Король орков: Путь воина

Глава 24. Последний поединок. Битва на холме

Вечерело. Райсенкард с его сподвижниками добрался до Ну́гркорга — ближайшей крепости, утопающей в тени высоких деревьев и окружённой частоколом, сделанным из массивных брёвен. В воздухе витал запах свежескошенной травы и дыма от костров, которые развели местные жители. Единомышленники ароканда сильно вымотались за время путешествия: они даже не переночевали в Гойране, так как им попросту не дали такой возможности. Их выгнали из крепости вместе с изгнанником. Подумать только, Райсенкард уже второй раз оказался в роли изгнанника. Мог ли ещё кто похвалиться таким «достижением»? Пожалуй, нет. Возможно, стоило переночевать, прежде чем идти к брату? Возможно. Но это уже не имеет значения, так как отряд добрался до места, где можно перекантоваться.

Нугркорг — совсем крохотная крепость, почти что деревушка, окружённая частоколом и расположенная на холме, с которого открывался вид на окрестные поля и одинокие деревья. Труднодоступная местность не позволяла потенциальным врагам и разбойникам что-либо предпринять против них. В Нугркорге живёт всего около пары сотен крестьян; здесь даже нет младшего вождя. Поэтому отряд Райсенкарда, словно старых знакомых, впустили без всяких проблем. Здесь правил Яшга́рн — старейшина маленького клана, не претендовавшего на титул гролы. Его седые волосы были заплетены в косу, а на лице читалась мудрость многих лет. В принципе, ему и не нужно было это звание, учитывая, что он больше фермер, нежели воин. Большая часть жителей — это крестьяне и охотники; воинов здесь крайне мало, едва ли десяток насчитается. И то эти несчастные не ровня даже самым слабым воинам Гойрана.

Яшгарн радушно принял прибывших. Его глаза светились добротой и уважением: Гулзур в одно время помог этому поселению, поэтому старейшина с радостью встретил его сына. Старейшина с улыбкой обнял Райсенкарда, словно он был родным сыном. Но едва ли он мог помочь Райсенкарду воздать Одокару по справедливости. Если Яшгарн отдаст тех воинов, что у него есть, то крепость вовсе останется беззащитной.

— Я рад видеть вас, но… — начал он, осматривая группу арокандов с беспокойством. — Я не могу выделить вам воинов. Если я сделаю это, Нугркорг останется беззащитным.

Райсенкард кивнул, понимая сложность ситуации. Он чувствовал тяжесть ответственности за своих сподвижников и за будущее Гойрана. Яшгарн посоветовал ему съездить в другие крепости за подмогой. Он был уверен, что многие поддержат притязания Райсенкарда, учитывая, что Одокар нарушил Кодекс и даже есть тому свидетели.

Райсенкард в действительности планировал начать полномасштабную войну против брата. Однако он не знал, где будет искать достаточное количество воинов, чтобы уверенно противостоять Одокару. Придётся мотаться от одной крепости к другой, выспрашивая солдат. Правда, что думать ночью, если утро вечера мудренее? Ему, как и всем остальным, стоило отдохнуть после такого долгого путешествия.

— Снова война, друг, — обратился к товарищу Мурбол с усталостью в голосе. Его плечи были напряжены, а взгляд устремлён в землю. — Мы ушли из легиона, чтобы больше не проливать кровь. И куда мы пришли? Снова к войне.

— От войны не убежишь, Мурбол. Кажется, нас она будет преследовать до самой смерти, — ответил Бромзог, смотря в небо, устланное яркими звёздами и облаками, медленно плывущими по небосводу. — А порой хочется просто жить под открытым небом. Жить, а не выживать.

— Ты прав, Бромзог. Ты прав. У Райсенкарда ведь далеко идущие планы.

— Но мы пойдём за ним до конца. Он наш предводитель. Наш вождь, — с гордостью произнёс Бромзог, приложив кулак к сердцу.

В это время Райсенкард и Крагзута сидели у костра на улице. Огонь горел ярко, освещая их лица и отражаясь в глазах. Пламя трепетало на ветру, а треск дров создавал успокаивающий фон для их разговора. Несмотря на то, что на дворе была поздняя ночь, им не спалось. Райсенкарда терзали сомнения. Мозг не хотел отдыхать, пытаясь придумать, как лучше поступить. Крагзута же всегда была рядом с любимым, являясь для него опорой. Её тёплые руки обнимали его плечи, словно защищая от холодного ветра и мрачных мыслей.

— В детстве, — начал свой рассказ Райсенкард, вглядываясь в яркое пламя костра, которое плясало и искрилось, отбрасывая тени на его лицо. — мы с Одокаром не ладили. С самого начала было так: я недолюбливал его, а он меня. Конфликты не утихали даже во взрослом возрасте, хотя их и стало меньше. Помню, как однажды он меня захотел заколоть кинжалом во время поединка — первого поединка, в котором я выиграл. В какой-то момент я думал, что мы станем наконец братьями, какими были Гримбаш и Ураг. Не стали. В итоге я стал мной, а он — собой. Пути наши разошлись ещё давным-давно.

Крагзута, укутанная в тёплый плащ, приблизилась к огню, чтобы согреться от холодного ночного ветра, который шевелил её волосы и заставлял дрожать. Она посмотрела на Райсенкарда с любопытством.

— Возможно, если ты соберёшь достаточно сильное войско, он одумается, — предположила она, грея руки у огня. Её голос звучал уверенно, но в глазах читалась тревога. — Не хотелось бы, чтобы погибали другие.

— Он предпочтёт отсидеться за каменными стенами Гойрана, нежели, чем вступить в смертельный поединок, когда есть такая возможность. Эти стены оберегают его, как щит от меча.

Ароканды задумались, глядя на ночное небо, усыпанное звёздами. Луна светила ярко, её свет отражался в глазах Райсенкарда.

— Хотя раньше он был бойким и настырным. Всегда шёл в бой первым, — добавил Райсенкард с лёгкой улыбкой на губах, вспоминая их юные годы, когда они вместе сражались с воображаемыми врагами посреди деревьев. Даже во взрослом возрасте Одокар всегда выходил сражаться первым: вспомнить, например, обряд посвящения.

— Многие меняются со временем, — заметила Крагзута, её голос был полон понимания.

— Да, но что изменило его? Никогда не мог понять, что у него в голове. Одни лишь боги знают. Может быть, это жажда власти? Или страх? — Райсенкард покачал головой. Внутри него росло беспокойство о том, каким стал его брат.

— Возможно, он просто испугался, — тихо произнесла Крагзута, прижимая руки к груди, чтобы согреться от холодного ночного ветра. — Страх может изменить человека до неузнаваемости.

Райсенкард задумался. Он никогда не видел Одокара испуганным. С детства брат был полон уверенности, словно его ничто не могло сломить. Но что-то в его голосе и действиях в последнее время заставляло задуматься о том, что внутри него зреет нечто большее, чем просто желание власти.

— Может быть, — наконец ответил он. — Но страх — это всего лишь одна сторона медали. Есть и гордость, и амбиции. Он всегда хотел быть первым, всегда стремился к власти. И теперь, когда он на вершине, ему не нужно рисковать.

Крагзута кивнула, её взгляд оставался на огне. Пламя танцевало, отбрасывая тени на их лица, а звёзды над головой казались такими далекими и недосягаемыми.

— Ты прав. Но всё же… — она замялась, подбирая слова. — Я верю, что в каждом человеке или ароканде есть возможность на изменения. Даже в нём. Может быть, он просто потерялся в своих амбициях?

— Надеюсь, ты права, — сказал Райсенкард, но в его голосе слышалась нотка сомнения. — Если он сможет одуматься, возможно, нам удастся избежать кровопролития.

Они оба замерли в тишине, обдумывая свои слова. Ночь окутала их мраком и таинственностью, но в то же время дарила надежду на то, что даже самые непримиримые враги могут найти общий язык.

— Если он не одумается, что тогда? — спросила Крагзута, её голос был полон тревоги.

— Тогда я буду готов сделать всё необходимое, чтобы защитить тех, кто со мной. Я не позволю ему уничтожить всё, что нам дорого.

Взгляд Райсенкарда стал решительным. Он понимал, что впереди их ждёт трудный путь, и с каждым шагом им придётся делать выбор между долгом и личными чувствами.

— Мы пройдём этот путь вместе, — произнесла Крагзута, крепко сжимая его руку. — Независимо от того, что нас ждёт.

Райсенкард почувствовал тепло её рук и уверенность в своих силах. Они были вместе, и это придавало ему сил двигаться вперёд, даже когда тьма сгущалась вокруг. Поблизости доносилось карканье ворона — одинокое и печальное — как предвестник надвигающихся испытаний. Но они знали одно: вместе они смогут справиться с любыми трудностями.

В длинном доме царила тишина. Почти тишина. Разговаривали только сын с матерью, их голоса гремели, как эхо в заброшенной пещере.

— Ты считаешь, я поступил неправильно? — спросил Одокар. Его голос звучал глухо, как будто он сам не верил в свои слова.

— Я так не считаю. Ты поступил глупо, изгнав сначала капитана гозхоров, а потом своего брата, — отчитала сына Шинегра. Её глаза сверкали от волнения. — Что будет, если эти двое объединятся? Онаг, к слову, опытный воин и стратег.

— И что, по-твоему эти двое смогут собрать армию? Сомневаюсь, — грозно ответил Одокар, его лицо исказилось от злости и упрямства. — В любом случае нужно наступать как можно скорее. У нас больше солдат.

Шинегра вздохнула, её сердце сжималось от беспокойства за сына. В этот момент в дом вошла Хукура. Её лицо казалось бледным, а глаза полны тревоги.

— Одокар! — воскликнула она, подбегая ближе. — Пожалуйста, подумай ещё раз. Не стоит начинать войну с Райсенкардом. Это приведёт только к беде. Мы все знаем, что он не такой, как ты думаешь! Я знаю!

Одокар резко повернулся к ней, его глаза вспыхнули гневом.

— Убирайся с этими глупыми просьбами! — прорычал он. — Ты не понимаешь, что на кону стоит наша честь? Он предал нас!

— Но это не повод для войны! — Хукура упрямо смотрела ему в глаза. — Мы можем решить это миром. Поговори с ним! Ты же знаешь его лучше всех!

— Я знаю лишь то, что он стал врагом! — Одокар шагнул ближе к ней, его голос стал холодным и жёстким. — Если мы не действуем сейчас, он соберёт силы и придёт за нами. Ты не можешь этого понять, Хукура?

Она сделала шаг назад, её голос дрожал от эмоций.

— Я понимаю больше, чем ты думаешь. Я понимаю, что война заберёт жизни многих невинных арокандов. Ты не можешь рисковать всем ради своей гордыни!

Одокар отвернулся, его сердце колотилось внутри. Он чувствовал себя одиноким в своих решениях, но не собирался отступать.

— Время для разговоров прошло, Хукура. Я не собираюсь ждать, пока Райсенкард соберёт армию против нас. Если ты не хочешь меня поддержать, лучше уйди.

Хукура стиснула зубы и молча вышла из дома, оставив Одокара и его советников наедине.

— Что ты там говорила про то, что они соберут войско? — спросил он у Шинегры. — Нам надо выступать прямо сейчас! Они не смогут собрать большую армию!

— Ты нарушил Кодекс, — попрекнула его мать, её взгляд казался серьёзным. — Об этом знает почти вся крепость.

— Почти вся крепость? — испугался Одокар, округлив глаза. — Чёртов Радокор! Его надо было тоже изгнать.

— Уже нет никакого смысла! Ни Радокора, ни других друзей Райсенкарда в крепости нет. Они покинули её.

— И ты говоришь об этом только сейчас? — Одокар разозлился, сильно ударив по столу. — Отправить отряд за ними!

— В этом нет смысла! — со злостью повторила Шинегра. — Надо готовиться к обороне, Одокар. И по возможности привести в крепость побольше воинов.

— О чём ты говоришь? — самодовольно фыркнул Одокар. — Их всего какая-то жалкая горстка.

Корзаг, который всё это время стоял в сторонке, наконец решил вмешаться.

— Это не совсем так, мой вождь, — тихо произнёс он. — По моим данным, твой брат действительно собирает войско, но пока к нему ещё никто не прибыл.

— Значит он всерьёз решил воевать. Хорошо. Донеси до гвардии, чтобы поехали во все ближайшие крепости за воинами, — приказал Одокар, глядя на него. — А ты езжай в Джузког.

— Мой вождь, не лучше тебе лично попросить старейшин об этом? Они могут не дать мне войск, — предложил Корзаг, понимая, что его путь может и не увенчаться успехом.

— Мне некогда этим заниматься. В путь! — отмахнулся Одокар, намекая, что тому пора собираться.

Корзаг собрался в путь, а Шинегра ушла к себе в комнату. Одокар же погрузился в свои думы, предвкушая приближавшуюся битву.

Я его сокрушу. В этот раз насовсем. Хотя от меня многие отвернулись, я докажу, что из меня куда лучший вождь, чем он.

Ранее утро. Первые лучи солнца едва выглядывали из-за горизонта, окрашивая холмистую поверхность земли в красноватый оттенкок. В воздухе витал свежий, чуть прохладный аромат, смешанный с запахом росы и трав. Далеко слышались первые крики петухов, резонируя в тишине и намекая жителям на то, что пора просыпаться. Однако большая часть арокандов Нугркорга ещё спала, а в особенности уставшие путники, чьи тела были измотаны долгим путешествием.

Райсенкард спал в обнимку с Крагзутой, их тела переплетались под тёплым одеялом, когда вдруг покой нарушил ещё один путник, тихо зашедший в палату к изгнаннику. Он вошёл, тихо ступая по земле.

Райсенкард вскочил с простыни, почувствовав, что кто-то пришёл. Ароканд быстро схватил топор, его рука дрожала от напряжения, разбудив Крагзуту, которая приоткрыла глаза и мгновенно насторожилась. Но увидев вошедшего, Райсенкард успокоился и опустил оружие.

— Радокор? — удивлённо спросил он, пытаясь осознать, что происходит.

— Иди за мной. Тебе стоит кое-что увидеть, — перебил его Радокор. Его голос звучал настойчиво и таинственно.

Райсенкард быстро оделся и пошёл следом за товарищем на улицу. Утренний свет мягко падал на их лица, а ветер шевелил траву и листья деревьев. За пределами палатки его уже ждали.

— С добрым утром, смазливый сын Гулзура! — поприветствовал его Гурлак, ухмыляясь в своей манере, которая одновременно и пугала, и поднимала настроение. Рядом с ним стояли Онаг, Гарбенак и Айтарог — все товарищи Райсенкарда, каждый из которых был готов к действию.

— Что вы тут делаете? — ошеломлённо спросил Райсенкард, стараясь понять, почему они собрались.

— Одокар изгнал нас вместе с тобой, если ты не забыл, — ответил Онаг, тяжело выдохнув. — С самого начала я понимал, что что-то не так — с самой смерти Вутергура. Сначала его гибель, потом появление Корзага и изгнание Гармаги. Он за столь короткий срок уже несколько раз нарушил Кодекс! Изгнав меня, Одокар опозорил мою честь. Теперь я тут, чтобы восстановить справедливость, свою честь и честь Гурлака.

Райсенкард кивнул и посмотрел на своих друзей. Их лица были полны решимости и готовности к борьбе.

— А мы просто не могли тебя бросить, — добавил Айтарог с искренней улыбкой.

— Я рад вас видеть в моём небольшом отряде, — любезно произнёс Райсенкард, чувствуя прилив сил от их поддержки.

— Оставим пока любезности, — прервал его Онаг, его голос звучал серьёзно и уверенно. — Одокар вот-вот начнёт созывать войска. Нам нужно собрать столько добровольцев, сколько сможем.

— Думаю, стоит начать с Горкорга. Гармагу… ну в общем жену Вутергура изгнали из крепости после его смерти. И не просто так, — предложил Радокор. — Как мне известно, грола Батрак не признаёт власть Одокара.

— Да, её отец будет на нашей стороне, — поддержал Гарбенак с лёгкой улыбкой на губах.

— Музкорг тоже как вариант; ведь его восстановил именно Вутергур. Думаю, они захотят отомстить, — добавил Айтарог с озорным блеском в глазах.

— Отлично. Уже два варианта есть, — обрадовался Райсенкард. — Онаг, ты поедешь в Горкорг вместе с Радокором. Гарбенак и Айтарог, езжайте в Музкорг. Не теряйте время; его у нас совсем мало.

— А ты сам куда направишься? — спросил Айтарог с беспокойством.

— Я отправлюсь в Доргрог, поговорю с местным гролой. По пути заеду в небольшие поселения; может там кого найду, — уверенно ответил Райсенкард.

— Вижу, вы за благое дело, — вмешался в разговор Яшгарн. — Если наберёте пятьсот воинов, то я дам вам своих добровольцев. Но только тех, кто сам захочет с вами идти. Принуждать никого не буду.

— Спасибо, Яшгарн, — поблагодарил старейшину Райсенкард с улыбкой на лице. — Если мы победим, сможешь стать гролой Нугркорга.

— А-а, нет. Мне это не нужно, — отмахнулся Яшгарн с лёгкой усмешкой. — Мне и так хорошо пашется землю.

Собеседники кивнули друг другу с пониманием и решимостью в сердцах. Однако время не ждёт. Пора в путь.

Спустя две недели Райсенкард и его отряд смогли собрать довольно внушительное войско, в которое входили воины из Доргрога, Музкорга и Горкорга, а также бойцы из некоторых небольших восточных крепостей. Мятежника поддержали Батрак, Рексар и Ша́гор — грола Музкорга. Яшгарн сдержал своё обещание и выделил добровольцев из Нугркорга. В итоге Райсенкард собрал около семисот воинов — не мало, не много. Неизвестно, сколько смог собрать Одокар, но это уже не имело значения. Райсенкард сделал всё, что мог. Однако Одокар, по всей видимости, не спешил наказывать мятежника, ожидая, что младший брат решится на штурм крепости. Но нет, Райсенкард решил подождать, параллельно тренируя своих воинов. Этим вопросом занимались лично он, Онаг, Гурлак, Мурбол и Бромзог. Изначально бывшие гвардейцы и бывшие легионеры конфликтовали между собой из-за недопонимания, но Райсенкард смог уладить их разногласия. За эти две-три недели он хотел подготовить своих бойцов к предстоящему сражению. Пока приходили новые подкрепления, новобранцы тренировались.

На всё это ушло почти четыре недели. Собрав чуть больше семи сотен воинов, Райсенкард решил выступать на Гойран, так как его старший брат, по всей видимости, не собирался нападать первым или, возможно, ждал подкрепления. В любом случае ждать уже было нельзя.

Однако, меньше всего Райсенкард хотел рисковать возлюбленной. Несмотря на возражения Крагзуты, он оставил её в Нугркорге — под бдительным присмотром Яшгарна. Он объяснил ей, что она не воин, и что ей не следует сражаться в предстоящей битве. Нехотя, девушка согласилась: она всё равно хотела быть рядом с ним.

До Гойрана идти несколько дней. Пока войско шло по холмам, до Райсенкарда дошла весть о том, что Одокар всё-таки выступил со своим войском. По слухам разведчиков, у старшего брата было чуть ли не больше тысячи воинов. Младшего брата эта новость поразила, поэтому планы пришлось поменять. Послушав советников, Райсенкард устроил укреплённый лагерь на одном из холмов, где он однажды гулял в детстве вместе с Айтарогом. Этот холм был довольно высоким и крутым; его было довольно удобно оборонять в случае нападения. Обсудив план сражения с командирами, Райсенкард выстроил солдат в три линии.

Первую линию возглавит Онаг; в ней будут стоять лучники, пращники и крестьяне с камнями. В строю с ними также будут Айтарог и Гурлак.

Вторая линия — воины ближнего боя, вооружённые мечами, топорами, секирами и копьями. Командовать будет лично Райсенкард, плечом к плечу с которым будут биться Гарбенак, Радокор, Бромзог и Мурбол. Здесь же находятся и те младшие вожди, которые поддержали изгнанника; в том числе Шагор, Рексар и его брат Донгаш.

Третья линия будет находиться позади второй так, чтобы её не было видно врагам. Это линия волчьих всадников — всего около пятидесяти арокандов. Их задача — в нужный момент напасть с флангов и тыла. Всадниками командуют Гармага и Батрак.

Уже спустя сутки укреплённый лагерь был готов: частокол и колья окружали уязвимые места. На следующий день разведчики мятежников заманили армию Одокара к холму, где стояло войско Райсенкарда.

Райсенкард, всё ещё надеясь бескровно завершить войну, двинулся на своём волке, могучем и грациозном, прямиком к Одокару. Перед битвой он надел свою лучшую броню из орихалка, выкованную лично им же. Завидев брата, Одокар, облачённый в тяжёлые доспехи, приказал не стрелять; он сам выехал к нему верхом на своём звере. Вечные соперники встретились взглядами, между ними витала напряжённая тишина.

— Сдавайся, брат! — начал Одокар, не скрывая своей надменной ухмылки, которая словно была частью его сущности. — У меня больше воинов, чем у тебя.

— Давай поступим так: выйдем с тобой один на один в присутствии наших солдат, — уверенно ответил Райсенкард, глядя брату в глаза с непоколебимой решимостью. — Тот, кто победит, станет полноправным вождём Гойрана, а тот, кто проиграет — будет кормить червей.

Одокар с презрением посмотрел на него, но внутри него самого бушевал страх: он не сможет одолеть Райсенкарда в честном бою, и он это понимал. В его сердце зарождалось сомнение.

— Зачем? — произнёс он, насмехаясь над братом. — Я не уверен, одержу я вверх или нет. Но я знаю точно: моё войско побьёт твоё!

— Тебе не жаль жизни всех этих арокандов? — серьёзно сказал Райсенкард. — Будут ли они биться за тебя, если ты не бился за них?

Одокар прищурился: в словах брата была доля истины. Однако он не хотел рисковать. Он развернул волка и направился обратно к своё у войску; его мысли метались между гордостью и страхом.

Понимая, что переговоры провалились, Райсенкард вернулся к своим воинам, приказав тем приготовиться. На лицах его солдат читалась решимость: они были готовы сражаться до последней капли крови.

Одокар, видя положение противника, не спешил нападать. Он приказал построиться воинам в стену щитов и медленно продвигаться вперёд. Тем временем вышли вперёд лучники обеих армий, обмениваясь градом стрел и камней. Звук свиста стрел разрывал воздух, а некоторые воины падали на землю с тихими стонами. Пока что счёт практически равный, но перевес сил оставался на стороне старшего брата.

Райсенкард приказал наступать волчьим всадникам, чтобы отпугнуть их стрелков, тем самым расстреляв отступающих в спину. Под командованием Гармаги наездники стремительно неслись вперёд, их копья сверкали на солнце. Вражеские стрелки в ужасе начали убегать, оставляя позади своих раненых товарищей.

В суматохе Одокар приказал своим всадникам выступить против волчьей кавалерии. Наездников у старшего брата было больше, поэтому он надеялся на успех. Однако Гармага неожиданно для вождя приказала всем воинам развернуться и отступить назад. В это время стрелки Онага выпустили два залпа, поубивав многих наездников Одокара. Крики раненых и звуки битвы смешивались в один хаотичный хор.

Когда всадники Гармаги пересекли вторую линию войск Райсенкарда, воины с копьями встретили оставшихся волчьих воинов врага. Некоторым всё же удалось вернуться к своим, но многие остались лежать на земле. Их судьба решалась в мгновение ока.

Одокар понимал, что лишние потери сейчас не нужны. Если продолжать перестрелку, он потеряет многих солдат. Вождь приказал своей пехоте разделиться на две части, которые будут подниматься вверх по холму с разных сторон. Воины шли, прикрывшись щитами. Их лица были напряжены и сосредоточены.

Однако жесточайший обстрел лучников Райсенкарда, у которого их было явно больше, чем у Одокара, давал о себе знать. Несмотря на приказ вождя держаться вместе, воины начали выходить из строя, стремясь нагнать наглых стрелков. Это было ошибкой — единство являлось их силой.

Райсенкард, видя разрушенный строй противника, приказал наступать пехоте вперёд, уничтожая отдельные группы врага. Крики, боевые кличи, боль и кровь — вот что можно было увидеть и услышать посреди этой битвы. Ароканды рубили друг друга на куски, отрубали конечности, головы, протыкали насквозь мечами и копьями, разрубали сухожилия топорами. Эта битва могла бы закончиться быстро, но в бой вступили все, совершенно все, в том числе лучники и оставшиеся волчьи всадники, которые атаковали пехоту Одокара с флангов.

В воздухе витал запах пота и крови, а земля под ногами становилась всё более грязной от пролитой крови. Битва только начиналась.

Гармага наконец встретила виновника всех её бед — Корзага, который явно был не в восторге от своего участия в битве. Его глаза, полные страха и растерянности, выдавали его истинное состояние: он не был хорошим воином, а лишь жалким трусом, который предпочитал алкоголь и интриги учениям.

— Корзаг! — громко крикнула она. — Сегодня ты поплатишься за смерть моего мужа! Мерзавец!

— Гармага, — виновато произнёс он с дрожью в голосе, доставая из ножен меч. Его рука тряслась, а взгляд метался в поисках выхода. — Прости меня.

Между ними началась схватка, хотя и недолгая. Гармага, облачённая в боевые доспехи, сверкающие на солнце, с лёгкостью разила своей секирой. Корзаг, осознавая свою беспомощность, пытался уклоняться от её ударов, но его движения были неуклюжими и медленными. В ходе непродолжительного боя Гармага занесла секиру высоко над головой и одним решительным взмахом решила судьбу коварного брата — в один миг его голова рассталась с телом.

В пылу боя встретились два брата. Двое вечных соперников. С самого детства они учились, бились и сражались, чтобы доказать свою правоту и силу. Всё шло к этому дню. В конце концов, только один из них мог бы стать вождём и выжить. Сегодня умрёт один из братьев. Ожидалось длительное и кровавое противостояние.

Удары сыпались один за другим. На первый взгляд, оба противника не уступали друг другу. Так казалось изначально. Вскоре Райсенкард начал теснить Одокара, что повергло в шок старшего брата: отточенные выпады, точные удары, совершенно нет лишних движений. Одокар не мог понять, когда его младший брат научился так сражаться. Но школа легиона закалила Райсенкарда. Он знал слабые стороны противника, умел выводить его из равновесия, а навыки владения щитом значительно улучшились. Райсенкард даже сумел ранить брата в руку — кровь стекала по доспехам Одокара, оставляя следы на тёмно-зелёном металле.

Но Одокар не собирался сдаваться. У него открылось второе дыхание; его удары стали быстрее и сильнее. Но даже несмотря на это, он не мог задеть соперника — максимум, что ему удалось сделать, это оцарапать доспехи врага.

Один из ударов плашмя оказался крайне успешным: Райсенкард оглушил Одокара буквально на мгновение, но ему этого хватило, чтобы занять боевую стойку. Одокар, очухавшись, готовился к наступлению, но… неожиданно топор брата вонзился в его грудь — Райсенкард метнул оружие с поразительной точностью так, что острие почти полностью вошло в плоть. Райсенкард попятился: ошарашенный, он сделал пару шагов назад, пытаясь перевести дыхание.

Одокар с трудом стоял на ногах; его взгляд помутился от острой боли. Но собрав последние силы в кулак, он с огромным трудом смог извлечь топор из раны, не издав ни звука. Его сила воли поражала. Теперь уже Райсенкард перепугался не на шутку: у него не осталось оружия. Походу, придётся полностью положиться на щит. Но не успел Одокар сделать и пяти шагов, как застыл; лицо его совсем поменялось, будто старший брат был охвачен печалью, будто его терзала совесть.

Перед глазами пронеслась вся его жизнь. Одокар вспомнил детство: как они с Райсенкардом играли с деревянными мечами; как они тренировались под строгим взглядом отца, который всегда требовал от них становиться сильнее; как они ссорились из-за мелочей и дрались до потери сознания. Все моменты всплывали перед его взором: поединок на площадке возле длинного дома, где он угрожал брату кинжалом; как они болели за братьев на Врор Храрграг; их шутки в шахте при свете факелов; схватка во время обряда посвящения, когда они оба были полны надежд и мечтаний; их душевный разговор после великого состязания.

Одокар всегда стремился угнаться за Райсенкардом, считая его своим вечным соперником. Он вспомнил старших братьев, которые поддерживали и наставляли их. Но именно Райсенкард оказался самым близким арокандом для него… Как бы странно это не звучало.

Боль и обида, преследовавшие ароканда всю его жизнь, словно испарились, но на их месте возникли глубокая печаль и колоссальное чувство вины. Он осознавал, что его амбиции и жажда власти отняли у него всё человеческое — друзей, семью и даже собственные принципы. В тот последний миг, когда жизнь покидала его тело, он понимал, что скоро умрёт, но его волновало не это: он бился, и он проиграл. Его терзало чувство вины за содеянное и за разрушенные отношения с братом.

— П… прости, Райсенкард, — умирая, прохрипел Одокар. Лицо его побледнело, а силы покидали тело. Уставшие и виноватые глаза смотрели прямо на Райсенкарда.

После этих слов Одокар рухнул на холодную землю, которую почти сразу начала согревать его горячая кровь, текущая из раны, куда попал топор брата. Одокар был мёртв.

Райсенкард всё также тяжело дышал: весь в крови и грязи, с широко открытыми глазами. Он стоял на поле битвы, окружённый гремящими звуками сражения: крики воинов, лязг металла и зловещий вой умирающих. Воин был ошарашен происходящим. До этого ему не приходилось биться с братом насмерть. Неужели это всё? Неужели Одокар мёртв? Безусловно, их отношения были далеки от идеала, но Райсенкард никогда не желал смерти Одокару. Но боги распорядились иначе.

За последние годы Райсенкард пережил слишком много потрясений. Практически вся его родня была мертва. По мужской же линии он вовсе остался совсем один. Стоило ли бросать Одокару вызов из-за чувства справедливости? Несколько слезинок скатилось по щеке Райсенкарда, когда он стоял над телом брата, хотя возле него гремела битва. Он чувствовал себя разорванным между долгом и любовью к семье.

Видя смерть своего лидера, некоторые орки из стана врага начали потихоньку сдаваться или отступать. Их боевой дух подорвался. Но многие продолжали сражаться до конца, предпочтя смерть бегству и позору. Однако исход битвы был предрешён — Райсенкард победил. После кровавой битвы последовало не менее жестокое добивание противника. Каждый удар меча был полон ярости и боли, а каждый крик умирающего врага отзывался в сердце Райсенкарда.

Спустя некоторое время сражение закончилось. Поле битвы было устлано множеством тел арокандов, которые наверняка уже пировали в загробном мире вместе с богами и предками. Некогда зелёные холмы налились багровым оттенком, как будто сама земля плакала о потерянных жизнях. Но худшее было позади. Войско Райсенкарда направлялось в Гойран, где он с полным правом станет вождём. Он одолел Одокара посреди битвы, в честном бою — это было его право и его бремя. Буквально через день детская мечта Райсенкарда станет явью, но радоваться ещё рано. У ароканда была ещё одна, более глобальная цель: объединить всех орков в единое королевство. Он сметёт всех, кто встанет на его пути… И он всегда будет помнить своих братьев, отдавших жизни, чтобы Райсенкард смог приблизиться к мечте.

Ветер подул свежим порывом, унося с собой запах крови и смерти. Райсенкард поднял голову к небесам, мысленно обращаясь к богам, чтобы те позаботились о душах павших. Райсенкард знал, что впереди будет много трудностей и испытаний, но теперь у него была цель — создать единое королевство для своего народа и искупить грехи прошлого.