Король орков: Путь воина

Глава 15. Изгнанник. Дурной сон

Изгнание. Вот больше чего боятся ароканды. Даже естественную смерть воинственные орки-воины воспринимают куда легче. Изгнание — это позор. А позор для орка страшнее смерти.

Согласно Кодексу, изгнать из крепости могут по разным причинам, будь то совершённое тяжёлое преступление или неугодность вождю. Соответственно и воспринимается это всегда по-разному: если слишком часто изгонять тех, кто тебе не нравится, то можно вовсе остаться без подданных. В течение тысячелетий орки серьёзно относились к этому понятию, стараясь быть истинными арокандами. Однако нынче всё совсем по-другому.

С приходом, а точнее со вторжением стальных людей на остров, многие орки увидели это как возможность поменять свою жизнь. Некоторым из них такой вариант казался комфортным и близким по душе. Вместо суровой и скорее всего бесперспективной жизни в крепостях, можно было вступить в имперский легион, тем самым получив гражданство. Там начиналась свободная жизнь без всяких Кодексов.

Безусловно, имея талант и умелые руки, можно многого достичь и в родной крепости, даже не становясь воином. Однако в имперской части острова этих возможностей было куда больше и масштаб их был обширнее и интереснее. Понятное дело, что везде есть свои минусы. В этом случае — предвзятое отношение некоторых людей к арокандам. Даже постыдное для них слово «орки» придумали именно они. Но несмотря на некоторую дискриминацию, всё же есть золотая середина — это браки между людьми и арокандами. В результате таких союзов на свет появились полуорки — смесь крови обоих видов. Это был довольно занимательный факт: ведь ни с кем другим из народов острова не удавалось это сделать, например, с теми же гоблинами.

Особенно волна переселенцев в восточную часть Арокзора усилилась после распада единого королевства орков. Империя славилась своей боевой мощью, но ей не всегда хватало людей для защиты своих протяжённых границ. Поэтому стальные люди охотно брали орков на службу в легион, где мигранты защищали империю от своего же племени. Такие времена.

Но необязательно быть воином, чтобы жить в том же самом Онре́йре. Как уже говорилось, если ты имеешь руки из нужного места, то тебя обязательно куда-нибудь да пристроят. Ароканды известны на весь остров своим кузнечным мастерством. Они в особенности ценятся лакийцами. Также и любые ремесленники, торговцы, земледельцы находили свое место в империи.

Однако ароканды, живущие в крепостях, не очень-то жалуют своих ушедших собратьев. Они называют их трусами и слабаками, продавшихся за имперское золото. Хотя со временем даже целые племена наладили контакт с империей, получая с этого выгоду.

А теперь больше об изгнании. Если ароканда изгоняли, либо если он уходил по собственному желанию, так называемое добровольное изгнание, то он не имел права вернуться домой, пока не сменится вождь. Точнее вождь согласно Кодексу не имел права его впустить обратно, но были исключения. Если Ураг вернулся бы, вполне вероятно, что Гулзур впустил бы его. Но захотел ли бы сам Ураг?

Ушедшие в земли империи орки делятся на два типа: одни жалеют об уходе и хотят вернуться, а другие — нет. Ароканды заводят семьи на территории стальных людей и живут вполне себе нормально. Кто-то даже продвигается по социальной лестнице, правда, даётся им это нелегко. Всё-таки на руководящих должностях приоритетнее люди по мнению лакийцев.

Однако если орк горит желанием вернуться домой, то ему возможно следует просто подождать — пока нынешний вождь откинет копыта. Либо же он может попытаться найти пристанища у других племён орков, но маловероятно, что он добьётся успеха: ароканды не любят изгнанников. Разве, что орк может прибыть в Рейганд, где к изгнанникам относятся терпимо. Есть ещё третий вариант, но он либо для опытных и сильных воинов, либо для самоуверенных самоубийц. Этот вариант подразумевает собой оспаривание решения вождя, конечно же путём ритуального поединка. Тут всё довольно очевидно.

Вокруг были высокие и непонятные здания, которые я никогда не видел. Ряды домой, стоящих вплотную друг к другу и казалось, что дома эти стоят друг на дружке. Очень странно. Большинство зданий из камня. И… каменные тропы. Как те, что от Гойрана ведут в сторону Рейганда, только лучше. Кажется, это имперские дороги. Это всё было интересно и очень захватывающе, но меня больше всего волновало другое. Где я?

Проходя через широкие улицы я замечал людей, которых видел от силы пару раз в жизни. Да, именно племя людей. Стальные люди. Ещё я видел наших сородичей арокандов. Правда среди них были какие-то странные ароканды, которые были более… хилыми и худыми. Лица были размыты. Странная одежда. Всё странное.

Здесь кипела жизнь. Каждый куда-то шёл, куда-то спешил. Эта суета меня полностью запутала. Я не знаю где я и куда мне идти. И зачем я здесь вообще?

Я иду, куда глаза глядят. Лица по-прежнему размытые. Все, кроме одного. Боги, это же Ураг! Мой старший брат!

— Ураг! Брат, я здесь! — кричу я изо всех сил, надрывая горло.

Я кричу, но такое чувство, что у моего голоса не хватает сил, чтобы брат меня услышал. А он действительно меня не слышал, даже не видел. Он просто стоял, будто кого-то ждал. Я пытался пробиться к нему через толпы людей и сородичей. Это было безумно тяжело. Мне так хотелось взять свой топор и прорубиться к нему с боем. Но мало того, что у меня не было никакого оружия, так меня не покидало ощущение, что силы покинули моё тело. Даже отталкивать прохожих казалось непосильной задачей. Очень тяжело.

С трудом я просачивался к Урагу. Медленно, но уверено я шёл к своей цели. Как вдруг он развернулся и начал уходить вперёд.

— Брат, подожди! Брат! — протяжно кричу я так громко, как только позволяют мои голосовые связки.

Множество раз я повторял это «брат, подожди». Потратив уйму сил, я добрался до него, умирая от нехватки воздуха. Весь заказанный я начал подбегать к нему. Он резко остановился. Вместе с ним остановился и я. Ураг всё ещё стоял ко мне спиной, но я ждал. Ждал, пока он меня заметит.

Мгновение спустя Ураг начал медленно разворачиваться ко мне. Увидев меня, он улыбнулся.

— Братишка! — с широкой от уха до уха поприветствовал меня Ураг.

Но уже через секунду он резко изменился в лице: его физиономия будто хотела мне за что-то предъявить. Но в глазах… в его глазах виднелся какой-то непонятный страх. Ураг подошёл ко мне ближе и взял меня за плечи обеими руками.

— Зачем? Зачем ты это сделал? — Ураг тряс меня за мои плечи. Я же совсем не понимал, что происходит. А он всё повторял и повторял эти слова без остановки.

— Что? Что я сделал? — я не понимал его. Совсем.

— Зачем? Ты убил меня. Зачем ты убил меня и этих славных воинов? Ты не смог их спасти. Ты был далеко, брат, — Ураг рассказывал очень странные вещи.

Несколько секунд спустя мы вместе с Урагом и несколькими воинами из нашего племени оказываемся в обширном каменном здании. Я обернулся и увидел, что к нам кто-то хочет прорваться через крепкие деревянные ворота. Видимо не такие крепкие, потому что их начинают пробивать.

— Что происходит, брат? — я истерически кричу Урагу. Что это за перемещения?

— Уходи! Уходи через секретный проход, они нас скоро достанут! Туда! — Ураг командовал, не обращая на меня внимания. Он только указал в сторону, где по его мнению находился этот самый секретный проход.

Я оглянулся, пытаясь понять, куда он показывает. Я ничего не увидел. Но когда я обернулся я увидел, как Урага протыкают насквозь мечами. Я не понимаю кто это, у них нет лиц.

— Брат! — отчаянно кричу я, пытаясь к нему подойти, но мои ноги меня не слушаются. Я не могу сдвинуться с места. А когда эти безликие идут ко мне… на этом всё обрывается.

Райсенкард вскочил с кровати. С его лица стекал холодный пот, а дыхание было учащённым. Что это было? Кошмар?

Оглядевшись вокруг, он пришёл в себя и понял, что находится дома, в своей комнате. В своей кровати. Была поздняя ночь, темнота поглотила комнату. Рядом спал Одокар на своей кровати. Только кровать Хукуры пустовала. Где моя сестра гуляет посреди ночи?

— Я здесь. Если ты меня ищешь, — успокаивающим тоном вполголоса сказала Хукура. Она сидела в тёмном углу, неподалёку от его кровати.

Райсенкард второй раз за минуту перепугался.

— Что ты здесь… — Райсенкарду не дали договорить.

— Ты вскрикнул. И ты дёргался во сне, — тихо объяснила сестрёнка, подойдя ближе к брату.

— Вскрикнул? Что?

— Ты вскрикнул имя. Ураг. С тобой все хорошо? — забеспокоилась девочка.

— Да. Мне всего лишь приснился сон. Дурной сон. Всё хорошо, — Райсенкард вытер остатки пота с лица.

Хукура подошла ещё ближе и нежно обняла брата. Райсенкард даже немного опешил.

— Я понимаю. Ты тяжело пережил уход брата. Я вот его не помню. Совсем была маленькой, — успокаивала брата Хукура, продолжая его обнимать. — Но твоя семья рядом. Я рядом.

Райсенкард смущённо улыбнулся. Он окончательно пришёл в себя. Он был неимоверно рад поддержке сестрёнки. Хоть с кем-то у него действительно благоприятные и человеческие взаимоотношения. Хукура хоть и была ещё относительно маленькой, озорной, и в целом она любила поиграть, либо подразнить его. Но в душе она мыслила как взрослый ароканд. Она будто читала старшего брата; знала когда ему грустно, а когда весело. Знала, когда ему нужна компания, а когда брату нужно побыть одному. Хукура очень проницательна для ребёнка.

Хукура смотрела в глаза брату, но видела что-то большее, чем пару светло-голубых, почти что серых глаз. Зелёные глаза сестры были довольно красивыми и яркими; в них ощущались надежда и оптимизм.

— Спасибо тебе, сестрёнка. Но нам обоим пора спать, — Райсенкард поцеловал её в лоб, приобняв за голову сзади.

— Не забивай себе голову, Райс, — посоветовала ему Хукура, мило сократив имя брата. — Я рядом.

Райсенкард улыбнулся. Оба остались довольными и легли отдыхать дальше. Однако Райсенкард некоторое время не мог уснуть из-за кошмара, который снится ему последние пару месяцев после ритуального поединка Вутергура и Гулзура. Что-то здесь не так.

С утра у Райсенкарда было тяжёлое состояние, будто его били во сне. Хотя отчасти это правда — его били морально в его кошмаре. Однако молодому воину не терпелось кое-что спросить у своей матери. Во время ночного разговора с Хукурой он обратил внимание на её глаза. Что-то не сходилось. Она одна не унаследовала глаз Арги. Она вообще будто от Шинегры — с зелёными глазами. Но не в этом дело. У Оланвы тоже светло-голубой цвет глаз, а она на минуточку провидица. А тут Райсенкарду снится очень подробный сон, в котором много деталей, неизвестных ему. Надо сходить к Арге. Решено.

Зайдя в хижину знахарки и, как всегда прокашлявшись и закрыв дверь, Райсенкард сразу направился к матери. К едкому запаху трав он никак не мог привыкнуть.

— Хукура говорила, что тебе снился странный сон. Кошмар, связанный с Урагом, — начала Арга, при этом продолжая смешивать зелья и натирать травы, добавляя их в различные эликсиры.

— Именно, — её сын удивился, когда это его сестра успела рассказать про это матери. Но оно и к лучшему.

— Расскажи всё подробно, — Арга обернулась к сыну, приготовившись выслушать его.

Райсенкард пересказал ей сон полностью, так как запомнил его до малейших деталей. Выслушав сына, Арга высказала свою теорию.

— Как ты прекрасно знаешь, дитя, моя мать была провидицей, как и до неё многие в моём роду. Цвет глаз, который есть у меня, у тебя и у Оланвы — передаётся уже многие поколения. Иногда у таких просыпается дар провидицы, как у Оланвы. А иногда владельцы глаз обретают и вовсе иные способности.

Райсенкард нахмурился, но кажется что-то начал понимать:

— Способности? Какие?

Арга посмотрела в сторону и продолжила:

— Я точно не уверена. Если история с провидицей проявлялась на практике, то про эти способности известно мало.

— Но у тебя тот же цвет глаз. У тебя должно было что-то проявиться.

— Не всегда, дитя. Цвет глаз это не показатель. Так решили боги. Но те способности, про которые я тебе расскажу… хочешь — воспринимай их всерьёз. А хочешь — не воспринимай. Но согласно легендам такое действительно было. Как ты мог заметить, твой цвет глаз — это редкость среди нашего племени.

— Да. Мне сегодня эта мысль и пришла в голову, — кивнув, согласился Райсенкард.

— Так вот. Нашему народу свойственны зелёный, чёрный и красные цвета глаз. Но серый или светло-голубой — мутация, либо естественная, либо магическая. Одни владельцы этого оттенка получали способность повелевать зверями и птицами. Другим даровано прозрение — умение видеть прошлое и будущее. А третьи могли видеть вещие сны.

— Вещие сны значит, — Райсенкард сильно задумался. Похоже, это его случай.

— Это родственная способность провидению, — продолжила Арга. — Ты также можешь видеть будущее, но только будучи во сне. Если эта особенность действительно пробудилась в тебе. Я не могу утверждать.

Если мать права, то, пожалуй, у меня нет выбора. Мои думы, сомнения и догадки — всё шло к этому. Меня держала здесь только моя детская мечта, которая не исполнилась. Я не знаю, суждено ли мне стать вождём или нет, но я знаю точно, что не хотел бы допустить смерти Урага. Из всех братьев, он был ближе нам ко всем. Он был… он был как Хукура. Только если сестрёнка относится так только ко мне, то Ураг был старшим наставником для всех. Я должен его спасти. Бездействие тут ничего не решит! Я уверен, что Вутергур прекрасно подходит на роль вождя. Он справится со всеми трудностями. Возможно, у меня совсем иная судьба. Я не смогу жить с таким огромным грузом, как вина за смерть Урага. Не смогу. Пожалуй, у меня нет выбора. Все мои размышления вели к этому.

— О чём ты размышляешь, дитя? — спросила Арга, но спустя секунду, будто прочитав мысли сына, продолжила с грустью. — Какое решение ты бы не принял, я пойму тебя и держать не буду, дитя. Как бы мне этого не хотелось. Ты достаточно взрослый, чтобы вершить свою судьбу. И я знаю, что ты унаследовал непреклонность братьев. Я не смогу переубедить тебя.

Райсенкард ничего ей не говорил. Он понял, что она знала. Она знала о его долгих сомнениях.

— Дитя, я всегда буду с тобой. Но я буду очень рада, если ты меня послушаешь. Всем было бы лучше, если бы ты остался. В том числе и тебе. Тот путь, по которому ты хочешь пойти, сулит тебе только боль. Стальные люди не жалуют таких как мы.

Райсенкард задумчиво посмотрел на мать и ответил:

— Мне надо подумать, мама.

На деле я уже всё решил. У меня нет выбора. Надо будет попрощаться с товарищами. С братьями тоже.

Райсенкард вышел из хижины знахарки, направившись в зал легенд. В то время, Арга, сидящая на своём привычном месте, заплакала. Она не упомянула про четвёртую способность глаз — видеть душу и намерения человека. Слёзы текли по щекам знахарки, капая на пол. Она прекрасно понимала, что он всё-таки сделает всё по-своему. И она его не остановит. Она могла бы попытаться его остановить, тем самым разрушив мечты сына. Но Арга дала ему право выбора. Останься он тут, Райсенкард так и пробыл бы обычным воином.

В зале легенд было пустовал, ожидая вечерних посетителей. Жители крепости занимались своими делами — каждый своим ремеслом. Народ здесь появится только ближе к вечеру. А пока единственные обитатели зала — Райсенкард и хозяин заведения.

Райсенкард молчаливо ждал своих друзей, смакуя терпкой настойкой. Напряжение, сковавшее его за день, должно было немного уйти. Внезапно двери распахнулись, и в зал вошли Айтарог и Радокор, направляясь к Райсенкарду. Им было интересно, зачем он позвал их сюда в такое время.

— Гарбенак? — Райсенкард оглянулся и заметил, что одного из них нет. — Где он?

— А то ты не знаешь, — буркнул Айтарог, скрестив руки. Его лицо было напряжено. — Опаздывает. Как всегда. Первый этап обряда, второй… Да он на Врор Храрграг едва не опоздал! Уж привычное дело.

— Не ругай ты так его. У каждого есть свои заморочки, — спокойно произнёс Радокор. — Ну задерживается. Не такая и большая проблема.

— Как знаешь. Но если будем ждать его целый час — не ворчи, — предупредил Айтарог, бросив на Радокора недовольный взгляд.

— Хватит, не настолько всё плохо, — успокаивал друга Райсенкард. — Время ещё есть.

Внезапно двери снова распахнулись, и в зал стремительно влетел Гарбенак, едва не сбив со стола рог с настойкой.

— Я не опоздал? — выпалил он, окинув друзей взглядом.

— Ещё нет, — отметил Радокор и улыбнулся.

— Хвала богам, ты не опоздал, — облегчённо выдохнул Айтарог.

Гарбенак, в качестве извинения за опоздание, распорядился налить всем по новой порции напитка. Он сел за стол, устраиваясь поудобнее.

— Ближе к делу, Райсенкард. Зачем ты нас позвал? Что у тебя случилось? — начал диалог Радокор, наклонившись к другу. Его тон был серьёзным.

Райсенкард рассказал им о своём решении. Друзья были мягко говоря поражены его словам. Айтарог, всегда отличавшийся вспыльчивостью, фыркнул:

— Ты брешешь. Ты совсем с ума сошёл?

— Погоди, Айтарог, — прервал его Радокор, после чего обратился к Райсенкарду. — То есть ты собираешься уйти в добровольное изгнание? Ты ведь понимаешь, что ты навряд ли сможешь вернуться? В отличие от Урага кстати. Вутергур ещё очень молод. Это серьёзное решение, Райсенкард. Тут надо всё взвесить. «За» и «против».

Радокор искренне беспокоился за друга. Он не хотел, чтобы тот нарубил дров, из-за которых потом будет страдать. Радокор будто увидел колебания в глазах товарища.

— Я уже давно всё взвесил, Радокор. Я просто долгое время сомневался и боялся. Боялся неизвестного, — Райсенкард глотнул из рога с настойкой.

— Тебя же убьют! — громко возмутился Гарбенак. — Стальные люди…

— Нет, Гарбенак, — Райсенкард покачал головой. — Многие наши сородичи служат там в легионе.

— Легион? — Гарбенак в ярости округлил глаза. — Это предательство памяти Зингарда!

— Я не собираюсь вступать в легион, — Райсенкард посмотрел на друзей. — Я лишь хочу помочь брату. Возможно там я и найду свою судьбу.

Он снова отпил из рога, после чего начал подводить диалог к концу.

— Зачем я вас здесь собрал в такое время? — голос Райсенкарда звучал тише обычного, словно он боялся потревожить хрупкую тишину, царившую в зале легенд. — Я хочу с вами попрощаться, мои друзья. Радокор, Гарбенак, Айтарог. Возможно, мы больше не увидимся. Если конечно кто-то из вас не захочет пойти со мной.

Его слова повисли в воздухе, тяжёлые и неотвратимые. Друзья поменялись в лице. Даже вспыльчивый Айтарог и мрачный Гарбенак выглядели разбитыми. Тишина казалась густой и тягучей, словно предчувствие чего-то необратимого.

— Я не могу. У меня семья, которую надо кормить. Мой отец болен, если ты помнишь, — отказался Айтарог, сжав кулаки.

— Это путь в один конец, — добавил Гарбенак, покачав головой.

— Не соглашусь, что в один конец, но это очень рисковый шаг, друг, — прокомментировал Радокор, пытаясь скрыть волнение. — Прости нас, Райсенкард, но мы не пойдём с тобой. Никто из нас не пойдёт на такое. Нас устраивает жизнь в Гойране. Риск порой приносит славу и величие, а порой он не оправдывает себя и отнимает у тебя всё, что было до него.

— Одумайся, — просил Айтарог. — Одумайся, болван!

Райсенкард встал из-за стола, поставив руки на стол. В его глазах читалась усталость, граничащая с отчаянием.

— И вы меня простите, друзья. Но на кону стоит жизнь Урага, а также моя собственная судьба. У меня нет выбора.

— Выбор есть всегда, — не согласился с ним Гарбенак.

— Не в этом случае, Гарбенак. Не в этом случае, — ответил Райсенкард. — Пора нам прощаться.

У эмоционального Айтарога едва заметно начали течь слезы. Гарбенак вовсе ушёл мысленно в себя. Лишь Радокор нехотя смирился с выбором друга. Тут он пусть решает сам.

Товарищи пожали друг другу руки и обнялись напоследок, прежде чем Райсенкард направился в длинный дом — прощаться с семьёй и кланом.

Довольно быстро он добрался до длинного дома, где он первым делом должен был сказать об уходе Вутергуру.

Я слишком слаб, чтобы быть вождём. Слишком силён, чтобы быть рядовым воином. Поэтому я чувствую, что мне здесь нет места.

Райсенкард объяснил ситуацию вождю, от чего тот знатно удивился.

— Райсенкард, ты ведь можешь спокойно проведать брата и вернуться. Зачем тебе отправляться в изгнание? — Вутергур недоумевал, и одновременно ему было печально. Он только стал вождём, убив отца, а тут ещё и младший брат уходит.

— Я не вернусь, мой вождь. Я отправлюсь туда не только из-за сна. Я отправляюсь искать свою судьбу.

— Райсенкард, давай без этих формальностей. Я в первую очередь твой брат, — произнёс Вутергур.

Одокар вышел из комнаты, услышав слова Райсенкарда. Он был в смятении; неужели брат его покинет?

— Ты уходишь? Бросишь нас, как Ураг? — воскликнул он, со злостью посмотрев на брата. — Ты обещал, что мы будем расти вместе! Неужели твои слова ничего не стоят?

Райсенкард кивнул, печально взглянув на него: он пообещал тому, что они будут вместе тренироваться и становиться сильнее. Он подвёл Одокара.

— Прости меня, брат, — грустно произнёс он. — Если Ураг в беде — я не могу его бросить.

Одокар, глубоко обиженный и расстроенный уходом брата, ушёл к себе в комнату, не желая прощаться с ним: он поступил ровно также, как и Ураг — а это значит, что он не вернётся.

— Ты значит хотел уйти в изгнание? Ты свободен, Райсенкард. Можешь прощаться со всеми и уходить, — уверенно произнёс Вутергур. — Но если ты не уверен — только сейчас ты можешь остаться.

Хукура, которая была в полном недоумении, бросилась в объятия к Райсенкарду, не желая его отпускать. Девочке было очень тяжело: она крепко держала брата и плакала; слёзы текли ручьём из её глаз. Пожалуй, только Хукура удерживала его от изгнания…

— Я тебя не отпущу! Никогда не отпущу, хоть вырывайся! — всхлипывала она, всё также обнимая брата. — Никуда ты не уйдёшь!

Глаза Райсенкарда увлажнились от этой сцены. Ему не хотелось уходить… но он должен был: на кону жизнь Урага.

— Я должен, сестрёнка… Должен, — с печалью в голосе произнёс Райсенкард. — Я вернусь. Обязательно вернусь.

Хукура посмотрела на него взглядом, полным надежды:

— Обещай! Пообещай мне! Поклянись всеми богами, что вернёшься!

— Я обещаю, сестрёнка. Даю слово воина и клянусь шестью богами. Я вернусь, — ответил Райсенкард, смотря девочке в глаза.

Хукура, немного успокоившись, сделала пару шагов назад.

— Береги себя, Райс. Пусть боги оберегают тебя. И… не забывай про своё обещание, — проговорила она сквозь слёзы.

— Не забуду, — пообещал Райсенкард, сняв свой браслет и передав его Хукуре. — Держи. Он достоин быть в твоих руках. Это в знак моей клятвы.

Девочка взяла браслет, всё также с грустью смотря на уходящего брата. Даже Вутергур размяк от такого.

— Райсенкард… Как решишь проблему с Урагом — возвращайся. Я отказываюсь тебя изгонять навсегда. Тебе здесь всегда рады, — сказал он. — Браслет будет у Хукуры — в надёжных руках. Твоя судьба — здесь. Как и твой дом.

Райсенкард кивнул; он не хотел поступить как Ураг — пообещать и не вернуться. Но ароканд не был полностью уверен в своих словах, хотя ему и хотелось исполнить клятву. Время покажет.

Райсенкард попрощался со всеми: с матерью, которая с трудом отпускала сына, с Вутергуром, не хотевшим, чтобы один из его братьев уходил, с Оланвой, с Шинегрой. С Хукурой… Она сейчас была на месте маленького Райсенкарда, когда в своё время ушёл Ураг. Одокар отказался прощаться с братом из-за чувства обиды.

Но ему нужно было идти. Выйдя из врат Гойрана, Райсенкард направился по Межгорному тракту, направляясь в сторону Рейганда — одной из самых древних и великих крепостей арокандов. Ещё этот город известен своим более-менее терпимым отношением к изгнанникам, так как ближе прочих находится к границам империи. Там он сможет перекантоваться на день и отправиться дальше.

Райсенкард ехал на большом ездовом волке не спеша, ибо путешествовал с тяжёлым грузом. У него при себе было всё его снаряжение, еда и одежда, сложенные во вместительный портфель, который больше походил на мешок с картошкой.

Проходя мимо Чолгомдру́ра, Райсенкард встретил странника, рассказавшего ему о том, как лучше и быстрее добраться до Онрейра. Тот путь, которым хотел пойти изгнанник, был безумно долгим: чтобы добраться до города, ему нужно было проделать немалый крюк через Мепо́лис и Риве́нтус. Добрый странник посоветовал ему свернуть на северо-восток и выйти на Лесной тракт, проходящий через крепость Вие́нос. Оттуда можно было гораздо быстрее добраться до Онрейра.

Райсенкард поблагодарил странника и последовал его совету. В конце концов, чем быстрее он доберётся, тем лучше.

Пройдя через мост, Райсенкард вскоре вышел на Лесной тракт, ведущий до Онрейра самым коротким путём. Обычно им пользуются знающие и опытные торговцы, готовые откупиться в случае чего, ведь тракт проходил через земли арокандов, агрессивно настроенных к империи. Тут довольно часто нападали на путников, в особенности на людей.

В давние времена эти тракты служили целью для мирной торговли между стальными людьми и арокандами. За недолгое время существования единого королевства орков лакийцы поняли, что с воинственными племенами лучше торговать, получая от них качественное снаряжение. Тракты начали прокладывать в землях орков уже после распада королевства. Некоторые крепости с радостью пошли на это, получая обоюдную выгоду. Однако были и те, кто выступал против любых соглашений с людьми — они считали тех захватчиками. Так и возникло два конфликтующих лагеря арокандов: одни за торговлю и договоры с империей, другие — против. Особенно рьяно воевали с лакийцами северные горные племена орков, через чьи земли вообще не проходило никакого тракта. Точнее, дороги там были, но их люди избегали.

Райсенкард днём находился в пути, периодически устраивая привалы, а ночью отдыхал, оборудуя небольшой лагерь. Через несколько дней он добрался до заветной крепости — пропускного пункта Виенос.

Завоёвывая остров, лакийцы строили на покорённых землях форты и замки, не пренебрегая «помощью» захваченных пленников-орков. Такие крепости разбросаны по восточной части острова. Некоторые из них функционируют, а другие давно заброшены. Однако есть четыре основных замка, которые играют ключевую роль в обороне империи: Сила́ра, Виенос, Заби́нос, Пла́ут. Каждая из этих внушительных крепостей расположена в стратегически важных горных проходах, что даёт существенное преимущество в контроле над ближайшими землями. Плаут и Силара вовсе стоят на реках, что делает их практически неприступными.

Силара — самая горячая точка империи. Помимо того, что туда чаще всего нападали воинственные племена орков, путь через этот замок был самым коротким к Онрейру — резиденции имперской верхушки острова. Здесь расквартирована, пожалуй, большая часть местных легионов.

Виенос — также опасное место, куда также нападают орки, хотя и реже. Через эти земли проходят торговцы на своей страх и риск. В этом замке меньше войск, но надзор остаётся строгим: пропускают в основном торговцев.

Забинос — это самая безопасная из всех четырёх крепостей. Именно этим путём хотел изначально пойти Райсенкард, поскольку это было бы самым спокойным путешествием. Однако путь до Онрейра через Горный тракт очень долгий: он огибает восточный изгиб гор, и только на равнинах можно выйти на дорогу, ведущую в город. Эта крепость служит пропускным пунктом для всех изгнанников, торговцев и прочих арокандов. Сюда не нападал никто уже больше ста лет. Через Забинос проходит Горный тракт, ведущий в Гойран.

Плаут — это нечто среднее между Забиносом и Виеносом. Сюда редко, но всё же нападают южные орки, когда им это вздумается. Через замок проходит тракт, ведущий до Гунго́га, правда, качество этих дорог оставляет желать лучшего — это явно не работа имперцев. Видимо, эти дороги строили не они, а пленные орки.

Райсенкард подошёл к вратам величественного замка, хотя он был небольшим по сравнению с материковыми крепостями, всё же внушал уважение. Ароканд представился стражникам торговцем, как ему подсказал добрый странник. Райсенкард заявил, что хочет закупиться славным лакийским вином, которое периодически привозят в Онрейр. Стражники обыскали его и, найдя оружие, спросили за него:

— Зачем торговцу оружие? — поинтересовался один из легионеров. К слову он был орком.

— Нынче путешествовать без оружия очень опасно, — ответил им Райсенкард.

Стража пропустила его внутрь. Теперь ароканд держал путь прямиком к Онрейру. В путь!