Король орков: Путь воина

Глава 9. Обряд посвящения

991 год 4 Эры, март.

Важное место в обществе арокандов занимают воины. Помимо постоянных боевых учений, они занимались охотой, разбавляя их деятельность. Лучшие из них попадали в личную гвардию вождя, составляя элиту войска. Их называли гозхорами.

Конечно, в случае войны в армию могли взять всех желающих, но не всегда. Более всего ценились мужчины и женщины, владеющие оружием. Стать воином мог любой из орков, несмотря на его материальное положение, род деятельности и социальный статус. Но это было не так просто, так как тот, кто им хочет стать, должен был пройти обряд посвящения.

Согласно Кодексу и традициям арокандов каждый проходящий обряд посвящения должен был первым делом достичь двадцати лет — это минимальный возраст. В обществе орков ценились сила и способность выживать, поэтому ритуал был не из лёгких. Его суть заключалась в том, чтобы испытуемый проявил себя с лучшей стороны, показав отменные качества охотника, кузнеца и собственно — воина. Обряд посвящения проходит в марте, в самом начале весны, когда снег ещё не успел растаять. Всего в данном ритуале четыре этапа.

Первый этап — охота. Ароканду предстояло пойти в эту холодную пору за дичью, чтобы проявить себя как воина, умеющего выжить в диких условиях. Перед уходом провидица или знахарка крепости выбирала испытуемому тотем животного, который будет его жертвой и амулетом одновременно. Какой зверь выпадет — шкуру такого зверя должен будет принести воин в качестве трофея. Тут к тому же играет немалая роль везения: может попасться как кролик, так и медведь. Также выбор зверя зависит от племени и клана.

Второй этап проходит в учебных условиях, дабы не было напрасных жертв среди испытуемых. Проводятся поединки, в которых важна не только победа: здесь важно проявить свои боевые качества, смелость и упорство. Обычно для арокандов, прошедших первый этап это не является проблемой, но бывают и исключения. Поединки не смертельные, но периодически испытуемые всё же погибают, хоть и крайне редко.

Третий этап представляет собой практичные умения орка как кузнеца. Воин должен уметь ухаживать за своим оружием, а в случае поломки ему должно выковать новое. Его задача пряма и понятна: ему нужно изготовить то оружие, каким он будет сражаться. Его конечно потом можно перековать по желанию. К тому же любой меч или топор со временем приходит в негодность. Здесь нет оценивания — это просто традиционный этап испытания.

И последний, четвёртый этап — окончательное посвящение в воины. Он больше божественного и духовного характера, нежели остальные этапы. Когда испытуемые проходят предыдущие испытания, то они дожидаются конца апреля, а точнее тридцатого числа — дня Дукара, бога войны. Тогда проходит ритуал крови, в котором испытуемые, используя собственную кровь, разукрашивают лицо и тело во временные боевые окрасы. Новоиспечённые воины дают клятву верности вождю и богам. После этого проходит большой праздник в крепости. Однако не каждый год проходит обряд посвящения, ведь не во всех крепостях ежегодно появляется нужное число добровольцев. А их как минимум должно быть трое.

Обряд проходит в течение месяца-двух. Всё зависело от того, насколько быстро и умело справятся с испытаниями добровольцы. В среднем прохождение всех этапов занимало примерно полтора месяца. Неизменно но дате проведения проводился лишь четвёртый этап.

В семье вождя обряд посвящения проходился всегда: сыновья выходили добровольцами постоянно, обычно являясь одними из лучших воинов крепости, а дочери — по желанию. Если один из сыновей правителя по какой-либо причине не проходил ритуал, то он не был достоин бросать вызов отцу и нередко изгонялся из крепости, как слишком слабый.

На дворе был март — десять дней прошло с начала месяца. Первого числа четверо испытуемых отправились на первый этап обряда посвящения, дабы забрать и принести охотничьи трофеи. Одному из воинов нужно было поймать и убить дикого волка, что являлось непростой задачей; ведь они редко ходят поодиночке. Вскоре он должен был вернуться с добычей.

На улице поздний весенний вечер. Луна уже вовсю освещала снежную холмистую поверхность, а тишина замёрзшего моря позволяла услышать пение ночных птиц, щебетавших между собой. Здесь зима не была столь суровой, как на севере, но и тёплой её тоже не назовёшь. К тому же с приходом весны потеплело. Возможно через неделю-две снег и вовсе растает.

Воин возвращался с испытания. Несмотря на преодолённые сложности, он шёл без остановки, будто ноги сами несли его вперёд. Молодой орк безусловно был горд собой. Он сделал то, что от него требовалось и возвращался домой. На его крепких плечах лежала шкура зверя, которого он одолел и убил. «Повезло, что поблизости не было других волков», — подумал охотник, улыбнувшись и устало посмотрев на небо, на котором сияла полная луна. Она была прекрасна.

За годы упорных тренировок и учений, мальчик стал мужчиной, новичок практически стал воином, выполнив первый этап обряда посвящения. Его тело окрепло, а лицо возмужало; подбородок уже немного зарос пушистой бородкой, которую он хотел при первой же возможности сбрить. Чёрные волосы, завязанные в небольшой хвостик, были грязными и растрёпанными: у воина не было времени приводить себя в порядок. Впрочем волосы были частично спрятаны под меховым капюшоном. На спине висел колчан со стрелами, там же был и лук. На поясе было закреплено его излюбленное оружие — топор.

Однако рано было радоваться. Ему предстоит пройти ещё три этапа обряда. Воин предполагал, что он первым из испытуемых доберётся до крепости, поэтому он подумал, что поединки начнутся через несколько дней. У него будет время отдохнуть и набраться сил. Но несмотря на это, он идёт, не сбавляя шаг, чтобы точно вернуться раньше остальных.

Наконец взобравшись на крутой холм, охотник увидел стены родной крепости. Прежде чем начать спуск вниз, воин остановился на самой вершине и удовлетворённо выдохнул, поправив тёплый меховой капюшон:

— Гойран. Осталось немного.

Воин начал спускаться вниз по склону, аккуратно перебирая ноги. Ещё в детстве ему один друг посоветовал аккуратно переходить холмы, чтобы «кубарем не покатиться». Вскоре охотник дошёл до крепостных стен. Когда он к воротам, его окликнул дозорный, стоявший у башни:

— Назовись, путник!

— Райсенкард зрог Гулзур, — уверенно ответил воин, подняв голову и указав на шкуру сражённого волка, после чего задал саркастический вопрос. — Зрение подводит?

Дозорный прихмурился на несколько секунд, после чего спустился и отворил ворота.

— Как вижу, трофей у тебя, — подтвердил дозорный, освещая местность факелом вокруг себя.

— Всё-таки зрение не подводит, — снова пошутил Райсенкард, покачав головой.

Оба воина посмеялись и пожали друг другу руки. В крепостях, подобных Гойрану, все знают друг друга; в особенности вождя и его отпрысков.

— Иди, тебя уже заждались поди, — поторопил товарища дозорный.

— Разве? Я думал, что первым пришёл с охоты, — удивился Райсенкард, достав и из-за спины лук, который засыпало снегом. Воин отряхнул своё оружие.

— До тебя пришёл один. Охотник с западной окраины города, — ответил дозорный, указав пальцем в ту сторону.

— Айтарог значит, — предположил Райсенкард, понимая, что товарищ опередил его в первом же этапе. — Мне действительно пора в длинный дом. Не пропусти врага, Ра́докор, — похлопав дозорного по плечу, Райсенкард продолжил путь.

Прошло уже почти что десять лет с момента предсказания Оланвы и смерти Гримбаша. Райсенкард повзрослел — недавно ему стукнуло двадцать. У него в планах пройти этап посвящения, чтобы официально стать воином. Также у него в перспективе упорная боевая подготовка, чтобы не дать ни единого шанса братьям в великом состязании — Врор Храрграг. Если у Одокара, с которым он бился на равных, у него были шансы выиграть, то с Вутергуром было всё сложнее. После ухода Урага из крепости, он посвятил кучу времени боевым учениям, в совершенстве овладев двуручным молотом. Он был как отец в молодости, как бы ни мощнее. Райсенкард предполагал, что вот-вот старший брат бросит вызов вождю, который со временем не молодеет. Однако Райсенкард с детства мечтал возглавить своё племя. И он пообещал самому себе, что сделает это.

Проходя через широкие улицы, Райсенкард мельком взглянул на колоссальный тотем Боргода, находящийся в центре крепости. Здесь постоянно проходит великое состязание — Врор Храрграг. Тут же будут проходить поединки, когда все испытуемые вернутся в город.

Ему сразу вспомнился скандальный поединок Урага и Гримбаша. Сколько лет прошло… Ураг так и не вернулся…

Гойран немаленькое по меркам орков поселение, хоть и уступает тем же восточным городам острова, находящихся под контролем стальных людей. Многих сограждан молодой Райсенкард знал довольно хорошо, особенно тех, с кем он упражнялся в учебных боях. В крепости проживало около трёх тысяч арокандов. Помимо самого Гойрана, вождю принадлежали крепости поменьше, где правили младшие вожди — грола, подконтрольные столице.

Когда Райсенкард дошёл до деревянного частокола, то воины из гвардии вождя, стоявшие там в карауле, без слов пропустили сына вождя внутрь. Открыв скрипучую дверь и войдя в длинный дом, ароканд удивился, что в центральном зале никого не было, словно жильцы покинули посещение. Однако, свечи горели. Видимо все они в своих комнатах. Такая тишина.

— Бу! — из-за угла выбежала Хукура, скорчив устрашительную гримасу. — Испугался? — начала заливаться хохотом девочка.

— Хукура, — резко выдохнул Райсенкард, обернувшись в её сторону. У него чуть душа в пятки не ушла. — Ты меня и вправду напугала.

— Привет, братик! — поздоровалась Хукура, крепко обняв старшего брата, и прижалась головой к его груди. Она ростом маленькая и выше не доставала.

Райсенкард приобнял сестрёнку в ответ.

— Ты убил волка? Вижу шкуру. Ты молодец! — похвалила брата Хукура.

— Да, дело сделано, слава богам. И я дома, — уже облегчённо выдохнул Райсенкард, осматриваясь вокруг.

После этих слов из комнаты вышел Гулзур, всё такой же холодный и мрачный, но несколько постаревший. А вслед за ним начали выходить из комнат остальные члены семьи.

— Ты справился и добыча при тебе, — сурово заметил вождь, оглядывая сына. — Но ты пришёл вторым. Некий охотник с западной окраины крепости пришёл первым, не так ли?

— Да, я слышал, отец, — недовольно ответил Райсенкард, понимая, что всё это отцу не понравилось.

Гулзур прищурил глаза и добавил:

— Я ждал от тебя лучшего. Надеюсь, в поединках ты себя проявишь лучше. Но как охотник ты провалился.

Райсенкард молча кивнул, посмотрев на свой трофей: он ведь старался как можно лучше, учитывая, что сыну вождя безумно повезло встретить одинокого волка.

— Шкуру положи туда, — указал на деревянную бочку Гулзур и ушёл в свою комнату.

Не сказать, что Райсенкарда удивила реакция отца. Хотя он мог понять, что Гулзур добивался того, чтобы его сыновья были лучшими из лучших. Однако, его слова расстроили Райсенкарда.

— Отдохни, тебе скоро предстоит хорошо потрудиться, — поддержала сына Арга, подойдя к нему и приобняв за плечи. — Тебе нужно набраться сил, дитя.

— Я ведь вот-вот стану воином, а ты говоришь «дитя», — подшутил Райсенкард, пытаясь разбавить мрачную обстановку. — Я вырос, мама.

— Для меня ты всё такой же маленький воин, мечтающий стать вождём, дитя, — улыбнулась Арга и ушла в комнату. Мать тепло относилась к сыну, несмотря на суровое общество арокандов, где место вождя занималось только кровью.

Райсенкард кивнул, улыбнувшись матери вслед. Он положил шкуру на бочку и хотел было пойти к себе в комнату, как ему путь преградил Вутергур, заметно покрепчавший спустя десять лет.

— Завтра жду тебя на поле. И мне плевать, что ты устал. Завтра как всегда — учебные бои, — сурово бросил Вутергур, широко расставив ноги. Вутергур всячески старался походить на отца — особенно после потери одного брата и ухода второго.

Райсенкард кивнул, чтобы он отстал, и, когда Вутергур отошёл, младший сын вождя вошёл к себе в комнату. Старая добрая комната, где жили он, Одокар и Хукура. Молодого ароканда не было всего десять дней, но его уже окутало чувство ностальгии. «Хоть Одокара нет дома, можно спокойно отдохнуть» — подумал Райсенкард, с облегчением вздохнув.

Сев на свою старенькую кровать, на которой лежала та же звериная шкура, что и раньше, он впал в раздумья. Неужели он и в правду не достоин быть вождём, раз не прошёл идеально первый этап? Райсенкард конечно понимал, что отцу никак не угодишь, ведь даже Гримбаша тот ни разу не хвалил. Гримбашу правда вовсе было не до этого; он прекрасно знал, что он лучший. А может стоит мыслить как Ураг и не забивать себе голову? Думы Райсенкарда прервала его маленькая сестрёнка.

— Не расстраивайся. Ты большой молодец! И ты хороший воин! И охотник тоже! И самый лучший брат! — старалась приободрить его Хукура, взяв руку брата.

Райсенкард посмотрел в сторону сестры и улыбнулся. Он был поражён её добротой и заботой: детской и искренней. Она чем-то напоминала ему Урага, который всегда был рядом и всегда поддерживал братьев и сестёр. По-своему правда.

Однако улыбка сошла на нет, когда Райсенкард подумал о том, что взрослая жизнь может погубить её доброе сердце. У женщин в крепости — в особенности дочерей вождя, выбор небольшой. В основном они становились одними из многих жён других вождей. Реже они посвящали себя воинскому делу, опять же, если это позволял правитель крепости. Ещё реже девушки становились знахарками и тем более провидицами: в первом случае требовались знания и опыт, а во втором благословение богов и особо удачная судьба. Что радовало Райсенкарда, Хукура часто помогает Арге в её алхимических делах: если боги будут благосклонны, то она также станет знахаркой.

— Райсенкард? — окликнула молчаливого брата Хукура.

Райсенкард, выйдя из раздумий, снова улыбнулся сестре, приобняв её за плечи и проговорив вполголоса:

— Я ценю то, что ты рядом. Всё будет хорошо. Я кстати видел, как ты разбираешься в травах. Прямо как мать. У тебя талант!

Правда? — хихикнула Хукура, покраснев от смущения.

— Правда, боги свидетели. Тебе стоит серьёзно этим заняться, — Райсенкард подмигнул сестрёнке.

Хукура и не знала, что ответить. Просто улыбнулась.

— Но сейчас нам обоим нужно спать. Даже будущему знатоку трав и зелий нужен отдых, — добавил Райсенкард после того, как улёгся на свою кровать.

Райсенкард откинул голову назад и закрыл глаза, после чего он довольно быстро уснул, так как охота измотала его. Хукура тоже не стала особо задерживаться и улеглась поудобнее в своей кроватке. Но её одолевала бессонница. Маленькая сестрёнка волновалась за брата. Она постоянно старалась поддерживать его. Всё-таки он один относился к ней по-человечески. Старших братьев она практически не знала; Хукура попросту их не помнит. Вутергур и Гулзур всегда заняты — им не до маленькой сестрёнки. К Одокару у Хукуры не было доверия, а мама относилась к ней больше как к ученице. Вот и остался один лишь Райсенкард. Хукура перевернулась на другой бок, видя как сопит её старший брат. Под звуки спящего Райсенкарда девочка потихоньку начала закрывать глаза.

Хукура любила помечтать. В своих мыслях она видела себя как храбрую воительницу, которой восхищались все ароканды. Райсенкард хоть и говорит, что у неё талант как знахарки, и ей это не чуждо, даже нравилось. Но всё-таки путь воина был ей ближе по духу. Но допустит ли отец это? Кто знает. Вообще ей рано думать о таком — Хукуре всего двенадцать. Однако каждый ребёнок о чем-то да мечтает. И порой эти мечты сбываются.

В то же время в другой комнате находились Шинегра и Гулзур; Арга же снова ушла в свою алхимическую хижину. Гулзур подошёл к жене, которая заплетала длинную светловолосую косу.

— Зачем ты это делаешь на ночь? — недоумённо спросил вождь.

Шинегра молча повернулась, после того как услышала слова мужа. Вид у неё был весьма не очень.

— Завтра я работаю в кузне, будет некогда, — ответила Шинегра, даже не смотря в глаза мужу. — Когда умер Гримбаш, ты не сказал ни слова. Ни одного! Неужели тебе всё равно? Наш старший сын погиб! Прошло десять лет с тех пор, но ты не сказал ни одного слова!

— Девять лет и шесть месяцев, — поправил её Гулзур, во взгляде которого виднелась печаль.

Шинегра недоумённо посмотрела на мужа, ожидая продолжения его слов.

— Девять с половиной лет прошло, — продолжил Гулзур. — Я помню этот день также, как помню сегодняшний. Он погиб как воин. Но он ослушался моего приказа, а за это я мог изгнать его.

— Он был твоим сыном! — заявила раздражённая Шинегра. — Почему ты молчал всё время?

— Потому что я вижу его каждую ночь. И не только его, — ответил Гулзур, приготовившись рассказать свою историю. — Он рано или поздно убил бы меня в ритуальном поединке, что меня не печалит. Таковы традиции. Но я вижу ночью всех кого потерял. Каждую ночь.

Шинегра, которая явно успокоилась, внимательно слушала мужа.

— Пусть сыновья и думают, что я плохой отец, — продолжил вождь, присев рядом с женой. Да, у меня скверный характер. Да, я не уделяю никому должного внимания. Но я не такой плохой, каким бы мог быть. Ты не задавалась вопросом, почему ты не знала ни одного из моих родных братьев или сестёр? Вообще никого?

— Нет, — непонимающе ответила Шинегра. К чему он вообще клонит?

Гулзур продолжил:

— Мой отец был сильным вождём. Да, он привёл наш народ к величию. Однако сам он был чересчур жестоким. Слишком. Когда мне было пятнадцать, я отправился вместе с отцом и братьями в поход на соседнюю крепость. Это была захватническая война. Битва, куча убитых, всё как всегда. Крепость сдалась. Но когда отец приказал убивать всех направо и налево… Приказал убивать всех, даже детей — тогда я понял, что он безумен.

— Это… ужасно, — прокомментировала Шинегра, шокированная рассказом мужа.

— Это ещё не всё, — добавил Гулзур. — Спустя три года я впервые влюбился. Была девушка, в которую я был безумно влюблён. Её звали Ра́гна. Она была на год младше меня. Я успел даже на ней жениться тайком, но отцу эта партия не нравилась. Она ведь не была дочерью другого вождя. Как может сын вождя жениться на простолюдинке? Так думал отец. Он решил от неё избавиться, причём довольно радикально. Отец отправил Рагну в поход, где было всего десять человек — разведка территории. Она не вернулась, ровно как и половина отряда. Её не стало. Я даже лица её не помню… В голове остались только имя и воспоминания.

Шинегра слушала, представляя всю эту ужасную картину у себя в голове.

— Отец обезумел в старости лет. Но даже это не стало концом, — рассказывал Гулзур, у которого до сих пор осталось чувство злобы на прошлое. — Когда мне уже исполнилось двадцать, когда я прошёл этот несчастный обряд, где отец накидывал мне кучу ненужных испытаний, он собрал всех моих братьев и сестёр вместе. Мы стояли там, возле статуи Боргода, после того, как поели. И тут нам отец приказывает сражаться до смерти, а тот, кто выиграет — достоин биться с ним. А если, он говорит, не захотите биться, то у вас нет выбора. Он нам в еду подмешал травы, которые принимают берсерки, и запер нас там. Это было ужасно. В состоянии транса мы кромсали друг друга на куски: братья, сёстры. А отец смотрел.

Шинегра была в шоке от услышанного: Гулзур никогда не рассказывал об этом. Она не представляла, через что ему пришлось пройти.

— Я до сих пор это помню, хоть и смутно, — продолжил Гулзур. — Чудом выжили только я и мой младший братец, бывший был при смерти, и который на меня вскоре обозлился, что я не убил его. Отцу это не понравилось, и он решил лично меня покарать за то, что я отказался добить брата. Он первым бросил вызов на поединок, и я проломил его безумный череп своим молотом, — со злостью в голосе проговорил Гулзур. — Он так глубоко вошёл, что я с трудом вытащил его обратно. Так я и стал вождём. И отсюда имя моего молота. Кровь за кровь. Из-за него я боюсь старости. Не хочу стать таким же как отец — безумным. Поэтому я хочу умереть. Умереть в здравом уме.

— Я не знала, — извинилась Шинегра, смотря на мужа. — Прости меня. Это очень жестоко — даже для нашего общества.

— В некоторых крепостях такое считается нормой. Я не хотел, никогда такого воспитания своим детям. Но я хочу, чтобы ты поняла. Они должны быть готовы к будущему. Жизнь жестока, она не пропускает слабых вперёд. Ещё тяжелее, если бог смерти забирает твоего сына — лучшего воина крепости. А второй сын хоть и жив, но уходит на восток, к этим мерзавцам — стальным людям, — с печалью в голосе сказал Гулзур. После секундного молчания, вождь выдохнул и продолжил. — Прости меня, Шинегра. Я не мог говорить о Гримбаше. Не мог.

Шинегра встала с кровати с довольно сочувствующим видом. Гулзур подошёл к ней и обнял её, положив голову жены на своё крепкое плечо.

— Я готов уйти к предкам, если так будет лучше моей семье. Всё лучше, чем старость, — тихо проговорил он жене.

— Не нужно, — прервала его Шинегра, с любовью посмотрев мужу в глаза. — Как настанет час, тогда ты сможешь уйти со спокойной душой. Поживи ещё хоть немного. Будь рядом со мной.

Гулзур кивнул в ответ, а затем нежно поцеловал Шинегру в губы. Муж и жена стояли в обнимку, наконец поняв друг друга, а их сердца бились в унисон.

Арга вернулась из своей хижины, застав романтическую сцену. Она сделала вид, что ей нет до этого никакого дела, и вышла из комнаты. Знахарка пыталась переубедить себя, что она не ревнует к первой жене — таковы традиции. Вождь может иметь нескольких жён. Но Аргу не покидала мысль, что Гулзур всё-таки больше любит Шинегру. Но почему? Ведь знахарка моложе, у неё полно полезных знаний. Она подарила ему чудесных детей. Как впрочем и Шинегра. Арга откинула эти мысли в сторону. Когда жители длинного дома готовились ко сну, знахарка легла в свою кровать, чтобы как следует отдохнуть.

Через три дня вернулись с охоты оставшиеся двое испытуемых. Затем, на четвертый день, начался второй этап обряда посвящения — поединки. Бои проходили в учебных условиях: новобранцам давали затупленное оружие, дабы избежать потерь среди испытуемых. Хотя порой даже таким оружием молодые ароканды умудрялись отправлять к богам своих соперников. Крайне редко конечно. Поэтому на обряде посвящения, ровно как и на Врор Храрграг, присутствовали пятеро судей: четверо из клана Свирепых волков, которых возглавлял лично Гулзур, и один из клана Песен войны.

Поединки будут проходить возле внушительного тотема Боргода, на обширном поле. Зрители собрались вокруг площадки, окружённой деревянным забором. Сами участники были уже наготове. Одетые в качественную арокандскую тёмно-зелёную броню, новобранцы выглядели впечатляюще. Каждый выбрал оружие под стать себе. Одокар взял большой двуручный клинок, чтобы одним размахом своего оружия сметать соперников. Айтарог выбрал стандартный набор охотника: лук, стрелы и небольшой меч. Ароканд по имени Гарбена́к взял большую секиру. Райсенкард же предпочёл свой самый сбалансированный вариант — топор и щит.

К испытуемым вышла Арга, приготовившись к своей стандартной речи.

— Пред ликом великих богов предстали эти испытуемые, трое способных арокандов! — громко объявила Арга, обращаясь одновременно и к новобранцам, и к горожанам. — Ваша задача — проявить свои боевые качества в лучшем свете! Тот, кто достойно себя покажет, перейдёт на следующий этап обряда посвящения! Тот, кто струсит или побоится, то пусть набирается смелости и приходит через год! Победит сильнейший, пройдут самые храбрые. Боги вам свидетели!

Под восторженные вопли зрителей, Арга обратилась непосредственно к испытуемым:

— Кто из вас выйдет первым? — спросила она, осматривая новобранцев.

— Я выйду! — рявкнул Одокар, не дав даже договорить знахарке. Он уверенно шагнул пару вперёд и ударил кулаком по груди.

— Хорошо. Кто будет биться с ним первым? Или мне бросить жребий? — спросила Арга у новобранцев.

— Жребий, — бросил Айтарог, не желавший биться с Одокаром первым.

— Что ж, соглашусь с ним, — ответил Райсенкард.

Арга кивнула и задала вопрос участникам, доставая из кармана игровую кость в виде куба:

— Змея, кабан или волк?

— Волк, — не задумываясь ответил Райсенкард.

— Кабан, — следом прозвучало от Айтарога

— Значит осталась змея. Выбираю её, — добавил Гарбенак.

Знахарка подбросила кость вверх и, когда она упала на ладонь, прикрыла её другой рукой. Посмотрев на ладошку и убрав руку, Арга подняла свой взгляд на присутствующих.

— Змея, — объявила результат знахарка. — Первым выходит Гарбенак.

Гарбенак кивнул и вышел вперёд уверенным шагом, хотя на самом деле его сердце сильно колотилось. Он прекрасно понимал, что шансы на победу невелики; Одокар был уважаемым воином, и в силе мало кто мог ему противостоять. Гарбенак не думал, что у него вообще есть шансы выиграть. Несмотря на внутренние сомнения, он решил попробовать свои силы.

Некоторые могли задаться вопросом, почему Одокар проходит обряд посвящения вместе с Райсенкардом? Он пропустил этап в свои двадцать, потому что лично хотел сразиться с братом, чтобы на глазах у всего Гойрана доказать своё превосходство. Братья были примерно равны; их соперничество продолжалось.

Когда ароканды вышли в центр арены и встретились взглядами, атмосфера накалилась. Гарбенак, хотя и пытался скрыть свои эмоции, сильно волновался. Он не понаслышке знал о силе и жестокости своего соперника. Но стоит хотя бы попробовать.

Одокар же был спокоен; ему было приятно, что первый бой выпал не на брата — его он хотел оставить напоследок.

Испытуемые отошли друг от друга на двадцать шагов, приготовившись к схватке. Как только Арга дала сигнал, поединок начался.

Одокар стремительно двинулся вперёд, в вслед за ним двинулся Гарбенак, немного помешкав. Встретившись лязгом оружий, ароканды обменялись первыми ударами. Выпады Одокара оказались действительно мощными и амплитудными, заставляя его соперника пошатываться. Но Гарбенак тоже был не пальцем делан: ему хватало сил, чтобы стойко держать удары. Он не желал сдаваться. Несмотря на свой недостаток в опыте, Гарбенак старался не отступать и делать всё возможное, чтобы уклониться от ударов, хотя Одокар парировал их с лёгкостью.

Одокар, ставший с годами более крупным и сильным, выглядел настоящим исполином. Его неряшливый вид, на который раньше редко кто обращал внимания, теперь превратился в нечто устрашающее. Чёрная борода, распускавшаяся на его лице, лишь подчеркивала мужественность и мощь тела, выдавая в нём способного бойца.

Гарбенак тоже был неплох, что в телосложении, что в стойкости. Но его боевые навыки заметно уступали умениям Одокара. Гарбенак светлый и молодой ароканд, чем-то походивший на небольшую версию Вутергура. Его глаза красноватого цвета, как у многих орков.

Обменявшись ещё серией ударов, ароканды отошли друг от друга на несколько метров, чтобы оценить ситуацию. Гарбенак уступал в силе сопернику, но понимал, что может вымотать его. Это было нелегко, но у него не было выбора. Начав сближаться первым, Гарбенак старался больше уворачиваться и парировать удары противника, избегая прямого столкновения с Одокаром.

Начало его тактики оказалось вполне успешным, но через пару минут он получил рукоятью меча в нос, что застало его врасплох. Пока Гарбенак приходил в себя, Одокар большим размахом меча уложил соперника на лопатки, после чего тот уже не встал, потеряв сознание.

Одокар с ухмылкой вернулся на своё место, не произнося ни слова. Бой закончился так, как и ожидалось, но внутреннее напряжение в толпе чувствовалось — все понимали, что это только начало. Впереди были следующие поединки, и каждый из арокандов был готов сразиться за свою судьбу.

Райсенкард узнал стиль боя своего брата, который стал ещё более агрессивным. Молодой орк начал готовиться к поединку со своим товарищем Айтарогом. Вытянув спину и прохрустев кости, сын вождя вышел на поле. Айтарог вышел вслед за ним, приготовив свои лук и кинжал. Когда ароканды встали друг напротив друга на расстоянии двадцати метров, поединок начался.

Айтарог быстро достал тренировочную стрелу из колчана и натянул тетиву своего лука. Райсенкард быстро среагировал, закрыв щитом большую часть своего тела в тот момент, когда стрела, попавшая в щит, была выпущена. Убрав щит от лица он стремительно направился к лучнику. Пока он шёл, Айтарог выпустил ещё две стрелы, но обе попали в щит. Когда Райсенкард подошёл достаточно близко, Айтарог попытался оглушить его луком одной рукой и достать кинжал другой, но Райсенкард перехватил его движение, выбив лук из рук охотника своим щитом. Учебный топор врезался в плечо лучника.

Айтарог опешил от таких быстрых и слаженных выпадов, прорычав от боли: хоть всё оружие было учебным, удары всё равно были неприятными. Пока лучник приходил в себя, Райсенкард не терял времени и хладнокровно продолжал атаку, пнув оппонента живот. Тот упал на землю, перекувыркнувшись назад. Когда растерянный Айтарог попытался встать, он наткнулся на топор Райсенкарда, прижатый к его горлу. Однако в отличие от своего соперника, лучник не был благородным воином; он быстро оттолкнул топор и ринулся вбок, поднявшись на ноги с лёгким пошатыванием.

— Идиот, — прокомментировал Одокар, скрестив руки на груди. В его голосе слышалась нотка насмешки, а на лице нарисовалась злорадная улыбка: он не понимал всей благородности и честности брата. Как он считал, лучше сразу вырубить соперника, чтобы не возиться с ним дальше.

Райсенкард встал в стойку, слегка закрыв центральную часть тела щитом. Он понимал, что у Айтарог выбора немного: лук он выронил. Соперники встали друг напротив друга, которых разделял лук, лежавший посередине. Айтарог решился на отчаянный, но хитрый шаг: он достал кинжал и приготовился к внезапному нападению. Сделав вид, что идёт в атаку на Райсенкарда в атаку, он бросил кинжал в оппонента, который защитился от броска потрёпанным щитом.

Во это время Айтарог бросился к своему луку и собрался натянуть тетиву, но не успел. Райсенкард быстро среагировал: опустив щит, он бросил в охотника топор. Тупая часть попала в голову Айтарогу. Лучник не ожидал столь дерзкого хода и плюхнулся на землю, схватившись за голову и выкрикивая бранные слова от боли. На этот раз Айтарог не стал продолжать бой.

Бойцам дали час на восстановление — как моральное, так и физическое. После этого прошли ещё два боя: Одокар против Айтарога и Райсенкард против Гарбенака. В первом бою выиграл Одокар, несмотря на то что лучник попал по нему дважды; стойкий и суровый сын вождя уложил соперника одним взмахом своего большого меча, как только подошёл к нему. Райсенкард же поймал своего ловкого соперника на ошибке и вырубил его щитом, отчего Гарбенак потерял сознание. Снова.

Испытуемым дали ещё больше времени на отдых — в этот раз два часа, так как начинались заключительные поединки. Первыми бились Гарбенак и Айтарог, измотанные боями против опытных сыновей вождя. Айтарог уже не мог так метко орудовать луком, а уставший Гарбенак еле двигался. Несмотря на то, что последнего вырубили дважды за день, он сумел разломить лук противника пополам и, подняв Айтарога из последних сил, упал вместе с ним на землю. Все думали, что никто из них не встанет в ближайшее время; однако Гарбенак удивил зрителей: теряя сознание несколько раз он всё же сумел встать на ноги. Вот это характер у орка! Гарбенак выиграл единственный поединок ценой полного изнеможения. Но следующим был, пожалуй, самый ожидаемый бой — бой вечно соперничающих братьев.

Уже темнело. Солнце приближалось к линии горизонта, и на поверхность земли просачивался тусклый алый свет. Бой, который ждали все жители Гойрана, был близок.

Оба испытуемых, каждый из которых стремился стать не только воином, но и метил на место вождя, встали друг напротив друга. Они были готовы к упорной схватке. Два волка вскоре вцепятся за право называться воином.

Одокар, несмотря на свой вспыльчивый и холерический характер, выглядел собранным и спокойным. Он даже не насмехался над братом, как обычно. Старший брат достал свой меч и положил его на плечо, ожидая начала поединка.

Райсенкард также казался спокойным, но Гарбенак вымотал его. Щит ароканда был не в лучшем состоянии — ещё пара крепких ударов, и он придёт в негодность. А щит давал преимущество Райсенкарду перед братом. Похоже, на третьем этапе обряда ароканду придётся ковать не только топор, но и новый щит… Этот старый никуда не годится.

Как только объявили начало поединка, Одокар, на удивление зрителей, не бросился на брата в яростной атаке. Вместо этого он встал в боевую стойку, держа меч снизу, тем самым защищая ноги и пояс. Райсенкард взял щит и топор поудобнее и медленно, но уверенно двинулся навстречу противнику, мысленно пытаясь настраивая себя на бой. Последние пару раз Райсенкард выигрывал Одокара в учебных поединках, но не так уверенно, как раньше. Хотя Одокар не отличался особым умом, он умел учиться на собственных ошибках.

Первым атаковать начал Райсенкард, проведя несколько выпадов топором и почти не используя щит, чтобы ударить противника по рукам. Однако Одокар удивительно ловко отражал все атаки, не нанося ответные удары. Это было мудро с его стороны: он быстро расправлялся с предыдущими соперниками, практически не потратив усилий. Его задачей было измотать брата, а затем сломать щит. Дальше дело за малым. Но меч Одокара больше подходил для атаки, чем для защиты. Райсенкард хоть и не мог задеть брата, но начинал находить его слабые места в обороне. Сделав вид, что промахнулся топором, он вдарил Одокару локтем в челюсть, как бы возвращая руку назад. Одокар немного пошатнулся, но быстро вернулся в боевую стойку.

Старшему брату стало тяжело отражать атаки с нескольких углов, поэтому Одокар решил перейти в атаку. Прорычав, он набросился на врага, обрушивая град ударов на брата и рьяно пытаясь пробить щит. Первое время Райсенкард пытался отражать атаки топором, но понял, что у него это неэффективно. Ему приходилось подставлять щит, который после пяти ударов совсем сломался.

Отпрыгнув в сторону, Райсенкард бросил остатки щита и встал в боевую стойку, выставив топор перед собой и держа его обеими руками. Как только Одокар подбежал достаточно близко, младший брат двинулся ему навстречу с замахом топора. Обмениваясь выпадами и уловками, братья периодически попадали друг по другу, но победителя выявить пока было трудно. Райсенкард пытался проводить удары с разных углов, но одновременно нужно было отбиваться самому. Понимая, что натиск брата слишком мощный, он отскочил на несколько шагов назад и бросил в соперника топор. Одокар отбил топор своим мечом, но пока он это делал, Райсенкард бросился на него, пройдя ему в ноги и сбив с ног. Одокар от неожиданности обронил меч. Началась драка без оружия; братья избивали друг друга до крови. Райсенкард наносил удар за ударом по Одокару, который закрыл лицо руками. В какой-то момент старший брат схватил руки младшего и притянул его к себе, одновременно встретившись лбами; кровь потекла у обоих со лба.

Райсенкард завалился набок, упав с Одокара. Братья отменялись ударами по корпусу и животу, пока не упали и не перекатились подальше друг от друга. С заметным трудом они поднялись на ноги и снова схватились за оружие. Их внешний вид был довольно жутким: оба в крови, еле дышащие, с трясущимися руками и суровыми, но уставшими лицами. Каждый из братьев был готов умереть, но доказать своё превосходство. Публика замирала в ожидании, кто-то даже делал ставки по традиции.

Оба брата были готовы упасть, ноги с трудом их держали. Они стояли всего в нескольких метрах друг от друга, но никто не решался напасть. Когда Райсенкард наконец решил сделать первый шаг, он тут же остановился, скорчив больную гримасу: из его рта потекла кровь, и младший брат начал кашлять. Одокар опешил, не зная, что предпринять: он явно был в шоке от увиденного. Райсенкард упал на колени, схватившись одной рукой за горло, а затем окончательно завалился на живот, мгновенно теряя сознание. Одокар тоже больше не мог стоять на ногах; он упал на колени, но устоял на них, еле дыша. Воины арокандов выбежали на подмогу братьям — им срочно нужно было к знахарке.

Бой был окончен. Вместе с ним был завершился и второй этап обряда посвящения. Вождь Гулзур объявил о конце второго этапа и дал испытуемым неделю на восстановление перед следующим раундом. Ковка собственного оружия требует особой стойкости и выносливости. Какой меч сможет выковать воин, если он не в состоянии это сделать? Поэтому будущим воинам нужен отдых.

Прошло шесть дней после завершения дня поединков. Райсенкард и Одокар шли на поправку — умения знахарки приносили свои плоды. Айтарог и Гарбенак чувствовали себя превосходно, несмотря на частые «засыпания» второго. Завтра испытуемым предстоит перейти к третьему этапу обряда посвящения — формальному, но обязательному. Каждый из четверых арокандов должен будет выковать себе оружие по желанию до начала дня Дукара. Таковы традиции.

Ранее утро. Почти конец марта, и солнце вставало всё раньше. Его ласковые лучи ещё едва выглядывали из-за горизонта, постепенно озаряя холмистую местность. Райсенкард лежал на своей кровати с забинтованным поясом. Хотя с того поединка прошла почти неделя, его состояние оставляло желать лучшего. Ему нужно было ещё пару дней для полного восстановления. Как сказала Арга, у него, как и у Одокара, началось внутреннее кровотечение. У Райсенкарда пострадало больше органов, поэтому кровь пошла изо рта, и он потерял сознание гораздо раньше. Но благодаря умелым рукам знахарки, оба воина были живы и целы; им осталось лишь полностью прийти в себя.

— Ты проснулся, — заметила Хукура, приоткрыв один глаз. Её любопытство всегда удивляло брата; казалось, она следила за Райсенкардом.

— Да, ты тоже проснулась, как я вижу, — ответил Райсенкард, повернувшись к сестре. Ароканд тихо прохрипел из-за боли в корпусе.

— Сильно болит? — спросила Хукура, слегка приподнявшись. У неё был обеспокоенный вид; она честно хотела помочь брату, но не знала как.

— Было и хуже, сестрёнка, — оптимистично ответил Райсенкард, сев на краю кровати. — Потерплю немного — и пройдёт.

Хукура улыбнулась; её умилял сангвинический характер брата. Он никогда не сдавался и не показывал свою боль, переводя всё в обыденность, словно каждый день его так ранят.

Одокар крепко спал, хотя он также страдал от боли в теле; как-то ему удалось уснуть. Ароканд мирно храпел.

Оланва ночевала практически каждый день в хижине провидицы; её редко видели дома. А Вутергур уже вовсю упражнялся на улице: ему хотелось оставаться лучшим в крепости. Он готовился вызвать отца на ритуальный поединок.

Райсенкарду совсем не спалось. Помимо боли в мышцах и суставах его мучало чувство долга. Он проиграл Одокару, причём бой был максимально равным. Что уж говорить о предстоящем поединке с Вутергуром… Неужели ему никогда не суждено стать вождём? Он не обладает ни ловкостью и талантом Гримбаша, ни удачей и силой Урага. Да и Райсенкард в принципе не знал в чём заключалась его сила. Он переставал понимать, на что он способен и ради чего живёт. У него была масса вопросов к судьбе. Что его ждёт в будущем? Подобные мысли нагнетали Райсенкарда, не давая ему покоя. Однако, перестав себя накручивать, орк перевернулся на другой бок и постарался ни о чём не думать. Ему нужны силы для следующего этапа.

Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на дыхании, ощущая, как каждый вдох наполняет его энергией. Внутри него росло желание доказать всем, в том числе и самому себе, что он достоин звания вождя. Возможно, его путь будет отличаться от путей Гримбаша и Урага, но это не значит, что он не сможет найти свою силу.

Райсенкард вспомнил уроки, которые ему давал отец: «Сила воли важнее физической силы. Настоящий вождь должен уметь слушать и понимать свой народ». Эти слова звучали в его голове, словно напоминание о том, что истинная мощь заключается не только в навыках боя, но и в умении вести за собой. С каждым вдохом он чувствовал, как страх и неуверенность постепенно отступают.

В это утро он решил, что не позволит сомнениям взять верх. Райсенкард будет работать над собой, изучать свои слабости и превращать их в сильные стороны. Пора оставить тревоги позади и сосредоточиться на завтрашнем дне. Впереди его ждали испытания, и он был готов встретить их лицом к лицу.