Королевство руин

ДВАДЦАТЬДЕВЯТЬ

АДДИ

В

оздух вокруг нас меняется, когда мы входим в кабинет Фэйрборна, и причина резкого падения температуры кроется в кожаном кресле с высокой спинкой.

Декан.

Она сидит с видом превосходства, исходящим от каждой клеточки ее существа, и умудряется каким-то образом смотреть на меня свысока, хотя она сидит значительно ниже моего поля зрения.

Ее одежда такая же яркая, как и в тот первый день, когда она появилась перед толпой студентов, поступающих в академию. Что-то подсказывает мне, что ей никогда не приходилось прятаться или ограждать себя от внимания. Нет. Она — уверенная в себе вампирша, которая уничтожает любое препятствие, стоящее на ее пути, косым взглядом и надутыми губами.

Сегодня она выбрала желтый цвет. Цвет счастья, радости и надежды, но ей каким-то образом удается заставить волосы у меня на затылке встать дыбом. Может быть, дело в зловещих красных губах, с которыми она его сочетает, или в приподнятой брови, которая заставляет любого усомниться в своих поступках.

Это будет весело.

Она сплетает пальцы домиком, когда я не спеша захожу в кабинет, ее глаза оглядывают меня с головы до ног, а затем повторяют движение. Она оценивает меня больше, чем кто-либо другой, с кем я когда-либо сталкивалась в своей жизни, и я должна отдать ей должное: это нервирует. Но, опять же, отец хорошо подготовил меня к подобного рода оценкам и многому другому.

— Боззелли, вы вызывали Адди. Я выйду и дам вам несколько минут, — заявляет Фэйрборн, и я не могу удержаться от того, чтобы не повернуться и не уставиться на него. Этот ублюдок просто оставит меня на произвол судьбы, а я даже не знаю, за что. Могу поклясться, что еще несколько дней назад мне казалось, что он меня прикроет, но теперь, на первом же препятствии, он готов удрать, чтобы не попасть под раздачу. Неудивительно, что путь сюда был таким чертовски тихим.

— Вам следует остаться, профессор Фэйрборн, — настаивает декан Бозелли, с отвращением смотря на него, и когда я снова поворачиваюсь, вижу, как она награждает его тем же самым оценивающим взглядом, который я только что испытала на себе.

Дверь захлопывается за ним, усиливая напряжение, которое наполняет комнату.

— Садитесь, мисс Рид, — приказывает декан Бозелли, махнув рукой в сторону кресла по другую сторону стола.

На прошлой неделе я сидела на этом же месте, и Фэйрборн осыпал меня словами поддержки, но я знаю, что когда я сяду на это место в этот раз, то получу совершенно противоположное.

— Ты вызываешь настоящий переполох, — заявляет она, и я хмурюсь.

— Не уверена, что понимаю, о чем вы.

То есть, я понимаю, но предпочла бы, чтобы она выразилась конкретнее. Она могла вызвать меня по многим причинам; какая из них — вопрос, и я заслуживаю знать, от чего мне стоит защищаться.

Она со свирепым видом переплетает пальцы, молча призывая меня не нести чушь, прежде чем предложить хоть что-то в качестве объяснения. — У меня есть требования от главы вампиров в Совете, чтобы тебя немедленно выдворили из кампуса.

— Откуда они вообще знают о моем существовании? — Выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать. Но осознание захлестывает меня, когда она объясняет.

— Я полагаю, что ты создала проблемы для их дочери. Вэлли.

Гребаная Вэлли. Ничто не раздражает меня сейчас больше, чем ее проклятое существование, а это о чем-то говорит, учитывая, что в моем списке дерьма идет постоянное соревнование за первое место.

Закатывая глаза, я делаю глубокий вдох, но осознание того факта, что это происходит на самом деле, лишает меня дара речи. Она смотрит на меня сверху вниз, кажется, целую вечность, давая понять, что хочет услышать мое мнение о ситуации, прежде чем продолжить.

Я прочищаю горло, наконец обретая способность снова говорить. — Почему мнение другого студента обо мне в этом соревновании является основанием для исключения? Я думала мы здесь для того, чтобы научиться работать вместе и показать, кто лучший кандидат на роль наследника. — Спрашиваю я, и взгляд декана Боззелли сужается.

— Разве я сказала, что это так?

Я пожимаю плечами. Я явно задела ее за живое. — Вы на это намекаете.

Она с отвращением смотрит на меня, выпрямляя позвоночник. — Я устанавливаю правила в этой академии. Нового наследника объявлю я, а не Совет, — язвит она, но это полностью противоречит тому, зачем мы вообще здесь собрались. Умно. Мы все понимаем, что решение не зависит исключительно от нее, но то, как она это говорит, заставляет так думать. Она полна властности, даже если она — всего лишь иллюзия.

Ее эго растет на моих глазах от той власти, которой, как она считает, обладает. Однако, учитывая оборонительный подтекст ее слов, ясно, что ее легко вывести из себя. Я могла бы сидеть тут и указывать на все ее недостатки, но вместо этого решаю, что лучший вариант — выбраться отсюда.

— Отлично, значит, мы закончили?

Она качает головой с улыбкой, которая больше похожа на гримасу. — Мне также звонили из стаи Кеннеров, с тем же требованием исключить тебя из академии.

Я напрягаюсь при упоминании стаи Кассиана, или бывшей стаи, какова бы ни была семантика. Конечно, им тоже пришлось высказывать свое мнение. Ублюдки.

— Чем я их расстроила? — Спрашиваю я, заинтригованная тем, что они сказали.

— Тем, что заявила права на их сына.

А, так это был сам Кеннер. Отлично. Не Летиция создала больше проблем из-за моей победы, а их альфа. Это не то, что мне нужно прямо сейчас, но я ничего не могу с этим поделать.

Декан Боззелли смотрит на меня таким же взглядом, ожидая информации, и, поскольку она, похоже, намерена задержать меня здесь дольше, чем необходимо, из-за этого бреда, я отвечаю.

— Я ничего подобного не делала. Я защищалась, хотя и на их земле, но технически я не соглашалась на дуэль. Если кто-то нападет на меня, я имею право защищаться. Если бы это было не так, меня бы даже не было в академии в качестве студента.

Моя челюсть сжимается от раздражения, когда она смотрит на меня. Она даже не удосуживается оглянуться мне за спину, где я все еще чувствую присутствие Фэйрборна.

— Кеннеры, может, и не входят в Совет, но они по-прежнему высоко ценятся в сообществе, — заявляет она, уголок ее рта приподнимается, и я понимаю, что она имеет в виду, даже если она не произносит этого вслух.

Хотя они не подчиняются правилам Совета, их все равно ценят выше, чем фейри. Всех всегда ставятся выше гребанных фейри. Потому что такие, как Милдред, мать ее, Боззелли, это позволяют.

Раздраженная, я прочищаю горло, зная, что могу пожалеть о том, что собираюсь сказать, но я устала притворяться, что это дерьмо прокатит. — Я здесь, в этой академии, потому что верю в свой народ и верю в себя. Как и сказано в заявлении о зачислении в академию. Нет истоков сильнее других. Все считаются равными. Так там написано, но я думаю, что в ваших глазах это полная чушь. Это было сделано чтобы показать, что нам была предоставлена возможность. Но что для меня более заметно, и это поразительно, потому что мне приходится каждый день жить как фейри, которого принижают и которой пренебрегают без видимых на то причин, так это то, что ситуация не меняется так, как было обещано. Если мы собираемся позволить мыслям и чувствам людей вносить беспорядок в академию, как мы вообще собираемся создать прочный фундамент для нашего будущего?

Она сплетает пальцы вместе, упираясь локтями в стол, и я чувствую, как Фэйрборн нервно переминается с ноги на ногу позади меня.

— Продолжай.

— Простите? — На этот раз я понятия не имею, что она имеет в виду. Я даже не пытаюсь прикидываться дурочкой.

— У тебя явно есть виденье. Объясни мне его.

Слегка ерзая на стуле, я качаю головой. — У меня не то чтобы есть виденье, скорее ясный анализ всего, что я видела и пережила здесь с тех пор, как мы начали обучение. Необходимо внести изменения в структуру нашего руководства, ведь именно для этого и была построена академия, не так ли?

Спокойствие и собранность. Я мысленно благодарю своего отца за силу.

— Так и было, — выпаливает она, свирепо глядя на меня, но теперь ворота открыты, и это уже не остановить.

— Итак, если мы здесь, чтобы найти наследника, но собираемся позволить Совету и другим членам высшего общества по-прежнему диктовать каждый наш шаг, тогда мы можем продолжать в том же духе. В академии нет необходимости, если Совет будет продолжать вмешиваться всякий раз, когда сочтет это необходимым. Это по-прежнему оставляет их настоящими лидерами.

Ее ноздри раздуваются. Очевидно, что ей не нравится моя оценка ситуации, но она также не может ее отрицать. Не тогда, когда она только что перечислила двух разных людей, желающих выдворить меня из кампуса, думая, что они добьются своего, потому что занимают более высокое положение в обществе, чем я. Она проводит языком по зубам, продолжая сужать на меня глаза. Думаю, больше всего ее бесит то, насколько я точна; а если добавить к этому тот факт, что я ничтожная фейри, то яд станет еще более горьким.

— Ты думаешь, я не знаю, что делаю? — спрашивает она после паузы, и я пожимаю плечами.

— Я ничего подобного не говорила.

— Ты намекала, — парирует она, используя мои же слова против меня, и я качаю головой.

— Нет, я объяснила свою точку зрения, как вы просили. Если вы воспринимаете это как то, что поднятые вопросы направлены против вас, то это ваша проблема. — Она не вложит в мои слова то, чего я не говорила. Я бы сказала, что хорошо, что у меня есть Фэйрборн в качестве свидетеля, но он как выяснилось бесполезен.

Декан Боззелли встает, проводя руками по блейзеру. — Все, что ты говоришь, может быть правдой, но еще один факт, который остается истиной, — это то, как низко пали фейри. Ими пренебрегают, потому что они того заслуживают. Наше королевство было разрушено их руками, и я не считаю, что трон должен снова страдать под их гнетом. Корона принадлежит более сильным существам, таким как вампиры или, может быть, даже волки. — Моя кровь стынет в жилах от гнева из-за ее слов, но все же меня немного веселит тот факт, что она выплевывает слово «волки», как будто они раздражающая помеха. Все, чего она хочет, это чтобы вампиры контролировали все. Точка.

Может, я и низшая фейри, но она рассматривает любого, кто не является вампиром, в том же свете.

Вставая, я подражаю ее позе. — Что ж, тогда хорошо, что это решение не лежит исключительно на ваших плечах, не так ли?

— Вы не достигнете вершины, как надеетесь, мисс Рид, — язвительно замечает она, когда я расправляю плечи.

— Мы здесь закончили? — Спрашиваю я скучающим тоном, что выводит ее из себя, но я устала проявлять уважение к этой женщине, когда она так открыто унижает меня из-за моего происхождения.

На ее лице появляется фальшивая улыбка. — Если мои слова тебя оскорбляют, это твоя проблема, а не моя. — Ее попытка вернуть мне еще больше моих слов смущает. Как неоригинально.

— Ваши слова должны что-то значить, чтобы оскорбить меня, — огрызаюсь я, обнажая зубы в тусклой улыбке. — Нам нужно обсудить что-нибудь еще, или я могу вернуться к занятиям?

Ее губы поджимаются, когда она окидывает меня взглядом с головы до ног, точно так же, как она делала, когда я впервые вошла, но в нем уже нет той силы, что раньше. Теперь в нем чувствуется злоба и высокомерие, и мне это не нравится.

Она вздыхает, бросая взгляд через мое плечо на Фэйрборна впервые с тех пор, как он закрыл дверь, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. — Ты можешь идти, но не думай, что это последняя наша встреча, — обещает она, и я отворачиваюсь, как только слова слетают с ее губ.

Я не собираюсь больше оставаться здесь, чтобы разбираться с ее дерьмом, если это не нужно. Особенно когда становится ясно, что она собирается превратить мою жизнь в ад только за то, что я дышу.

Пускай вступает в клуб. Многие уже нарисовали мишени на моей спине. Но они не понимают, что я могу адаптироваться, приспособиться и устремиться в гребаное небо.

Когда меня объявят наследницей королевства, я вычеркну из этого проклятого списка всех, кто встанет у меня на пути.