Командор космического флота

Глава 26

Заслышав про десять миллионов, Джозеф и Харитон, не раздумывая, тоже наставили на меня пушки. Очевидно, рассчитывая на какую-то часть этой награды, хотя делиться с ними Чанг точно не станет. Если чем-то и поделится, то только пулей в затылок.

— Ну и мразь же ты, Чанг, — сказал я.

— Я, может, и мразь, но не дурак, — усмехнулся он. — В отличие от тебя. Брось пушку, военный. Нас больше. Деваться вам некуда.

— Нас мало, но мы в тельняшках, — буркнул я. — Ты забыл про эсминец на орбите.

Чанг презрительно фыркнул.

— И что он сделает? Выразит дипломатический протест? Это независимая станция, военный, и атака будет расцениваться как акт международной агрессии, — сказал он. — Думаешь, твоя страна станет ввязываться в ещё одну войну против всей Галактики ради какого-то идиота-командора?

— Ради принцессы будет, — сказал я.

— Сомневаюсь, — сказал Чанг.

Я не выпускал его из прицела, Скрепка тут же рассчитала вероятность успеха, если я попытаюсь застрелить пятерых по очереди. Ноль целых, хреналлион десятых процента. Без шансов. Меня подстрелят быстрее, и даже не факт, что насмерть, скорее попытаются ранить и захватить живьём. Я для них — денежный мешок, потому что за мёртвого султан заплатит меньше, чем за живого. Этот факт, однако, никак не влиял на мои шансы.

Подмога пришла, откуда не ждали. Перк направил трофейный бластерный пистолет прямо на защитное поле реактора. Все мгновенно замерли, прекрасно понимая, чем это грозит.

— Вы… Вы… Предатели! — воскликнул он. — Это же предательство! Нашей партии! Наших идей!

Идеалист? Отлично. От такого всегда жди беды, и вот беда пришла.

— Ты не посмеешь, — прошипел Чанг.

— Нет, посмею! Мы так не договаривались! — воскликнул Перкосрак.

— Хочешь долю? Будет тебе доля, парень, — искусительным тоном произнёс Чанг.

На лице Перка ясно была написана внутренняя борьба, он противостоял искушению согласиться и взять деньги. А я гадал, хватит ли ему мозгов понять, что если он согласится — он не жилец. После угроз Чангу и всем остальным криминальным воротилам станции… Ему это не простят.

— Пошёл ты, Чанг! Да и вы все! — чётко и внятно сказал Перк, раз и навсегда обрывая любую связь. — Вы были с нами только ради власти и денег! Не ради будущего нашей станции!

Как будто кто-то лезет в политику ради чего-то ещё.

— Убери-ка пушку, сынок, — произнёс Джозеф, переводя ствол на него. — Сам поранишься и других погубишь.

— Перк… — тихо сказала принцесса.

Нас было трое против пяти головорезов, привыкших убивать так же легко, как дышать. Из нас троих на хладнокровное убийство был способен только я. Шансы, однако, повысились ненамного, даже с учётом того, что принцесса тоже была вооружена. Скрепка насчитала всего один процент.

— Чанг, ты делаешь большую ошибку. — сказал я.

Он осклабился, сплюнул на белый стерильный пол, и в этот же момент снаружи послышалась стрельба. Джозеф и Харитон переглянулись всего на мгновение, и этого мне хватило. Шансы возросли многократно, и я решил воспользоваться этим во что бы то ни стало.

— Огонь! — взревел я, сам нажимая на спуск пять раз подряд.

Одновременно я прыгнул в сторону, заслоняя собой принцессу. «Кракен» выдал серию вспышек, в реакторной стало ещё жарче. Чанг рухнул на пол с огромной дырой в боку, его телохранитель остался без головы, другой успел юркнуть в укрытие, за консоль управления реактором. Перк тоже выстрелил, но не в реактор, а в Харитона, но промахнулся, а принцессе помешал выстрелить я.

По нам тоже начали палить, но везение пребывало со мной и в этот раз. Я подстрелил Джозефа, насмерть, и остальные предпочли сложить оружие. Харитон вскинул руки вверх, отбрасывая пушку. Всё произошло слишком быстро, чересчур быстро, но он сразу почуял, куда дует ветер.

Стрельба снаружи так и не затихала, наоборот, становилась всё интенсивнее. Наши силы заняли круговую оборону. Можно было бы, конечно, закрыться в реакторной, но рано или поздно нас отсюда выкурят, найдут способы, поэтому нам оставалось только принять бой.

— Ваше Высочество, последний шанс улететь, — сказал я. — Одно только слово.

— Н-нет… Я… Мы остаёмся, — сказала она.

— Так я и думал, — сказал я. — Итак. Принимаю командование на себя. Возражения имеются?

— Нет, — сказал Перк.

— Нет возражений, — сказал Харитон.

— Есть возражения, — сказала Елизавета. — Я тоже буду сражаться, отсиживаться в сторонке я не собираюсь. В остальном нет, командуйте.

— Ничуть не сомневался в вашей храбрости, — сказал я. — Итак, Перк, дуй к третьей гермодвери, Харитон, ты на вторую. Мы идём к первой. И подберите себе чего помощнее. Связь держим… Так, сейчас, выдам диапазон.

На станции связь была отключена, целиком и полностью. Но я мог использовать «Гремящий» как ретранслятор, и это будет ещё одним нашим преимуществом. Я незамедлительно вызвал лейтенанта Каргина.

— Срочно! Организуй канал! Доступ открой для всех, плевать! — потребовал я.

Солнечные, конечно, тоже смогут воспользоваться нашей связью. Если догадаются подключиться к нужному диапазону, в чём я сильно сомневался.

Два раза повторять не пришлось. Связь организовали в один момент, пусть с небольшими задержками, но это лучше, чем ничего.

— Может, помощь с корабля позовёте? Солдат? — спросил Перк.

— Это уже прямое вмешательство, — отрезал я. — Не могу. Это я здесь нахожусь как частное лицо.

Он вмиг погрустнел, но нашёл в себе силы улыбнуться и поудобнее перехватить тяжёлую лазерную винтовку, подобранную взамен пистолетику.

— Всё, по местам! — приказал я, проверяя боезапас табельного пистолета.

Принцесса вдруг повернулась ко мне, посмотрела прямо в глаза, резко поцеловала в губы, поддавшись внезапному порыву.

— Спасибо. За всё, — прошептала она.

— Вернёмся к этому после боя, хорошо? — усмехнулся я, чувствуя, как меня переполняют эмоции.

Она улыбнулась, но всё-таки кивнула. Окрылённый, я чуть ли не летел к первой гермодвери, распахнутой настежь.

Укрываясь за тяжёлыми створками, наши бойцы отстреливались, насколько могли. Снаружи на реакторную наседали разъярённые солнечные, воздух накалился от плазмы и горячего металла. Смириться с поражением они никак не могли, и теперь использовали всё, чтобы вернуть реактор себе, вместе с властью на станции.

Я выцепил в прицел какого-то фрика с лазерным автоматом, нажал на спуск. Без малейших колебаний. Гуманность? Плевать. Все, кто находится по ту сторону прицела — враги, жаждущие моей смерти, а значит, жалеть тут некого.

Однако меньше их не становилось, сколько бы мы ни стреляли. Лидеры партии галактического просвещения гнали своих обдолбанных стимуляторами бойцов, как свиней на бойню, целыми толпами.

— Я пуст! — крикнул один из наших.

Вопли раненых леденили душу, истошные, скорбные. И с нашей, и с другой стороны.

Я покосился на принцессу, та методично палила из пистолета, раз за разом высовываясь из укрытия с одинаковым интервалом.

— Алиса! — крикнул я.

Она отвлеклась, повернулась ко мне, оставшись в укрытии. В тот же момент мимо пронёсся бластерный заряд, как раз там, где должна была оказаться её голова.

— Надо отходить! Мы не сдюжим! — крикнул кто-то.

— Держать оборону! — проревел я. — Ни шагу назад! Трусы и дезертиры будут расстреляны!

На какое-то время эта угроза подействовала. Но сдерживать натиск солнечных и впрямь становилось всё тяжелее.

— Алекс! — раздался голос Харитона через систему связи. — Надо отступать! Мы не удержимся!

— Что на третьих дверях⁈ — спросил я.

— Жопа полная! — ответил Перк. — Нужна помощь! Господин командор!

Я выстрелил ещё в одного высунувшегося противника. При всём желании, я не мог задействовать «Гремящего».

— «Гремящий» не имеет права вмешиваться в дела независимой станции! — отрезал я.

— Пусть кто-нибудь присягнёт на верность! — предложила Елизавета. — Перк! Ты родился здесь, на Дер Эквинуме, ты лидер победившей партии! Считай, что ты избран премьер-министром станции!

— Это будет скандал, Ваше Высочество, — напомнил я.

— А у нас есть выбор? — фыркнула она.

Выбора и правда не было.

— Повторяй за мной! — сказала принцесса. — Я, имя-фамилия, торжественно присягаю на верность императрице Александре!

Перк повторил. Слышала это вся станция, во всяком случае, те, кто пользовался ретранслятором «Гремящего».

— Клянусь соблюдать законы Империи, уважать права и свободы её граждан, защищать свободу и независимость, быть верным Империи отныне и навсегда! — произнесла Елизавета.

Перк повторил, сбиваясь порой и нервничая, но текст присяги он произнёс целиком. Такой же, какой произносил я в своё время, когда поступал на службу.

— Теперь «Гремящий» может вмешаться? — спросила Елизавета.

Кажется, мы случайно расширили границы имперского пространства.

— Теперь может, — сказал я и начал вызывать эсминец, старшего помощника напрямую.

Лейтенант Магомедов ответил сразу же. Заварушка на станции секретом не была, и на корабле все пребывали в повышенной готовности.

— Магомедов, слушаю, — отозвался он.

— Старпом! Срочно отправляй в реакторную Заварзина и его парней, всех поднимай! — приказал я. — Нужна помощь, не справляемся! Это приказ!

— Есть! — обеспокоенно ответил старший помощник. — Высылаем челнок!

— Шлюз триста тридцать! Мы держим реакторную, разрешаю убивать всех вооружённых людей вне реактора! — добавил я.

Теперь только продержаться. «Гремящий» висит совсем рядом, поднять взвод охраны по тревоге не так уж долго, доберутся быстро. Правда, каждая секунда здесь, под огнём, тянется как сопля.

— Заварзина мне на прямую связь! — потребовал я.

Командир взвода охраны находился уже в челноке вместе со своими подчинёнными, экипированными по полной программе, все они знали, что летят не на прогулку. Тут было по-настоящему жарко.

— Закрыть все гермодвери! — приказал я, когда ситуация начала близиться к критической.

В самый последний момент. Я решил закрыться внутри, и пусть орда фриков и наркоманов будет ломиться к нам с плазменными резаками. Заварзин прихлопнет их с тыла, пока они возятся с запертой дверью.

У нас же пока появилась минутка для передышки. Я проверил боезапас «Кракена» — осталось семнадцать выстрелов. Негусто. У всех остальных, наверное, такая же история. И это я ещё не лез на рожон.

— Доложить обстановку, — потребовал я.

У меня на первой двери всё было более-менее неплохо. Пара трёхсотых, один тяжёлый. Возле других дверей ситуация обстояла гораздо хуже.

— Семеро убито, раненых… Много, — тяжело дыша, доложил Харитон. — Зарядов нет. Дверь закрыли. Ломятся.

К нам сюда тоже начали ломиться.

— Десятеро… Погибли, — потерянным голосом доложил Перк. — Но они погибли не зря. Они погибли за нашу свободу.

— Подмога уже в пути, — объявил я.

Жутко хотелось пить, в горле пересохло. Жар от реактора, хоть и сдерживаемый защитным полем, всё равно заставлял нас всех нещадно потеть и страдать от непривычно высокой температуры. В такие моменты обычно хочется только упасть на кровать под кондиционер и забыть обо всём, а не держать оружие в потных руках, гадая, как скоро гермодверь будет распилена плазменными резаками, и бой продолжится уже здесь, внутри реакторной.

— Стыкуемся, господин командор, — наконец доложил мичман Заварзин.

— Наконец-то, — выдохнул я. — Ждём вас как из печки пирога.

— Скоро будем, не сомневайтесь, — ответил командир взвода охраны.

— Нам уже двери выносят, — сказал я. — Поторопитесь.

Ненавижу такое беспомощное ожидание. Глядеть, как под воздействием плазмы тяжёлая толстая дверь превращается в бесполезную декорацию, было тяжелее, даже чем отстреливаться от превосходящих сил противника. Там я хотя бы как-то мог повлиять на ситуацию, теперь же мы могли только ждать.

Я покосился на принцессу, которая не отрывала взгляда от ползущей по двери яркой линии. Из её косы выбилось несколько прядей, по виску стекала капелька пота, пистолет в её руках дрожал так, что она не попала бы даже по крейсеру. Но Елизавета всё равно умудрялась выглядеть очаровательной. Целеустремлённой, решительной.

Мой взгляд она заметила, улыбнулась, сдула лезущую в глаза прядку волос, снова уставилась на дверь. Я глубоко вдохнул, видя, как ещё одна линия плазменного реза подходит к концу. Вот и всё, сейчас высадят. А если учитывать, что почти все они не в состоянии адекватно воспринимать происходящее, то и стрелять будут напропалую, с риском повредить сам реактор. Вряд ли они будут соблюдать осторожность, как её соблюдали мы.

С другой стороны, тесный узкий проход можно оборонять гораздо эффективнее, чем распахнутые во всю ширь двери.

— Мичман, что у вас там? — спросил я.

— Подходим! — успокоил меня Заварзин. — Контакт!

Снаружи загремели выстрелы, целыми очередями. А сразу после них послышались истошные вопли зажатых в ловушке солнечных. Мышеловка захлопнулась.

Я спокойно убрал пистолет в кобуру. Он мне, похоже, уже не понадобится. В боковых коридорах возле других дверей тоже началась пальба. Всё, это конец. Станция наша. Вернее, станция теперь принадлежит лунным, либерально-экспансионисткой демократической партии, но раз её лидер в экстренном порядке принял подданство Империи, то станцию можно было назвать нашей по праву.

Сейчас Заварзин и его парни добьют остатки сопротивления, а затем станцию Дер Эквинум придётся медленно и методично возвращать к мирной жизни. Это, правда, будет уже не нашей заботой. Если, конечно, из столицы не поступит приказ охранять новые рубежи Империи, пока не прибудет смена. «Гремящему» найдётся и другое применение, я, во всяком случае, на это надеялся. Например, вернуть принцессу в Новую Москву.

Стреляли за дверью недолго, всё быстро затихло. Очереди сперва зазвучали реже, потом остались и вовсе редкие одиночные — контрольные, судя по всему.

— Всё чисто, господин командор, — доложил Заварзин.

— Открыть двери, — приказал я.

В коридоре случилось натуральное побоище. Скафандр мичмана Заварзина был заляпан кровью, чужой, естественно. Я одобрительно хлопнул его по плечу.

— Спасибо, — сказал я. — Сверли погоны, мичман. Вовремя успел.

— Служу Империи! — прогудел он в своём скафандре.

Я окинул реакторную задумчивым долгим взглядом. Вокруг началась обычная суета с эвакуацией раненых и сбором трофеев, мне абсолютно неинтересная. На плечи тут же навалилась усталость, но время для отдыха ещё не пришло.

— Перк… — позвал я новоиспечённого главу станции. — Что с диспетчерской?

— Её должен был Юджин взять, — сказал он. — Но что-то я сомневаюсь, что у него это получилось…

— Мичман! Новая задача, — объявил я. — Возьмите пару местных бойцов, идите к диспетчерской. Нужно, чтобы каждая собака в этой сраной системе и за её пределами знала, кто победил.

— Есть! — отчеканил Заварзин.

— Я пойду с ними, — заявил Перк.

Бойцы умчались по направлению к диспетчерской, а я наконец подошёл к принцессе. Не то чтоб я рассчитывал на продолжение того прерванного боем разговора, но смутные надежды имелись.

— Ваше Высочество, — сказал я.

— Мы же договорились на ты, — сказала она, нахмурив брови.

Я пропустил это мимо ушей.

— Нам пора лететь. Здесь всё закончилось, — сказал я.

— Я так не думаю, — сказала она. — Кем я буду там? Снова сидеть на дальнем конце стола? Пусть даже с Государыней. Уж лучше тут, но в первом ряду.

Такую позицию я мог понять, но принять — нет.

— У меня приказ, — развёл я руками. — Доставить обратно. Могу только пообещать, что постараюсь замолвить за вас словечко перед кронпринцем. Думаю, вы… Ты. Ты доказала, на что способна. Ты ведь за этим сюда летела?

— Да… — вздохнула она.

— Поверь, мало кто сумел бы добиться таких результатов, — сказал я.

Принцесса улыбнулась.

— Ладно. Если что — снова убегу, — посмеялась она.

В этом я нисколько не сомневался.

— Господин командор, мы в диспетчерской… — доложил Заварзин. — Тут бойня была.

— Зачистили? — спросил я.

— Так точно, — ответил он.

— Объявление сделайте и возвращаемся на «Гремящий», — сказал я. — Соскучился я по «Гремящему».

Дер Эквинум успел надоесть мне до икоты.

Колонки громкой связи пронзительно пискнули, из них послышалось какое-то шуршание и шипение.

— Всем внимание! Говорит первый секретарь либерально-экспансионистской демократической партии Дер Эквинума! — послышался из колонок голос Перка.

Парень явно волновался, но в его голосе чувствовался напор, энергия. Такой пойдёт до конца.

— Станция окончательно освобождена из-под гнета партии галактического просвещения! Энергоснабжение будет восстановлено в течение десяти минут! — объявил он.

Точно, пора вернуть всё, как было. Про подданство Империи Перк тактично умолчал, но я мог его понять, такие новости лучше подавать под другим соусом, да и недовольных будет столько, что на станции разразится ещё одна гражданская война, а я не собирался поддерживать здешнюю власть на наших штыках. Слишком многое на станции придётся менять для соответствия законам Империи, и слишком много финансовых интересов будет ущемлено.

Улаживать всё это придётся уже не нам. Мы все проследовали к шлюзу, где нас ожидал челнок, и только когда я рухнул в пассажирское кресло и прикрыл глаза, то сумел расслабиться. Жаль, ненадолго, лететь тут всего пару минут.

Принцесса села рядом, и её присутствие неведомым образом меня успокаивало, но опять же, очень недолго. Челнок пристыковался к «Гремящему», шлюзы прошипели, компенсируя давление, открылись двери. Я вернулся на свой корабль.

Тут же подбежал вахтенный, доложился. Возле шлюза нас уже поджидал подполковник Игнатов, отчего-то мрачный как грозовая туча.

— Ваше Высочество, — поклонился он.

Принцесса фыркнула и скривилась, глядя на него.

— Командор, — он пожал мне руку.

— Что-то случилось? — спросил я.

— Я только что связывался с Новой Москвой. Государыня… Скончалась, — сказал он, и я почувствовал, как у меня перехватывает дыхание.