Командор космического флота

Глава 11

Адмирал не обманул. После ежегодного выпускного бала (меня, к сожалению, не пригласили, хотя могли бы), на верфь прибыли трое свежеиспечённых лейтенантов. Ещё вчера они были курсантами, а теперь, помятые, похмельные, предстали передо мной, сжимая в руках подписанные императрицей назначения. Чуть позади, насмешливо улыбаясь, стояла старший мичман Антонова, проводившая их от шлюза до жилого отсека верфи.

Я даже почувствовал лёгкий укол зависти. Им не пришлось, сломя голову, мчаться на попутках в самую задницу имперского пространства. Им досталась лёгкая прогулка даже без погружения в гиперпространство.

— Здравия желаю, господа офицеры, — поздоровался я.

— Здра жла, гспдин комдор! — слитно гаркнули все трое. Репетировали, что ли?

— Вольно… Представляться, наверное, не надо, вы и так знаете, кто я такой, — сказал я. — Но я представлюсь. Командор Мясников. Ваш новый непосредственный начальник.

Я вдруг вспомнил своё знакомство с капитаном Сахаровым. Этим новичкам повезло гораздо больше, чем мне.

— Давайте, по очереди, — сказал я.

— Господин командор, лейтенант Вукович для прохождения службы прибыл! — гаркнул первый, высокий блондин, будто сошедший с рекламного плаката.

— Можно не так громко, — поморщился я. — Не на плацу всё-таки.

— Виноват! — гаркнул Вукович.

Я забрал у него назначение, аттестат с оценками. Круглый отличник. Назначение он получил на должность заместителя по вооружению.

— Максимальная дальность полёта ракеты БР-1800М? — спросил я, и он широко распахнул глаза.

— БР-1800М? — переспросил он, собираясь с мыслями.

— Она, родимая, — кивнул я.

Лейтенанты переглянулись.

— Максимальная? — снова переспросил Вукович.

— Да, — начал раздражаться я.

— Я… Я не знаю, — пробормотал лейтенант.

— Пока в ней топливо не кончится, — криво усмехнулся я. — А топлива там на 87,7 лет непрерывного полёта со скоростью в половину скорости света. Дальше сам посчитаешь?

— Но ведь на такое расстояние никто не стреляет! — воскликнул Вукович.

— Так ведь и вопрос был не об этом, — сказал я. — Ладно. Давайте дальше.

Мне, на самом деле, было абсолютно плевать, знает ли Вукович правильный ответ. Мне было интересно посмотреть на ход его мыслей в нестандартной ситуации, на работу его смекалки. Результат мне не очень-то понравился, хотя адмирал Ушаков обещал прислать самых толковых.

— Лейтенант Тупикин для прохождения службы прибыл! Назначен на должность заместителя по технической части! — проговорил второй, черноволосый и низкорослый офицер.

Ещё один отличник.

— Ваши действия, лейтенант, в случае неконтролируемого возгорания реактора, — произнёс я.

— Разгерметизировать отсек, — оттарабанил Тупикин.

— Гермодвери заклинило, — сказал я. — Вы внутри, наедине с реактором.

— Отстреливаю спасательную капсулу. Отсек разгерметизируется, — сказал Тупикин.

— С собой внутри? — хихикнул Вукович.

Я покосился на него недобро, лейтенант Вукович тут же вытянулся смирно.

— Без разницы, — сказал Тупикин. — Главное, что отсек будет разгерметизирован.

— Хорошо, — кивнул я. — Теперь вы.

— Господин командор, лейтенант Андерсен для прохождения службы прибыл, — произнёс последний из троицы.

— Андерсен? — хмыкнул я, разглядывая его, словно подопытную жабу на столе вивисектора.

— Так точно, господин командор, — сказал лейтенант, явно не в первый раз столкнувшийся с подобным недоумением. — Отец был гражданином Альянса.

В его чертах лишь отдалённо виднелись признаки необычного происхождения. Чуть более тёмная кожа, курчавые чёрные волосы. Будь у него другая фамилия, более привычная для нашего уха, я бы и внимания не обратил.

— Адъютантом назначили, да? — спросил я, забирая назначение и оценки.

В аттестате кое-как набирался проходной балл, сплошные тройки, и у меня брови сами поползли вверх от удивления. Кого мне Ушаков прислал? Какая-то шутка? Ошибка?

— Так точно, господин командор, — кивнул Андерсен.

Похоже, всё моё отношение было написано у меня на лице. Пожалуй, надо запросить досье этого Андерсена у имперских безопасников. Хотя, будь это взаправду шпион, он бы не стал так глупо раскрывать себя. С другой стороны, если хочешь что-то спрятать — прячь на видном месте… Ещё и адъютантом, то есть, самым доверенным лицом командира. Нет, это точно какая-то ошибка.

— Ладно… — пробормотал я. — Добро пожаловать в команду, господа офицеры.

— А вы что, Андерсена не будете проверять? — спросил вдруг лейтенант Вукович с какой-то неожиданной ревностью в голосе.

— Не думаю, что от его действий как-то будет зависеть боеготовность и живучесть эсминца, — холодно произнёс я.

Этого ответа оказалось достаточно.

— Госпожа старший мичман покажет вам, где разместиться на время ремонта корабля, — продолжил я. — Знакомьтесь с командой, принимайте дела от исполняющих обязанности. Дел, конечно, пока нет, но всё равно. Можете идти. Маша, проводи их, пожалуйста.

— Есть, господин командор! — улыбнулась Антонова.

Я дождался, когда они все скроются из виду, и только после этого вернулся в свой кубрик и рухнул на постель. Пора выдать им все необходимые доступы. Я вызвал Скрепку, та немедленно выскочила передо мной, как обычно, в потешной чёрной фуражке. Соответствующие доступы я выдал Тупикину и Вуковичу. Когда очередь дошла до лейтенанта Андерсена, я застопорился.

Вместо того, чтобы выдать ему доступ, я поднял его личное дело. Андерсен, Степан Павлович, родился в Новой Москве. Уверен, дома его звали Стивеном или ещё как-нибудь. Учился там-то, поступил в Академию тогда-то. Судя по всему, ничем выдающимся юный лейтенант Андерсен не отличался. Троечник, с пачкой взысканий за нарушение дисциплины. И зачем его направили ко мне на корабль? Загадка тысячелетия.

Я немного собрался с мыслями и вызвал приёмную Академии. Ответил мне смутно знакомый голос.

— Это командор Мясников, «Гремящий», — сказал я после короткого обмена приветствиями. — Могу я услышать адмирала Ушакова?

— Никак нет, господин командор. Его Сиятельство убыл на заседание в Сенат, — ответил дежурный офицер.

— Тогда вице-адмирала Карпова, — сказал я.

Заместитель по учебной работе наверняка тоже должен знать всех выпускников.

— Одну минуту, — сказал дежурный.

Ожидание заняло чуть больше времени, но в итоге меня всё равно перевели на вице-адмирала Карпова.

— Карпов, слушаю, — произнёс вице-адмирал. — Решили всё-таки принять моё предложение, командор?

— Преподавать? Нет, — усмехнулся я. — Меня интересует один из выпускников.

— Вот как, — хмыкнул Карпов.

— Андерсен, — уточнил я. — Он получил назначение ко мне на корабль. Адъютантом.

— Так, помню его, да. И что с ним? — спросил вице-адмирал.

— Хотел узнать, что это за человек. Не по строчкам личного дела, а, так сказать, напрямую, — сказал я.

Карпов помолчал пару секунд.

— Ну… Нормальный парень, — выдал он свою оценку.

— Троечник, — сказал я.

— И что? Он… Конфликтный малость. Преподавателям кровь сворачивал, — сказал Карпов. — Но не дурак, это точно. Хотя и преподы к нему тоже, знаешь, цеплялись, по поводу и без повода. У нас же многие с аликами воевали, сам понимаешь.

— Понятно, — процедил я.

Непросто ему, наверное, пришлось. Но если дожил до выпуска, то должен быть с характером. Посмотрим, каков он в деле, конечно, но если уж Карпов о нём так отзывается, то должно быть и правда офицер неплохой. Ушаков кого попало отправлять не стал бы. Я немного успокоился по этому поводу.

— А ещё кого отправили? — спросил меня вице-адмирал.

— Тупикина и Вуковича, — сказал я.

— Вукович… Квадратно-гнездовой. Но прилежный, усердный, — охарактеризовал его Карпов. — А Тупикин умный, но ленивый, постоянно пинать придётся.

— Спасибо, господин вице-адмирал, вы мне очень помогли, — сказал я.

— За спасибо, кхм… Должен будешь, — проворчал он.

— Понял, господин вице-адмирал, — ухмыльнулся я.

Такого я не ожидал, но ответить услугой на услугу мне несложно.

— Обращайся, если что, — добавил Карпов.

Я заверил его, что непременно обращусь, и завершил вызов. Значит, адмирал Ушаков и впрямь не обманул. Офицеры мне достались нормальные, вернее, личинки офицеров. Настоящих офицеров из них ещё нужно воспитать, вырастить. Само собой, личным примером.

«Гремящий» всё ещё ремонтировался, я даже потерял счёт времени. Сколько мы уже здесь? Я затруднялся ответить. Но прогресс определённо был, и выражался он даже не в количестве погибших рабочих, прогресс можно было увидеть невооружённым взглядом. Я старался сильно не наседать на капитан-лейтенанта Коня, так, интересовался периодически процессом, изредка посещал девятый ангар, любуясь эсминцем со стороны.

Его обшили новенькой бронёй, установили модернизированные орудия и не только, да и в целом привели в надлежащее состояние. Я понимал, что блестеть корабль не будет, в идеал выводить его тоже никто не станет, Конь ограничится только основным функционалом. От старого «Гремящего», который мы завели в ангар на последнем издыхании, осталась только часть силового каркаса, реактор и некоторое количество запчастей, всё остальное так или иначе заменили.

В теории «Гремящий» мог уже выходить на боевые задачи и даже погружаться в гиперпространство, но на практике существовала ещё тысяча мелочей, которые требовали внимания местных корабелов. Всё это, конечно, можно было доделать силами команды во время полёта, но я предпочёл бы, чтобы каждый занимался именно своей работой.

Да и команды у нас впритык хватает, чтобы просто нести службу, на ремонт просто не хватит людей. Ну и я боялся, что ремонт в космосе затянется до бесконечности, потому что его можно только начать, но не закончить. А жить в постоянном ремонте — удовольствие так себе.

И всё-таки мы дождались.

Весь экипаж, кроме меня, естественно, успел сходить в увольнения на станцию или планету, некоторые счастливчики даже по два раза. К счастью, обошлось на этот раз без неприятных происшествий, хотя я всякий раз с тяжёлым сердцем ждал плохих новостей.

Но в конце концов капитан-лейтенант Конь прислал мне короткое и ёмкое сообщение «Готово.» и я тотчас же отменил все увольнения, взял с собой старпома, зампотеха и адъютанта, и помчался в девятый ангар.

Эсминец одним своим видом внушал уважение, металлический исполин занимал почти всё свободное место. Лестницы, строительные леса, краны и балки были уже убраны, корабль готов к отстыковке и свободному полёту. Осталась только приёмка.

Конь, на этот раз в повседневной форме, а не в рабочей одежде, ждал нас в ангаре неподалёку от входа, и мы направились прямо к нему. Вместе с ним ждали ещё несколько офицеров рангом пониже, по всей видимости, ответственные за различные аспекты ремонта. Мы поздоровались, Коню я даже пожал руку, несмотря на то, что искусственные нервы в моей руке снова отзывались резкой болью от каждого прикосновения.

— Вы, наверное, заждались, — ухмыльнулся корабел.

— Я уже счёт времени потерял, господин капитан, — вздохнул я. — И сон, и покой.

— На «Гремящем» вам точно станет лучше, господин командор, — сказал он. — Идём?

— Конечно, — сказал я.

Мы поднялись на борт. Я чувствовал странное, необычайное воодушевление, какого не ощущал, даже когда получал свои первые погоны. Всё казалось до боли знакомым, но в то же время совершенно другим, похожее чувство я испытывал, когда гостил на малом эсминце того же проекта, но теперь это был тот же самый «Гремящий». Только помолодевший.

В целом всё осталось на своих местах, никаких кардинальных изменений «Гремящий» не претерпел. Мы с Магомедовым обнюхивали каждый уголок, разглядывали каждый шов, пока Конь и его люди терпеливо ждали очередного нашего удовлетворённого кивка. Зампотех и адъютант озирались по сторонам, словно деревенские болваны из аграрного мира, впервые попавшие на космический корабль, толку от них было мало. Я бы отдал правую руку на отсечение, чтобы вместо них на приёмке оказался старший мичман Добрынин, погибший в сражении за Зардоб.

Все обнаруженные недочёты Конь помечал отдельно у себя в планшете, и, судя по его выражению лица, некоторые из них он и сам видел впервые. А некоторые уже видел и посчитал не стоящими исправления. А может, подумал, что мы не заметим кривые стыки, дефекты пайки или неумело замаскированные прожоги металла.

Но, к чести капитан-лейтенанта, он не спорил и не защищал явные косяки своих рабочих, молча вносил отметки в планшет. Всё это будет исправляться в самое ближайшее время.

Я, впрочем, тоже не ходил и не придирался к каждому заусенцу, указывал только на явный брак. То, что мы могли бы без труда поправить самостоятельно, я не учитывал. Даже так набрался целый список. И ещё неизвестно сколько недочётов всплывёт в процессе эксплуатации.

Обход корабля мы закончили на мостике. Я, как командир, подошёл к центральной консоли и запустил проверку всех систем, чувствуя, как у меня дрожат руки от предвкушения. Определённо я соскучился по этому месту, да и по «Гремящему» в целом тоже. Ощущение было такое, будто я встретил вдруг старого друга или сослуживца, которого не видел уже много лет. Приятное ощущение.

Все системы работали исправно. Давненько я не получал этого сообщения.

— Что скажете, командор? — спросил меня капитан-лейтенант Конь.

— Даже не знаю, что сказать… — улыбнулся я. — Вы его отремонтировали. Проверить бы его ещё в полёте, но я так понимаю, это мы проверять будем уже сами.

— Правильно понимаете, — сказал корабел. — Вакуумом проверяли, нулевой гравитацией тоже. Корабль полностью исправен и готов к бою.

Я хищно осклабился. Мои спутники тоже заулыбались.

— Даже не терпится… — пробормотал я, понимая, что готов хоть сейчас наплевать на все недочёты и вылететь с верфи.

— Тогда распишитесь в акте, — сказал Конь.

— Не раньше, чем ваши работяги устранят всё озвученное, — фыркнул я. — Господин капитан, ну что вы, в самом деле.

— Должен же я был попробовать, — широко улыбнулся Конь. — Устраним, не переживайте. Прямо сегодня.

Осадочек всё равно остался.

Мы покинули корабль, я напоследок даже ласково похлопал его по броне, обещая вскоре вернуться, а капитан-лейтенант Конь начал раздавать указания, вновь выгоняя своих подчинённых на работу. Чем быстрее освободится ангар, тем быстрее им капнут на счёт имперские кредитные билеты, и Коню тоже.

Ждать пришлось в жилом отсеке, но на месте мне не сиделось. Я вообще себе места не находил, порываясь вернуться в ангар, чтобы лично контролировать ход работ, но понимал, что это будет лишним. Проверял сообщения по несколько раз, ходил из угла в угол, садился на диванчик и тут же вскакивал, короче, нервничал.

Вся команда тоже сидела на чемоданах, снова. Слух о том, что «Гремящий» скоро выйдет отсюда, распространился со сверхсветовой скоростью, стоило нам только уйти на приёмку.

Но так сильно нервничал, пожалуй, только я. Все остальные то ли старались не показывать своих истинных чувств, то ли на самом деле гораздо проще к этому относились.

И всё-таки спустя три часа и двадцать четыре минуты капитан-лейтенант Конь вызвал меня снова, и я поставил свою размашистую подпись под актом приёма-передачи.

— Желаю удачи, командор, — сказал он, пожимая мне руку.

— Спасибо за всё, господин капитан, — сказал я.

Команда погрузилась на корабль в считанные минуты. Я никому не доверил выводить «Гремящего» в открытый космос, я сделал это сам, снова ощущая безраздельную власть над этим стальным монстром. Пусть даже это был всего лишь малый эсминец, а не линейный корабль или крейсер.

И как только эсминец отстыковался от орбитальной верфи, лейтенант Каргин оповестил меня о входящем сообщении. Подполковник Игнатов приказывал нам оставаться на месте и ждать челнок, на котором он прибудет к нам. Мне, если честно, было без разницы, пусть хоть сама императрица. Главное, что «Гремящий» снова в строю и снова готов бить врагов Империи.