Командор космического флота

Глава 10

Челнок медленно и мягко оторвался от поверхности, преодолевая здешнюю силу тяжести. Вывозить грузы с планет, в том числе, людей, неимоверно дорого, но за нас, к счастью, платит имперская казна.

Лёгкая перегрузка перед выходом на орбиту, несколько витков вокруг планеты, чтобы состыковаться с орбитальной верфью, начиная манёвр из самой удобной точки. Пилот своё дело знал на отлично. Это был первый рейс из двух, всю команду за один раз этот челнок перевезти не мог, мы и так шли на грани перегруза.

Но я всё равно чувствовал удивительное спокойствие и удовлетворение, покидая Новую Москву, которая теперь выглядела ничтожным голубым шариком в чёрной бесконечности. Будто все проблемы и опасности остались там, далеко внизу, хотя космос был бесконечно опаснее любых обитаемых планет. Может, дело в том, что я уже успел привыкнуть к космосу? Там меня никто не пытался убить, кроме туранских военных кораблей, там нет нужды подозревать врага или шпиона в каждом встречном. Космос был как-то честнее, что ли.

Вскоре в иллюминаторах показалась светящаяся громада орбитальной станции, крупнейший транспортный хаб всей Империи. Мы проследовали мимо, не задерживаясь ни на секунду. Наша цель находилась чуть дальше.

Космические корабли строились, в основном, прямо в космосе, на высокой орбите, в точках равновесия. Там же выплавлялась сталь и прочие сплавы, изготавливались пушки и другое вооружение, да и в целом большая часть производств давно ушла с поверхности планет в безвоздушное пространство. На планетах остались только агрокомплексы, производство всяческой мелочи для народного потребления и добыча ископаемых. Работали в космосе, разумеется, вахтами.

Так что на любом космическом заводе, верфи или фабрике непременно имелись места для проживания. И обычно их делали с небольшим запасом. Мало ли что.

Остовы строящихся кораблей на верфи мерцали вспышками применяемой сварки, и я отвернулся от иллюминатора. Смотреть на сварку — плохая примета.

Команда не слишком-то была довольна нашим бегством с планеты, это было видно по лицам. Я многим порушил планы, сперва запретив покидать базу, а потом и вовсе скомандовав отход, и мне наверняка перемывали кости в самых неприятных выражениях, но до открытого протеста дело не дошло. Всё-таки каждый понимал, что находится на службе Империи, а не среди пиратской вольницы, где можно обсуждать приказы и открыто называть своего капитана дебилом. Если на это хватит смелости, конечно.

Челнок начал стыковку, выравнивая относительную скорость и маленькими шажочками приближаясь к шлюзу, в зону действия грави-захвата. Я чувствовал какое-то неясное смутное воодушевление, словно близость к «Гремящему» придавала мне сил. Пусть даже он всё ещё находится на ремонте, но и в полуразобранном состоянии наш славный эсминец оставался символом наших побед. Моей счастливой звездой. Я понял вдруг, что не променяю «Гремящий» ни на что другое, пусть даже мне предложат командовать имперским линкором вроде «Кроноса».

За бортом громко лязгнули замки, надёжно фиксируя нас на месте, пшикнули системы подачи воздуха, заполняя шлюз кислородом. Перед расстыковкой, как водится, откачают всё обратно.

— Приехали! — весело крикнул пилот.

— Выходим по одному, не толпимся! — приказал я, глядя, как операторы подхватывают свои баулы и сумки, создавая пробку в проходе.

Я из челнока вышел последним, и он, не теряя времени, тут же отправился обратно на планету, забирать вторую половину команды.

Вместо капитан-лейтенанта Коня нас встретил какой-то пожилой мичман с блестящим хромовым протезом вместо руки. На космические верфи часто устраивались ветераны, негодные к строевой службе. Космос не отпускает, если уж тебя угораздило в него влюбиться.

— Прошу за мной, — сухо произнёс он после того, как мы поздоровались.

Ширина коридора позволяла выстроиться колонной по три. Этот шлюз находился примерно в километре от ангара, в который мы поставили «Гремящего», как и в целом жилые отсеки, ради обеспечения безопасности их размещали как можно дальше от рабочих мест. На производстве бывало всякое, начиная от простого падения какой-нибудь балки и заканчивая случайным подрывом боеприпасов. Смертельные случаи на таких верфях и заводах происходили чуть ли не ежедневно. Постройка кораблей требовала жертв, в том числе человеческих, и кто-то даже верил, что чем больше людей погибло на стройке, тем удачливее будет корабль, мол, души погибших будут сопровождать корабль вечно. Я в эту ерунду не верил.

Корабль нам пока так и не показали, просто разместили по тесным кубрикам, не глядя на чины и статусы, так что моими соседями временно стали старший мичман Шляпников, наш юный замполит и зам по тылу. Отдельную каюту здесь, может быть, предоставили бы только адмиралу, да и то не каждому. С другой стороны, адмирал может позволить себе жить на планете в собственном особняке или в служебной квартире, а на верфь наведываться только с инспекцией.

Спустя пару часов к нам прибыла вторая половина команды во главе с лейтенантом Магомедовым, экипаж «Гремящего» покинул планету полностью. Указания всем были розданы ещё перед отлётом, на верфи мы сидим и не отсвечиваем, в конфликты не ввязываемся, работягам не мешаем, над душой не стоим.

Посмотреть на наш эсминец мне удалось только на следующий день.

Капитан-лейтенант Конь сам позвал меня взглянуть на текущее состояние «Гремящего», оценить прогресс, и я это приглашение с удовольствием принял. Взял с собой Шляпникова, он в технической части разбирался получше меня, ему по должности положено, и мы отправились в ангар.

Со снятой обшивкой эсминец трудно было узнать, он напоминал сейчас обглоданный скелет какого-то мифического зверя. Работа не прекращалась ни на секунду, внутри постоянно что-то гремело, свистело и лязгало.

— Вот, получается, закончили с каркасом, скоро бронёй зашивать начнём! — перекрикивая шум, объяснил корабел. — «Кроноса» отпустили, сейчас вами займёмся плотно!

— Хорошо! — крикнул я в ответ.

Известие о том, что работа сейчас пойдёт гораздо быстрее, меня воодушевило, мне не терпелось вновь выйти на «Гремящем» в космос.

— Что по срокам? — спросил я.

На лице капитан-лейтенанта промелькнуло заметное раздражение, но он нашёл в себе силы сдержаться.

— Точных сроков не назову, — сказал он.

Как только, так сразу, иными словами. Завуалированная просьба отвалить с расспросами и не мешать работать.

— Ясно. Может, что-то нам нужно знать ещё? — спросил я. — Модернизации, замены, апгрейды?

— Обновили прошивку корабельных систем, заменили вооружение… То, что ремонту не подлежало, — сказал Конь. — А это лазеры, ПКО и прочее вспомогательное. Поставили автопушки, кинетику, лазеры помощнее, главный калибр не трогали, разве что обновили систему наведения.

Недурственно.

— Заменили стабилизатор. Какой дебил у вас его чинил запчастями от крейсера? Полыхнули бы в любой момент, — продолжил капитан-лейтенант, а я почувствовал, как у меня горят уши.

— С тем, кто его чинил, мы ещё разберёмся, — пробормотал я.

Конь на мою заминку внимания не обратил, продолжил вещать.

— Генераторы щитов заменили частично, некоторые ещё походят, ресурс есть, — добавил он. — Ну и в целом по мелочи… Вы не переживайте, господин командор, корабль вам вернём как новенький. Мы своё дело знаем.

— Я и не переживаю, — соврал я. — Всё-таки, лучшая верфь Империи, а не гаражная мастерская.

Лесть Коню понравилась, он улыбнулся, кивнул.

— Если что интересует, спрашивайте, — сказал он.

У меня вопросов не было, зато Шляпников начал засыпать его вопросами технического характера, жонглируя цифрами, терминами, нюансами. Про всё подряд, начиная от рубашки реактора и заканчивая опрессовкой систем циркуляции, но вместо того, чтобы раздражаться и ворчать, капитан-лейтенант Конь неожиданно живо включился в диалог с нашим техником. Видать, два профессионала сцепились на знакомом поле. Я слушал их вполуха, больше наблюдая за тем, как один из рабочих ползёт по крыше эсминца, используя магнитные ботинки и специальные крепления.

Здесь, в ангаре, работали без скафандров, в самых обычных огнеупорных робах и комбинезонах. И, насколько я мог видеть, этот рабочий пренебрегал даже страховкой, полагаясь исключительно на ботинки и магнитную рукоятку, за которую он держался одной рукой, пока приваривал что-то там на высоте. Явное нарушение техники безопасности.

Я глядел на него, не отрываясь, даже не мигая, как будто боялся пропустить что-то. И я не пропустил.

Рабочий отпустил рукоятку, чтобы перехватить сварочник поудобнее, полагаясь только на силу ботинок, но если в условиях нулевой гравитации это обычный рабочий момент, то здесь, в ангаре, это было крайне опасно. Он сначала выронил электрод, потом потерял равновесие, покачнулся. Ботинки сперва удержали его на борту эсминца, но получившийся рывок заставил их отключиться. Устройство решило, что носитель делает шаг, как обычно это бывает. Отключались они именно рывком от поверхности.

Сначала упал электрод, затем сварочник. Затем рабочий. Неприятный, леденящий душу звук падения заставил меня поморщиться, а Коня и Шляпникова — прервать диалог и повернуться на звук. Мы просто не успели ничего сделать, ни закричать, ни позвать на помощь.

— Твою мать! — воскликнул Конь.

Мы сорвались с места и побежали к пострадавшему, наплевав на чины и всё остальное, но рабочему помощь уже не требовалась. Он умер мгновенно, сломав шею при падении головой вниз. Капитан-лейтенант всё равно проверил пульс. Пульса, естественно, не было.

— Медблок? У нас ЧП, сварщик разбился. Насмерть, да, — глухо произнёс капитан-лейтенант Конь. — Девятый ангар. Принял, ждём.

Он выпрямился, посмотрел на нас, на металлическую громаду эсминца. На мёртвое тело, лежащее будто тряпичная кукла.

— Это уже второй, — сообщил корабел. — «Гремящий»… С характером корабль. Боюсь, это ещё и не последняя смерть. Собирает жатву.

— Вы в это верите? — спросил я.

— Я это знаю, — отрезал капитан-лейтенант.

Я посмотрел на искорёженное тело сварщика, прикрыл глаза, но перед внутренним взором всё ещё стояла ужасная картина его падения.

В ангар вбежали двое санитаров с носилками, их сопровождал офицер внутренней безопасности. Конь поздоровался с ним за руку, мы со Шляпниковым ограничились кивком. Санитары тоже проверили пульс и положили тело на носилки.

— Как всё произошло? — спросил безопасник.

— Я не видел, — признался Конь. — Спиной стоял.

— Нарушение ТБ, — вдруг сказал я и все взгляды тут же оказались прикованы ко мне. — Он без страховки был. И отпустился. Боты не удержали.

— Ясно. По камерам глянем, — сказал безопасник. — Конь, это уже второй здесь. Сделай своим внушение.

— Сделаю, — проворчал корабел.

По голосу Коня было понятно, что никакой пользы от этого внушения не будет. По его мнению. А если начать жёстко штрафовать за каждое нарушение техники безопасности, начиная от отсутствия перчаток, то народ попросту разбежится. На верфи условия и так не сахар, единственное, что держит людей здесь — высокая, по сравнению с наземной, зарплата.

Санитары накрыли тело на носилках непрозрачной плёнкой. Носилки покачивались в воздухе, создавая под собой искусственную невесомость, и сломанная рука рабочего, свисающая сбоку, тоже покачивалась так, будто бы он медленно махал нам или кораблю на прощание. Мне вдруг стало не по себе, и я покосился на наш эсминец, безмолвной громадой возвышающийся рядом. Кровожадное ты создание.

— Мы, пожалуй, пойдём, — сказал я.

— Да, конечно, — сказал Конь.

Капитан-лейтенант был заметно подавлен очередной смертью своего подчинённого, так что мы с мичманом тут совсем не к месту. Я приложил руку к фуражке, кивнул на прощание, Конь сделал то же самое, и мы пошли обратно к кубрикам. Перед глазами всё мерещилось падение рабочего.

Странно, конечно. Это не первая смерть, которую я видел в жизни, да и на том же «Гремящем» за один момент погибало куда больше людей во время космического боя, но почему-то именно эта внезапная и глупая смерть выбила меня из колеи гораздо сильнее, чем все остальные.

По коридору шли молча, погрузившись в тягостные думы, переключиться на что-то другое никак не удавалось, я раз за разом возвращался мысленно к этому инциденту. Убеждённость капитан-лейтенанта Коня в том, что это не последняя смерть, была железобетонной, как и его суеверие, и он невольно заражал этим суеверием и меня.

Нет, смертельные случаи на флоте это чуть ли не ежедневная история, каждую неделю нам приходила рассылка для служебного пользования, и все случаи нарушения техники безопасности доводились до личного состава. Помогало это не слишком-то хорошо. Люди всё равно умирали и калечились. Иногда даже целыми подразделениями. И на «Гремящем» это тоже бывало.

До кубриков дошли, не произнеся ни слова, Шляпников ушёл в кубрик, я отправился в зону отдыха. В жилом отсеке верфи имелись собственные досуговые центры, что выгодно отличало верфь от замшелой ПВОшной казармы, но экипаж всё равно предпочёл бы ждать на поверхности планеты, а не здесь, в тесных кубриках.

Кормили здесь чуть хуже, чем в гостях у ПВО, но в целом сносно, привычными за годы службы сублиматами и консервами, изредка разбавляя рацион свежими продуктами, выращиваемыми внизу, на планете, или на гидропонных фермах орбитальной станции.

Я купил себе баночку брепси в торговом автомате, сел на один из диванчиков в зоне отдыха. Народа здесь было немного, большинство предпочитало отсыпаться в кубриках, но всё равно то тут, то там можно было заметить то наших операторов, то офицеров, то местных работяг. Сидели, в основном, небольшими компаниями, но и одиночек вроде меня тоже хватало.

Среди таких одиночек я заметил и старшего мичмана Антонову. Она сидела и слушала музыку в наушниках, покачивая ногой в такт. Мой пристальный взгляд она заметила, улыбнулась в ответ. Я отсалютовал полупустой банкой. Потом вдруг поднялся и пересел к ней на диванчик.

— Господин командор, — произнесла она, вытащив один наушник.

— Госпожа старший мичман, — ответил я. — Как настроение?

— На планете было лучше. Просторнее, — призналась она. — Но я давно привыкла к тесноте.

— Умираете от скуки здесь, наверное, — сказал я.

Антонова пожала плечами.

— На корабле примерно то же самое. Мои вахты не такие напряжные, как у вас, — сказала она. — Так что я слушаю музыку, поглядываю на приборы и читаю книжки. Здесь всё то же самое, только без приборов.

Я посмеялся. В принципе, у доброй половины команды вахты проходили аналогично. Если не случалось каких-либо форс-мажоров.

— Зато вам скучать некогда, да, господин командор? — улыбнулась она.

— Можно просто Алексей, мы сейчас не на службе. На «ты». Я не обижусь, — сказал я вместо ответа.

— А как же субординация? — хмыкнула она.

— Маша, вспомни, как ты забирала меня с орбитальной станции, когда я прилетел по распределению на «Гремящий», — усмехнулся я.

Она прыснула от смеха.

— Да, даже и не подумала бы, что вы… Ты… Станешь капитаном. Командором. Да так быстро, — сказала она.

Я развёл руками. Я и сам не предполагал, что так выйдет.

— Скоро должны выпускники Академии прибыть, — сказал я. — Встретишь? У тебя лёгкая рука. И опыт есть. Вдруг это именно из-за тебя моя карьера так взлетела? И у них взлетит.

Старший мичман снова засмеялась.

— Встречу, — сказала она. — Тут всё равно делать больше нечего.

— Спасибо, Машенька, — сказал я, дотронувшись до её руки.