Командор космического флота

Глава 14

На эсминце снова стало тесно. Куда ни ткнись — везде новые лица, незнакомые люди. Молодые и старые, мужчины и женщины, в космофлот шли все, независимо от пола и возраста, ведь для многих это была прекрасная возможность подзаработать на годовом или двухлетнем контракте, а потом вернуться в родную глухомань богатым человеком.

Я, после того, как сдал вахту второму помощнику, построил всех новичков в коридоре, представился, толкнул небольшую речь про то, что мы на «Гремящем» тут все как одна семья и что по любым вопросам можно обращаться ко мне или другим офицерам, а потом отправил их дальше обустраиваться на новом месте.

Корабль отошёл обратно к краю системы и нырнул в гиперпространство, начиная свой долгий путь к окраинам Галактики. Служба пошла своим чередом, однообразная рутина прыжков через гипер сменялась редкими переходами через обычное пространство, мимо необитаемых планет, оранжевых звёзд и белых карликов. Обитаемые системы тоже изредка встречались на пути, но мы не задерживались там надолго. Пару часов на дозаправку и проверку систем, и снова в путь. Лететь слишком далеко, чтобы тратить время на посещение званых ужинов.

Приглашения прилетали регулярно, каждый комендант или губернатор, завидев появление «Гремящего» на окраине своих владений, считал своим долгом позвать меня в гости. Я вынужден был отвечать вежливым отказом, хотя, если честно, с удовольствием бы сменил обстановку и развеялся. Но нет. Служба.

А ведь в гиперпространстве и поделать-то особо нечего. Ремонтные работы ограничиваются внутренними помещениями, потому что за пределы корабля не выйдешь, причём только теми, которые не помечены как критически важные. Стрельбы не устроить, учебную тревогу тоже. Только и остаётся, что бездельничать. Поэтому такие долгие переходы я не любил.

Ещё и новые операторы не слишком-то спешили вписаться в коллектив, при всём усердии младшего лейтенанта Крапивина. Держались особняком, всех остальных сторонились, непосредственных командиров слушали вполуха, приказы выполняли чуть ли не из-под палки. Это, конечно, лечится, но не в условиях вынужденного безделья, когда команду вообще нечем нагрузить.

Один только взвод охраны не мог пожаловаться на дисциплину, мичман Заварзин держал всех своих людей в кулаке. У всех остальных ситуация была гораздо хуже. Но нагрузить своих подчинённых физподготовкой мог только Заварзин.

Нет, по отдельности новые операторы казались очень даже неплохими ребятами, учебка отдала нам достаточно толковых людей, но когда их набиралась критическая масса, они почему-то превращались в слабо управляемое стадо. С этим определённо что-то нужно делать, но явно не сейчас, во время перехода.

Подполковник Игнатов практически всё время проводил в гостевой каюте, не показываясь на глаза другим обитателям эсминца. Такое добровольное затворничество меня слегка удивляло, но я понимал, что с его профессией светить лицом надо как можно меньше. Даже на корабле, летящем в самую жуткую глухомань.

Спустя двадцать четыре прыжка через гипер мы наконец достигли границы имперского пространства. Пограничная система ТХ-2164, не имеющая даже собственного имени. В похожей системе я начал свою службу на «Гремящем». Здесь самой выдающейся достопримечательностью была двойная белая звезда. Рядом со звездой находилась автоматическая научная станция, а чуть поодаль, на самой границе системы, висела пограничная орбитальная станция с таможней. Службу здесь нёс один-единственный корвет, «Зоркий».

Здесь я решил остановиться и сделать небольшую передышку. Нестись сломя голову в неизвестность, конечно, очень увлекательно, но всё-таки неразумно.

На вахте стоял Магомедов, когда мы покинули гиперпространство и вышли к Т-2164. Я просил сразу же доложить мне, и он позвонил, стоило только выскочить обратно в реальный мир.

— Господин командор? Мы в ТХ-2164, наблюдаю станцию и наш корвет, — доложил он. — Так, прошу прощения, «Зоркий» нас вызывает.

— Я сейчас поднимусь, — ответил я.

Дальнейший маршрут знал только я, финальную точку знали только я и Игнатов. По кораблю бродили слухи один другого фантастичнее, что мы идём к краю Галактики с исследовательской миссией, что мы идём завоёвывать нейтралов, что мы назначены патрулировать границу из-за моей ссоры с командованием. Ни один из них даже близко не подобрался к истине, и это меня радовало. Это значило, что информация о племяннице кронпринца пока не утекла.

Я мониторил новости, когда выдавалась такая возможность и была связь. Кронпринц вообще был фигурой непубличной, не говоря уже о его близких, и всё, что я смог найти — закрытый профиль этой самой Елизаветы в одной из социальных сетей. И то, в последний раз она туда заходила четыре месяца назад. Зато на фотографию посмотрел. На фото Елизавета оказалась изящной кудрявой девушкой, чуть полноватой по имперским стандартам красоты, но зато с большими серыми глазами, роскошной грудью и широкими бёдрами. Сейчас в моде снова были худосочные доски, и мне это не нравилось, а вот Елизавета оказалась как раз в моём вкусе.

Хотя я гнал прочь шальные мысли. Это племянница кронпринца, а не просто очередная девица. Я ей вообще не ровня. Я даже не дворянин.

Я оделся и поднялся на мостик, выслушал доклад вахтенного, сам поглядел на показания приборов и изображение двойной звезды ТХ-2164.

— Чего «Зоркий» хотел? — спросил я.

— Да просто поздоровались, — жуя бутерброд, ответил Магомедов. — Ну, мы тоже поздоровались в ответ. И всё. Тут же скука смертная.

— А то я не знаю, — усмехнулся я. — В U-671 так же было. Давай к станции двигать, заглянем на огонёк.

— Сейчас, рассчитаю… — пробормотал старпом.

Его вахта подходила к концу, он надеялся поскорее сдать её и отправиться на отдых. Потакать ему и меняться раньше на сорок минут я не собирался. Иначе мне просто сядут на шею.

Орбитальная станция тут висела маленькая, типовая, захолустная, и пристыковать эсминец прямо к ней было нельзя, только выйти на синхронную орбиту в нескольких метрах от неё и зацепиться тросом, а потом подключить кабели и шланги для заправки и всего остального. Перемещаться между кораблём и станцией придётся или через открытый космос, или на челноке, поэтому требовалась точность манёвра.

Старпом, впрочем, справился на отлично, мне даже не пришлось вмешиваться. Приятно, на самом деле, было осознавать, что я наладил работу корабля таким образом, что моё вмешательство почти не требовалось, распределил обязанности и ответственность. Сейчас от меня требовалось только поддерживать это состояние. Кажется, я наконец понял, в чём именно заключается искусство командования.

— На станцию полетите? — спросил Магомедов.

— Пока не знаю, — честно признался я. — Я же заступаю после тебя, какая станция?

— Ну, вдруг мы здесь надолго, — пожал плечами старпом.

Он всё пытался ненавязчиво выяснить конечную точку нашего маршрута. Прости, Артур, но в этот раз у тебя тоже не получилось.

— Может и надолго, — сказал я. — А может и нет.

— А если позовут? — спросил он.

— Позовут — слетаем. А то как-то утомило уже в гипере торчать, — сказал я. — Да и вредно это, говорят.

— Брехня, — фыркнул лейтенант. — Месяцами люди в гиперпространстве летают, безвылазно.

— Может и брехня, — не стал я спорить.

Мы оба ждали, пока эсминец сблизится со станцией достаточно, чтобы в нужный момент дать импульс в обратную сторону и выровнять скорости. При должной сноровке всё должно получиться с первого раза, одним коротким включением манёвровых движков.

Но даже если не получится, у нас достаточно энергии и топлива, чтобы попробовать ещё раз. Даже если мы промахнёмся мимо станции. Там, конечно, будут смеяться, да и «Зоркий» непременно увидит наш позор, но ничего страшного в этом не будет. Я, впрочем, не сомневался, что лейтенант Магомедов отлично справится и с этой задачей. В конце концов, время на манёвр он рассчитал правильно.

К станции ТХ-2164 мы подошли с первого раза, приблизившись на двести метров. По размерам она была сопоставима с тяжёлым крейсером, ненамного больше нашего славного «Гремящего». Короткими импульсами на минимальной тяге мы сократили разрыв до пятидесяти метров. Можно было бы подлететь ещё ближе, хоть вплотную борт к борту, но тогда мы рисковали сбить станцию с её орбиты.

Двигатели выключили, зацепились к станции тонким тросом. Как по мне — излишество, но так положено было делать, и мы не стали отступать от техники безопасности.

Я взглянул на часы.

— Точно по расписанию, — пробормотал я. — Давай, пост сдал, пост принял. Иди отдыхай.

— Вот всегда бы такие приказы поступали, — усмехнулся старпом.

— Не заслужил ещё, чтоб всегда такие приказы, — посмеялся я.

— Всё впереди ещё. Ладно, удачной вахты, — пожелал Магомедов.

Я снова остался на мостике один. Спустя пару минут со мной связался лейтенант Каргин.

— Господин командор! — подавив зевок, обратился Каргин. — Со станции запрашивают.

Конечно, как иначе.

— Передай им, что нам нужно заправиться. На этом пока всё, — сказал я. — Сейчас разберёмся, повисим пока рядом, смущаются они что ли?

Визит на станцию можно пока и отложить. У нас пока есть дела и поважнее. Я вызвал своего адъютанта, лейтенанта Андерсена. В целом адъютант был скорее бесполезен, я не знал, чем его озадачить, но в такие моменты у меня появлялась для него работа. Мне порой вообще казалось, что мне его выдали, чтобы за мной приглядывать.

Андерсен явился незамедлительно, его график полностью совпадал с моим.

— Господин командор, лейтенант Андерсен…

— Да прибыл-прибыл, погоди ты, — перебил я его.

Он вытянулся передо мной смирно.

— Значит так. Надо организовать внешний осмотр корабля, найди… А кого… Шляпникова найди. Пусть людей возьмёт, человек сорок, организует, — сказал я. — Нам после гипера осмотр не повредит.

Андерсен внимательно слушал и кивал, запоминая приказ.

— Зампотылу передай, пока у станции торчим, пусть ревизию проведёт, если нужно, на станции закупимся, — добавил я. — Заправка сейчас начнётся, Вишняков пусть запасные баки подключит и наполнит. Всё ясно?

— Так точно, — отчеканил молодой адъютант.

— Повтори, — хмыкнул я.

Он, чуть перефразируя, повторил приказы от начала и до конца. Ладно, адмирал и впрямь отправил толковых парней. А то мог бы дать деревянных по пояс, у которых голова только для того, чтобы шлем от скафандра носить.

— Хорошо, — кивнул я. — Разрешаю выполнять.

Андерсен умчался прочь, я попросил вестового принести наконец обед. Разумеется, сублиматы. Всё самое вкусное и скоропортящееся сожрали в первые дни полёта, а теперь приходилось снова жрать консервы. Я порой завидовал командирам больших кораблей вроде той же «Минервы». У них на борту имелась своя гидропонная ферма, небольшая, но своя, постоянно обеспечивающая пусть не весь экипаж, но хотя бы офицеров, свежей зеленью.

Вместо кофе пришлось пить растворённый порошковый морс. Я пытался ограничить потребление, сократить его хотя бы до пяти кружек в день.

В остальном вахта проходила штатно, спокойно. До тех пор пока за борт не вышли операторы. В одинаковых форменных скафандрах, цепляясь за броню магнитыми ботами. Наш техник, Шляпников, тоже выбрался наружу, отличаясь от своих подчинённых только маленькими звёздочками на скафандре. Я наблюдал за происходящим с помощью камер, как самого корабля, так и встроенных в шлемы скафандров.

Задача у них была самая простая, выбраться наружу и осмотреть корабль на предмет внешнего воздействия. Стандартная процедура, элементарная, с такой задачей справится не то что обезьяна. Даже дрессированная собака сумела бы. А тут аж четыре десятка взрослых мужчин.

Причём Шляпников взял людей вперемешку, и ветеранов, и новичков, чтобы первые приглядывали за вторыми. Всё равно без небольшого ЧП не обошлось.

Операторы обходили корабль, разделившись на пары и облепив эсминец, будто муравьи — упавшую булочку. Станция виднелась неподалёку, пристёгнутая туго натянутым тросом.

И одному из дебилов-новичков приспичило изобразить из себя обезьяну, схватившись за трос. Схватиться-то он схватился, даже подтянулся, что в условиях невесомости проще простого. А вот удержаться на нём не сумел. Никто даже не успел ни отреагировать, ни предостеречь этого идиота.

Оператор, неуклюже размахивая руками в невесомости, поплыл прочь от корабля. Медленно и неотвратимо.

— У нас ЧП, человек за бортом! — тотчас же доложил его сосед, бродивший неподалёку, сразу, как заметил идиотскую выходку своего товарища.

Доклад по экстренной связи тут же попал ко мне, я оторвался от листания новостей и прильнул к монитору, чувствуя, как внутри, в глубине души, раздуваются багровые угли моего гнева. Никакой другой реакции просто быть не могло, только безудержный гнев. Я мог простить многое, но глупость — почти никогда.

На броне эсминца начался переполох. Другие операторы бросили осмотр корабля, начали пытаться достать его подручными средствами. Туда же подошёл старший мичман Шляпников.

— Вахтенному… Тут ЧП, — севшим голосом доложил техник. — Оператор от корабля отцепился.

— Уже вижу, — сварливо ответил я. — Отставить спасение, продолжайте осмотр. Нашли что-нибудь?

— Как отставить? — не понял мичман.

— Далеко не улетит, — сказал я. — Грави-захватом потом верну. Уроком ему будет, что нельзя от корабля отцепляться.

— Вас понял, господин командор. Продолжаем осмотр, — хмыкнул Шляпников. — Издалека посмотрит, может увидит чего, да?

— Именно так, — сказал я.

Жизни незадачливого оператора не угрожало абсолютно ничего, разве что он мог помереть от страха. Импульс он задал совсем маленький, скорость, с которой он отдалялся от корабля, едва ли достигала десяти сантиметров в секунду. Он мог махать руками и ногами сколько угодно, но в безвоздушном пространстве это не поможет. Ещё одним вариантом было стравить немного воздуха в нужном направлении, проткнув скафандр и создав небольшую реактивную струю, но это слишком опасно, да и я почему-то заранее знал, что до такого он не додумается. Ничего, повисит, подумает над своим поведением.

— Господин командор, станция вызывает! — доложил Каргин.

Спокойная поначалу вахта начинала утомлять всё больше.

— Чего у них там? — фыркнул я.

— Говорят, у нас человек за бортом, без страховки, — доложил связист.

— Передай, что мы в курсе. Воспитательный момент. Спасать не надо, спасательная операция уже готовится, — сказал я.

— Воспитательный? — поразился Каргин.

— А он сам дурак, — сказал я. — Трюки исполнять вздумал.

— Понятно, — хмыкнул связист и отключился.

Я посидел немного, наблюдая по внешним камерам за полётом нашего сегодняшнего героя, выдвинул рукоятку управления грави-захватом. Тут требовалась осторожность и точность, одно неверное движение, и я могу ненароком переломать ему все кости. Всё же инструмент этот создан был не для спасения людей, а для перемещения грузов. Постыдное желание причинить дураку немного боли я подавил в зародыше. Но будь он сейчас тут, на мостике, без пары оплеух точно не обошлось бы.

— Шляпников! — вызывал я. — Фамилию этого придурка скажи мне.

— Сейчас, уточню, — вздохнул старший мичман.

Его тоже ждёт взбучка. Наказывать нижних чинов это дело для младших офицеров, а не для командира корабля. Командир должен просто спускать наказания сверху, чтобы прилетало всем по цепочке. И конкретно за этот случай прилетит всем, начиная от замполита и зампотеха, за то, что не научили личный состав соблюдать технику безопасности. На самом деле в аналогичной ситуации всё могло пройти гораздо хуже, вплоть до смертельного исхода. Космос не прощает ошибок.

— Господин командор, Свириденко его фамилия, — доложил Шляпников.

— Свириденко… Из новичков, значит, — сказал я.

— Так точно, — сказал мичман.

— Значит, от потенциально опасных работ отстранить его. Назначишь… Сам придумаешь, куда, — сказал я.

— Есть, господин командор. Я ему в жилом отсеке пост у санузла организую, почётный караул, мля… — проворчал мичман.

— Отставить. Без унижений, — отрезал я. — Но чтобы дошло.

— Есть, господин командор… — буркнул Шляпников.

Я аккуратно взял оператора Свириденко грави-захватом, потащил к шлюзу. Внешний осмотр повреждений не выявил.