Колыбель проклятого тумана

Глава 23. Где правда, а где ложь

Открыв тетрадь, Вероника увидела даты и очень много текста. Где-то почерк был аккуратным и плавным, но к концу он становился неразборчивым, состоящим из резких линий и перечеркнутых слов.

Последняя страница вся исписана одним словом, но в разных положениях, разным почерком.

Вероника, ВЕРОНИКА, вероника

В доме Стаса раздался громкий визг Оксаны, который быстро стих, а следом послышался грохот борьбы.

На крики начали собираться соседи, пытаясь понять, что происходит. Двое мужчин влетело в дом, Вероника следом за ними.

– Безумец, – прохрипела Оксана, когда Стаса сняли с нее.

На шее девушки краснели следы удушения. На глаза мавки навернулись слезы, и та невольно коснулась своей шеи, вспоминая эту боль и отчаяние, когда невозможно даже вздохнуть и сопротивляться. Взглянув на тетрадку в своих руках, Вероника громко сглотнула: «Он просто напуган».

Она напугала его. А ведь он ни в чем не виноват перед ней… За что же она его наказывает? За то, что сама в него влюбилась?

Наверное, именно теперь Вероника впервые поняла, что натворила своей безобидной игрой.

– Да что же это делается среди белого дня?! – Перекрестилась Ирина Вячеславовна с соседнего участка, сплюнув через плечо, помогая Оксане прийти в себя и отдышаться уже на улице. Она была напугана и косо смотрела на Нику.

– Стас, ты горячку, что ли, словил? – вмешался мужчина лет тридцати с хрипловатым прокуренным голосом, с темной густой щетиной и самокруткой в зубах.

Со спины Вероника слышала причитания собиравшихся на шум людей.

Завидев мавку во дворе дома, Стас было снова попытался кинуться, но в этот раз его удержали. Только сейчас Вероника осознала, что никто, кроме Стаса и Оксаны, ее не видит. Она всего лишь слабый дух утопленницы.

– Стас, я не желаю тебе зла!.. – с мольбой произнесла девушка. – Хоть мое сердце сейчас и не бьется, но…

Подавляя ужас, Оксана подошла к Стасу, но тот с гневом зарычал, плюнув в мавку. Если бы его не держали, он бы попытался ее убить, а нечисть и не знала, смогла ли бы сейчас дать ему отпор.

– Тебя здесь нет, – рычал он, смотря в глаза мавке. – Ты мертва.

– Я до сих пор… до сих пор люблю тебя, – закусив губу, прошептала Ника, не сдерживая горьких слез.

Я слышу ее, она смеется. Ее смех такой радостный, счастливый, как у ребенка. Лучи солнца падают на ее длинные волосы. Я понял, что люблю ее.

Эти слова были на первой странице тетради с кое-где потекшими от влаги чернилами.

Отстранившись назад, Вероника заметила, как зрачки парня увеличились.

Засыпая вчера, я почувствовал холодные руки на своей шее и ледяное дыхание в затылок. Она смеялась, счастливая, как ребенок…

– Ты умерла, тебя здесь нет! – продолжал срываться он.

– Угомонись уже, Стас, – говорил один из державших его мужиков, глянув на Оксану. – Это ведь Игнатьева, перестал признавать ее? А меня ты помнишь?

«Он не забыл меня, не забывал никогда».

– Почему ты так уверен, что она мертва? – осторожно спрашивал мужик в кепке.

– Я… я… – Слова застревали в горле. – Я убил ее десять лет назад. Я привел ее в туман и задушил…

Я вижу ее всюду. В тенях, зеркале, водной глади. Она больше не смеется… она зовет меня…

– И это наш староста! Тьфу-тьфу, – ворчала Ирина Вячеславовна.

– Как же так, Стасик? Кого ты убил? – не верила баба Нюра.

– Ника, я убил ее десять лет назад… – признался и заплакал парень, склонив голову.

– Стас, это ведь неправда? – качала головой тетя Инна, мама Дениса.

Стас молчал.

– Пойдем поговорим, нах-нах, – пытался спокойно предложить Иван Степанович, но Стас ударил его в челюсть.

Мужик отшатнулся и в следующее мгновение получил удар под дых и снова в челюсть.

– Разошлись все, немедленно, нах! Вечером на собрании посудачите! – погрозил кулаком Иван.

– Снимать его надо с поста, он нечисть к нам из тумана привел! – крикнул кто-то из толпы расходящихся соседей, а Стаса увел Иван Степанович в дом дальше по улице с цветущей сиренью и угловой темно-красной крышей, крепко держа, чтобы не рыпался.

***

Иван Степанович усадил Стаса за кухонный стол рядом с печкой, налил в стакан самогон и положил в тарелку вяленую говядину на закуску и крупную мытую редиску.

– Пей, не думай, нах-нах, – сказал он, кивая на стакан.

Стас выпил залпом, морщась от горечи спирта, чувствуя, как прошибает нос. Поставил стакан и занюхал мясом, следом закусил.

Иван Степанович платком затирал кровь у края губы, где набухал синяк от удара в этой суматохе.

– Удар у тебя сильный, нах-нах, – усмехнулся Степаныч, спичками прикурив новую папиросу. – А вот папиросу должен будешь, нах. Я только новый табак вырастил, несколько лет не приживался на участке, а тут только, сука, получилось.

– Прости, – буркнул Стас, чувствуя себя нашкодившим ребенком.

Своего отца он в последний раз видел, едва восемнадцать исполнилось. Ушел на сборы трав и не вернулся. Мама же два года назад умерла от инсульта. Братьев и сестер не было, а бабушек и дедушек он уже и не помнил. Так и остался один.

– А теперь рассказывай по порядку, что случилось с Вероникой, нах-нах, кем она будет и как оказалась тут?

Иван Степанович затянулся, выдохнул густое облако дыма.

– Нечисть она… из-за меня… – И Стас все выложил, как было. Все, что скрывал.

Иван не перебивал, подливал самогон и выпускал дым, пока не осталось почти ничего от его папиросы.

– Ты, конечно, поступил слишком опрометчиво, но что еще хуже – ты позволил этому сломить свой дух и едва не убил нашу последнюю сторожилу. Даже знать, нах-нах, не хочу, как с этим Игнатьева оказалась связана и в каком болоте ее откопала. Хотя и с Игнатьевой все ясно. Яблоко от яблони, нах-нах.

Стас кивнул и, сделав глоток из стакана, закусил. В голову неслабо начинало давать.

– Но на посту старосты, нах-нах, ты больше не останешься. Не после сегодняшнего, нах-нах.

В дверь постучали громко и настойчиво. Стас вздрогнул.

Степаныч встал, похлопал парня по плечу.

– Вечером объявишь всем на собрании, нах-нах, – добавил он и подошел к двери.

– Здравствуйте, – послышался голос Оксаны.

Стас вздрогнул.

– Кто бы сомневался. Игнатьева, ну, милости просим, а я пока отлить, нах-нах, – громко сказал Иван, пропуская в дом Оксану и запирая гостей в доме.

За Оксаной, словно из воздуха, появилась Вероника.

Стас тут же поднялся с места.

– Это была не она, – быстро, с виноватым тоном сказала Оксана. – Я привела ее в деревню по глупости. Орать на меня потом будешь, а сейчас прошу тебя, поговори с ней. – Оксана показала руку с чернеющим пятном.

Теперь становилось ясно. Такую метку он видел у Зины и Нины. Оксана заключила сделку с Вероникой.

– Выйди, – сказал Стас, сжав кулаки, плавно выдыхая воздух из легких.

Оксана нехотя ушла в коридор, а Стас уставился на мертвячку.

– Я нашла это… – Вытащив из-под платья очень старую тетрадь в кожаном чехле, Вероника положила ее на стол. В груди все сжалось. – Ты видел не меня. Я десять лет не выходила из озера, которое с каждым годом стремительно превращалось в болото, и уж тем более не заставляла тебя вешаться.

Стас взглянул на тетрадь и кивнул.

– Да понял уже… – протянул он, рукой растирая борозду на шее. После чего посмотрел на нее.

Они молча глядели друг на друга. Говорить о том, что и так ясно, смысла не было, но объясниться все же хотелось.

– Я не думала, что моя невинная игра десять лет назад приведет к таким последствиям… – шепотом проговорила Ника, взглянув на него исподлобья. – Не буду врать, сначала я хотела мести, потому что думала, что это ты привел того седого мужчину, который запер меня своими защитными амулетами в воде, но теперь понимаю, что ты ничего про это и не знал. Позволь открыть тебе правду…

Стас поднял лицо, встречаясь взглядом с юной девчонкой. Он вспомнил по-настоящему, только когда увидел впервые перед свадьбой. Ника ласково прикоснулась к его щеке хладной рукой…

***

Десять лет назад

Она действительно тогда только переехала в деревню Подгорное и действительно влюбилась там в кучерявого мальчика. По иронии судьбы его тоже звали Стас. Красивый, сильный и обаятельный. Он любил баскетбол и приезжал в эту деревню из Коломенских Грив на мопеде. А еще он был гораздо старше, чем Вероника.

Стас сразу приглянулся девушке, и с первого дня они стали общаться, ходили по лесу, сбегали от ее родителей на дискотеку в соседнее село. Целый месяц, может, больше они гуляли за руку, целовались под ночными звездами, и в одно из очередных свиданий он устроил романтический пикник на берегу давно заброшенного озера, о котором никто не знал.

– Я случайно нашел его, когда грибы собирал, – самодовольно признался парень, положив свою ладонь на ее стройные колени, и плавно его рука поползла вверх по бедрам.

– Не надо, – смущенно проговорила Ника, своими руками вернув его ладони обратно на колени, но этот Стас оказался настойчивее.

– Не переживай, тебе понравится, – заверил он ее, и Нику его интонация испугала.

Он захотел от нее большего. Она сопротивлялась. Кричала, молила и Господа, и дьявола о помощи, но никто ее не слышал. Никто не пришел на помощь. Вероника помнила только боль и его руки на своем горле и то, что он хотел сделать. Помнила и горечь слез.

Руками обшаривая все вокруг, она схватила небольшой камень и, не глядя, кинула в него. Попала в правый глаз.

Стас закричал, рефлекторно прижав руки к лицу. Тогда Вероника вырвалась и кинулась в озеро с причала. От парня слышны были с берега только ругательства: он звал ее шлюхой и другими грязными словами.

В голове девушки промелькнула только одна короткая мысль: «Лучше утопиться».

Это стало решающим мгновением.

Вероника расслабилась и ушла под воду.

Она не достанется ему. Не достанется кому-то еще. Она никому не нужна, и лучше сейчас уйти на дно, чем доказывать взрослым, что это не она «спровоцировала», что она была против. Без толку. Ей все равно никто не поверит.

Вероника ощутила, как судорогой свело ноги, и даже начало казаться, что что-то или кто-то тащит ее на дно. Легкие наполнялись водой. Тело становилось тяжелее. В голове крутились мысли о том, как мать снова оставила бы ей звонкую пощечину, обзывая «малолетней шалавой». Представила, как шушукаются за спиной соседи и тычут пальцем сверстники. Веки плавно закрывались. Последняя натужная попытка сделать вдох вытеснила из нее остаток воздуха. Для Ники страшно не тонуть, а жить в вечном обвинении окружающих.

В этот момент она умерла, едва коснувшись дна проклятого озера…

На этом должна была закончиться ее история, но кто же знал, что она на самом деле только начинается.

Тело плавно поплыло вверх, и над водной гладью мавка вздохнула полной грудью. Лес уже стал для нее другим. Больше не пели птицы, не шуршали животные в кустах, не стрекотали насекомые в траве. До сих пор живой лес стал мрачным и наполнился туманной пеленой.

Песнь о нелегкой судьбе сама полилась из ее уст, красивая и печальная. Девушка вышла на берег в длинном белом платье, перепачканном илом и землей. В отражении водной глади она видела себя прекрасной девой, без изъянов, что находила в себе при жизни. Но все еще помнила горечь того, что испытала перед смертью.

Кусты вдруг зашуршали, и мавка увидела парня, молодого и кучерявого, он шел завороженно на ее песнь с венком из ромашек в руках.

– Стас… – прошептала Вероника, глядя на возлюбленного, уже желая увести его за собой, но этот парень улыбнулся и надел венок на ее голову, поправив спутанные зеленоватые волосы.

– Мне жаль, что это с тобой случилось, – вдруг сказал Стас незнакомым для нее голосом, точно это был совсем другой юноша. Ее ровесник. – Я видел, как ты умерла, но не успел тебе помочь.

Вероника недоверчиво смотрела на него, а после заплакала, причитая о том, как на самом деле не хотела умирать. Это был минутный порыв, который волей случая зашел слишком далеко…

Их встречи продолжались каждый вечер: стоило солнцу скрыться за деревьями, мавка торопилась выйти из воды, а Стас встречал ее с подарками в виде гребней и чистых платьев. Но девушка боялась, что он однажды от нее отвернется, и внушила ему любовь к себе и ответственность за свою смерть. Играла им, развращала и в итоге попробовала с ним то, что хотели взять у нее силой.

Когда заканчивались теплые дни, Стас ушел за ней в воду, и мавка готова была утянуть его за собой, лишь бы не расставаться с ним никогда, но пришел седой мужчина. Он окропил мавку жгучей водой и отобрал ее любовь прямо из ее рук.

– Мерзавка, – прыснул мужчина с отвращением осипшим голосом. Серые бездонные глаза могли прожечь душу не хуже той воды. – Сама утопилась и парня молодого за собой повела.

Вероника начала свою песню, но на седовласого она не подействовала так, как на Стаса.

– Не твой он возлюбленный, мавка, – разозлился мужчина.

– Все равно его заберу, приду за ним по вашим следам! – шикнула она, уже сделав шаг на берег, но не смогла пройти сквозь заросли воды.

Седой мужчина злорадно усмехнулся. Он не был старым, но седина блестела в свете луны, как у совсем пожилого старика.

– Ни за мной ты не явишься, ни за Стасом, ни за кем-либо еще. Уроком тебе впредь будет. Если б тебя окрестить в первые семь лет, как ты мавкой стала, так, может, и превратилась бы в ангела, вознеслась на небеса. Но не вытащит тебя никто и не окрестит Господу. Нет тут давно Господа.

***

– Все эти годы я не мог вспомнить тебя, хотя поначалу ты являлась мне в кошмарах, – первым нарушил тишину Стас после рассказа мавки. По его щекам градинами текли слезы облегчения, что он на самом деле не убийца, и горечи за девочку, с которой несправедливо обошлись. – Ник, ты не заслуживала этого.

Он взял в руки тетрадь, пролистал страницы, вспоминая, как находил спасение в этих записях в тот год, прежде чем закрыл его и больше никогда не открывал. Теперь он понимал, что все это было плодом его воспаленного воображения, наложившегося на чувство внушенной вины.

– Мне тоже было нелегко, – вздохнула Вероника. – Я долгое время привыкала к мысли, что мертва, а больше всего хотела вернуться к тебе. Но озеро не отпускало. – Вероника присела рядом с парнем за стол.

Стас улыбнулся, смотря сквозь нее, будто Вероники и не было тут вовсе.

– Как давно ты встретил Анну? – неожиданно спросила она.

– Аню? – удивился Стас. – Мы вместе учились у Ларисы Федоровны. Здесь детей не так много и школа импровизированная, но дружить начали уже после твоей смерти. На спор с Денисом пригласил ее на танец в клубе, да так и начали общаться, а после и встречаться стали. Добрая, светлая… С ней хочется снова жить.

Перед его глазами возник образ девушки с длинными светлыми волосами, которая была рядом и помогала справиться с кошмарами по ночам.

Заметив, что на глаза нечисти наворачиваются слезы, он взглянул в них:

– Вероника… Ты была первой моей любовью во всех смыслах. Но теперь я должен тебя отпустить, а ты должна уйти из деревни. Не хочу прогонять тебя силой, но… – Он шумно вздохнул. – Сегодня я сознался в том, чего не совершал, а виной этому – твои игры с моим разумом. И теперь я понесу наказание перед жителями деревни за то, что сделала со мной ты.

– Я не хочу, чтобы ты воспринимал меня как нечисть, – тихо взмолилась она, и ее руки задрожали. – Почему ты не можешь посмотреть на меня, как раньше? – мягко спросила она, стирая сбегающие по щекам слезы.

Внутри все разрывалось. Он должен закончить эти отношения. Должен ее отпустить.

– А кто ты, Ник? – горько усмехнулся Стас. – Может, я и правда любил тебя десять лет назад, и я даю слово помнить о той девочке с озера, но сейчас люблю Аню. Отпусти меня, прошу.

– Я не хотела умирать. Я хотела быть с тобой, любить тебя, узнать твоих родителей, жить вместе, а ты лишил меня этого и даже не можешь прикоснуться ко мне, как раньше, в последний раз… – молила его Вероника.

Стас ощутил еще большую тоску и беспомощность. Словно опять он сидел на берегу пруда и смотрел на свои дрожащие руки, понимая, что не успел спасти тонущую девушку.

– Может, ты и заслужил смерть от рук Анны, – бросила на прощание мавка, развернулась и пошла к входной двери.

Стас догнал ее, схватил за руку и заглянул в бездонные, мертвые глаза. Последняя фраза словно вернула его в реальность.

– О чем ты? – спросил он. – Что ты имеешь в виду?

– Отпусти! – Вероника посмотрела со слезами на глазах, готовая вновь впасть в истерику.

– Сначала объясни!

– Очнись, Стас! Она морочит тебе голову. Кто, по-твоему, заставил тебя повеситься? О, и как удобно было уйти из дома именно в этот момент!

Петля, висевшая над головой в центре комнаты, и тень Вероники за спиной, толкающая вперед. Все, как в тумане.

«Аня… она не простит», – крутилась мысль в голове, но тело его не слушалось. Почему-то он встал на полку книжного шкафа. С улицы доносились голоса, но он не разбирал слов.

Петля уже на шее.

Он задушил ее, теперь она заберет его так же.

«Анечка, где ты?»

Шаг вниз, боль. Блики в глазах. Ноги снова достали полку шкафа. Одна рука держала петлю между шеей, не давая задохнуться.

«Не сопротивляйся».

Шкаф от его веса упал на пол, и Стас носками оперся на него, снимая давление с шеи.

«Игнатьева, как я тебе рад!»

– Ты подумай, почему она сейчас не тут? Ты на всю деревню заявил, что убил меня, но на громкие голоса людей она не вышла. – Взгляд парня скользил от глаз Вероники к входной двери. – Стас, не глупи, она обманывает тебя, и я это говорю не из ревности.

Отпустив Нику, Стас отошел от нее.

– Уходи, – только и сказал он. Спокойно, не крича и не злясь. – Аню я действительно знаю, так что не морочь мне больше голову. Пожалуйста. Уходи.

В дверях кухни появилась Оксана.

***

– Ник, идем, – тихо попросила она, как дверь дома открылась.

Вернулся и Иван Степанович.

Оксана коснулась Ники, и та, подобно призраку, исчезла, оставшись видимой только ей и Стасу.

Стас еще долго смотрел на мавку, но так ничего и не сказал.

– Спасибо, Иван Степанович, – торопливо пробормотала Оксана, услышав кашель мужчины за спиной. – А во сколько сегодня собрание?

– В шесть мы обычно собираемся в летнее время. Не опаздывай, нах-нах, к тебе тоже будет несколько вопросов.

Оксана закивала и почти выбежала из дома.

Да уж. Ну и денек сегодня.

Соседи провожали Оксану таким взглядом, словно это она Стаса с ума свела, хотя в какой-то мере так и было.

Встретив Аню на улице, Оксана остановилась.

– Вот ты где, – облегченно вздохнув, сказала соседка. – А где Стас? Я только что узнала.

Бледная как полотно, взволнованная. Да и выглядела она как та самая Аня, которую Оксана встретила в первый день здесь.

– У Ивана Степановича. Но, думаю, ему перед собранием лучше побыть одному, – протянула девушка.

– Я уже оставила его одного. И вот что вышло. Зря я сбежала от него… – Аня действительно волновалась и, кивнув, быстрым шагом направилась к дому Ивана, пока Оксана провожала ее взглядом.

– Может, ты все-таки ошиблась насчет нее? – тихо спросила Оксана, взглянув на Нику.

Вернувшись в дом, Оксана увидела, что Денис ушел. Оставалось надеяться, что с ним все хорошо. Отбросив мысли, она сжала ладонь с темнеющим пятном, которое заметно уменьшилось.

Девушка потратила день на огород. В голове крутились все моменты, связанные с Аней. Именно она привела ее первый раз в лес, где появилась нечисть, а сама исчезла. Потом «мамин» крестик подсунула Оксане именно Аня, и тут же она появилась на пороге, стоило от него избавиться. После Ани шкатулка бабушки пропала…

На собрание пришла вся деревня, как и после смерти Саныча. Те же лица. Стас уже спокойно рассказал о том, что случилось, и, к удивлению Оксаны, заявил перед всеми, что нечисть привел он, а она его спасла.

Стаса сняли с поста старосты.

– Но на спокойную жизнь можешь не надеяться, нах-нах, – громко сказал Иван Степанович.

– Да помилуй господь, отстань ты от Стасика, – вступилась за него баба Нюра из первого дома по улице Оксаны. Она жила прямо напротив бани и угощала девушку яйцами и закрутками.

– Да не отправлю его в сторожилы, к тому же, кандидат у нас есть. – Все тут же посмотрели на Оксану. – Пусть и учит всему, и помогает ей освоиться, а то точно без защиты останемся.

Вся деревня одобрительно закивала, охотно соглашаясь с этой идеей.

Новым старостой был всеми выбран Николай Александрович – улыбчивый мужичок, распевающий русские народные песни в полный голос со своего участка и сочиняющий собственные песни на ходу.

Оксану же расспрашивали об Игоре, где он, как ушел и будет ли Оксана, как он, сражаться с нечистью. Точно ли она не водит с нечистой силой сделок. Насчет последнего конечно же пришлось соврать.

Аня и Денис держались Стаса, подбадривали. Оксана с соседки глаз не спускала и не заметила ничего подозрительного. Лишь ее крайне пристальный взгляд после собрания заставил девушку вздрогнуть, даже непонятно, почему.

Денис улыбнулся и махнул ей рукой, мол, все хорошо и не стоит переживать.

С первыми сумерками Оксана зажгла фонари и села на крыльце, чтобы попить травяного чаю с медом и подкрепиться поджаренным на печи куском курицы и свежей зеленью. Чуть погодя, отставив пустую тарелку в сторону, Оксана смотрела в лес, откуда плавно спускался густой туман…