Колыбель проклятого тумана

Глава 18. Заброшенная церковь

Убедившись, что для всех она растворилась, Вероника вернулась к костру, где продолжались гуляния, и ушла оттуда вместе с добродушной старушкой в белом льняном платье с узорчатой красной вышивкой, достающем ей до пят.

Раз уж дважды ей сегодня в еде отказали, ни с чем она возвращаться на дно не собиралась. Да и не хотелось снова спать на дне озера.

– Домой всем пора, смеркается уж… – недовольно бурчала старушка себе под нос. Она не признала в спутнице нечисть, и это радовало. – Вы, молодые, совсем страха не знаете, и смерть Саныча, царство ему небесное, ничему не учит. А Егорка-то! Тоже в лапы нечисти угодил. Хороший был мальчуган, всем помогал. А все эта Оксана-прошмандовка. Что бабка ее Нина всех мужиков из деревни к себе на ночь приглашала, что мать ее, и она теперь… Тьфу на нее. Пока не было ее тут, так поспокойнее было. А теперь уж нечисть лезет из-за всех углов. Даже при свете дня, представляешь? Ужас, просто ужас!

Монолог Ирины Вячеславовны, как представилась бабушка, был нескончаемым потоком мыслей, где одна тема перетекала в другую. Несмотря на то, что старушке на вид будто уже за сотню лет перевалило, на лице ее было не так уж много морщин, и цвет кожи был не желто-серый с россыпью больших пигментных пятен, как обычно бывает у стариков, а розоватый, да и родинку мавка заметила только одну под правым ухом.

«Местная фээсбэшница», – усмехнулась Ника. В городе подобные старушки обычно сидят на лавочках и обсуждают все и про всех, каким-то неведомым образом получая информацию вперед остальных.

Дойдя до дома, Ирина Вячеславовна открыла дверь большим железным ключом, пропуская внутрь Веронику:

– Заходи, милочка, чай пить будем, пирожков поедим, голодная, наверное, я тоже проголодалась. Инка готовила на свадьбу ребят. Ой, лучше бы меня попросили, ей-богу. У нее детей полон дом и все из рук валится, отвлекают постоянно, – Ирина Вячеславовна продолжала говорить без умолку, не давая Нике и шанса вставить слово.

Не успела девушка войти, как на нее зашипела трехцветная пушистая кошка, встав на дыбы, готовясь напасть, так что нечисти пришлось отскочить обратно к двери.

– Ну, пошла вон! – Старушка громко крикнула на кошку, несильно пнув ее ногой, и та с громким протяжным «мяу» вылетела за дверь.

Вероника шумно вздохнула, закрыв за собой железную, а следом и деревянную дверь, опустив сразу и прозрачную белую шторку с грязным подолом.

– Спасибо за приглашение, Ирина Вячеславовна, и простите за кошку. Не любят меня животные, – как можно милее улыбнувшись, произнесла она.

Дом старушки снаружи выглядел больше, чем оказался внутри. Печь стояла напротив двери, справа находился уютный деревянный прямоугольный столик со стульями, накрытыми кружевными белыми салфетками, а слева расположилась импровизированная ванна из огромного жестяного таза. Таких Ника на своей памяти точно не видела. Чуть дальше печи, слева, была дверь в комнату.

Вероника тихо запела, пристально глядя на старушку, и та сразу же умолкла.

«Наконец-то!», – мысленно вздохнула нечисть. Если бы пришлось и дальше слушать эту бессмысленную болтовню, мавка точно не удержалась бы и сожрала хозяйку. Вот только ее смерть привлечет ненужное внимание Оксаны и тех, кто ей может поверить. Радовало, что репутация у Оксаны так себе, значит, будет где разгуляться.

Вероника приказала бабушке запереть дверь, закрыть ставни и сесть на стул. Ирина Вячеславовна тихо подчинилась, и мавка принялась за лакомство. Положив ладони на пухлую шею, смотря прямо в глаза, она поднесла рот к губам хозяйки. Как только нечисть коснулась их своими губами, изо рта старушки показалась белая полупрозрачная субстанция, перетекая в рот мавки. Старушка худела и высыхала на глазах. Появлялось все больше морщин, цвет кожи и глаз тускнел, прибавляя годы старому телу. Едва не убив ее, Вероника резко остановилась и тихо выругалась. Голод еще был сильный, почти невыносимый, но теперь хотя бы поднакопились силы для следующего дня. Тяжело быть в облике человека, но упустить шанс забрать Стаса и душу Оксаны, если та продолжит мешать, Вероника не могла.

Уложив старушку на кровать, гостья подошла к печи и поставила на нее литров десять воды в огромной кастрюле. Убедившись, что бабка уснула, Вероника разделась догола, вылила в таз кипяток, разбавила его прохладной водой, что стояла в бочке в углу, где располагался стол.

Сев в ванную, поджав под себя колени, Вероника только тогда смогла расслабиться и скинуть с себя облик человека. Кожа стала бледного цвета, а волосы – мокрыми, даже без погружения в воду. Спустя минуту нечисть, закрыв веки, уснула.

Сильный и громкий стук в дверь заставил воду в тазе задрожать. Вероника тут же распахнула глаза, и стук повторился. Сильнее и настойчивее.

– Кого это там принесло?! – раздраженно фыркнула нечисть и абсолютно голая и мокрая подошла к двери.

Прошли почти сутки, солнце уже скатилось за горизонт.

– Кто? – спросила Вероника, взглядом оглядываясь, ища, что на себя накинуть.

– Вероника, я знаю, что ты там, выходи, есть разговор к тебе, – потребовал мужской голос.

Мавка раздраженно закатила глаза. Только этого ей еще не хватало.

«Он что, выследил меня?», – напряглась Ника.

Белый сарафан на пуговицах висел прямо над входом в комнату бабки. Вероника натянула его на себя и с трудом открыла тяжелую входную дверь уже в облике человека.

– А я тебя помню, ты ведь Денис, верно? – с улыбкой произнесла Вероника, выйдя из дома, чтобы скрыть, в каком состоянии старушка.

Перед ней стоял рыжий паренек, может, немногим ниже Стаса. Он неестественно улыбался, держа в руке яркий стеклянный фонарь на черной ручке, в котором колыхался огонь.

– Слушай, разговор есть! Мне нужна помощь.

Парень еле стоял на ногах, руки немного дрожали, пахло перегаром, смешанным с сигаретным дымом. Знакомое лицо, которое видела на гуляниях и… Вероника не могла точно вспомнить, но черты лица напоминали мальчишку, кидавшего в ее болото камни. Тогда Вероника пела, зазывала его, он даже почти подошел к воде, но очередной камень от его друга попал ей по голове. Песнь прервалась, а подростки убежали. Если так подумать, то всех жителей деревни Вероника хотя бы раз видела у своего болота. Кто-то грибы собирал, кто-то – травы и лесные ягоды. За долгие десять лет она видела всех. Гораздо реже в той части леса встречались путники из другой деревни. Те были менее осмотрительны и не подготовлены. И становились добычей.

– Неожиданно. И что же человеку могло понадобиться от мавки? – в ответ улыбнулась Вероника, поднимая ладонь, надеясь прикоснуться и закончить начатое много лет назад, но Денис отвернулся и спустился по крыльцу вниз.

Вероника поджала губы и спустилась к нему, ощущая, как скошенная трава колет босые ноги.

– Так что ты хотел? – Она снова подходила ближе для второй попытки.

Парень вытащил сигарету и взял ее в рот, но не зажег, подходя к деревянной калитке:

– Я тут подумал…

Вероника нахмурила брови.

– Мне надо, чтобы ты кое-что сделала, поскольку на тебя другие духи не смогут воздействовать.

Нечисть остановилась и проследила за Денисом, который стоял к ней спиной.

– О чем ты говоришь? – Она сделала вид, что не поняла.

Вероника уже почти коснулась его за руки, открыв рот для пения, но парень обернулся с косой в руках, что висела на воротах, и протянул ее вперед, заставляя мавку отскочить назад. При этом Ника едва не уронила фонарь, который Денис чуть ранее поставил на землю, и парень бросил косу, спасая источник света.

– Я хочу, чтобы ты пошла в церковь и принесла мне оттуда шкатулку, – уверенно произнес друг Стаса, облокачиваясь на калитку.

– Иначе что? – с интересом произнесла Вероника, ехидно смотря на него.

Денис так и манил ее, хоть и выглядел слишком дерганым параноиком, не спавшим несколько суток.

– Я придумаю, как сослать тебя в твое крохотное озеро и сделать так, что ты не выйдешь оттуда никогда, не получишь ни одной жертвы. Уверен, Стас мне в этом поможет.

Его слишком уверенный тон ей не нравился. У него действительно есть такое оружие? Да что человечишка сможет сделать?

Рассмеявшись, Вероника снова сделала попытку прильнуть к Денису, но, коснувшись его, обожглась и зашипела, обнажив свою истинную сущность.

Денис показал ей круглую монету, блестящую золотым с непонятным символом.

– Гляди-ка, и впрямь работает! – кивнул он, взглянув на Веронику без капли страха, но с опасным сумасшествием в глазах. И кто из них еще нечисть?! – А теперь представь, что Стас попросит носить этот амулет всех жителей деревни?

– Стас уже под моей властью, – подметила мавка.

– Это поправимо.

Оглянувшись по сторонам, Вероника шикнула на него и стала человеком. Людей сегодня на улице видно не было, как вчера, а ставни всех домов уже закрыты. Оксана в принципе не поддалась ее влиянию, а то, что теперь Денис так агрессивно против нее настроен, могло нарушить все планы.

– Ладно! – согласилась Вероника.

– Вот и славно, идем сейчас?

– Сейчас?! – возмутилась она.

– Если хочешь, можем дождаться полуночи, – хихикнул Денис, выйдя за калитку, придержав ее для Ники. – Отдельное приглашение нужно?

– Вот еще, я схожу туда, но не в этом.

– Попробуешь запереться – сожгу дом, – понизив голос, чтобы не услышали соседи, сказал парень.

Зайдя в дом, Вероника надела прежнюю одежду и, убедившись в том, что старушка жива, вышла на улицу.

По пути мавка внимательно оглядывалась по сторонам, изучая странную деревню, о которой раньше только мельком слышала. На удивление в ночи каждый из домов выглядел давно заброшенным, даже живность характерных звуков не издавала. Денис за все время не сказал ни слова и крепко сжимал в руках монету.

Уже подходя к церкви, Вероника почувствовала странный тяжелый запах. Денис замедлил шаг у старых железных ворот, судорожно высматривая в окнах кого-то. Пусть это была и церковь, с куполами и колоколами, изрядно проржавевшими за много лет, и обшарпанными, местами сильно обугленными ликами святых, украшавшими кирпичные стены внутри с окнами без стекла, Вероника совсем не чувствовала внутри ничего святого. Это место было проклято до самого его основания.

Осторожно подойдя ближе, Ника обернулась. Денис не переступил за порог железного ограждения.

– Где мне искать твою шкатулку?

– В подвале, – кратко ответил он.

– Раз знаешь, почему сам не заберешь? – фыркнула нечисть, скрестив руки на груди.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – хмыкнул Денис, издалека показав ей монету. – Иди давай.

Закатив глаза, Вероника повернулась к железной двери с рыжим от времени рисунком креста из проволоки с распятым Иисусом и дернула ручку на себя. Дверь церкви открылась с ужасно громким скрипом.

Уши немного заложило. Последний раз это противное ощущение было перед смертью, когда в них заливалась вода и слух притуплялся, но чтобы сейчас тело вело себя, как живое…

– Видимо, даже если б хотела, тихо сюда не прошла бы… – пробормотала Вероника, на всякий случай не закрывая дверь.

Здесь явно давно никого не было.

Внутри стоял тот же тяжелый запах копоти и крови, только в разы сильнее, смешанный с пылью. Привкус металла оседал на нëбе и языке, неприятно обволакивая гортань, и кашлем раздирал горло.

Высокий потолок украшен красивой росписью. Остатки ликов христианской религии, покрытые пылью, копотью и мелкой паутинкой трещин, с укором глядели на нее темными глазницами. Ни одной скамьи или стула, только у самой дальней стены, в алтаре возвышался запрестольный крест с распятым Иисусом со стершейся правой рукой, ногой и частью лба, весь покрытый трещинами, с пустыми выемками под драгоценные камни и черными отметинами, оставленными давно полыхавшим огнем.

– Ну, привет, – вздохнула нечисть, смотря в глаза распятому на жалком виде кресте Христу. – Совсем тут не убираешься, смотрю, – невесело усмехнулась Вероника, оглянулась и шагнула кресту навстречу. – А ведь когда-то я молила тебя помочь мне, но ты оказался глух и слеп, в отличие от того, что вернуло меня к жизни на дне болота. Тогда оно еще было маленьким озером.

Ответом от него была только тишина. Как и всегда. Распятый никогда не ответит, никогда не подскажет, никогда не поможет.

За спиной раздался шорох шагов и звук треснувшего стекла. Стало холоднее. Изо рта вырвалось облачко пара. Медленно обернувшись, мавка никого не заметила, но всем своим существом чувствовала присутствие. Их тут было много, даже слишком много для церквушки в забытом богами месте. Они притаились в тенях, за углом, в алтаре позади, в темных очах святых. Они наблюдали, присматривались к ней, но не трогали. Пока что.

Заметив поворот, заваленный мусором, Вероника сразу же двинулась туда. Желудок начинало сводить от голода. Надо было подкрепиться. Денисом, например.

Вторая комната оказалась ощутимо меньше. Сквозь выбитые окна просачивался вечерний свет. Слева от нее была приоткрытая дверь. Чугунная. За последние сутки она повидала слишком много именно таких дверей. Буквально в каждом доме, даже в клубе, и теперь здесь – в церкви.

– Ника, – прозвучал женский голос, довольно тихо, еле уловимо.

Мавка обернулась. Никого…

Раздраженно мотнув головой, нечисть коснулась дверной ручки, надеясь расширить слишком узкую щель, но руку буквально обожгло. Ладонь покраснела и почти тут же покрылась волдырями. Вероника зашипела от нестерпимой боли, волосы вмиг стали мокрые, и с нее потекла вода, тут же впитываясь в пол под ногами.

– И сейчас меня отвергаешь? – выругалась Вероника, глядя на остатки ликов на стенах.

Нечисть обмотала тканью рубахи свою руку, только так сумев отодвинуть тяжелую дверь с ужасным скрипом, и, пока проход не закрылся, скользнула на ступеньки. Ника взглянула вниз, делая неуверенные шаги навстречу едва видному просвету, за которым сгущалась темнота. Будь у нее живое сердце, оно непременно бы забилось быстрее.

Холод становился свирепее, ладонь все еще жгло, голод нарастал сильнее. Это проклятое место неимоверно быстро вытягивало силы. Таким, как она, тут долго не пробыть.

Запах копоти и крови усилился. Стены внизу черные, дверь деревянная с кожаной обивкой. Осторожно дотронувшись до нее пальчиками, Вероника вздохнула, как вдруг почувствовала холодное прикосновение к руке. Крепкое, безжалостное, мертвое.

Не дрогнув, она повернула голову, и силуэт стал четче, выныривая из темноты.

– Лучше отпусти. Мне надо внутрь.

Ответом прослужил стон. Многоголосый, эхом отражающийся от голых кирпичных стен. Хватка окрепла.

– Сама как-нибудь разберусь, – прошипела Ника, всматриваясь в силуэт запертых тут теней. Наверное, поэтому Денис затрусил сюда идти. – Я должна, так что не лезь. Если хочешь помочь, лучше открой, пожалуйста, дверь.

Ядовито улыбнувшись, Вероника выдернула руку, и дверь перед ней распахнулась.

– Спасибо.

Свечи стояли на столе, рядом со спичками, что оставил Денис или кто-то еще. Глаза в темноте видели не хуже, чем при солнечном свете.

Ее встретил стол с кучей разбросанных бумаг с расплывчатыми чернилами, дневниками в кожаном переплете и фонарями с разбитыми стеклами. Чуть дальше помещались железные стеллажи, забитые разными книгами, блокнотами, тетрадками. Света сюда не проникало совсем, но мавка и без него видела, что стены с потолком не так давно и неаккуратно были отделаны деревом. Воздух стоял сырой и влажный.

Оглянувшись в поисках шкатулки, девушка увидела отчетливое лицо мужчины в возрасте лет пятидесяти. Его кожа обожжена, на шее проступали темные пятна. Видимо, пепел.

– Здравствуйте, батюшка, – не шелохнувшись, сказала Вероника.

Он был не рад ей. И… он словно горел и обжигал своей энергией. Сложно понять, что он излучал – свет или тьму? Но приближаться к нему точно не стоило.

– Для чего пожаловала?

– Да так, тут мой приятель кое-что оставил, – ответила Вероника, и призрак стал полупрозрачным, обошел стол и поправил рясу.

Вероника вернулась к поискам чертовой шкатулки, открывая все ящики подряд, ища на каждой полке и стеллаже.

Священник все это время беспристрастно за ней наблюдал. Не помогал, но и не мешал. И на том спасибо.

Вот же она. Затаилась прямо на самом видном месте – на средней полке первого стеллажа. Шкатулка из серебра с росписью каких-то символов, похожих на старославянские буквы. Мавке стало очень интересно, что же в ней такого, что Денис так хотел заполучить, но крышка не поддалась. Обожгла, так же, как дверь в этот подвал.

– Я не отдам тебе ничего из того, что здесь лежит, – произнес призрак и подошел ближе.

Вероника отпрянула в сторону, крепче сжимая шкатулку размером с книгу, и улыбнулась.

Стеллажи затряслись, роняя на ее голову тяжелые книги. Запах трав из них дезориентировал ее. Перед глазами помутнело. Священник злился, мерцал и, подходя ближе, своим распятием на груди выбивал из нее остатки силы.

Дверь с грохотом распахнулась, впуская холод вниз. Священник закричал и понесся на мавку сквозь стеллажи. Прижав шкатулку к груди двумя руками, Вероника побежала к выходу, разминувшись с призраком, как вдруг дверь за ней захлопнулась и открылась чугунная. Едва Вероника оказалась наверху в лунном свете, как и чугунная дверь за ней захлопнулась с оглушающим грохотом.

– Спасибо, – кивнула теням Вероника и поспешила выйти из церкви, однако застряла на пороге со шкатулкой.

Перед ней словно выстроилась прозрачная стена. Церковь пусть и проклятая, но все равно церковь. Она не выпускала ее точно так же, как амулеты у берега болота.

Денис подошел к ней, сжимая в руке фонарь, и протянул руку. Вероника подала руку в ответ, но парень одернул ее ладонь.

– Шкатулку, – строго сказал он.

Помотав головой, Вероника спрятала шкатулку за спину:

– Я не могу выйти отсюда.

– Твои проблемы, я свою часть сделки выполню, – безразлично пожал он плечами.

Шепот за спиной нарастал. Холод обдавал плечи, и вода все сильнее капала на пол, как если бы мавка только поднялась из болота.

– Так, значит… – хмыкнула она и протянула шкатулку Денису, но, когда он взял ее за другой край, Вероника вцепилась в его горло.

Шипя от боли и сделав шаг вперед, мавка услышала, как дверь главного входа за ней с громким хлопком закрылась, разнося гул по всему зданию. Снаружи зазвучал колокольный звон.

Коленкой ударив Дениса в пах, Вероника ощутила, что боль в руках ослабла. Монета затерялась в траве. Прислонившись к губам жертвы, Вероника повалила парня в траву, тонкой дымчатой струйкой высасывая жизнь. Как же она голодна.

Прервал столь сладостный момент девичий неразборчивый оклик, и за плечо мавку дернула крепкая рука. Над ней возвышалась Оксана. Не медля, Вероника схватила за горло и ее, прильнув к женским губам.

На вкус она была, как тягучий сладкий мед, подобно хорошему вину огненным пьянящим теплом разливаясь по телу. Если Денис напоминал холодное пресное мясо, то таких, как Оксана, ей пробовать не доводилось.