Когда ангелы смеются

Часть III. Глава 10 (28)

Глава десятая (28)

Они оба немного помолчали, каждый думая о своем. Киллиан о том, как бы убедить этого сильного, уверенного в себе профессионала согласиться вычеркнуть из своей биографии с пяток лет жизни и чем его для этого можно соблазнить. Угрожать ему пистолетом было бесполезно: в одиночку справиться с агентом спецслужб было бы не под силу даже парню намного его покрепче. А о чем думал палач, выяснилось очень скоро.

– Я уже завидую своим бывшим боссам, – внезапно проговорил он. – Как бы я хотел вот так тоже крепко заснуть на пару-тройку лет и за это время изгнать из памяти все, что мне пришлось творить в предыдущие два года.

– Ну так это легко устроить, – улыбнулся Киллиан максимально доброжелательно. – Фляжку с остатками зелья моей бабушки я забрал, ты выпиваешь нужное тебе количество и засыпаешь. Я обшариваю твои карманы, извлекаю оттуда все предметы, по которым можно опознать твою личность, и помогаю тебе выйти на перрон, чтобы попасть на вокзал. Откуда тебя забирают стражи порядка, доставляют в вытрезвитель, а потом в больницу для неопознанных граждан города Хабаровска. Там тебя будут держать как любопытный медицинский случай летаргии, пока не проснешься.

– А если все же меня разбудят несколько раньше?

– Вернешься в Переяславку, за багажом, а там мы что-нибудь придумаем. Кстати, адрес назови той гостиницы, где ты оставил вещички, чтобы мои будущие родственники их забрали, и твоим исчезновением не заинтересовался МИД. В России с этим строго – все иностранцы на учете.

Проговорив эту тираду, Киллиан достал из своей сумки уже известную «палачу» мягкую фляжку, стеклянную стопку и, заполнив ее наполовину, протянул своему собеседнику.

– Выпей, и ты забудешь свои последние два года. Вокзальная полиция отправит тебя в вытрезвитель, там тебя не будут шевелить до завтра, а дальше мои здешние родственники отследят, где будет находиться твое тело. Моя теща медик, и ей это будет нетрудно. Можем даже сбагрить тебя к твоим, если это входит в твои планы.

– Не входит, – буркнул бывший друидский палач и, прияв из руки Киллиана стопку, опрокинул ее содержимое себе в рот. – А что будет с теми пятерыми, если я забыл упомянуть в отчете, что оставил их спящими?

– Тебя сильно беспокоит, не повредят ли их мослы мышки-норушки и прочие подземные обитатели? – зло усмехнулся Киллиан.

– Я не хочу, чтобы меня постигла непредвиденная участь. Вдруг ты выкинешь меня из поезда прямо на ходу?

– Беспокоиться о таких мелочах тебе уже поздно. Но я не выкину. Мне не выгодно, чтобы родственники моей невесты заподозрили, будто я способен на такой трюк. Нас видело вместе слишком много народа.

– Ты хочешь, чтобы они думали о тебе, будто ты мягкий и пушистый?

Киллиан засмеялся и ничего не ответил. Мягким и пушистым он никогда никому не казался.

* * * * *

К тому моменту, когда Киллиан вернулся в Переяславку из Хабаровска, родители Аерин уже пришли с работы. Ужинал он один, на кухне – остальные поели раньше: в этой семье не принято было ждать друг друга. Наскоро проглотив жареное мясо с местными макаронами (мясо было вкусным, а макароны слипшиеся), Киллиан по приглашению старика-уголовника переместился в гостиную, за общий стол, где уже стоял самовар и перед каждым стулом на столе стояли чашки с блюдцами, явно из одного сервиза. Красивого сервиза, кстати. И дорогого.

Киллиан коротко сообщил о том, как и где оставил опасного субъекта, отдал его документы и написав адрес, где тот оставил свои вещи, предупредил, что забрать из желательно сегодня.

– Я имел с ним разговор накануне вашего приезда, – ответствовал бывший уголовник. – Он сказал, что ты опасный человек, и что тебе доверять ни в коем случае нельзя.

– Почему же вы разрешили мне с ним уехать?

– А зачем вмешиваться? Два опасных чела что-то у себя за границей не поделили и продолжили разборки здесь. Зачем им мешать? Сейчас остался один, и решить что с тобой сделать, нам будет попроще.

Киллиан усмехнулся про себя и опустил на блюдце чашку с недопитым чаем. Рассказывать о цели своей поездки, то есть что в Аерин он видит свою будущую жену и просит ее руки и сердца, было не то чтобы преждевременно, но бесполезно. Аерин стерла из своей памяти все, что их с Киллианом связывало, и доказать ей, что его намерения чисты, сейчас не получится…

– Между вами что-нибудь было? – мрачно спросил отец.

– Да, – отвечал Киллиан.

– Нет, – отвечала Ирина.

– Она не помнит, – сказал Киллиан.

– А если на экспертизу? – сказала мать.

– Возможна регенерация. Побочные действия выпитого ей зелья.

– Здорово! – воскликнула Элла. – А как насчет беременности?

– Представления не имею. На этот эффект состав не испытывался. Но я готов жениться хоть сегодня.

Несколько секунд висело молчание.

– Без любви? – спросила мать.

Киллиан психанул.

– При чем здесь это? – сказал он. – Браки должны совершаться по рассудку, тогда они крепкие и на всю жизнь. Что толку было, когда я влюбился в Эллу? Я думал: вот она, будущая мать моих детей, моя мечта и награда за все прожитые мной испытания. Но влюбленность моя испарилась как дым после первого же ее обмана. И ничего не осталось от тех чувств, которые я к ней испытывал.

– А с Иришей все будет иначе? – усмехнулся старый уголовник.

– Да, – Киллиан подтвердил свои слова кивком. – С ней все иначе. Мы прошли с ней через такие испытания, которые либо разъединяют, либо сплачивают навек.

– У меня есть интересная запись. Из Интернета. – сказал старый уголовник. – С тех пор как наша девочка уехала в заграничное путешествие, мы с Эллой каждый день смотрели новостной канал из Ирландии. Я продолжал это делать, когда Элла уехала встречать вас с Иришкой. Потом переводил с помощью аудиопереводчика. Этот последний, сегодняшний, перевести еще не успел. Так что посмотрим вместе. Включи-ка мне, внученька, наш главный экран. И вставь вот эту флешку.

«Вчера, наконец, состоялся суд над членами банды, грабившей интуристов. Банда была задержана нашей доблестной полицией во время выступления на одном из популярных с недавнего времени костюмированных субботников в замке Дангвайр, Кинварра, знаменитой русской исполнительницы ирландских песен Аерин. Наша журналистская группа успела взять у нее интервью перед ее вылетом на родину.

– Аерин, как вам понравилась наша страна? Довольны ли вы обслуживанием?

– Я всем довольна, спасибо. Ирландия чудесна, и две недели моего отпуска пролетели здесь совершенно незаметно.

– А что вам понравилось больше всего?

– Я встретила здесь парня, которого полюбила. Теперь Ирландий навсегда в моем сердце.

– О, эта любовь взаимна. Приезжайте к нам еще, мы всегда будем вам рады!

А дальше … дальше Киллиан вновь увидел зал в замке Дангвайр, где за длинным пиршественным столом сидели дамы и кавалеры, одним из которых был он. Под звуки музыки XVI века камера переместилась на сцену – и девушка в старинном костюме запела:

С любовью так шутить нельзя,

Прогнав ее без жалости.

Ведь я давно люблю тебя,

ты был моею радостью.

«Рукава зеленые»,

Так меня ты называл.

Душу мою ты превозносил,

Во мне утешенье искал.

Камера переместилась в зал – старик, сидевший рядом с Киллианом беззвучно плакал. Остальные слушали, затаив дыхание. И он слушал. И тоже едва не плакал - сейчас. Девушка, стоявшая на сцене, была прекрасна, и голос ее доставал до самого нутра, пробуждая чувства, которых Киллиан, казалось, никогда не имел…

– Это наша Ирка? – удивленно спросил отец. – От кого ты ее нагуляла, признавайся, дорогая?

– Ой да я всегда знала, что Ирэн у нас красавица, – фыркнула Элла. – Уму непостижимо, как можно было наговорить ей столько разной чуши в первую же вашу встречу.

Молчание было ей ответом. Общество явно ждало пояснений. Окинув взором всю компанию Киллиан постиг, что будущим родственникам надо хоть что-то о себе поведать.

– Ваша дочь, конечно же, была в шоке от того, как я ее принял, – произнес он. – но еще в большем шоке был я. Представьте себе, что 10 лет подряд вы видите один и тот же страшный сон. Будто вы живете в древние времена. Я подросток лет тринадцати, и на племя мое напали враги. Они и раньше нападали, но в этот раз нашим не удалось отбиться, и почти все мужчины племени были перебиты.

Нападавшие были на конях, и среди них была девушка. Наши мужчины дрогнули и побежали, а эта девушка гналась за ними и стреляла им в спины из лука. Я смотрел ей в лицо – на нем были торжество и жестокость. Ей очень, очень нравилось убивать.

– А почему она тебя не видела? – это спросила Элла.

– Я лежал в углублении, покрытый дерном, и лицо мое было разрисовано грязью… И вот представьте себе ситуацию. Я переписывался с девушкой, прекрасной как королева из ирландских сказок. Я оплатил ей дорогу в мою страну, пригласил в свой дом. Возвращаюсь из аэропорта – но вместо золотоволосой королевны меня встречает чудовище из моих снов. Та самая всадница, враг, стрелявший в спины моим братьям.

– Неужели я на нее настолько похожа? – удивилась Ирина.

– Один в один. На фотографиях это было как-то не заметно. Да я и не обращал на тебя никакого внимания, я был увлечен золотоволосой королевной. Она писала, что я тоже ей нравлюсь, и я ей верил. Но вот когда ты взглянула, повернула голову и затем встала… Я был ошеломлен и раздавлен. И когда тебя хозяева гостиниц, в которых мы останавливались, и пабов, в которых мы ели, называли «леди», я изнывал от ненависти. Ты была для меня воплощением зла. Я мечтал, чтобы ты свалилась в пропасть, как падали мои братья. Или чтобы твое сердце разорвалось от горя, как разорвалось сердце моей матери – там, в моем кошмаре.

– Зачем же ты со мной ездил?

– Потому что мы, наша семья, за тебя отвечали. Если бы ты влипла в какую-нибудь беду, то нас бы затаскали с проверками. Весь город от нас бы отвернулся.

– А жениться на ней ты собрался тоже ради семьи? – жестко спросил отец.

– Нет, я просто понял, что был неправ. Что лицо – это не самое главное. И когда спустя две недели Аерин должна была, наконец, исчезнуть из моей жизни, я уже не хотел этого. Я привык с ней советоваться, привык, что кто-то понимает меня с полунамека. Я не смог ее бросить – вот и все. Она спала на заднем сидении моей машины, а мне было хорошо просто от одного ее присутствия за моей спиной.

– А если она не поедет с тобой в Ирландию? – спросила мать. – Ты останешься здесь, в России?

Киллиан задумался. «Палач» оказался прав. Никакая любовь не способна заставить его позабыть о долге…

– Извините, но нет, – проговорил он угрюмо. – Там, в Ирландии, слишком много от меня зависит. Моя сестра со своим Дораном отправились на лечение, вернутся они очень нескоро. Фирма оставлена на меня, Брай с ней не справится, она молода, увлечена дизайном, но в бухгалтерии не разбирается совершенно.

– А твои племянники?

– У них другая специализация, и они еще студенты. Именно с фирмы поступают средства на их учебу и на содержание дома. Старушка, которая считаем меня своим внуком, лишится поддержки, и это сократит ее дни. Пострадают фермеры, с которыми у меня заключен контракт на выращивание оливок, рабочие обоих фабрик, наши поставщики и торговые партнеры.

– О, да ты у нас важная персона! – сказал отец.

– Что хотите, то и думайте. Но если Аерин скажет мне «нет», я не стануизображать идиота, помешанного на верности, присмотрю себе в нашем городке подходящую девушку и женюсь на ней.

– Странная у тебя, Киллианчик, любовь! – хмыкнула Элла.

– Точь-в-точь такая же, как у Аерин.

– Когда девушке предлагают выйти замуж, то ей преподносят кольцо, – в голосе Эллы было столько яда, что хватило бы на изготовление трех полноценных доз отравы для мух.

– Кольцо давно уже у девушки, – ласково отпарировал Киллиан. – Вон, видишь?

Аерин вздрогнула, покраснела и схватилась за палец, на котором и вправду как влитой сидел перстень желтого металла с необработанным гранатом.

– Эта дешевая медяшка?

– Не медяшка, а антикварный предмет, изготовленный в те времена, когда бронза ценилась наравне с золотом, и носить ее могли только знатные люди. Ему примерно тысяча лет, он наша родовая реликвия.

– Я не знала, – произнесла Ирина, покраснев.

– Угу. Поэтому Алва дала мне пузырек со снотворным, чтобы я тебя напоил и снял его с тебя перед твоим отъездом. Это кольцо подарил ей когда-то Доран, и оно должно было оставаться у нас в роду. И если ты скажешь мне «нет», верни мне этот перстень.

– Решение за тобой, Иришка, – сказал старый уголовник, снова прищурившись.

Девушка покраснела и сказала:

– Киллиан! Самое последнее мое воспоминание об Ирландии вот какое. Форт Данбег и твои слова: «Пятками и локотками упираемся в грунт, задок отрываем от земли и аккуратно двигаемся на спинке подальше отсюда. То есть к дороге. Возражения не принимаются…» Поэтому я говорю тебе «да». Неважно, любишь ли ты меня или не очень. Важно, что в момент истины ты не стал спасаться первым.

– Ну, ты же знаешь теперь, почему я так поступил, – произнес Киллиан виновато.

– Знаю, – согласилась его будущая леди. – Этот юноша… из баллады… он ведь сам прыгнул со скалы? Со связанными руками?

– Конечно. Только это не являлось подвигом. Был самый пик прилива, и вода стояла высоко. Мальчик очень хорошо умел плавать, а под скалой была пещера. И там – лодка.