Когда ангелы смеются

Часть III. Глава 7 (25)

Глава седьмая (25)

Следующая точка «Золотого кольца» находилась всего в получасе езды, что по российским меркам было «рукой подать». Назывался город Владимиром, и позиционировался как еще одна столица Древней Руси. На удивление Киллиана Элла ответила, что несколько князей подряд переезжали из города своего предшественника и отстраивали свою собственную резиденцию: из Ростова в Ярославль, оттуда в Суздаль и потом во Владимир. Дальше ажиотаж градостроительства несколько поутих в связи с нападением монголо-татар.

– Понял, – сказал Киллиан. – Татары разоряли русские города, сжигали все что можно, и все силы князей уходили на восстановление поврежденных построек и возведение укрепленных стен.

– Наверное, – удивленно вскинула брови Элла. – Никогда над этим не думала, но это очень похоже на правду. Однако есть еще одна причина временного прекращения строительства новых городов. К моменту нашествия татар Владимир был главным городом, и Александр Невский, сумевший наладить отношения с Золотой ордой, убедил Батыя выдать ему ярлык на Великое княжение. То есть подтвердить его старшинство. А после него власть над Владимиром переходила к его детям, внукам и правнукам.

– Не понял логики.

– Началась борьба за главенство уже существующих городов: Твери, Рязани, Нижнего Новгорода. А потом возвысилась Москва. И каждый из князей пытался Владимир присоединить к своим владениям, чтобы получить ярлык на звание «князя Владимирского», потому что это обозначало верховную власть над остальными. Русские цари начиная с Ивана Грозного венчались на царство во Владимирском Успенском соборе.

– А сейчас это музей?

– Наполовину музей, но и службы там проводятся. Кто хочет побывать в соборе бесплатно, тот узнает время службы и приходит, чтобы отстоять проповедь…

– Отстоять?!

– Ну да, служба в православных храмах проводится стоя. Разве ты не знал?

– Конечно же нет! Я католик, у нас прихожане сидят на лавках или на стульях. Так что лучше мы заглянем туда как в музей, за плату.

И заглянули. Не надолго, конечно – оставлять Аерин больше чем на час не решались ни Элла, ни Киллиан. Но то, что он успел увидеть быстрым обзором, его потрясло. Потому что как ни красивы были самые знаменитые соборы Ирландии, как ни величественны, однако с пышностью и богатством храма, где когда-то венчались на царство русские правители, им было не сравниться.

Это уже не подавляло и не заставляло завидовать – это было выше зависти, потому что эта роскошь была недосягаемой для низменных устремлений подобно недосягаемости небес. Не было даже желания этим завладеть – было желание к этому присоединиться.

– Если ты хочешь поставить свечку за здоровье кого-нибудь из родственников или знакомых, купи ее в церковной лавке, зажги и воткни вон туда, – сказала Элла, заметив его смятение.

– Но я… – попытался возразить Киллиан.

– Всем можно. Даже если бы ты был атеист, мусульманин или язычник. Богородица – она заступница, и это ее храм.

Киллиан кивнул. Он понял: здесь не станут с пристрастием допрашивать, на каком языке ты молишься. Он купил свечку и поставил – за Алву с ее мужем, чтобы в следующий раз она нашла лекарство от его недуга.

А вот Дмитриевский собор его поразил совершенно другим. Не белокаменной резьбой, живо напомнившей ему кресты при шотландских монастырях и храмах, приписываемых пиктам, а голыми стенами внутри.

– Это что? Храм для нищих? – спросил он у гида.

– Ну что вы! – смущенно ответил экскурсовод. – Это был личный семейный храм Всеволода Большое гнездо, возведенный в конце XII века. Его много раз переделывали и ремонтировали.

– Тогда почему он даже не оштукатурен? Этот князь был сторонником минимализма?

– Не говори глупостей, – одернула его Элла. – Какой еще «минимализм»?

– Естественно, когда-то стены собора покрывала не только штукатурка, но и великолепные росписи. Но в 1839 году царь Николай I, желая приблизиться к Западу, приказал ободрать всю штукатурку, и контрфорсы вокруг храма, думая, что первые русские церкви были именно такими, без всяких пристроек и декора.

Киллиан вспомнил останки замков XVI века в Ирландии, и понял: русского менталитета ему не постичь, потому что нужно быть полнейшим идиотом, чтобы уничтожать свои ценности в подражание иностранной нищете.

– Хорошо хоть лепнину не тронули, – вздохнул он.

– Так ведь это не лепнина, а резьба по камню.

Киллиан кивнул.

– Извините, – спросил он напоследок. – А старинные руины у вас в городе есть?

– В городе нет, – улыбнулся гид, – но неподалеку имеются. В Воскресенской Слободке сохранилась церковь постройки 1743 года. Если желаете увидеть ее в неотреставрированном виде, то поспешите, потому что местные жители собираются ее восстановить.

– Ты что, в самом деле мечтаешь полазить по развалинам? –с ужасом спросила Элла у Киллиана, когда они вышли на улицу.

– Наоборот, я не хочу там ненароком очутиться даже вблизи. Мы с Аерин сыты руинами на всю оставшуюся биографию. Ну, какие тут есть еще интересные музеи?

– Музей хрусталя и лаковой миниатюры в бывшей старообрядческой церкви. Он находится рядом с Золотыми воротами, так что мимо прошмыгнуть будет трудно. Еще можно бы заглянуть в Музей ложки, но его я на карте не нашла.

* * * * *

– А теперь куда? – спросил Киллиан, когда Владимирский туристический набор был исчерпан, и пора было отправляться в путь, потому что дешевых гостиниц в этом городе отчего-то не имелось, а на дорогие у них средств не хватало. – Вдоль по Волге до переправы в сторону Сибири?

– Рано еще. Здесь, не слишком далеко есть интереснейший город Муром, тоже исторический, и связан он с именем нашего знаменитого былинного богатыря Ильи Муромца.

– Ух ты! Этот богатырь реально существовал?

– Вроде бы да, потому что в Киево-Печерской лавре похоронены его мощи.

– И чего же о нем рассказывают?

– Слишком многое, чтобы все принимать за правду. Сила, которой не может быть у человека, и как он в одиночку пачками побеждал врагов. Обычный богатырский набор. 15 сюжетов, и сто с лишним вариаций.

– Действительно личность легендарная. Но если он похоронен в Киеве, на что смотреть в Муроме?

– Хотя бы на село Карачарово, откуда он по преданию был родом. На святые источники, испив из которых, он обрел богатырскую силушку. На усадьбу графа Уварова, министра народного просвещения, последняя хозяйка которой много сделала дл воссоздания истории Муромской земли. Представь себе, что Муром был одной из столиц мери, на территории его кремля когда-то находилось языческое капище, а неподалеку был открыт мерянский могильник с хорошо сохранившимися костяками, останками одежды, украшениями и прочими предметами быта.

– Здорово! А откуда уверенность, что могильник древний? Или что он принадлежит мери?

– Потому что христиан хоронили без предметов быта. И крестов там не было.

– Ясно! Могильник, конечно же, вовсе не древний, но если в Муроме находилось капище, значит, поклонение древним богам не могло исчезнуть без остатка, сколько бы христианских храмов там ни понастроили. Наверняка влияние потомков служителей того культа в районе сильно и поныне. О человеческих жертвоприношениях в этом городе или районе не слышно? Люди там не исчезают?

– Нет, все мирно… А знаешь, ты прав насчет язычества. В Муроме есть культ святых Петра и Февронии. Что будто бы князь Петр заболел загадочной болезнью, и дева Феврония, знахарка из какой-то деревни, его исцелила. В благодарность он на ней женился, а перед смертью они оба приняли монашеский постриг и умерли в один день.

– Стоп! – воскликнул Киллиан, и, вырулив на обочину, остановил машину.

Прозвучавшая информация была столь неожиданной, что нуждалась в немедленном осмыслении. Неужели и в России…

– Вот с этого места поподробнее, – потребовал он.

– А я ничего подробнее и не знаю, – ответствовала Элла, удивленная его горячностью. – Легенда говорит, что брак Петра и Февронии местное боярство отчего-то сильно не одобряло, и что они вынуждены были даже временно уйти из города, чтобы возвести собственную усадьбу.

– Эта их усадьба тоже сохранилась?

– Нет, конечно. Но зато сохранились их мощи в Свято-Троицком монастыре. Они лежат в одном гробу.

– То есть, там до сих пор находятся их мертвые тела? – дрогнувшим голосом проговорил Киллиан.

– Кости, конечно. А ты чего ждал? Божественных чудес?

– Я думал… что в гробу должно быть пусто.

– Нет, их берегут. Это святыня. Их сохранили даже во время нашествия Батыя в 1242 году, когда Муром был сожжен дотла.

– А в каком году они умерли?

– Сейчас посмотрю… В 1228.

– Ясно, – проговорил Киллиан. – Задохнулись в дыму, значит.

– Что-что? – изумилась Элла. – Ты хочешь сказать, что они просто спали?

– Не знаю, – спохватился Киллиан, внезапно осознав, как странно прозвучала произнесенная им фраза. И он быстро добавил: – Вдруг это бы летаргический сон?

Он не сомневался, что Элла сразу же поймет намек.

– Как у нашей Ирки? – спросила она с интересом.

– Да, – подтвердил Киллиан. – Бывают случаи, когда люди засыпают надолго. Ты же сама проверяла: с Аерин все в порядке, она просто слишком глубоко ушла в свое «я».

– Ты будешь караулить ее, пока она не проснется?

– Хотел бы. К сожалению, я не могу остаться у вас надолго. Если бы была возможность забрать ее с собой к нам в Ирландию, это был бы самый лучший вариант. Ладно, поехали в ваш Муром. Судя по тому, что о нем написано в Интернете, там есть на что посмотреть.

* * * * *

Муром действительно Киллиана не разочаровал. Он вообще произвел на него неизгладимое впечатление. Была в этом городе какая-то особая деловая атмосфера и одновременно загадка. Нечто вроде ощущения, что местные жители знают какую-то тайну, о которой посторонним не рассказывают.

Но прежде чем эта загадка проявилась и почувствовалась, утро должно было сменить вечер с ночью в промежутке, потому что когда Киллиан с Эллой прибыли в этот город, тамошние музеи уже были закрыты, а их туристические силы полностью иссякли. Остатков их хватило разве что на подыскивание недорогой гостиницы, чтобы снять там номер с тремя кроватями и перенести туда Аерин.

Можно было поискать мотель с двумя отдельными комнатами, но Элла платить сама за себя явно не собиралась, поэтому смирилась. Ну и то, что в этой гостинице внизу имелось кафе, тоже сыграло свою роль. Остаток вечера они посвятили розыску в Интернете наиболее полной информации не только о Муроме, но и о своем дальнейшем маршруте.

Память Петра и Февронии в городе действительно чтили, как и Ильи Муромца, кстати. И пусть в списке князей, которые там правили, никакого Петра не было, зато там значилось имя, под которым, по преданию, этот князь перед смертью принял монашеский постриг. И женой его значилась Ефросинья, что было вторым именем Февронии.

Киллиан с Эллой даже в храм зашли, где находилась рака с мощами. Там было очень красиво, и люди приходили в этот храм именно молиться – святые супруги после смерти стали считаться покровителями семьи и семейного счастья.

Киллиан тоже подошел и поставил свечку – на этот раз за себя с Аерин. Он знал, что это глупо, что мертвые не в состоянии помогать живым, но эти двое, что лежали перед ним в красиво убранном каменном ящике, тоже любили и сделали все, чтобы остаться вместе – и в жизни, и в смерти.

Деревня Карачарово показалась ему после этого несколько сказочной. Даже странно – и усадьба Уваровых на Красной горке, и скромная деревенская церквушка, больше похожая на часовню, построенная в XIXвеке купцом Гурием в благодарность за то, что никто из его семейства не заболел во время эпидемии чумы, не смогли избавить его от этого ощущения.

Ну не мог Киллиан всерьез отнестись к купальне, наполненной водой из ключа, где брал воду былинный Богатырь. Или к тому, что в селе было аж две избы, имевших отношение к Илье Муромцу: одна стояла «на том самом месте», а другая была просто музеем типа «так жили наши предки».

Избушка была крошечной, бревенчатой, но там на столе лежали кольчуга, шлем и меч – естественно, не настоящие. Впрочем, это и не скрывалось. И все было красиво, даже изящно. Рядом стояла деревянная часовня и бил источник, по преданию возникший от удара копытом коня Ильи Муромца.

Удару конского копыта противоречила толстая современная труба, воткнутая в землю, что нисколько не мешало воде из этого источника собираться в купели и считаться целебной. И хотя за окунание в святой купели взымалась плата и требовался крестик на шее (не имеющим его он выдавался бесплатно), однако вопреки всякой логике не возбранялось напиться этой же самой водицы прямо из-под трубы, наполнить ей принесенную с собой бутылку и отправиться восвояси.

Киллиан сначала не поверил – в его голове такое не укладывалось, но заметив рядом сувенирную лавку и объявление на стене часовенки о том, что здесь можно не только заказать обычную церковную службу за здравие или за упокой, но и приобрести тару для воды, он успокоился.

– У нас не принято отказывать человеку в питьевой воде, – пояснила Элла. – А за купелью ухаживать надо.

Киллиан кивнул. Кстати, в купели они с Эллой по очереди искупнулись – вода была холодной, но это как раз то, что его не пугало. Жалко было лишь, что Аерин туда погружать было нельзя. И в сувенирную лавку они с Эллой заглянули, чтобы приобрести пару мелочевки на память, и пирогов поели - действительно вкусных, на натуральных продуктах.

* * * * *

Киллиану настолько понравился Муром, что вместо туристического восторга он снова начал испытывать иррациональное чувство зависти. Пока а они с Эллой катались там по улицам и мотались по экскурсиям, это чувство донимало его не слишком – так, куснуло пару разиков. Но стоило им выбраться из города и переехать по мосту Оку, чтобы поколесить дальше, как зависть принялась грызть его со всем своим завиднющим энтузиазмом.

Потому что он вдруг явственно постиг, отчего Аерин назвала Ирландию кладбищем. Это было именно так: все пять свои последних лет он прожил на могильнике. И что вся Ирландия целиком представляла из себя один громадный погост, где вокруг, куда ни глянь, были лишь руины, руины и руины. Здесь же, в России, люди среди руин жить не хотели. С потрясающим упорством они воссоздавали вокруг себя красоту.

Подобно гражданам Голлоуэя, они любили свои города, они гордились ими и каждый раз после каждой войны или стихийного бедствия отстраивали их заново. Они сумели не вымереть, в их населенных пунктах по-прежнему звенел детский смех, по вечерам молодежь гуляла по улицам, и много было мам с колясками. Это была в действии правительственная программа по поощрению рождаемости и многодетности.

– Послушай, как вы этого добились? – спросил он у Эллы.

– Чего именно? – не поняла та.

– У вас в каждой семье, что я встречал на улице, по три, а то и четыре ребенка.

– Ах это? – недоуменно скривилась Элла. – Правительство наконец-то спохватилось. Был принят закон при рождении второго ребенка обеспечить семью квартирой с выплатой стоимости квартиры в течение 20 лет под один процент годовых. Ну а если свободной муниципальной квартиры в населенном пункте не имелось, то предоставить кредит на ее покупку у частников или строительство собственного дома с приобретением стройматериалов по льготным ценам.

– У нас такое пытались сделать по программе заселения отдаленных островов. А оказалось, что сначала человек покупал, и только потом ему компенсировали сумму. То есть для неимущих это была красивая обманка.

– Ты не понял. У нас согласно этой программе все расчеты совершаются строго безналично, через госбанк. То есть семья заказывает, что ей надо, а сумма перечисляется магазином в банк на открытый лицевой счет, и банк ее магазину сразу возмещает. Семья начинает выплачивать долг спустя три года, когда ребенок может посещать детское учреждение, а мать способна выйти на работу.

– А третий ребенок как же? – спросил Киллиан. – Чем заинтересовывают семью на рождение его?

– Бесплатным образованием, конечно. Один ребенок из семьи сможет учиться на бюджете, если благополучно сдаст экзамены и пройдет по конкурсу. Там очень большая льгота для многодетных. При единственном ребенке никакого бюджета – только платное обучение, при двух – только если родители предъявят справку, что больше иметь детей они не могут по медицинским показателям, и то место только для одного. А если в семье четверо детей или больше, то все дети имеют право учиться бесплатно по любой профессии, если их уровень знаний соответствует какому-то необходимому стандарту.

– То есть ваше правительство благотворительностью занимается? – удивился Киллиан.

– Какая-такая «благотворительность»? Все бюджетники потом отрабатывают свои дипломы там и на тех должностях, которые нужны государству или предприятиям, подавшим заявки. Бюджетные места есть только на такие профессии.

– А если они не захотят отрабатывать?

– Тогда с них вывернут стоимость обучения. При поступлении на бюджет подписывается соответствующий договор с указанием суммы, которую потребуется вернуть. Фактически контракт кабальный.

– Откуда ты знаешь?

– Нас в семье четверо. Оба мои старших брата пошли по рабочим специальностям, там сумма в случае чего гораздо меньше, чем за «вышку», а после армии считается выплаченной. Система прозрачная – они отслужили по два года бесплатно, за еду и обмундирование, а государство выплатило их долги перед профтехучилищем, и они заимели свободное трудоустройство. Хотя им это было совершенно без надобности: их обоих после армии ждали на заводах, оттуда они ушли служить. Зато зарплату они сразу стали получать полную, без вычетов.