Когда ангелы смеются

Часть II. Глава 5 (13)

Глава пятая (тринадцатая)

Остров Инишни (по-ирландски Inis Ni) находился на западе Ирландии, в заливе Раундстоун. На нем был маяк, и все население составляло около 60 человек. Согласно переписи 1841 года, раньше он был густо населен, но в результате великого ирландского голода оказался практически покинут. Люди пытались туда возвратиться, но не найдя работы, постепенно переместились поближе к городам, и через 200 лет из старожилов там не оставалось почти никого.

Процесс этот был болезненным. Статистика неумолимо показывает, как страстно цеплялись за эту землю ее хозяева, и как молодежь, подрастая, отправлялась на заработки, оставляя стариков-родителей в одиночестве доживать свои дни. Хотя, возможно, в семьях просто стало рождаться меньше детей. В любом случае к середине XX века на Инишни проживало около 150 человек, а к началу 2000х вообще 24. Любых людей. Любого происхождения и рода занятий.

– Я бы не сказала, что этот остров такой уж маленький, - произнесла девчонка, взглянув на карту. – Общая длина около шести километров, и до двух в ширину. Там действительно есть где организовать ферму, и не одну.

– И мост имеется, по которому можно в любой момент выбраться на большую дорогу и добраться до ближайшего крупного населенного пункта.

– Нет там поблизости ничего крупного. Даже по прямой – это плюс 17 километров через болота, но там не проберешься, а колесами в обход все 50 будет.

– В общем, глухомань.

– Ерунда! У нас в Сибири даже 100 километров – не расстояние.

– Согласен: по сравнению с Иниширом, до которого нужно добираться 30 км по морю, Инишни в пределах доступного.

Девчонка углубилась в Интернет…

– Я вообще не поняла, что за программу по переселению иммигрантов на отдаленные острова ваше правительство замутило.

– Какую программу? Ну-ка, ну-ка, расскажи: я о такой не слышал!

– Да вот: в 2023 году: правительство объявило, что даст каждому, кто согласиться переехать на один из островов, не соединенных с берегом мостом, и приобретет там дом до 1998 года постройки, не менее двух лет простоявшим пустым, 84.000 евро на ремонт этого дома. Любому, в том числе и лицам иностранного происхождения.

– Э, да это же было чуть ли не 30 лет тому назад! А почему ты назвала эту программу «мутной»?

– Потому что она рассчитана на людей, которые уже сумели обосноваться в Ирландии, имеют здесь работу с достаточным заработком, чтобы купить недвижимость. И она ничего не говорит о том, что этим людям после того, как они восстановят дом, дадут гражданство и работу там, где они станут проживать.

– Понимаю. Без гражданства весь их труд однажды может пойти прахом.

– И даже еще хуже. Сначала они должны вложить в восстановление свои деньги, и только затем правительство обещало эти траты компенсировать.

– Да, а если учесть, что стройматериалы на эти острова доставлять непросто, и, скорее всего, еще и дорого… Ты права: только дурак на такое бы пошел.

– Мне не показались эти люди дураками.

– Мне тоже. Я хочу посмотреть, как у них получилось оживить заброшенную землю. Мы приедем еще засветло, так что будем не только слушать в четыре уха, но и смотреть в четыре глаза.

* * * * *

Киллиан со своей спутницей действительно добрались до точки назначения задолго до темноты, и их уже ждали: стояли на развилке дороги и махали руками. Оказалось, что «последних ферм» было две.

– Та ферма – моих родителей, – сказала женщина. – Меня зовут Самира. А это мой сын Малек и сестра Вероника. Она еще не замужем.

– Очень приятно, – сказала девчонка. – Меня зовут Аерин.

Киллиан тоже представился.

– Идемте скорее в наш дом!

Идти было недолго, минут пять, не более, но за эти пять минут девчонка ухитрилась сказать хозяйке фермы, что прежде чем зайти в дом, она хотела бы осмотреть саму ферму.

– Мой жених тоже мечтает у себя восстановить разрушенные постройки и облагородить территорию, – объяснила она вышедшему из дома мужчине. – И нам бы очень помог ваш опыт.

– Халил, – протянул тот руку Киллиану. – Мой опыт очень скромен, но я им поделюсь с удовольствием. Хотя, боюсь, он вам не подойдет. Впрочем, все перед вами.

Киллиан окинул взглядом пространство, где не только виднелись отгороженные пастбища для овец, но и поля, засеянные пшеницей и просом… возле дома был раскинут огород и картофельный участок. Но свободной, ничем не занятой земли также было еще много. По двору важно вышагивали куры – сарай для них был неказист, как и другое техническое строение…

Но вот дом…

Дом был, конечно, чудо, если вспомнить про ту совсем не гигантскую сумму на восстановление, которую обещало правительство. Например, он был отштукатурен и окрашен цветной фасадной краской. Пусть цоколь и был невысоким, но он был, то есть в случае ливней вода не затекала в помещение.

– Под штукатуркой – утеплитель! – сказал хозяин с гордостью.

Киллиан кивнул. Утеплитель обозначал, что дом будет гораздо меньше выстывать в холод, и топливо будет уходить только на приготовление пищи.

«Впрочем, – Киллиан окинул взглядом кровлю с установленными поверх всего солнечными батареями, – похоже, что проблему топлива здесь решена кардинально… хотя электричество тоже желательно не транжирить попусту…»

Они с девчонкой зашли внутрь – там тоже все было уютно и ничего лишнего. Деревянный пол, низкие потолки, узкая лесенка, ведущая на второй этаж, камин со вставленным туда электрообогревателем, впрочем, не включенным, и кухня открытого типа. То есть она составляла со столовой одно общее пространство.

Кстати, стол в столовой уже был накрыт, и за ним сидела целая куча народа: двое стариков, молодая пара и подросток. Двое детей младшего школьного возраста тихо играли в углу.

– Отец, мама, познакомьтесь, – сказал Халил. – Это наши друзья. Киллиан коренной ирландец…

В общем, после того как все назвали как кого зовут, началось обычное застолье. Киллиан с девчонкой тоже внесли свою лепту, и это окончательно убрало неловкость, которую первоначально чувствовали все. Сам собой завязался разговор, и так же естественно, что он перетек на волнующие всех темы.

– Правительство нам, конечно, очень сильно помогло, – сказал старик. – Земля взята в аренду на 100 лет, и мы сейчас, после постройки домов, все подали документы на Ирландское гражданство. Халилу сразу же были выделены средства на закупку скота, посевной материал и технику, чтобы нам было что и чем пахать, сеять и убирать. Нам хватило одного комплекта на все три семьи.

– А налоги? – спросила девчонка.

– Налоги будут только с этого года, причем не деньгами, а натурой, то есть шерстью. Мясо и кожи в нашем распоряжении. Мы первоначально овец смогли приобрести мало, только-только на питание хватало и чтобы без приплода не остаться, но теперь все в порядке. Картофель свой, пшеница своя, на мясо идут куры, и коз в прошлом году у соседей прикупили ради молока.

– Я заметила, что у вас не вся земля занята, – вновь влезла в разговор девчонка. – Почему вы не разведете сады?

– Но разве они здесь вырастут? – робко поднял голову молодой мужчина.

– Мы были в Лимерике, в музее растительности – здесь много чего может расти, если посадить.

– Вы можете чего-нибудь посоветовать? – спросил Халил.

Киллиан подумал. Он давно задумал расширения производства, но закупать прованское масло за границей было слишком дорого и ненадежно…

– Я ничего не понимаю в садоводстве – это вам лучше списаться со специалистами, но у меня есть идея, которая может для нас обоих оказаться взаимовыгодной… Аерин, в Растительном музее в Лимерике оливковые деревья были?

– Не знаю, как там, но у нас в Крыму оливки очень даже неплохо себя чувствуют. Причем у нас там зимой температура часто опускается ниже нуля, но они не вымерзают. И я читала, что их там используют для террасирования гор, как средство против оползней.

Киллиан кивнул

– Мы можем заключить с вами договор о выращивании оливок.

– У нас нет свободных средств, – сказала Самира.

Халил кивнул.

– Деньги на закупку саженцев могу вложить я, – сказал Киллиан. – Заключим договор. Ваша земля – мои деревья. Вы собираете урожай, я закупаю его по установленной цене. Возможно, что и масло давить вы сможете, не бесплатно, конечно. Жмыхи пустите на удобрение либо на корм скоту.

Фермеры переглянулись.

– Я подумаю, – сказал Халил.

– Я тоже, – сказал Киллиан. – Мне надо все хорошенько просчитать, чтобы не промахнуться. Вы-то в любом случае не останетесь в накладе, а вот мне придется пойти на значительные траты. Сейчас я занят, но недели через три освобожусь, и свяжусь с вами. Если я по какой-то причине этого не сделаю – вот моя визитка. Надумаете – звоните или пришлите мессидж на мой сайт.

Ночевали они на ферме: в одной комнате, но на разных кроватях. А утром Халил сказал:

– Я подумал. Я согласен. Я готов составить договор.

Киллиан покачал головой.

– Сейчас не получится, я должен сначала все просчитать, узнать расценки, найти, где можно закупить саженцы или заказать их. Пока я всем этим буду заниматься, займитесь подготовкой участка: протеррасируйте его с таким расчетом, чтобы можно было посадить примерно 100 деревьев на расстоянии 3 метра друг от друга.

– А если ты передумаешь?

– Посадите там что-нибудь другое. Террасирование склонов применяется во всем мире уже несколько столетий и считается самым лучшим способом мелиорации гористых участков. Но я не собираюсь передумывать. Хотя ожидаемая прибыль будет получена не сразу: саженцы начнут плодоносить лет через 5, а настоящая отдача начнется еще года через три.

– И за счет чего наша семья все это время будет жить? – спросила сердито Самира.

Киллиан подумал.

– Мы можем составить договор о субаренде, – наконец, нашел он решение. – Тогда в течение всех лет, пока маслины будут расти, вы будете получать хоть небольшие, но все же деньги. И плюс за уход как наемные работники. Но тогда весь урожай будет считаться моим, а вы будете иметь дополнительный заработок к своей ферме на уборке урожая оливок и, скорее всего, на отжиме масла.

– Мы сможем часть масла оставлять себе?

– Разумеется. Я ведь все равно не смогу проконтролировать количество получаемого продукта – год на год не приходится.

Халил усмехнулся.

– Ну а если вы вложитесь в саженцы, а договориться мы не сумеем, что тогда? – сощурился он.

– Не трагедия. Я заберу всю партию себе, прикопаю их на зиму, а за это время куплю там у себя на Дингле участок земли, распашу его, найму работников и решу проблему. В перспективе так было бы даже лучше: все под руками, не придется сырье везти издалека.

– Почему бы тебе не сделать так сразу?

– Сотрудничество с вами для меня более выгодно. Я заключу с вами договор о субаренде на 95 лет, по цене не выше государственной, и технику для обработки земли мне покупать не придется.

– Ясно. Вот только если оливки вырастут, а с тобой что-нибудь случится, и за маслом ты не приедешь? Как быть нам тогда?

– Тогда вы сможете распорядиться урожаем или готовым продуктом по своему разумению. Мы все можем отметить в договоре, все пункты… Хотя не думаю, чтобы вы остались позабыты на произвол судьбы. Наша фирма не из одного меня состоит.

* * * * *

Всю обратную дорогу через остров девчонка молчала, и только после выезда на шоссе ее пробило на вопрос:

– Я не знала, что ты склонен к благотворительности, – выпалила она. – Размещать заказ на сырье за 400 километров от дома вместо того чтобы сделать это у себя под боком – это был просто шик!

Киллиан тряхнул головой.

– На самом деле трезвый рассчет. На Дингле вся земля частная. Фермеры лишь арендаторы, причем настоящие хозяева живут в другом графстве, а может, и вообще за границей. Мне нужно будет сначала отыскать их, и даже если они согласятся на продажу, то сколько заломят – неизвестно. Потом придется покупать технику для обработки земли, строить дом для сторожа, цех для маслобойни, искать источник полива в засушливый год и обеспечить участок электропитанием.

– Поняла. Много лишних хлопот и расходов.

– Угу. И, потом, само расширение производства и рынков сбыта требует очень много капитальных вложений, и моя голова тоже не безразмерная.

– Еще и братьям помогать надо.

– Рада, что ты понимаешь… Мы какой дорогой отправимся в Аббатство Кайлмор? Нижней или верхней?

– А которой короче?

– Если верить карте, то по той, которая проходит среди озер.

– То есть по малоезженой, грунтовой, где в конце пятнадцатикилометрового отрезка четыре моста. Ай молоцца!

– У меня внедорожник.

– Я не машине твоей не доверяю, а мостам через озера. Кто их знает, когда они были выстроены и в каком состоянии. Мы не сможем твою машину перенести на руках там, где кроме пешеходов даже велосипед не проскочит.

– На той ветке, что ведет на трассу № 59, тоже есть мосты.

– Всего два. По первому из них мы проезжали вчера, и он в полном порядке, а возле следующего, если он окажется аварийным, мы сможем развернуться, и поехать в объезд.

Киллиан усмехнулся: он и сам думал точно так же. К тому же, очутиться в случае непредвиденной поломки среди болот там, где почти никто не ездит, значило попасть на хорошие деньги – бесплатно аварийная служба не прилетит и не приедет, чтобы эвакуировать их к месту ремонта.

И он настроился на легкую прогулку без напряга сначала до трассы, а затем до аббатства – этой жемчужины Новой Ирландской архитектуры, которую показывали всем туристам без исключения. Потому что замок Кайлмор был сказочно прекрасен.

Расположенный как и полагалось замку на берегу озера, он был окружен лесами, спускавшимися к нему по склону горы с трех сторон, что само по себе было уже немало, потому что лесов в Ирландии было раз-два и обчелся, а таких больших и роскошных вообще искать пришлось бы долго. И лес этот рос практически вокруг всего озера, свидетельствуя о богатстве владельцев этой земли или об охране ее государством.

Впрочем, в данном случае это было одно и то же – замок уже более 130 лет принадлежал Монастырю Бенедиктинок, которые не только купили его у разорившихся хозяев, но и развели вокруг доходное хозяйство – ходили слухи, что бенедиктинки являются основными работодателями для местного населения. Что, конечно же, было отрадно и поучительно, но недостаточно для того, чтобы считаться «жемчужиной».

Причиной для такого нежно-любовного названия была его архитектура. Построенный в типично ирландском готическом стиле, замок был возведен из местных известняков светлого, чуть сероватого цвета. Темно-серый гранит, привезенный откуда-то из чужих краев морем и использованный для отделки, превратил этот известняк в тончайшее кружево. В нем полагалось бы обитать феям, а не живым людям.

Впрочем, попав внутрь, о феях уже никто не вспоминал – обстановка там была самая обычная для особняка XIX века – роскошная и удобная.

* * * * *

– Ну как? – поинтересовался Киллиан у девчонки, когда они спустя четыре часа налазившись, навосторгавшись и пообедав добрались до своей машины, и он завел мотор, чтобы отправиться дальше: теперь уже на запад и на север.

– Я под впечатлением. Это надо было увидеть! Фотографии не передают и половины того, как это выглядит вблизи. Бенедиктинкам неслыханно повезло, что в их руках очутился такой шедевр да еще с доходным поместьем.

Киллиан тоже был под впечатлением, и впечатления этого хватило аж до того момента, пока на подъезде к следующему населенному пункту путь им не перегородил дорожный патруль. Бравый полицейский офицер просигналил им остановиться, и Киллиан подчинился. Он был спокоен как удав – они с девчонкой ничего не нарушали. Он без сопротивления показал документы и поинтересовался, в чем причина остановки.

– Нам сообщили, что вы везете с собой наркотики.

– У вас неверная информация, – возразила девчонка. – Впрочем, вы можете обыскать наше машину, если у вас есть сомнения. Но процедуру мы будем снимать на видеокамеру. Киллиан откроет вам багажник.

– Нам не нужен багажник, – сказал второй офицер. – достаточно, если вы покажете вашу личную сумочку.

–Да пожалуйста! –

Девчонка вышла из машины и принялась выкладывать на капот один предмет за другим, пока ее «почтальонка» не опустела. Вывернув ее наизнанку, чтобы продемонстрировать, что там ничего нет, она для убедительности потрясла ей, и спросила:

– Можно складывать назад?

– Не торопитесь, – сказал офицер. – сначала разверните каждый предмет, который там был.

Девчонка вывернула сумку в обратную сторону, снова придав ей прежний вид, и принялась за дело. Киллиан с любопытством наблюдал за процедурой досмотра. Кроме компакт-сушилки, ноутбука, видеокамеры и документов, там были складной зонтик, пленочный плащ на случай внезапного ливня, разная дамская мелочевка, дорожный швейный несессер, складной ножик, спички в водонепроницаемой упаковке и контейнер с бутербродами.

Ах да! Еще там была бутылка с питьевой водой и аптечка. Заинтересовала полицейских именно она, но ровно до того момента, пока они ее не осмотрели. Вид ваты, трех видов бинта, пластыря и йода их не заинтересовал, и даже шприц не обеспокоил. Анальгин, аспирин и активированный уголь с фурацилином тоже явно было мимо.

– А это что? – спросил первый полицейский указав на двапузырька с какими-то настойками.

– Календула и меновазин от зубной боли.

– Мы их забираем с собой на анализ. Остальное можете закрывать. Да, воду мы тоже должны конфисковать.

Девчонка пожала плечами, убрала аптечку назад в свою безразмерную сумку и села назад на свое сидение.

– Мы можем ехать? – спросил Киллиан, высунувшись из окна.

Патрульный сделал соответствующий жест рукой, и путешествие продолжилось.

– Интересно, почему они не стали обыскивать машину? – задумчиво спросила девчонка минут через несколько.

Киллиан подумал.

– Должно быть, они обыскали ее еще на стоянке, пока мы гуляли по монастырю, – предположил он.

– Тогда это были не полицейские, – сделала вывод девчонка. – Либо наши фермеры выращивают на своих делянках что-то не то.

– Ничего запрещенного они не выращивают, – возразил Киллиан. – Я хорошо все осмотрел. Там все открыто – и захочешь да не спрячешь... Кстати, а где то лекарство, которое нам дала на прощанье Алва? Ты что, всю фляжку израсходовала на оленя?

– Я похожа на дуру? – изумилась девчонка. – Я просто перелила его в особую дорожную емкость и хорошо замаскировала.

Киллиан засмеялся. Он смеялся долго и весело.

– То-то ты так лихо потрошила свою сумку! Но чем тебе обычная фляжка не понравилась?

– Так снотворное же! Вдруг наркотой посчитают? Я и запрятала, от греха подальше.

Киллиан был добит.

– Вообще-то этого состава нет в перечне запрещенных препаратов, – произнес он уже серьезно. – Но ты все равно поступила правильно. Знахарство в Ирландии запрещено законом, и могли придраться. Зачем нам надо, чтобы нас в полицию тащили, а потом отправили под домашний арест?