Кочергин и Бескрылый

Глава 23. Всегда кто-то есть и всегда никого нет

Резиденция художника Деда представляла собой огромный длинный терем с деревянными воротами, крышами, резьбой, кружевными наличниками и деревянными фигурами в заснеженном саду. И, как и ожидалось, кругом светились знаки защиты.

Ворота открылись сами собой и пропустили машину Кочергина на территорию. Они проехали по небольшой широкой дороге и оказались у рольставней гаража, где их уже ждал сухопарый совершенно лысый мужчина в валенках и расписной телогрейке.

— Привет, Дед! — радостно выкрикнула Чанга, выбираясь из машины и подбегая к мужику с раскинутыми руками.

Обнявшись с Чангой, Дед подошёл к Дриго, который захлопнул дверь авто, и протянул ему руку:

— Дедушкин Михаил Михайлович. Художник. Можно просто Дед.

— Дриго. Можно Гриша.

Дед, с прищуром разглядывая Дриго, только угукнул. Все в курсе происходящего, все знают, кто есть кто. Разумеется, кроме Кочергина.

— Иван Фёдорович, — представился Кочергин, пожимая руку Деду. — Частный детектив, занимаюсь поисками картины Шварцстрема.

— Да лучше б ей никогда не находиться, — тихо проговорил Дед. Потом широким жестом указал на резиденцию: — Прошу в дом!

Кочергин поставил машину в гараж и побежал догонять остальных, успевших подняться по внешней деревянной лестнице к просторной галерее, где Дед открыл для гостей панорамное французское окно и пропустил их в светлую гостиную.

— Летом у меня по дюжине гостей за раз собираются, — рассказывал Дед, от которого, кстати, разило алкоголем. — А сейчас не сезон, хотя красота здесь неописуемая, правда?

— Правда, — согласился Дриго, выглядывая в высокое окно.

Действительно, когда Кочергин подошёл и тоже посмотрел за подмёрзшее стекло, ему сразу расхотелось куда-то бежать и кого-то ловить. Потому что за стенами усадьбы раскинулось водохранилище, теперь скованное зимним льдом. Далёкий горизонт и высокое бесконечное лазурное небо. Сидеть бы здесь у камина с какао и булочками, любоваться изумительными просторами да слушать ленивые разговоры творческой богемы, что гостит у Деда.

— Так чем могу вам помочь? — спросил Дед, потирая руки.

Услышав вопрос, Кочергин сразу сник. Как будто он взлетел к пушистым золочёным облачкам, а его поймали за ногу, дёрнули вниз и шнурками привязали к контейнеру со строительным мусором.

— Это вы сделали копию «Ранеток»? — прямо спросил Кочергин, устав изображать вежливость и светскость.

— Да, по фотографии, — как-то глухо отозвался Дед, глядя в сторону. — Чанга на смартфоне показала, я скопировал в масштабе.

— Так у тебя есть фотография этой картины? — слегка опешил Кочергин.

— Если честно, нет, — сквозь зубы процедила Чанга, бросая верхнюю одежду прямо на мягкое кресло. — Я её почти сразу удалила. От неё даже телефон стал хуже работать.

— Ясно. — Кочергин снова обратился к Деду: — И как впечатления?

Дед в ответ только звучно и протяжно покряхтел.

— Да он потом две недели не просыхал, — буркнула Чанга.

И тут у Кочергина мелькнула мыслишка. Ага, от природных красот и тишины, видимо, мысли прочистились, потому что странно, как он сразу-то не догадался спросить. Глядя прямо на Чангу, просил:

— Слушай-ка, а у тебя совершенно случайно в телефоне не завалялись фотографии ещё каких-нибудь картин Шварцстрема. Или, скажем, его писем? Книг, дневников?

— Неа, — глядя в глаза Кочергину, покачала головой Чанга. — Ну, там их, конечно, завались. Только попробуй прочитай. Да и кому они сплющились. А раз нельзя продать, то на кой фотографировать?

— А вот я не верю. — Кочергин подошёл ближе и уставился в лицо Чангы.

Та закатила глаза и картинно вздохнула:

— Ну ладно, ладно. Есть парочка. Только учтите, зрелище так себе.

Чанга достала смартфон, разблокировала экран, что-то полистала, потом продемонстрировала остальным. На первой фотографии был запечатлён желтоватый лист, на котором чернилами нарисовали огромный гриб, растущий из россыпи человеческих костей.

— Ничего не напоминает? — подняла брови Чанга.

— Атомный взрыв, — пробормотал Кочергин, рассматривая картинку. — Это когда же нарисовано?

— Там есть дата. — Чанга увеличила уголок листа, где показались красиво выведенные цифры — 1909.

— Ничего себе, — тихо произнёс Дриго.

Дед достал откуда-то плоскую фляжку, открутил крышку и сделал знатный глоток. Кочергин в душе понадеялся, что этот деятель искусства дотянет до их экскурсии в замок Шварцстрема, и его не придётся тащить волоком.

— Едем дальше, — проговорила Чанга, перелистывая картинки.

Человек во врачебном белом халате и маске чумного доктора стоит на груде истощённых тел и раскидывает над ними сеть.

— Карантин? — наморщил лоб Дриго. — Испанка? Ковид?

— Первый карантин по холере в России ввёл ещё Фёдор Ушаков, — сказал Дед и снова приложился к фляжке.

— Только он был адмирал, а не доктор, — задумчиво проговорил Дриго. — Давай дальше.

Следующим файлом оказался рисунок шеренги одинаковых людей с квадратными головами. От макушек вверх уходили линии, похожие на провода.

— Занятно, конечно, но нам это никак не поможет, — вздохнул Кочергин.

— А что вы собственно, хотите здесь найти? — морщась после очередного глотка, спросил Дед.

— Ну, во-первых, мы приехали, чтобы вас предупредить, — встряла Чанга. — За картиной идёт охота.

— Это я уже понял, — мутно глядя по сторонам и пошатываясь, проговорил Дед. — Шастают тут всякие…

— А во-вторых, — начал Кочергин и вдруг понял, что заканчивать-то ему и нечем. Он понятия не имел, на кой они сюда приехали. Только если сам Шварцстрем при жизни знал, что случится с его картиной, и оставил какие-то подсказки тем, кто надумает с ней расквитаться.

— У него были дети? — вдруг спросил Дриго.

Дед только активно закивал, но его, кажется, начала распирать икота, поэтому голос подала Чанга:

— Известно о двух дочерях. Одна, старшая, родилась от девушки, на которой этого Шварцстрема женили родители. Вроде её звали Евдокия, но отношения у них были, мягко говоря, не очень. Он ведь её мать в могилу свёл, а саму запихнул в какую-то глушь.

— Как это? — не понял Кочергин. — Насчёт матери?

— То ли отравил, то ли… — Дед пожал плечами и громко икнул. — Что-то в этом роде.

— Была ещё младшая, — снова вступила Чанга. — Которую он и нарисовал.

— От второй жены? — уточнил Кочергин.

— Там всё как-то сложно, — скривилась Чанга. — Не особо понятно, что у него потом были за жёны, и куда они девались.

— Гораздо важнее, куда девались потомки. — Кочергин прикрыл глаза и тёр виски. Что-то не сходилось. Была какая-то деталь, которую он всё время не то чтобы упускал из виду, скорее, она была так вычурно на виду, что её не замечали.

— О потомках мало что известно, — рассказывал голос Дриго. — Их и Революция покрошила, потом иммиграция, войны.

И тут до Кочергина дошло. Кто как-то чересчур много знал обо всей этой истории? Кто втянул в неё самого Кочергина? И кто прилепился к нему с самого первого дня?

Кочергин резко развернулся и сгрёб Дриго за воротник. Глядя в его мерцающие янтарные глаза, чётко произнёс:

— Рассказывай. Живо.

Дриго похлопал глазами, потом резко стряхнул руку детектива.

— Ладно, — каким-то чужим, глубоким голосом произнёс Дриго, отступая на пару шагов. — Меня тогда не просто так сбросили в Дрезден. Мне дали задание отыскать всех Шварцстремов и их проклятое наследие. Вот, до России добрался.

— Дальше, — спокойно проговорил Кочергин.

Дед тем временем опустошил свою флягу и достал откуда-то прозрачную бутылочку.

— Да попробуй найди всё это барахло без крыльев-то, — процедил Дриго. — Вот, только сейчас повезло.

— Стало быть, о том, что было с этим семейством до сорок пятого года, ты всё-таки знаешь, — констатировал Кочергин. — Так что давай, думай.

— Чего тут думать, — вздохнул Дриго. — Не всё я знаю. Этот Шварцстрем, пёс его сожри, водился с силами, которые очень хорошо умеют напускать чёрный дым. Даже нам не всё было видно.

Во дворе послышался невнятный шум. Кочергин мгновенно сел на корточки, Дед от неожиданности споткнулся и с грохотом повалился на пол, Чанга мигом спряталась за кресло.

— Да ладно, чего вы, — улыбнулся Дриго. — Это же свои.

По лестнице к галерее пробежали шаги, и за панорамным окном материализовалась Яна. За ней картинно устало топала блондинистая девица, которую Кочергин как-то видел в кафе. Яна костяшками пальцев звонко постучала в стекло. Из угла, куда уполз Дед, вылетел, сделал дугу по комнате и со стуком шмякнулся на пол предмет, похожий на…

— Грёбаный ёрш! — только и успел вскрикнуть Кочергин.

— Не-не-не! — завопил Дриго и прыгнул к штуковине, упав на неё животом. Раздался гулкий хлопок, его подбросило на полметра, и он плюхнулся обратно. Из-под Дриго пошёл малиновый дым, запахло приторным ягодным ароматизатором.

— Все на воздух! — бодро скомандовал Дед, выходя через окно на галерею.

— Да чтоб тебя, алкаш хренов, — процедила Чанга, прикрывая шарфом лицо и тоже выбегая следом за художником.

Кочергин помог Дриго подняться, и они вместе вывалились в галерею. Дед ловко закрыл окна, и гостиная стала быстро наполняться плотным малиновым туманом.

— Это ещё что? — поморщилась Чанга, пятясь от окна.

— Это мой собственный состав, — самодовольно произнёс Дед. — Некоторых тварей, когда они влезают, не видно. Вот я придумал такой красящий газ, чтобы если кто ломится, можно было дыма напустить и увидеть, кто где. Заодно свалить по-тихому.

— Господи, я думал, это граната, — вымученно выдохнул Кочергин. — Шутник вы, однако, Дедуля.

— А что тут, собственно, происходит? — спросила Яна, опасливо глядя в окно на комнату, уже до потолка заполненную малиновым дымом. Как будто развели сок «просто добавь воды».

— Извините, не признал. — Дед галантно поцеловал руку Яне, потом второй, имя которой Кочергин успел позабыть. — Добро пожаловать, рад встрече. Газ сейчас рассеется, он распадается без следа после контакта с кислородом.

— А краситель? — хмуро спросил Дриго, осматривая свою одежду, приобретшую весёлый малиновый оттенок.

— Без следа! — широко улыбаясь, повторил Дед.

— Вы как здесь? — спросил Кочергин у Яны.

— Борода просил вас подстраховать. Плюс Настя же Вельмата, вдруг пригодится.

Кочергин вроде бы сообразил, что Настя — это светленькая подруга Яны, а вот почему она Вельмата, что это вообще такое, и как может пригодиться, пока было неясно.

— Вельмата воскрешает мёртвых, — пояснила Чанга.

— Тебя не хватало, — повела глазами Яна.

— Серьёзно? Воскрешает? Такое возможно? — огорошено спросил Кочергин, представляя, как они всей пёстрой компанией улепётывают от вылезающих из могил зомбаков. Первым выбрался злобный барон в лохмотьях.

— Не в том смысле, — с улыбкой покачала головой Настя. — Поймёте, когда увидите.

— Долго нам тут ещё мёрзнуть? — скучающе спросила Яна, пряча руки в карманы короткой курточки.

— Ты бы ещё в купальнике припёрлась, — прошипела Чанга.

— Кто-то что-то сказал, или где-то рядом коза блеванула? — театрально наморщила лоб Яна. — Откуда вонь?

— Хватит! — рявкнул Кочергин. — Не хватало ещё ваших бабских дрязг!

Он посмотрел в окно гостиной. Малиновый туман уже стал розово-земляничным, то есть начал потихоньку рассеиваться. А им здесь ещё работать. Правда, с кем? Бескрылый Дриго, всё ещё чего-то недоговаривающий. Бухой Дед с целым арсеналом непонятно каких девайсов. Проныра Чанга, больше пекущаяся о наживе и шкуре, чем о деле. Сексуальная ведьма Яна, на дух Чангу не переносящая. И зевающая Настя, неясно, зачем приехавшая. И во главе этого балагана — сыщик Кочергин, охотящийся за проклятой картиной. Хоть пьесу пиши. Нет, лучше фильм ужасов снимай.

Кочергин вдохнул поглубже и выпустил облако морозного пара. Глянул на часы. Всего двенадцать.

— Во сколько в музее обед? — спросил Кочергин сразу у всех.

— Круглосуточно, — фыркнул Дед. — Там всегда кто-то есть и всегда никого нет.

— Это что значит? — спросил Кочергин у всех, кроме Деда.

— Может, просто пойдём и посмотрим? — предложила Яна. — Кстати, куда идти? Это далеко вообще?

— На каблуках не доковыляешь, — хихикнула Чанга.

— Так, тихо! — скомандовал Кочергин. Теперь обратился именно к Дриго: — Карта есть?

Дриго кивнул и достал смартфон. Оказалось, музей, расположенный в бывшей усадьбе Шварцстремов, находился на приличном расстоянии от городка. Туда добираться нужно за семь километров, и лучше на машине. Хотя летом, наверное, и прогуляться можно, если, конечно, погода позволяет и компания хорошая. Заметив на карте знакомое название, Кочергин попросил:

— Увеличь.

Дриго приблизил карту. Точно, знакомое название. Бывшая церковь «Утоли моя печали», недалеко от усадьбы-музея. Та самая печальня, которую спалила малютка… А не та ли это малютка, которую изобразил на картине сумасшедший барон? То бишь, его дочурка? Не она ли устроила пожар? В папу, так сказать, пошла.

— Ну что, выдвигаемся? — спросила Яна, чем вернула Кочергина в реальность.

Кочергин задумчиво кивнул, потом обратился к Деду:

— Вы остаётесь. Только, пожалуйста, будьте осторожны. И смотрите по сторонам.

— Будет исполнено, — отсалютовал Дед. Кажется, он был рад, что не придётся вместе с остальными тащиться в музей.

Все дружно набились в машину Кочергина. Правда, пришлось посадить Чангу вперёд, а Дриго — назад к Насте и Яне, потому что девицы явно спокойно до музея рядом не доехали бы. А учитывая их сущности, они в лучшем случае салон когтями бы порвали. Или кресла подпалили.

Дорога к усадьбе представляла собой заснеженную колею, проложенную, видимо, сотрудниками музея, потому что ни одной живой души по дороге Кочергину и компании не встретилось. Лишь снега, сугробы, заметённые леса и поля. Поблизости, видимо, была деревня при усадьбе, где и случился пожар.

— Неужели туристы сюда не ходят, — грустно произнёс Кочергин, пробираясь по рыхлому снегу. Жаль, никто не заездил дорогу до них.

— Неа, — подала голос Чанга, до этого всё смотревшая в смартфон. — Здесь же курорт. Все в ваннах греются, фоткаются, на лыжах гоняют да объедаются в ресторанах.

— В каких ещё ваннах? — не понял Кочергин.

— Так здесь же термальные источники. — Чанга зевнула и потянулась. — С другой стороны города. Там бассейны прямо под открытым небом, даже зимой вода тёплая. Ещё там склоны для лыжников и сноубордистов. Ну и кухня, само собой.

— Знаменитый нижегородский кофе и ром? — вяло улыбнулся Кочергин, едва справляясь с рулём.

— Ну да. — Чанга снова зевнула. — Потом ещё сыры, пряники. Да и просто красиво здесь.

— А главное — тихо, — подала голос Яна. — В голове проясняется.

— Согласен, — кивнул Кочергин.

Они как раз проехали мимо заметённого снегом поворота. Указатель гласил, что слева находятся руины той самой древней церкви. Их, правда, почти не было видно. Так, остатки стен темнели в глубоких снегах.

А вот впереди, за коридором берёз, темнели окна усадьбы «Чернокосное», где несколько веков жили представители семейства Шварцстремов. Огромный серый дом, больше похожий на европейский замок, с башенками, флигелями и тёмными окнами, приближался, становясь всё больше. Каменный забор, тоже с башенками, убегал в обе стороны, кругом виднелись большие яблони с корявыми ветвями. Тянуло затхлостью, какой-то едкой химией, гарью и старой запёкшейся кровью.

— До чего жуткое место, — прошептала Настя, озвучив собственные мысли Кочергина.

Кочергин припарковал машину на краю просторной площадки у усадьбы, и вся компания высыпала на улицу. Солнце спряталось за тяжёлые серые тучи, и здание усадьбы стало ещё более мрачным и будто давящим.

— Нам туда, — глухо произнесла Чанга, указывая на приземистое строеньице вроде кирпичного сарайчика, но с решётками на окнах.

— Почему не туда? — Яна подбородком указала на усадьбу.

— Потому что музейные работники сидят здесь, во дворе, — резко произнесла Чанга. — Нам билеты стоит купить, правильно? Усадьбу-то надо на что-то содержать.

И Чанга, засунув руки в карманы, направилась к сарайчику, на котором красовалась надпись «Администрация музея». И указаны часы работы.

— Почему они сидят здесь, а не в самом доме? — спросила Настя, нога за ногу следуя за остальными.

— Боятся, — через плечо ответила Чанга. — В замке больше двадцати минут находиться невозможно, сами увидите. Так что давайте пошустрее.