Кочергин и Бескрылый

Глава 2. Ранетки и алхимики

Кочергин аккуратно выехал из гаража, свернул на Юбилейную и направился к офису. Дороги, конечно, почищены, и довольно неплохо, однако осторожность зимой никогда не бывает лишней. Одно неверное движение — и твоя машина становится новогодним подарком для жестянщиков. А гонять по городу на такси накладно, да и неудобно. При его-то профессии.

Мимо проплывал занесённый метелью Нижний. Собственно, ехать тут совсем чуть-чуть — всего-то от частного сектора до Советской площади. Всё равно красиво. Особенно зимние сады и домики, прикрытые мягкими снежными шубами.

Что там плела клиентка? Про́клятая пропавшая картина? Да, таких дел у Кочергина ещё не было. Ни в полиции, ни в бытность частником-неудачником. Что она ещё несла? Что-то льстила про то, что во всём Нижнем якобы не нашлось другого такого специалиста, который бы взялся за такое «деликатное и весьма необычное» дело. Ну, тут всё ясно. Действительно, такой уникум в Нижнем, пожалуй, всего один. Другой попросту рассмеялся бы заказчице в лицо. А Кочергину дочкину ипотеку тянуть.

Шумно выдохнув, Кочергин повернул с Советской площади на улицу Бекетова. Проехал немного и припарковался в «кармане», устроенном ещё бывшими владельцами его офиса. Вышел под снегопад и привычно глянул на второй этаж домика народной стройки.

В окнах его бывшей квартиры, проданной для первоначального взноса на дочкину ипотеку, отражалось серое зимнее небо. И чего Владке тут не жилось? Ну конечно. Старый двухэтажный дом — фи, некультурно. Читай — непонтово. Подружки же засмеют. Чтобы им всем каблуки переломать и схватить несварение прямо перед Новым годом. Чтобы чёрная икра с сусальным золотом оказалась под запретом. Хотя такие, как Владкины подружки, лучше потом будут три дня на белом троне сидеть, а от дорогущей пафосной еды не откажутся. Главное, чтобы платил за угощение кто-нибудь другой.

Устав от пустых мрачных мыслей о дочкином окружении, Кочергин вздохнул и направился к офису. Оказалось, ступеньки напрочь замело. Если дамочка, которую он ожидал, из богатеньких (а в этом можно не сомневаться, потому что к частным детективам приходят в основном состоятельные), то ей такая «входная группа» придётся не по нраву.

Мысленно застонав, Кочергин, утопая в сугробах почти по колено, доковылял до офиса и открыл дверь. Снял «объект» с сигнализации, достал из шкафа щётку и снова вышел на крыльцо. Прямо в начищенных ботиночках, промокших брюках, пальто и шляпе, сквозь зубы цедя проклятия всем и вся, стал счищать снег со ступенек.

Минут через десять, когда он уже добрался до нижней ступени, рядом с его машиной припарковалась недешёвая иномарка. Из неё выбралась ухоженная дамочка возраста примерно самого Кочергина. В серой шубке с подолом-колокольчиком и замшевых сапожках на тонкой шпильке. Хорошо, что он успел почистить крыльцо, а то бы она, пожалуй, попросту брезгливо глянула на заснеженную лестницу, потом села в свою машинку и укатила, оставив Кочергина без перспективного, хотя и мутного заказа.

— Иван Фёдорович? — вяло спросила мадам, подходя ближе. Понятно, успела остыть и, возможно, даже передумать нанимать детектива.

— Да. Рад встрече, — растянулся в улыбке Кочергин, подавая дамочке руку.

— Это я вам звонила, — промямлила клиентка, брезгливо осматриваясь. — Меня зовут Жанна Малова.

— Прошу в офис, госпожа Малова.

Кочергин вложил в сопровождение заказчицы всю галантность, на которую ещё был способен. Эх, жаль, секретарши у него нет, ни чаю, ни кофе не предложишь. От мысли о кофе во рту отчего-то появился слабый кремово-сливочно-алкогольный привкус.

Малова не стала снимать шубу, расположилась в кресле для посетителей прямо в верхней одежде и перчатках, прижав сумочку-клатч к коленям.

Сам Кочергин снял пальто и шляпу и устроился в кресле «шефа». Раскрыл бумажный блокнот и изобразил заинтересованность:

— Итак, чем могу помочь вам, госпожа Малова?

— Ну, — протянула клиентка, глядя в сторону, — пожалуй, консультации будет достаточно.

Ну вот. Как бы не соскочила.

— Так в чём суть вашего дела? — спросил детектив, подавшись вперёд, чтобы шрам рогаткой на щеке стало лучше видно. Почему-то этот уродливый элемент его внешности почти всегда действовал на клиентов, а особенно клиенток, впечатляющие. Наверное, внушал доверие, делая частного детектива похожим на персонажа из боевика.

Малова ёрзала в кресле, блуждая взглядом по офису. Долго смотрела в угол, где чёрный паук давно сплёл большую паутину, в которую летом попадались мухи.

Кочергин молчал. Иногда лучше проявить выдержку. Заодно оценить золотые серёжки заказчицы. Бриллианты в них явно настоящие. И большая антикварная подвеска с бордовым камнем для завершения образа выглядывает из-под расстёгнутого воротника шубы.

Малова наконец прочистила горло и решилась:

— С чего бы начать. Видите ли, я несколько лет назад развелась с супругом. Разошлись мы со скандалом. Имущество делили по суду. — Тут клиентка вопросительно глянула на Кочергина. Он с готовностью понимающие кивнул. — Алименты он, конечно, выплачивал, но это так — мелочи. Гроши. Я, знаете ли, бывшая балерина, мои родители — очень приличные люди, и я привыкла к определённому уровню комфорта. А муж зажимал каждую копейку.

Кочергин сделал пару пометок в блокноте. Так, закорючки для вида. Чтобы клиентка удостоверилась, что каждая деталь её скучного монолога для него важна.

— У нас есть дочь, но она живёт в Москве. — Малова уже с интересом следила за тем, как детектив за ней записывал. Отлично, значит, дело пойдёт легче. — С отцом она почти не общалась. Он, знаете, после развода пустился в загул. Если вы понимаете.

Кочергин мягко улыбнулся и кивнул.

— В общем, недавно мне сообщили, что он умер. Завещания у него не было. Родителей у него нет, других близких родственников тоже.

Тут Кочергин состроил сочувственное выражение лица. Нельзя же не сопереживать женщине, похоронившей мужа, которого она терпеть не могла. Ей ведь пришлось на похороны потратиться.

— В общем, единственной наследницей стала наша дочь. Но у неё дела, она приехать не может, даже на похоронах не была.

Теперь Кочергину пришлось приложить усилие, чтобы не поморщиться. Потому что он вдруг представил, что и его Влада может вот так усвистать по каким-нибудь делам. А его труп просто замотают в плёнку и скинут в слякотную яму под фанерной табличкой. И имя с ошибками напишут. Если вообще напишут.

— Так вот, — продолжала клиентка, входя во вкус, — всеми наследственными делами приходится заниматься мне. Поначалу мне показалось, что всё нормально. Мой муж, знаете, был довольно состоятельным человеком. И налоги платил. В общем, всё вроде бы было в порядке. Пока дело не дошло до коллекции.

— Коллекции? — переспросил Кочергин, заполняя паузу, которую для него любезно оставила клиентка.

— Да, он собирал предметы искусства. Разумеется, они были застрахованы, так что по документам страховой мы быстро всё проверили. И сначала мне показалось, что всё на месте.

Тут Малова стала говорить медленнее, взгляд её снова устремился в путешествие по убогому офису Кочергина.

— Но кое-кто из друзей мужа шепнул мне по секрету, что не все картины были застрахованы. — Клиентка вопросительно глянула на детектива.

Кочергин снова понимающе улыбнулся.

— Дело в том, что некоторые картины муж приобретал… э…

— Я понимаю, — пришёл на помощь Кочергин, галантно избавляя даму от необходимости рассказывать о нелегальных делишках почившего супруга.

— Так вот. — Малова снова заёрзала. — У него было несколько картин, которые… э…

— Не были застрахованы, — снова деликатно подсказал Кочергин.

— Да, — благодарно кивнула Малова. Потом она уставилась на детектива выпученными глазищами и прошептала: — У него была картина Шварцстрема.

Кочергин сдвинул брови. Что-то знакомое, но деталей не вспомнить. Так что он вопросительно глянул на клиентку.

— Вы что, не знаете? — снисходительно спросила Малова. — Это же известнейший художник начала двадцатого века. Его картины стоят кучу денег, даже дороже, чем у… э… кто там квадрат-то намалевал?

— Да-да, — закивал Кочергин, мысленно застонав от собственной тупости. Надо же так испортить себе имидж в глазах перспективной клиентки. — Шварцстремы. Знаменитые нижегородцы.

— Не просто знаменитые нижегородцы, — фыркнула клиентка. — Этот художник — прямой и последний потомок того самого барона Шварцстрема.

— Да, разумеется. Барон Шварцстрем. Чернокнижник и алхимик.

— Чёрный маг, — благоговейно прошептала Малова. — И художник, тоже барон, тоже занимался тёмными искусствами. Вы слышали о его картинах? Многие из них прокляты. Люди, которые ими владеют, умирают при непонятных обстоятельствах. И даже в музеях его картины очень редко выставляют, потому что зрителям часто становится плохо. Говорят, во время выставок у музеев всегда дежурят «скорые».

— Да, я слышал, — бессовестно солгал Кочергин. — Но разве не все работы Шварцстрема находятся в музеях?

— Принято считать, что все, — хихикнула Малова. — Но если знать нужных людей, то вполне можно отыскать и картины, о которых даже искусствоведы не знают.

— Ваш муж купил такую картину? Он был настолько богат? — недоверчиво спросил Кочергин.

— Тут всё сложнее, — вновь заёрзала клиентка, опуская взгляд. — Эта картина всегда была секретной. Она точно нарисована Шварцстремом, но официально давно утеряна. Или даже вообще не существовала. А на самом деле сохранилась. И муж её купил.

— У кого? — брякнул Кочергин.

Малова в ответ только двинула бровями.

— Ясно. Работа как бы не признана, поэтому стоила дешевле.

— Вот именно, — кивнула клиентка. — Но она настоящая, и она проклята. На неё нельзя было смотреть, а мой муж посмотрел. И умер.

— Сразу? — осторожно уточнил Кочергин.

— Почти. Показал своим друзьям, а на следующий день домработница нашла его труп.

— А какова официальная причина смерти? — медленно спросил детектив.

— Вот, смотрите сами. — Малова достала из сумочки сложенные бумаги протянула Кочергину.

Детектив бегло просмотрел заключение судмедэксперта о причинах кончины Малова Е.Д. В общем-то не старый ещё человек. Был. Зато обладал целым набором хроней, одна из которых обострилась на фоне острой алкогольной интоксикации. В общем, богач просто не рассчитал силы и перепил.

— Ну, допустим. — Кочергин вернул бумаги клиентке. — Вы сказали, картина пропала?

— Да, — поджала губы клиентка, убирая листы в сумочку. — Дело в том, что у моего мужа была содержанка. Она картину и стащила.

— Почему вы в этом уверены?

— Она была последней, кто видел мужа живым. Её, конечно, опросили. Но она, разумеется, ни в чём не созналась. Тварь конченая, — выплюнула Малова. — Врёт, что про картину вообще ничего не знала.

— Вы заявили о краже?

По насмешливому взгляду Кочергин понял, что снова дал маху. Какая кража, если картина официально даже не существует.

— Хорошо. А спутницу вашего мужа вы знали?

— Да, — неприязненно скривила губы клиентка. — В полиции её опрашивали. Если вам нужны её контакты, я вам их скину.

— Итак, — подвёл итог Кочергин. — Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я узнал, куда делась проклятая картина. Кстати, как она называется?

— Да никто точно не знает, — пожала плечами Малова. — То ли «Ранетки», то ли «Девочка с ранетками», то ли «Зимняя девочка», то ли «Зимний сад с ранетками». Что-то в этом роде.

Кочергин аккуратно записал все названия.

— Но, видите ли, я не уверена, — снова затянула Малова, — что вообще стоит всё это затевать. Просто мне сказали, что вы — уникальный специалист и можете хотя бы консультацию дать, поэтому…

— Кстати, а кто именно меня вам рекомендовал? — как бы между прочим поинтересовался Кочергин.

— Если честно, я толком не помню, — промямлила Малова. — Есть такой бар на Верхневолжской — «Старый ключ». Знаете? — Когда Кочергин кивнул, клиентка снова забубнила: — Так вот, я там отдыхала на днях, разговорилась с какими-то людьми… Бармен, ещё женщины… странные…

Малова расширенными глазами таращилась в пространство, а сам сыщик чуть со стула не упал, потому что перед глазами вмиг вихрем пронеслись парящие в воздухе седые волосы, горящая голова бармена-психопата и снопы разноцветных искр.

Кочергин прокашлялся, натянул улыбку и протянул Маловой форму договора:

— Это стандартное соглашение. Дело у вас действительно деликатное, но подумайте сами, обидно будет прочитать в интернете о том, что картина, которая по праву принадлежит вашей семье, продана за миллионы непонятно кем и кому.

Клиентка встряхнулась, захлопала ресницами. Несколько секунд усиленно обдумывала то, что накрутил Кочергин. Потом всё же достала паспорт.

Когда после подписания договора Малова попрощалась и вышла из офиса, Кочергин закрыл дверь на замок и уселся в кресло, чтобы, пусть не хорошенько, но хоть как-нибудь обдумать новое дело.

Для начала достал смартфон и спросил у поисковика, что известно о художнике Шварцстреме. Оказалось, его предок, барон Шварцстрем перебрался в Россию из Европы ещё при Петре Первом. Не с пустыми руками, ясное дело.

У себя на родине богач Шварцстрем слыл колдуном и чернокнижником, и никто толком не знал, где он добывал деньги. Разумеется, его обвиняли в алхимических опытах. Ещё и в жертвоприношениях. Это до кучи. И жена-ведьма.

Слишком многие интересовались, как барон с супругой ковали золото, так что пришлось парочке паковать чемоданы и давать дёру, спасаясь от обвинений в разорении могил, чёрной магии и Бог знает в чём ещё. Однако деньжата-то у семейства водились, так что, прибыв в Россию, они сразу же попали в высшее общество. Поговаривали даже, что своими обрядами Шварцстремы приносили российским войскам удачу в войнах, за что получили от Императора подтверждение баронского титула и много чего в собственность. В числе прочего семейке пожаловали земли недалеко от Нижнего Новгорода.

Увидев, где именно осел барон-чернокнижник, Кочергин шумно выдохнул. Он это название слышал не далее, как вчера. Теперь там, кстати, выращивают кофе и сахарный тростник.

Да, всё так — чёрный маг поселился в городе Василейск. Судя по всему, свои занятия он не бросил, а впоследствии ещё и наследников своих научил вызывать духов, превращать людей в зомби, наводить мор и ужас на неприятелей. И жена не отставала — слыла главной ведьмой в округе.

Может, и эксперименты по селекции нижегородских сортов кофе начал именно Шварцстрем? Ну, теперь этого, наверное, уже не узнать.

Ладно, что там дальше. Последний известный потомок — Игнат Шварцстрем, знаменитый художник. И да, тоже слыл чернокнижником. В опиумных кругах богемы начала двадцатого века его обожали.

Сбежать от Революции, правда, не успел. Всё имущество вместе с картинами национализировали, самого чернокнижника расстреляли.

Но какова судьба картин! Разумеется, часть их разобрали столичные музеи, даже Эрмитаж. Только вот с выставками не заладилось — то потоп, то пожар. А когда наконец экспозицию собрали и готовились открыть, куратор сошёл с ума и пытался облить работы Шварцстрема кислотой.

Первые зрители чуть было не повторили судьбу куратора, двоих увезли по больницам. И несмотря на ажиотаж и бесконечные очереди, все картины были помещены в запасники, где позже их очень хотели найти солдаты Третьего Рейха. Не получилось — работы успели вывезти в Нижний. Собственно, в благодарность за сохранение в эвакуации часть картин теперь хранится в Государственном музее.

Только вот судьба полотна, поиском которого предстояло заняться самому Кочергину, так и осталась загадкой. Вроде бы была какая-то картина с зимней девочкой и ранетками. И её даже привозили в Эрмитаж, но вот что с ней всё-таки стряслось, Кочергин так и не понял. Вроде как именно её и облил кислотой куратор выставки.

Но дальше следы «Ранеток» терялись. На одном сайте говорилось, что её вывезли-таки фашисты. Уж очень рьяно Аненербе интересовались своим бывшим соотечественником. Другие эксперты утверждали, что картина просто осела в частных руках: её украли и выменяли на продукты. Война, что поделать.

Но самой популярной версией была гибель картины при бомбёжке. Полотно-то было испорчено. Кстати, во всём Союзе не нашлось ни одного реставратора, который согласился бы восстановить изображение.

Так. Изображение. Кочергин просматривал ленты с картинками, пока перед глазами пятна не поплыли. Ни одной толковой фотографии.

Собственно, поэтому само существование картины и ставилось под вопрос — никаких документов о ней вообще не сохранилось. Разве что жуткая чёрно-белая расплывчатая фотография, сделанная кем-то сразу после варварского повреждения картины.

На снимке угадывался лишь примерный силуэт девочки в шубке и шапочке. Вроде бы в саду. Вроде бы держит что-то в руках. Вместо лица — кошмарная маска, как будто половина щеки слезла с костей черепа, а шарики глаз таращились из пустых провалов глазниц. И костяной оскал улыбочки.

Кочергин повёл плечами и закрыл изображение. От него почему-то тошнило и тоска наваливалась.

Прикрыв руками лицо, Кочергин откинулся на спинку кресла. Сразу вспомнился «Старый ключ» с нижегородским кофе, выращенным в бывших владениях барона-чернокнижника.

Так. Стоп. Он ведь был в кафе только вчера. А Малова сказала, что напилась там «на днях». Стало быть, её направили к Кочергину не вчера, а несколько дней назад. При этом ему самому ничего не сказали.