Кочергин и Бескрылый

Глава 11. Подумаешь, волшебная кошка

Все выходные Кочергин мужественно изображал идеального супруга и хозяина дома, сжав зубы, бегая по поручениям жены. Соне отчего-то взбрело в голову в середине декабря начать генеральную предновогоднюю уборку, и сколько Кочергин ни ныл, что за оставшееся время он всё равно насвинячит, жена оставалась непреклонной и отправляла его то вытирать пыль с самых высоких поверхностей под потолками, то разбирать хлам в кладовках, то менять перегоревшие лампочки, то прибираться в гараже. Да, ещё обе машины надо помыть, одна из которых, между прочим, уже никуда не годится, и к тому же, в ней постоянно что-то стучит и чем-то не тем пахнет.

— Это, наверное, машинный домовой на тебя обижается, — произнёс Кочергин, пока в ведро наливалась вода для помывки транспорта. — Хочет, чтобы ты сама машину протёрла.

— Ага, щас, — донеслось из кладовки, где Соня швырялась в поисках самого забористого средства для прочистки труб, от запаха которого у Кочергина свербело в горле и начинался непрестанный чих. — Мне ещё, между прочим, обед готовить.

Кочергин шумно выдохнул. Вода налилась, он уже протянул руку к ведру, и тут зазвонил телефон.

— Это Ветров, — напомнил о себе давешний фигурант-рыболов. — Давайте посидим сегодня вечером в «Старом ключе». Мне надо с вами поговорить. Я думаю, что могу вам кое-чем помочь.

— Хорошо, во сколько?

— Скажем, часиков в шесть. Вам удобно?

— Да, вполне, — согласился Кочергин.

— Тогда до встречи. — Ветров попрощался и отключился.

Если честно, Кочергин весь день ждал этого звонка, чтобы получить повод улизнуть из дома. Наконец-то возможность представилась. Правда, до вечера ещё далеко, но всегда лучше сбежать пораньше. К тому же, недурно бы занести куда-нибудь цепочку от найденного в рыбине ключа, чтобы её починили.

Кочергин оставил ведро в ванной и отправился собираться на встречу. Всё как обычно — костюм, шарф, шляпа, пальто.

— Ты куда это намылился? — удивлённо спросила Соня, выходя из туалета в жёлтых резиновых перчатках. Вместе с ней в прихожую проникло ядовитое облако едкого запаха бытовой химии.

Вместо ответа Кочергин смачно чихнул, обрызгав слюной свежеотмытое женой зеркало.

— Работа, — произнёс Кочергин громко высмаркиваясь.

— А уборка? — угрожающе насупилась Соня.

— Мне за работу деньги платят. — Кочергин снова глубоко вдохнул и окатил жену таким ураганным чихом, что у неё волосы колыхнулись.

— Пошёл вон, — процедила побледневшая Соня, сжимая кулаки.

— Вот и ховофо, — с забитым носом кое-как проговорил Кочергин, влажно чмокнул жену в щёку и выскочил на улицу. Заложенность тут же прошла.

Глубоко вдохнув морозный воздух, Кочергин некоторое время стоял во дворе, наблюдая, как сиреневые сумерки быстро перетекали в фиолетовую ночь. Откуда-то донёсся слабый писк. Кочергин осмотрелся. Ничего особенного — привычный двор, яблони и кусты смородины под снегом, чуть подальше — теплица.

Кто же так противно пищит? Кочергин побрёл вокруг дома, стараясь не начерпать снега замшевыми ботинками. Ничего особенного так и не нашёл. Потом сподобился-таки выглянуть за забор. Источник мерзкого писка тут же нашёлся — прямо под забором темнел комок, похожий на старую выброшенную варежку.

Кочергин подошёл ближе. Оказалось, это котёнок примёрз к наледи у забора. Наверное, искал, где погреться, забился под забор да так и остался сидеть в снегу. Кочергин брезгливо протянул руку в перчатке и попробовал приподнять котёнка, отчего тот заверещал и попытался вырваться, только вот лапки у него прочно примёрзли к насту.

Глянув на часы, Кочергин поднялся на ноги. Потоптался. Котёнок снова жалобно пискнул. Кочергин сжал и разжал кулаки. Кажется, на перчатке что-то осталось. Только бы не блохи. Или шерсть лишайная. Но нет — это оказалось маленькое пуховое пёрышко. Это что, крылатая кошка? А почему тогда Кочергин ничего не заметил, когда пробовал оторвать её от снега?

Кочергин сел на корточки и посветил на котёнка фонариком. Точно — крылышки. Как у цыплёнка. Убрал фонарик. Крылья пропали. Котёнок грустно смотрел на него большими янтарными глазками.

Снова поднявшись на ноги, Кочергин отряхнул руки. Котёнок снова жалобно запищал.

— Да хватит уже! — рявкнул Кочергин. — Сиди тут, я сейчас вернусь.

Кляня всё на свете, Кочергин вернулся в дом. Прямо в ботинках протопал в ванную, налил горячей воды в пластиковую бутылку.

— Ты чего это в обуви, — завелась было жена, но Кочергин, начисто её проигнорировав, вышел на улицу.

Снял перчатки и несколько минут под кошачий ор высвобождал лапы и хвост из наледи. Наконец намокший меховой комок смог самостоятельно двигаться. Только чего-то не спешил убегать. Или улетать. Интересно, он умеет?

— Вали давай, — бросил Кочергин и пошёл в дом.

Не дав Соне и возмущённого слова сказать, закинул бутылку в ванную и пошёл в гараж. Специально через улицу. И не ошибся — мокрый комок уже сидел посреди садовой дорожки.

— Я тебе что сказал? — строго спросил Кочергин. — Иди. Ну, давай, беги.

Кочергин даже руками замахал, только действия это не возымело — котёнок так и сидел на тропинке, с любопытством осматривая дом и свет в окнах.

— С кем ты там разговариваешь? — донёсся с крыльца голос жены.

Кочергин недовольно цыкнул, сгрёб котёнка в руку и направился к Соне.

— Вот, держи. — Впихнул котёнка жене. — Он, кажется, отморозил лапы и хвост. И ещё у него есть крылья.

— Ты что, успел напиться? — сощурилась жена.

— Это волшебный кот. Всё, я поехал. — И Кочергин убежал в гараж.

Когда выезжал со двора, Соня так и стояла на крыльце с котёнком в руках, провожая мужа сумрачным взглядом. Ну, она и не такое слышала, когда ему случалось перебрать. Подумаешь, волшебная кошка.

По вечерним пробкам Кочергин добрался до Верхневолжской набережной. По дороге, вперемешку с мысленными ругательствами, всё думал, как бы уговорить Дриго заколдовать его машину раз и навсегда. Или хотя бы научить, как это делается. Потому что пробки сжирают столько времени, что ещё на одно расследование хватило бы.

Когда Кочергин вошёл в кафе, Ветрова нигде не было видно.

— Привет, — улыбнулся из-за стойки Дриго, когда Кочергин уселся на высокий стул.

— Доброго. Слушай, где бы честного ювелира найти? — сходу задал насущный вопрос Кочергин.

— А такие бывают? — насмешливо поднял одну бровь Дриго.

— Да мне всего-то надо цепочку запаять. — И Кочергин достал ключ, что отыскался в рыбине.

— Ух ты, — криво улыбнулся Дриго. — Это откуда у тебя такая вещь?

— Жена достала из щуки, которую мне Ветров впихнул.

— Знатная штукенция, — протянул Дриго, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть ключ.

Кочергин протянул ему находку, но бариста отчего-то не спешил брать её в руки.

— Серебро, причём старинное. Повезло. — Дриго наконец выпрямился.

— Да уж, везёт — так везёт. Так что насчёт ювелира?

— Есть у нас такой. Давай сюда цепочку, я отнесу.

— Что, прямо сейчас? — удивился Кочергин.

— Ну да. — Дриго протянул раскрытую ладонь, в которую Кочергин аккуратно опустил разорванную цепочку.

Бариста пробежал по залу и скрылся где-то в недрах «Старого ключа». Хорошо, что сам ключ отдавать не пришлось, а то Кочергин как-то странно успел к нему прикипеть. Как дети впадают в истерику, когда пытаешься забрать у них красивую стекляшку или блестящий фантик.

В зал вошёл Ветров — аккуратный, даже прилизанный. Совсем не похож на того рыбака в инее, который в истерике отгонял призраков.

— О, добрый день, — поздоровался Ветров, подходя и протягивая Кочергину гладкую наманикюренную руку. — Если не возражаете, выберем столик подальше от лишних ушей.

— Давайте, — согласился Кочергин и направился вслед за Ветровым за столик в самом углу.

Судя по тому, что вокруг этого стола разместили резные деревянные стойки с растениями и стеллажи с книгами и псевдоантиквариатом, это место изначально предназначалось для разговоров без лишних ушей. Хотя тут и у стен, и у цветов, и даже у воздуха вполне могут найтись уши. И клыки. Почему бы и нет.

Ветров быстро заказал кофе с выпечкой, Кочергин сделал то же самое. Ещё и постарался на всякий случай позу собеседника отзеркалить, а то мало ли, в какое русло зайдёт разговор, всегда же лучше заранее расположить к себе нужного человека.

— Что ж. — Ветров улыбнулся, сцепив руки в замок. Кочергин тоже подался вперёд, соединив ладони. — Не будем ходить вокруг да около. Вы же отлично знаете, зачем я вас пригласил?

— Разумеется, — спокойно ответил Кочергин. — Картина Шварцстрема.

— Будь она неладна, — тихо процедил Ветров с каменной улыбкой. Потом встряхнулся, поморгал и поёрзал. — Дёрнуло меня тогда пойти на эту грёбаную презентацию. Лучше бы напился в баре. Даже проснуться в вытрезвителе или на помойке и то приятнее, чем смотреть на эту погань.

— Так что там всё-таки нарисовано? — осторожно спросил Кочергин.

— Видите ли, — медленно начал Ветров, доставая салфетку из деревянной хохломской подставки. — Каждый видит на ней разное. Я вот увидел…

В этот момент Дриго принёс кофе, коротко глянул на Ветрова и ушёл.

— Так вот, — продолжил Ветров, проводив баристу взглядом. — Дело в том, что много лет назад я… скажем так, нехорошо поступил с одним человеком. Очень нехорошо. Впрочем, подробностей вам знать не нужно. Да это и не важно. Но у этого человека осталась дочка. Я её видел всего один раз, давно. Но запомнил на всю жизнь. Так вот, когда этот придурок Малов сдёрнул покрывало, то на той поганой картине я увидел эту девчонку снова, только тощую и страшную, как мумия. Причём она как будто пялилась прямо на меня. Даже не на меня, а прямо внутрь. — Ветров смотрел перед собой остановившимся взглядом. — И как будто обвиняла. Припоминала все мои грехи, и ещё такая говорит: ты, старая сволочь, будешь в аду гореть, а я буду смотреть и смеяться.

Ветров замолчал, глядя на сложенную в несколько раз салфетку.

— Что было дальше? — тихо спросил Кочергин, стараясь не сбить собеседника с настроя.

— Что. — Ветров резко вдохнул и повёл плечами. — Мне эта девка стала за каждым углом мерещиться. Иду, например, по улице, и кажется, что каждая встречная девица — это она и есть. Или что она идёт прямо за мной по пятам. Ну, потом меня уволили. Но это ладно. Мне пришлось ко врачу пойти, анализы сдать. В общем, картина была не очень. Во всех смыслах.

Ветров натужно улыбнулся.

— Вы сказали, вам нужно что-то проверить, — подтолкнул Ветрова к новым откровениям Кочергин.

— Да, точно. Тут вот какое дело. Ваш приятель мне сказал, что надо бы попытаться что-то хорошее сделать. Ну, я всем нашим местным благотворителям понемножку отправил. А ещё я нашёл ту самую девицу, ну которая дочь… кхм. В общем, её. Оказывается, у неё теперь приют для собак за городом. Вот я съездил к ней, денег оставил.

— Она вас узнала? — быстро спросил Кочергин.

— А то, — повёл глазами Ветров. — Ни в какую денег брать не хотела. Долго упрашивал. Для животных же. В общем, мне, знаете, как-то после этого малость полегче стало. Даже, наверное, анализы пересдам.

— Это хорошо, что лучше стало, — вежливо улыбнулся Кочергин. — Может, вообще всё наладится.

— Чтобы всё наладилось, мне не надо было портить себе жизнь. Вот так накидаешь себе в штаны кучу дерьма, а разгребать потом не хочется. Оно воняет, аж с души прёт. Ладно. — Ветров положил ладони на стол. — Вы мне помогли, я тоже вам хочу помочь.

— Найти картину? — осторожно спросил Кочергин.

— Ну да. Может быть, она в чьём-нибудь личном подвале гниёт. И хорошо, что никто её не видит. Ну, спрашивайте. — И Ветров выжидательно уставился на Кочергина.

Кочергин не знал, что именно лучше спросить, поэтому для начала отпил кофе.

— Да, кофе тут отменный, — похвалил Ветров, закусывая свою порцию песочным печеньем с янтарным абрикосовым джемом.

— Как вы попали на ту презентацию? — спросил Кочергин, ставя чашку на стол.

— По приглашению, — пожал плечами Ветров.

— Вы тоже коллекционер?

— Ну, как вам сказать, — ожидаемо забегал глазами Ветров. — Так, увлекаюсь сверхъестественным. В разумных пределах.

— Значит, вы бывали на аукционах, где продаются такие вещи?

— Ну да, — с готовностью ответил Ветров. — Они не так уж редки. Но попасть туда можно только по рекомендации или особому приглашению. Я бы, конечно, непроверенного человека никогда не стал рекомендовать, однако я вам всё же обязан, к тому же, вы, как мне думается, делаете хорошее дело, пусть и не бесплатно.

Кружева, которые выводил Ветров, Кочергину надоели, однако он упрямо терпел. Дело вроде бы наконец вошло в нужное русло.

— Вы думаете, картина может всплыть на аукционе? — вдруг прямо спросил Ветров.

— Почему бы и нет. Особенно, если торги анонимные.

— Да уж. А после той презентации цена этой гадости вырастет в несколько раз. — Ветров сложил из салфетки конвертик и бросил его на стол.

— Скажите, вы приобретали предметы для своей коллекции только на аукционах? — решил попытать счастья Кочергин.

— Вы имеете в виду, обращался ли я к скаутам? — усмехнулся Ветров. Потом покачал головой: — Нет. Дороговато. К тому же, я не всерьёз увлекаюсь. Так, балуюсь немного. А скауты достают серьёзные вещи. Сильные. И дорогие. Это как сравнивать симпатичный перочинный ножичек и старинный меч каких-нибудь тамплиеров.

— Но ведь они и для аукционов вещи достают?

— Достают, — кивнул Ветров. — Но это уже не рядовые торги. Или бывает так: сначала продают мелочи, потом что-то одно, но серьёзное.

— Если картина Шварцстрема поступит на торги, об этом станет известно?

— Вряд ли, — снова покачал головой Ветров. — Заранее такую информацию обнародовать опасно. Украсть могут.

Или что похуже сотворить, — добавил про себя Кочергин, припомнив Элину и рогатых тварей у её двери.

— Вы знаете кого-то из скаутов лично?

— Нет, только пару кличек слышал. — И тут Ветров щёлкнул пальцами, как будто что-то вспомнил. — Вот! Чуть не забыл. Может, вам это пригодится. На той презентации Малов долго что-то рассказывал про картину. Я, правда, не особенно слушал. Было душно, люди неприятные… В общем, всей истории я не помню, но мне кажется, он что-то говорил про девочку, которая там нарисована. Вроде как это дочь самого Шварцстрема.

— Дочь? — переспросил Кочергин, не понимая пока, важный это факт, или нет. — Стало быть, там изображена маленькая баронесса?

— Выходит так, — закивал Ветров.

— А откуда он это узнал?

— Ещё спросите, как картина вообще всплыла, — усмехнулся Ветров. — Скауты, наверное, что-то нарыли.

— Маленькая баронесса, — задумчиво повторил Кочергин. — Девочка с ранетками. Стало быть, у Шварцстрема остались потомки.

— Наверное, — пожал плечами Ветров. Потом перевёл удивлённый взгляд на Кочергина: — Вы думаете, это они здесь шуруют?

— А почему нет? Узнали про наследство, хотят его получить. Имеют право.

Ветров хотел что-то сказать, но резко закусил губу и замотал головой.

— Что? Ну? — требовательно спросил Кочергин.

— Это плохо. — Ветров стал складывать очередную салфетку в книжицу. — Там такое семейство. Закачаешься.

— Откуда вы знаете?

— Читать люблю. Краеведением увлекаюсь. Вам тоже не помешает. Ладно, мне пора. Если вдруг я что-то узнаю, то сразу вам сообщу.

Ветров заплатил за кофе, пожал Кочергину руку и убежал. На его место почти сразу сел Дриго. Первым делом протянул Кочергину запаянную цепочку с новеньким замочком:

— Держи.

— Спасибо. — Кочергин пропустил цепочку через ушко ключа. — Сколько с меня?

— Бесплатно, не парься.

— С чего такая благотворительность?

— Это называется «услуга за услугу». Потом поймёшь. — Дриго поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок, как недавно Ветров. — Ну? Польза хоть была?

— Была, — медленно кивнул Кочергин. — Ты что-нибудь знаешь про потомков Шварцстрема?

— А то, — усмехнулся Дриго. — Некоторые бежали после Революции в Европу. Во время Второй мировой примкнули к Рейху и почти все сгинули.

— И всё? — Кочергин это и так знал.

— Нет, не всё. — Дриго внимательно глянул на Кочергина. — Они же шуровали здесь. Участвовали в блокаде Ленинграда, рыскали по городам в составе Аненербе. Кстати, знаешь, есть даже свидетельства, что оставшихся здесь родственников замучили как раз Шварцстремы.

— Своих же родных? — против воли скривился Кочергин.

— Угу, — кивнул Дриго. — Но почти все они погибли. Кто-то на войне, а те, кто всё это время мирно просиживал в симпатичных немецких кафешках, потом съехались в красивый город Дрезден. Улавливаешь? — Дриго по привычке поднял одну бровь.

— Бомбардировки Дрездена? — неуверенно спросил Кочергин. — И что, все до одного погибли?

— Официально — как бы да.

— А на самом деле? — допытывался Кочергин. — И откуда ты всё это знаешь?

Дриго молчал, откинувшись на спинку кресла и постукивая ногтем по подбородку.

И тут Кочергин понял. Нечто такое, что выросло перед ним, как фонарь посреди ночной улицы.

— Быть не может, — беззвучно выдохнул Кочергин.

— Почему же не может, — поёрзал в кресле Дриго.

Это уже слишком. Это уже не летающая кошка, мистическая арка или проклятая картина. Вместить такое в разум совершенно невозможно. Но кажется, придётся.

Кочергин так и таращился на Дриго.

— Да перестань уже удивляться, — отмахнулся Дриго. — Твоя ошарашенная физиономия веселит только в первый раз. Дальше — скучно.

— Зато мне весело, — сухо парировал Кочергин. Но произнести это вслух оказалось трудновато.

Ему пришёл на помощь сам Дриго:

— Ну да, я был там. И что дальше?

— В Дрездене, — кое-как произнёс Кочергин. — В сорок пятом.

Дриго криво усмехнулся и подался вперёд. Шёпотом произнёс:

— Всё правильно. Только я был с другой стороны.

— Как это? — беззвучно спросил Кочергин. Голос пропал напрочь.

— Огненный дождь Содома и Гоморры. И там был. — Дриго продолжал улыбаться. — Их не пожалел. А Дрезден пожалел. Красивый был город.

— И что дальше? — скорее подумал, чем произнёс вслух Кочергин.

— Нельзя идти против. За это сбрасывают. И меня сбросили. Прямо на Дрезден, прямо в огненный вихрь.

— И ты выжил? — Кочергин держался из последних сил. Расплывающийся мир грозил расщепить его сознание.

— Выжил, — кивнул Дриго. — Только крылья сгорели. Жалко.