Кайран Вэйл. Академия Морбус

Глава 2. Факультет, как новая семья

Мы шли за госпожой Стигинс и попали на вымощенную чёрным базальтом аллею. Воздух сгущался, насыщаясь магией. Я шёл, делая вид, что мне всё нравится, как и остальным. На деле же я лишь ощущал давление магии, но всё то что обычно ощущает попавший сюда маг.

Аллея вывела нас на эспланаду перед главным зданием — циклопическим сооружением из серого камня, с вкраплениями обсидиана для блеска. Над входом висело нечто, напоминавшее герб, но вместо зверей или символов там были переплетены извивающиеся тени.

Массивные двери, вырезанные из единой глыбы ночи, бесшумно разошлись. Зал Пиршеств захватил дух. Своды терялись в клубящемся дыме от гигантских жаровен. Вместо люстр свисали сталактиты чёрного льда, внутри которых плясали хороводы бледных, беззвучно кричащих духов.

Длинные столы ломились от странной, приглушённых цветов еды. А также гул от сидящих тут студентов. Нас посадили в центре этого зала, за двумя длинными столами места хватило всем, даже ещё свободные остались. Я занял место с краю, и Бэлла села напротив меня.

Тишина наступила внезапно и абсолютно все стихли. Гул исчез, как по команде. Даже духи под потолком замерли. Со стороны возвышения, где стоял пустой тёмный трон из камня, пространство задрожало, будто подёрнулось рябью от падающей капли. И он проявился.

Не вышел. Не появился. Именно проявился, становясь из размытого контура всё более плотным и реальным. Ректор Академии Морбус — Шаген Морбус-Девятый.

Его фигура была высокой и неестественно прямой. Лица почти не было видно — оно тонуло в глубокой тени капюшона чёрной, простой мантии, лишённой каких-либо знаков отличия. Но из этой тени исходило ощущение такого возраста и такой непреложной власти, что воздух вокруг него казался застывшим. Руки, сложенные перед собой, были бледными, почти прозрачными, с длинными, тонкими пальцами. Когда он заговорил, голос звучал не из-под капюшона, а повсюду сразу — тихий, размеренный, как тиканье точных часов в гробовой тишине, и при этом врезающийся в сознание.

— Вы переступили порог Морбуса, — начал он. — Это значит, что мир, который вы знали, для вас окончен. Вы были лучшими в своих городах, гениями среди посредственностей. Забудьте. Здесь вы — лишь сырье. Глина. Ваше прошлое, ваши амбиции, даже ваше имя — теперь имеют значение только как потенциал. Потенциал к величию или к праху.

Он сделал едва заметный поворот головы, и его невидимый взгляд, казалось, коснулся каждого.

— Академия — это не набор лекций. Это зеркало. Оно не учит вас быть темными. Оно показывает вам ту тьму, что уже есть внутри. Одних она сделает непобедимыми. Других — сломает. Третьих… переплавит во что-то новое. Наша задача — предоставить вам это зеркало. И условия, в которых вам придётся в него смотреть. Каждый день. Каждую ночь.

Он ненадолго замолчал, давая словам осесть.

— Сегодня вас распределят по Домам. Это не ваш выбор. Это диагноз, если хотите. Констатация факта о природе вашей силы, о вашей природе. Дом станет вашей семьёй, вашей крепостью и вашей тюрьмой на все годы обучения. Цените его. Ибо вне его стен у вас будет только одно: ваша собственная воля. И она будет подвергаться испытаниям, по сравнению с которыми детские игры в магию, что привели вас сюда, покажутся утренней зарядкой.

Ректор слегка поднял одну руку. Не для жеста, а будто демонстрируя саму идею лёгкости, с которой здесь можно изменить чью-то судьбу.

— Начинайте.

У его ног из собственной тени выплыл и завис в воздухе Кристалл Откровения — приземистый, цвета крови. Голос, холодный и безличный, прозвучал уже из его глубин:

— Ардон, Килан.

Процедура пошла своим чередом. Я наблюдал, всё ещё находясь под гнетом услышанного. Это была речь о сути. О том, что здесь снимают все маски и все иллюзии. Моя собственная маска — маска усталого аристократа — вдруг показалась жалкой и тонкой. Вскоре позвали и мою… соседку.

— Ситцен, Бэлла.

Она не бежала, и даже шла не быстрым шагом. Её походка показывала, что родители не пожалели денег, сделать из девчонки — юную леди, которую не стыдно показать на светском рауте.

— Дом Шёпота. Твой Ум — острый нож. Чужие тайны — твоя стихия.

Я был полностью согласен с кристаллом. И девушка у стола, где сидел этот факультет уже ждала новенькую.

И вот мой черёд. Кристалл, казалось, на мгновение замер, прежде чем изречь:

— Вейл, Кайран.

Я поднялся. Тишина в Зале Пиршеств стала звенящей. Я чувствовал на себе взгляды сотен глаз и тот невыносимо тяжёлый, аналитический взор Ректора.

Шаги отдавались гулко. Я подошёл к Кристаллу Откровения и коснулся его поверхности кончиками пальцев.

Камень не вспыхнул сразу. Он будто втянул в себя ощущение от моего прикосновения. Затем внутри него заструились тени — не яркие всполохи, а глубокие, почти чёрные волны, которые сгущались в упорядоченные, геометричные узлы, напоминающие то ли руны, то ли схемы сложных механизмов, и тут же распадались.

Голос Кристалла прозвучал ровно и беспристрастно, как и для всех до меня:

— Хм… Верно — изобразив интонацией задумчивость — Дом Костей. Твоя Сила — анализ и разложение сложных магических структур. Твоя Природа — защитная, избирательная. Наиболее пригоден для работы с проклятиями, договорной магией и охранительными ритуалами.

В зале пронёсся сдержанный шёпот. Из рассказов, да и сегодняшнего примера, я понял, что Кристалл редко дополнят свой ответ советами. Дом Костей. Не самое престижное место для честолюбца, но одно из самых уважаемых и опасных. Факультет некромантов, юристов магического права и стражей древних запретов. Как раз для меня. Скрываться у всех на виду за прошедший год я научился неплохо.

Я отнял руку. Не было ни вспышки, ни боли. Был лишь холодный, ясный итог в виде отметки факультета на запястье. Камень не увидел во мне ни яростного бойца Когтей, ни изощрённого интригана Теней. Он определил меня как диагноста. Архивариуса порчи. Это было… на удивление точно. И не заметил главного, что я скрывал. И это не менее хорошая новость, чем встреча неожиданной закуски. Кто знает, как сложился бы день, будь я голодным.

Из тени на возвышении прозвучал голос Ректора. Всего одно слово, лишённое интонации.

— Принято.

Я кивнул, едва заметно, и повернулся. Старшекурсник в землисто-коричневой мантии Дома Костей уже ждал меня у края зала, жестом указывая на длинный стол, где сидели мои новые сокурсники. Никакой отдельной башни. Никакого особого статуса. Место у окна, в самом конце, где гул магии был чуть тише — вот и вся привилегия.

Проходя мимо стола новичков, я поймал взгляд Бэллы. Она сидела теперь среди сизых мантий Дома Шёпота и смотрела на меня с новым, пересчитавшим интересом.

«Дом Костей, — словно говорил её взгляд, — Интересно. Доступ к архивам. Полезно».

Меня так же встречал староста факультета, и он выглядит так, будто уже родился в мантии Дома Костей. Высокий, но неширокий в плечах, с осанкой, которую не сломить даже под тяжестью знаний. Его черты лица правильные, даже красивые, но лишённые тепла: прямой нос, тёмные брови, губы, которые чаще сжаты в тонкую линию, чем расслаблены. Волосы — тёмно-каштановые, всегда убраны назад безупречной гладкой волной. Глаза — холодного серо-зелёного оттенка, как вода в глубоком колодце. В них нет злобы, только спокойная, непоколебимая уверенность и постоянная, мягкая усталость от необходимости разжёвывать очевидное менее одарённым. Всё я разглядел в нём пока шёл до стола факультета.

Я занял уже своё новое место. Передо мной уже стояла та же еда и питьё, что и у всех. Костяной ключ от кельи в северном крыле, прозванном «Склепом», лежал на грубой скатерти.

— Сирил Веспер, — Протянул он свою тощую руку, для рукопожатия, и я пожал ему руку. — Твои навыки пригодятся Дому Костей, можешь даже не сомневаться. Ты же нейтрализатор проклятий?

— Это пока слишком громко для меня. — неловко улыбнулся. — Я пока всего лишь Владеющий маной, ни больше ни меньше. Хотя иногда вы можете увидеть во мне обычного человека, но я быстро учусь обращению с маной.

После этой короткой речи, со мной начали знакомиться и остальные. Отличная тренировка собственной выдержки с этими постоянными рукопожатиями.

Вот и всё. Никакой исключительности. Меня встроили в машину Морбуса как стандартную, хоть и специфическую деталь. Дом Костей. Место, где моя способность чувствовать, разбирать и «голодать» могла быть направлена в строгое, дисциплинированное русло: на разборку проклятий, проверку договоров, анализ охранительных чар.

Это была идеальная клетка. Потому что теперь, чтобы выжить и тем более, чтобы питаться маной, мне предстояло не бороться извне, а стать в ней одним из лучших. Хотя бы потому, чтобы отвести от себя подозрения. А для этого предстоит понять её законы изнутри её же самого консервативного и педантичного факультета. И всё это — под присмотром мастеров, для которых магия была не всплеском эмоций, а холодной, смертоносной логикой.

Голод внутри притих, приняв новую реальность, осознав простор плантации. Теперь игра велась не на побег, а на ассимиляцию. И первым ходом было — ничем не выделяться. Быть образцовым студентом Дома Костей. Пока я не пойму, как разобрать на части сам фундамент, на котором этот дом стоит.

После знакомства с теми, кто был поблизости, мы продолжили наблюдать за Откровением новичков. Каждого из них встречал свой староста. И Сирил то и дело встречал нового члена нашей «семьи». К еде никто не притрагивался, хотя запах был хорош, и у меня уже обычный голод просыпается. Всё же я лишь перекусил перед тем, как покинуть дом на долгие пять лет. Но никто пока даже не притронулся к еде.

Минут через сорок я начал откровенно зевать, разумеется, прикрывать рот ладошкой. Так же скучали и те новички, с которыми я пришёл. Кто-то зевал, кто-то с голодным взглядом смотрел на блюда, которые и не думали остывать.

Тягомотина, как в школе на экзамене, только помноженная на десять. Последний двадцать человек уже места себе не находили от ожидания. И едва ли не бегом бежали к кристаллу. Всё же наверно нам всем нужно было плотненько позавтракать, перед приходом сюда.

— Кайран, — обратился ко мне один парней, — в билете же было написано торжественный обед, а не завтрак?

— Кто же их читает? — усмехнулся. — Одного герба было достаточно, дата и время и так давно известна. Но ты прав, позавтракать нужно было.

Спустя чуть более чем три часа от начала распределения по факультетам, наконец всё закончилось. Выдохнул с облегчением даже староста.

— В этот раз видимо решили прямо под завязку народ набрать. — поделился размышлениями Сирил, — Может через полгода не будут. Но нас прям под завязку, в этот раз.

— А раньше меньше? — спросил я.

Но он попросил тишины, и указал в сторону ректора.

— На этом распределение закончено! — Мрачный голос ректора разлетелся по залу. — Все Дома теперь полнокровны. Да будет Пир в честь новой крови!

Он хлопнул в ладони, и на столах вспыхнули свечи в медных канделябрах. И я не помню, что замечал их раньше. Всё же три часа было, чтобы изучить тут всё, составить очерёдность из блюд, ориентируясь только на запах.

Пока я удивлялся свечам, все уже накинулись на еду. Некоторые в прямом смысле. Как только Пир закончился, мы, а я имею новичков построились, и последовали за старостой, на заселение. Девятнадцать человек — пополнение у Дома Костей. Парней чуть больше, чем девушек.

Сирил Веспер повёл наш небольшой отряд новобранцев Дома Костей не в главное здание, а в сторону одной из массивных, приземистых башен, чей силуэт напоминал сложенные в кучу гигантские позвонки. Воздух здесь был не просто тихим, а глухим, будто звук тонул в толще ваты. Моя вечная головная боль немного отступила, сменившись давящей, но знакомой тяжестью.

— Северное крыло, или «Склеп», — произнёс Сирил, не оборачиваясь. Его голос звучал приглушённо, без эха. — Жилые зоны разделены. Запомните свой сектор. Перепутать — значит проявить неуважение к уставу, а это влечёт санкции.

Массивная дверь из тёмного травертина отворилась сама. Внутри нас встретил круглый зал-вестибюль. Свет исходил из самих стен: в пористый камень были вмурованы тысячи фрагментов кости, раковин и перламутра, и они мягко светились холодным, фосфоресцирующим светом. Пол был устлан мелким песком, поглощающим шаги. Тишина была настолько плотной, что слышался отдалённый, едва уловимый скрежет — будто где-то очень далеко гигантские жернова медленно перетирали камень.

— Песок абсорбирует остаточную эмоциональную энергию, — пояснил Сирил. — Истерики и паника загрязняют рабочую атмосферу. Здесь им не место.

По стенам шли ниши-депозитарии. В каждой — один предмет: пергамент, кубок, пепел в шаре. Под каждой — табличка с именем и датами.

— Архив личных обязательств, — сказал Сирил. — Вы — часть цепи. Ваши будущие достижения или преступления будут отсюда идентифицированы.

Он повёл нас по одной из арок. Вместо коридора с дверями мы вышли в обширный зал со стеллажами, письменными столами и глухими каменными кабинками. Это было рабочее пространство.

— Личные кельи для работы с архивами и выполнения заданий. Шум запрещён. Обсуждения — в отведённых зонах, — Сирил указал на несколько столов, отгороженных невысокими ширмами из тёмного дерева.

Затем он подвёл нас к двум массивным, лишённым украшений дверям из чёрного дуба, стоявшим друг напротив друга. Над одной висел барельеф в виде щита, над другой — вплетённого в узор цветка.

— Мужская и женская спальни. Дверь откроется только по вашей домовой печати, — Сирил показал на едва заметное серебряное пятно-клеймо у нас на внутренней стороне запястья. — Попытка войти не в свою дверь будет расценена как грубое нарушение контракта о совместном проживании. Последствия… неприятны.

Он приложил своё клеймо к щиту. Дверь бесшумно отъехала в сторону.

Пространство внутри было просторным, аскетичным и напоминало каюты на старом корабле или дортуары строгого монастыря. Высокий потолок, те же фосфоресцирующие стены. Вдоль стен стояли двухъярусные кровати из тёмного, прочного дерева, встроенные прямо в каменные ниши. Каждая койка была отгорожена тяжёлым занавесом из плотной, непросвечивающей ткани цвета увядшей листвы. У изголовья — маленькая встроенная тумба, полка для личных вещей и светильник в виде замурованного в стекло светящегося грибка. Никаких замков. Только занавес.

Воздух пахнет деревом, воском и той же странной, стерильной тишиной, что и везде в Склепе. Не было слышно ни смеха, ни шёпота — только приглушённые шаги нескольких старшекурсников, которые, не глядя на нас, готовились ко сну или читали за занавесками.

— Ваши места отмечены, — Сирил кивнул вглубь. — Постельное белье меняется раз в неделю. Личные вещи храните на полках. Ценности — на свой страх и риск. Опоздание на отбой и подъём фиксируется. Нарушители дежурят в архиве. Сон — не привилегия, а необходимость для ясности ума. Недостаток сна ведёт к ошибкам в договорах.

Моё место оказалось на втором ярусе в дальнем углу. Я забрался по невысокой лесенке и отдёрнул занавес. Пространство было минимальным: матрас, одеяло, подушка. На тумбе лежали три предмета: костяной жетон с номером (мой пропуск в столовую и прачечную), тот же серебряный стилус и плоская каменная плитка.

Я взял плитку. На поверхности проступил текст:

«Правило 7 Уложения Дома Костей гласит: „Наследник, принимающий родовой долг, несёт солидарную ответственность.“»

Задача. Её нужно было решить до рассвета. Не в уединении кельи, а здесь, в общем пространстве, за одной из рабочих кабинок. Моя новая жизнь не оставляла места уединению даже для мысли.

Я спустился вниз. Сирил всё ещё стоял у двери, наблюдая, как мы осваиваемся.

— Рабочие кабинки открыты всю ночь, — сказал он, обращаясь ко всем, но его взгляд скользнул по мне. — Но помните: ум, истощённый бессонницей, так же слеп, как и ум, отуманенный эмоциями. Найдите баланс. Или баланс найдёт вас.

Он вышел, и дверь закрылась. Я остался в большом, тихом зале, где за десятками занавесок дышали чужие люди. Где каждое моё движение, каждый поздний поход в рабочий зал или раннее пробуждение могли стать предметом внимания.

Я сжал каменную плитку. Здесь, в этом царстве коллективного сна и безмолвного труда, где даже стены следили за порядком, моя охота должна была стать совершенным, бесшумным преступлением. Мне предстояло научиться красть не только магию, но и само время и внимание, оставаясь для всех просто Вейлом, тем странным парнем с верхней койки, который слишком много времени проводит в архиве.