Бедовый 11. Источник

Глава 21

К моему невероятному удивлению, я прекрасно выспался, будто в мире не существовало вообще никаких забот: не шлялась непонятно где лихо, не надо было обезопасить Фекой, не требовалось уболтать Стыня, рубежники (живые и неживые) Земли не собирались найти меня чего бы им это ни стоило. Спал как младенец, укрытый шкурами на жесткой низкой кровати, пока домовой всю ночь поддерживал в доме тепло, а бес кряхтел и жаловался на жизнь. Наверное, это можно назвать определенным извращением, но мне начало нравиться, когда Григорий переносил все тяготы и лишений своей службы. Потому что делал он это совершенно не стойко. И не только из-за того, что не топтал сапоги в армии.

Самое удивительное, что утром я не обнаружил мое слабое немужественное звено в команде домашней нечисти. Митя вон сидел с флейтой, перебирая пальцами, но не играя — потому что я спал. Саня шурудил где-то под крышей, недовольно бурча себе под нос, что «руки бы оторвать тому, кто так прогоны делал», будто собирался жить здесь всю жизнь. А вот Гриши не наблюдалось.

Он разве что оставил странного виду кашу из крестсежей — совершенно безвкусную, за что ему огромное спасибо. Впрочем, после вчерашних пирожков я ожидал какого-то продолжения банкета. Правду говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. Мне думалось, что бес попросту не особо и старался, «отбыв номер на кухне» и убежав по своим делам. Куда — этот вопрос, конечно, меня интересовал, но не так сильно как предстоящая встреча с правителями Великих Городов.

Я без всякого удовольствия поел каши. Даже не потому что хотел, просто нам с детства твердили, что утренний прием пищи — самый важный. Это на ужин можно харчить бутерброды из заплесневелого хлеба и сульстреминга, в смысле, отдать последний прием пищи врагу.

Затем я выбрал самый внушительный раздвижной набор из реек и разложил его на полу. Импровизированный колодец выходил размером чуть больше метра. Не так много, как хотелось бы, а с другой стороны, огромный проход хрен скроешь. А весь мой план заключался именно в эффекте неожиданности. Оставалось дело за… хотел бы сказать за малым, но какой тут Анфалар малый?

Мой друг пришел вместе с Лео. Видимо, огненный рубежник тоже изъявил желание посмотреть, что же там придумал Матвей. Да и, откровенно говоря, мы друг другу симпатизировали. Поэтому вместо сдержанного рукопожатия обнялись.

— Вот, — протянул мне глава Фекоя огромную бесформенную хламиду. — Мой человек полночи перешивал одежду по твоему заказу. Ушло очень много материала.

Говорил это Анфалар с некоторой долей осуждения. Это в нашем Выборге можно достать что угодно, тут же с хорошим вещами напряженка.

— Мой дорогой друг, для общего дела ничего не должно быть жалко. Если все получится, то я решу все твои проблемы разом. И твои, и крепости. Фекой превратится в город-сад, а позже его вообще переименуют в Нью-Васюки.

— Зачем? Фекой очень хорошее название, — возмутился правитель.

— Анфалар, не обращай внимания, — сказал Лео. — Это сложный чужанский юмор. Думаю, даже среди окружения Матвея не все бы оценили его шутку.

— Да и больно надо, — почти обиделся я. — Краски-то принесли?

— Принесли, — стал доставать со Слова небольшие горшки Анфалар. — Темные мы делаем из коры Мертвого дерева, светлые из мякоти…

— Анфалар, мне глубоко безразличен процесс производства, главное, чтобы они выполняли свою основную цель — красили.

Для начала я примерил хламиду на себя. Получилось именно то, что я и ожидал, нечто вроде балахона с большим капюшоном и просто огромной широкой юбкой. Внутри, как я и просил, пришили пояс с крючками, к которому с помощью тонких веревок удалось прикрепить реечки. Правда, изначально пришлось их наполовину раскрыть, чтобы оказаться внутри. Идти мне будет тяжеловато, да и быстро передвигать ногами не получится, зато никто не заметит такой уловки. Еще одни, но уже сложенные рамки, я обмотал веревкой и привязал внутри.

После всего этого я благополучно разделся и приступил к выпускной работе школы дизайна имени Матвея Зорина. А именно стал разрисовывать свою новую одежду. По ИЗО у меня всегда была четверка с натяжкой, которую ставили скорее за упорство, а не за выдающиеся достижения в художественной деятельности. Мои коровы больше походили на собак-переростков, собаки на больных муравьедов, а муравьеды… вот с муравьедами все было нормально, они получались неплохо. Наверное, потому, что тогда я даже не особо представлял, как эти сволочи выглядят, а вот название очень уж нравилось.

Благо, сегодня мне не надо было рисовать животных, я наносил на ткань разные символы, которые широко использовались в нашем мире: собаку из почты, смайлики из юникода, вопросы, восклицательные знаки, доллар, проценты, решетки. Когда фантазия закончилась, я начала лепить эмблемы соцсетей, затем перешел на марки машин. Примерно через полчаса у меня был не балахон, а произведение современного искусства — весь расписанный разными цветами. Да, я не Бэнкси, конечно, но для сельской местности, наверное, прокатит.

— Что это значит? — спросил Анфалар.

Лео молчал, загадочно улыбаясь. Видимо, вот эта моя шутка ему явно понравилась.

— А ты как думаешь? — уточнил я.

— Это заклинание? Или проклятие? Словесная форма защиты?

Я многозначительно молчал, уперев руки в боки, и слегка кивал, довольствуясь ответами друга.

— Это может быть всем сразу и ничем вообще, — наконец подал голос я. — Из разряда «иногда банан — это просто банан».

— А для чего тогда все это?

— У искусства не всегда должна быть цель, — важно ответил я. — Иногда это способ донести потаенный смысл или твое мироощущение в данный конкретный момент. Ладно, ладно, это все просто чтобы пустить пыль в глаза твоим правителям. Пусть они ломают голову.

— Разве нельзя без этого? — удивился Анфалар.

— Конечно нельзя. Если к тебе придет мужик в странной свободной одежде, похожей на юбку, что ты подумаешь?

— Что он служитель культа Халу или житель дальних земель.

— Когда закончу все, точно перееду жить сюда, — подмигнул я. — У наших чужан за подобное можно и статью за пропаганду схлопотать. Ладно, суть в том, что правители будут думать, что я не просто хрен с горы, а сложный хрен с горы. И станут относиться чуть уважительнее. Или хотя бы настороженно, а большего мне и не надо. Ладно, во сколько у нас там встреча?

— В полдень, — ответил Анфалар. — Через час.

— Для людей, у которых нет вменяемого солнца, вы неплохо ориентируетесь, конечно.

На то, чтобы краска подсохла, у нас ушло не более получаса, после чего я облачился в новую одежду, раскрыл собранные в квадрат рейки и подвязал их. Все оказалось именно так, как я и представлял. Деревяшки при ходьбе били по ногам, да еще периодически пытались сложиться. Вторая, запасная рамка, сейчас сложенная, постоянно прилетала по бедру. Представляю, какой потом там будет синячище. Ну ничего, это уже временные трудности во имя высшей цели.

Для конспирации я накинул капюшон, чтобы не было видно моего лица. Все-таки в Фекое меня знали практически все. А аудиоальное сопровождение граждан в духе «Матвей идет разводить правителей, Матвей идет разводить правителей» с кучей бегущих за нами детей было бы лишним.

Но даже несмотря на все трудности, мы добрались до дворца значительно раньше, чем я рассчитывал. Поэтому мне пришлось спрятаться в одной из боковых комнат, отведенных для хранения продуктов. Да, немного не по-геройски, но я должен был появиться аккурат в тот момент, когда все правители будут в донжоне.

Поэтому когда пришла команда, что все действующие персонажи заняли свои места, настал мой черед. И я, как и подобает таинственному и загадочному типу, неторопливо появился в главном зале донжона. Эх, сюда бы какую-нибудь музычку под авторством Ханса Циммера из «Бэтмена». Но чего нет, того нет.

Я ожидал, что правители будут сидеть поодаль друг от друга, все-таки они постоянно вели войны, но куда там. Три кресла стояли рядышком, а кощеи, совершенно разной наружности и возраста, благодушно болтали, будто речь шла о том, как и кто из них подвязывает помидоры или кому сбагрить урожай кабачков. Вот тебе и города, которые враждуют между собой. У меня вообще сложилось ощущение, что тут сидят три бизнесмена, являющиеся единой частью какого-то конгломерата.

— Гарай, правитель Нирташа, Монстур, правитель Горолеша, Ройс, правитель Озирага, — представил мне присутствующих Анфалар.

Так было сделано специально, чтобы сначала назвали именно этих персонажей, давая понять, что они здесь далеко не действующие лица. И после многозначительной паузы глава Фекоя наконец произнес:

— Это великий Матвей, хранитель…

— Пустоты, — подсказал я.

Я даже не представляю, каких усилий стоило Анфалару сделать то, что он сделал. Когда мы шли сюда, да и прежде, еще вчера при обсуждении мой друг постоянно качал головой, периодически спрашивая: «А без этого никак?». Анафалар выбрал бы лучше помахать топором среди бесчисленного сонма врагов, чем пускаться в хитросплетения политических интриг. Но ничего не поделаешь, тут как в кинки-вечеринках. Если уж вписался, придется терпеть.

Мне удалось быстро пробежать взглядом по правителям. Гарай — сухой старик со сморщенной кожей, которому в задницу словно кочергу вставили. Людей с такой осанкой я не видел даже среди танцоров. Взгляд тусклый и будто бы немного усталый. Его не оживило и мое появление.

Монстур оказался низеньким толстяком с мясистыми ушами, совершенно отсутствующей шеей и заплывшими глазками. Учитывая, что для рубежников не составляло особого труда поменять свое тело под нужные критерии, оставалось большой загадкой, почему правитель Горолеша такой поросенок.

Ройс оказался самым приятным, относительно молодым, лет тридцати. С ясным взглядом, прямым носом и ямочками на щеках. Вот только взгляд какой-то уж очень жесткий.

За каждым стояла небольшая дружина, явно самая ближняя, среди которых я заметил четырех кронов на шестнадцатом рубце и одного на пятнадцатом. Анфалар говорил, что сюда прибыли около десятков высших рубежников. Значит, остальные в лагере. Ребята сделали правильные выводы после нескольких неудачных попыток общения со Стынем.

— Приветствую вас, правители, — сказал я, чуть склонившись.

— Анфалар просил нас поговорить с тобой, — взял слово Гарай. — Из уважения к нему, мы делаем это. Но у нас мало времени, поэтому поторопись. Что ты хотел?

Я внутренне хмыкнул. Ну да, ну да. Времени у них мало. Словно они здесь занимаются хоть чем-то важным.

— Я пришел, чтобы избавить вас от бремени изначального крона, который сбежал из наших застенков.

— Из ваших? — хрюкнул Монстур. — И кто же вы такие?

— Мы Орден Роскомнадзорства, следящий за великой Пустотой. Множество веков мы храним баланс между мирами, устраняя то, что может их разрушить. И не даем Пустоте ворваться в миры.

— Первый раз об этом слышу, — честно признался Гарай.

— Значит, мы хорошо выполняем свою работу, — ответил я.

— Что-то мне не очень нравится этот Орден, — подал голос Ройс.

Я чуть не ляпнул: «Как и всем». Но вовремя прикусил язык.

— Как ты можешь избавить наш мир от этого крона? Ты всего лишь рубежник, — сказал Гарай.

— Я знаю великую тайну Пустоты, которая дает мне силы.

— Хорошо, валяй, — под многочисленные смешки закончил правитель Нирташа. — Мы даже скажем тебе спасибо.

— Есть условие. Фекой — крепость, которая очень важна для нас. И после устранения крона, я должен быть уверен, что ей ничего не угрожает. Здесь не останется ни одного наемника или чужестранца. И за это будет отвечать каждый из вас. Воин, который нарушит слово, падет от руки того, кому раньше служил. А Фекой станет неприкосновенным городом. Место, близ которого запрещены какие-то свары.

— Нужен ли нам вообще этот… Матвей? — обратился к коллегам Ройс.

— Нужен, — ответил за остальных я, не давая тем возможности подумать. — Ваши армии пусть и сильны, но не являются единым кулаком. Думаю, каждый заинтересован в том, чтобы в этом сражении пострадало как можно меньше его людей. Поэтому вы будете хитрить, уповать друг на друга, что приведет только к увеличению жертв. Не сомневаюсь, возможно вы одолеете крона, но какой ценой? Что будет после? Не решится ли тот правитель, чьи войска пострадали меньше всего в сражении, захватить владения остальных?

А вот теперь заветная троица даже не пыталась смотреть друг на друга. Что означало только одно — я попал в цель.

— Допустим, твое условие выполнимо, — опять заговорил Гарай. — Мы проследим за тем, чтобы Фекою и его жителям ничего не угрожало. Но с чего нам верить, что ты одолеешь изначального крона? Множество кощеев пыталось это сделать, и все они мертвы.

Вот и прозвучал главный вопрос. Тот, к которому я готовился, наряжаясь в эту дурацкую одежду и привязывая рамки изнутри.

— Я знаю великую тайну Пустоты, которая дает мне силы, — повторил я. — Пустота может покарать тех, на кого я укажу.

Главное в пугательных делах — давать лишь общую информацию. А лучше вообще говорить загадочно, все больше запутывая собеседников. Уже давно выяснилось, что именно в этом я мастер.

— Я могу продемонстрировать это на одном из ваших людей. Только сразу предупрежу, ему придется несладко. Я не убью его, но он будет серьезно ранен. И понадобится много времени для восстановления.

Гарай обернулся и щелкнул пальцами. Из его дружины вышел один из кощеев. Вот что значит субординация — рубежник и глазом не повел. Вместе с тем я обратил внимание, что кроны по-прежнему остались стоять за спиной правителя Нирташа. Значит, Гарай все же опасался, что мои слова действительно являются правдой. Поэтому самых сильных рубежников поберег.

Монстур и Ройс сделали то же самое. Разве что горолешцу стоило немалых трудов развернуться, чтобы найти нужную жертву. Однако вскоре все было сделано — передо мной стояли три смертника, на которых я собирался продемонстрировать мощь великой Пустоты. Точнее, лишь на одном.

— Вон тот, — указал я не человека Ройса.

Выбрал я того по простой причине. Здоровенный кощей с внушительной мускулатурой и квадратной челюстью был одет меньше других. Руки и шея и вовсе открыты.

— Подойди.

Рубежник поглядел на своего правителя и дождавшись кивка, послушно исполнил приказание. Я же в это время уже раздвигал ногами полуоткрытую рамку под одеждой.

— Великая Пустота, обращаюсь к тебе как самый верный сигма, прояви свою мощь для этого масика, изъяви пранк, чтобы мы вдоволь пофлексили и выстегнули свое ЧСВ.

Я даже не боялся, что Скугга переведет мои слова как-то превратно. Хотя бы потому, что и русский-то к ним с трудом находил нормальные значения. Я разве что медленно приседал, пока раскрытые рамки не коснулись пола, а я не достал их вытащенным со Словам ключом. Хоба — и переход в другой мир активировался.

Хорошо, что я успел схватить смертничка, после чего мы оба, ведомые силой тяготения, рухнули в портал. Жалко, что во дворце не было камер. Я бы с удовольствием поглядел на это действо — чувак в разрисованном балахоне вдруг проваливается сквозь землю вместе с человеком. И на вытянувшиеся физиономии правителей.

Особо представлять место, куда я отправился, даже не надо было. Я его запомнил на всю жизнь. Потому когда очутился здесь, сразу набросил на голову капюшон и присел, чтобы агрессивные лучи местной звезды не попадали на кожу. А вот здоровенному рубежнику повезло меньше.

— Прикрой глаза, если не хочешь ослепнуть! — подсказал ему напоследок я. — Пустота нещадна к чужакам!

Тому хватило пары секунд, чтобы ощутить все великолепие Плато Смерти, а затем он упал, словно объятый огнем и начал кататься, явно пытаясь сбить пламя. Я тем временем снял с внутреннего пояса запасные реечки, разложил их в виде квадрата и подождал для верности пять секунд. Все, хорош, а то еще немного и вместо кощея придется доставлять в Скуггу суповой набор.

Обратный переход вышел невероятно удачным, потому что оказался ровно в том же месте, откуда и стартовал. Даже ощутил под пяткой разложенные рейки, которые остались тут при переходе. И теперь осторожно собрал их, все еще сидя на короточках, после чего встал.

Благо, времени на это было достаточно. Возле меня катался бедолага, держась руками, на которых лопались волдыри, за глаза. Все же не внял моему совету. Ну, тут уж ничего не поделаешь, умных людей надо слушаться. Глядишь, и у самого в котелке что появится.

Если честно, я был готов к чему угодно. К примеру, что сейчас меня попытаются поднять на копья и придется просто и незамысловато удирать. В этом смысле найденная под ногами сложенная рамочка из реек была как нельзя кстати. Однако вышло даже лучше, чем я предполагал.

Правители вскочили со своих мест, а их дружины сначала даже отпрянули, словно мы с валяющимся рубежником оказались заразными.

— Глаза! Больно. Глаза! Пустота выжрала мне глаза!

Вот правда говорят, что у страха глаза велики. Или мне попался настолько внушаемый рубежник?

— Что ты с ним сделал⁈ — не спросил, закричал Ройс.

— Я ничего не делал, он просто заглянул в Пустоту, но лишь избранные на это способны.

В донжоне повисло такое молчание, что можно было расслышать, как урчит у меня в животе. Вот ведь чертова каша из крестсежа и чертов бес. Такой момент испортил. Поэтому, чтобы не терять нужный настрой, я добавил:

— Мне показать Пустоту всем вашим людям, чтобы вы убедились? — спросил я. — Или, может, и вам?

Ответом мне стали синхронные мотания головой. Что там, некоторые из рубежников в дружинах безмолвно высказали свое: «Нет, спасибо большое за предложение», тут же отведя взгляды.

— Он поправится? — вскочил на ноги Ройс, но все еще не решаясь подойти к своему человеку.

— Со временем — хист вылечит, — ответил я. — Но теперь, когда у нас больше нет никаких разногласий, давайте о поговорим о деле.

Я обвел взглядом правителей и понял, что возражений не будет.