Бедовый 11. Источник

Глава 16

Конечно же, Дурцу мой план-капкан понравился. Разве могло быть по-другому? Я обещал ему достать целого изначального крона, великого рубежника, от голоса которого сами облака меняют свое движение, а реки оборачиваются вспять. Понятно, все это звучало в моей голове, потому что врать я не мог. Иначе бы сказал, что будет ему крон, но бракованный. С которым приходится все время договариваться, да и в любом случае исход подобных диалогов может оказаться весьма непредсказуемым.

Короче, мы сошлись на том, что если вдруг в окрестностях появится крон, который согласится повести за собой группу повстанцев, то быть сече. Ну или просто потасовке, которая привлечет внимание Царя Царей. В любом случае мне было важно, что рубежники Прави в этот движняк впишутся всеми частями тел.

По словам Дурца, сейчас последователи нежизни находились в энергосберегающем режиме и «просыпались» лишь когда относительно близко обнаруживалось что? Правильно, жизнь. Автоматизация пришла в этот мир как-то хитро, потому что староста заявлял: «Пробуждается не орда, а лишь определенная часть». Иными словами, на пролетающую птичку не реагирует все воинство, а на кощея не активируется один неживой.

Я был даже лично заинтересован в том, чтобы здесь появился крон. А то того и глядишь — этих тридцать кощеев, пусть каждый и стоил одного земного рубежника, Царь царей попросту не заметит. А вот со Стынем, а именно ему я и отводил главную роль в грядущей пьесе, глядишь, все и удастся.

Правда, тут всплывало несколько моих любимых союзов «но», без которых я просто жизненно не мог существовать. Хотя по поводу «несколько» я, конечно, чуток погорячился. Во-первых, самым главным минусом для перехода мог оказаться климат. Что тут стало довольно жарковато я ощутил на своей собственной шкуре — там, наверху, когда с меня стекал кровавыми ошметками скальп и лопалась кожа. Конечно, здесь, у подножия гор, климат был более щадящим, однако Стынь однозначно станет слабее. А на изменение температурного режима у него уйдет слишком много сил и времени. И ничего из перечисленного у нас нет.

Во-вторых, меня беспокоило, смогу ли я переместить сюда этого великана. Что с чурами бесполезно даже разговаривать — это понятно. Как мне думается, лобастые неспроста установили запрет на перемещение кронов. Да и Руслан, насколько я помню, не испытывал особого пиетета перед этими товарищами. Может, денег у них занял и не отдал, или жену у Нираслава увел, кто же мне скажет. Суть сводилась к тому, что в своей гениальной задумке мне придется полагаться исключительно на себя, да еще и помалкивать до поры до времени. Об этом я, кстати, сразу предупредил Дурца — мол, чтобы не трепался лишний раз. И такое ощущение, что староста будто бы обиделся. Хотя, судя по суровому взгляду правца, он был из разряда чуваков, которые «не обижаются, а делают выводы».

В-третьих, самой важной и трудновыполнимой частью плана значился пункт «уговорить Стыня». Помнится, он уже предупреждал, что если меня еще раз увидит, то спустит с умозрительной ледяной лестницы. Ну, или что-то в таком духе. Короче, ничем хорошим все это не закончится. В прошлый раз меня спасло лишь нападение наемников. Успею ли я озвучить все, что хочу сказать, сейчас — это большой вопрос. Да и опять же — действенных аргументов у меня не было.

Впрочем, я обладал удивительной способностью озвучивать решение проблемы, а потом уже задумываться, каким методом это все будет достигаться. В данном плане я очень сильно напоминал политиков всех мастей. С той лишь разницей, что мне предвыборные обещания придется выполнять. Иначе вилы.

Вот и сейчас все шло по неоднократно отработанному сценарию: я ляпнул первое, что пришло в голову, Дурц обрадовался, мы поручкались, а теперь в котелке роились мириады мыслей, которые изредка образовывали короткое и емкое слово: «Как?».

В любом случае, вернулись мы со стены с таким видом, что чуры все поняли: «Матвей опять что-то намутил». Ну что тут сказать — они были правы. На прощание я пожал Дурцу руку, на всякий случай кивнул остальным обывателям, как своим старым знакомым, и махнул лобастым.

— Все договоренности достигнуты. Рубежники Прави помогут мне, Царь царей вернется в этот мир, а я уничтожу его сосуд в своем. Вы же переместите тех, кого он успел обратить, в ту точку Земли, куда я скажу. И после этого мы займемся вопросом грифонихи.

— Нет, вопрос химеры стоит острее, чем жизни людей в твоем мире, — ответил Феослав. — Мы готовы прийти к компромиссу. Мы поможем тебе с Царем царей, но только тогда, когда химера понесет.

— Кого понесет? — удивился я, представив Кусю в роли пауэрлифтера, участвующую в конкурсе «Самая сильная нечисть Выборга».

— Сс… забеременеет, — подсказала лихо.

Я даже и забыл, что Юния все это время находилась рядом. После урегулирования если и не всех, то большей части разногласий с чурами, она проворно заняла свое место в Трубке и не подавала признаков жизни. И это весьма правильно. Лихо у меня нечисть редкая, уникальная. О такой лучше лишний раз не напоминать. А я, довольствуясь тем, что теперь с Юнией все в порядке, переключил свое внимание на более острые вопросы.

— Ладно. Мне не нравится все это, но вроде как необходимо идти на уступки. Я в ближайшее время устраиваю случку грифонихи, и мы начинаем действовать. Только как узнать, что все произошло как надо? У меня нет таких громадных аппаратов узи.

— Поверь, ты узнаешь, — слишком пристально посмотрел на меня Феослав.

Вот именно такие взгляды не несут ничего хорошего. После них выясняется какая-нибудь пакость. Вроде того, что твой сосед по общаге съел последний дошик или что тебя усыновили в детстве. И даже не знаешь, что здесь хуже. Наверное, первый вариант. Потому что в таком случае у тебя появляется чуть больше родни, а вот дошик уже никто не вернет.

— Ладно, тогда до скорого! — махнул я рукой, потянувшись за рюкзаком. Точнее, за рамочкой из реек, чтобы раскрыть ее.

— Матвей! — торопливо обратился ко мне Феослав. — Если можно, то не делай этого тут, на глазах рубежников.

Понятное дело, не подрывать авторитет чуров тем, что какой-то обычный человек может без их помощи взять и переместиться в другой мир. Ладно, про другой мир они не в курсе, но и локального телепорта будет достаточно. Иными словами, возникнет вопрос, на кой черт вообще нужны чуры. Поэтому я повременил с перемещением и ответил на замечание нечисти легким кивком. Мол, ладно, будь по-твоему.

Феослав сказал что-то старосте, а тот махнул в сторону ближайшего дома, куда мы и направились. Выяснилось, что это и не дом вовсе, а обычный хлев — прелая солома под ногами, сухая в тюках сбоку, пустые загоны, огороженные друг от друга старыми рассохшимися бревнами — местные переживали не самый лучший период своей жизни.

— Мы не можем заставить тебя, — заговорил Феослав, — но когда все закончится, то будем очень признательны, если ты вернешь нам реликвию. Мы готовы даже закрыть глаза на артефакт, который прячет нечисть. И вообще пойти на любые встречные условия.

Я не смог сдержать улыбку. Как это замечательно, когда именно в тебе заинтересованы переговорщики. Не надо бегать и выбивать что-то необходимое. Прав был Михаил Афанасьевич, сами приходят и сами все дают.

— Конечно, монополия не может разрушиться, — поддакнул я. И то лишь ради того, чтобы поддержать разговор.

— Дело не только в этом. Лишь те, кто обладают истинной силой понимают, какой разрушительной она может быть. Наши правила создавались веками и не случайно стали такими, какими сейчас являются. Возможно, такой фактор, как непредсказуемый рубежник, именно теперь способен оказать добрую службу. В период кризисов помочь может что угодно. Но когда миры придут к гармонии, ты станешь очень опасным фактором.

Я не сразу ответил, впервые серьезно обдумывая слова. Наверное потому, что не мог врать или лукавить.

— Если бы я был на вашем месте, то вообще бы не выпустил себя. Если реликвия попадет в руки Царя царей, то он начнет экспансию в другие миры. Но это я. Потому что мне понятно: нежизнь несет угрозу всему сущему, а не только этому миру. Вы же ослеплены желанием восстановить Правь, ваш родной мир. Даже ценой всего остального.

— Ты хочешь, чтобы мы заставили тебя? — серьезно спросил Феослав.

— Вы все равно не сможете это сделать. Я сильнее, у меня лихо, а у вас с собой нет даже артефактов. К тому же, вы действительно не воины. Так что этот разговор мы отложим до лучших времен. До скорого, Феослав.

Все это я говорил, вытаскивая рамочки одной рукой, а другой уже шаря по Слову. Поэтому на создание прохода не понадобилось так уж много времени. Шажок — и вот я уже лечу обратно, в свой родной мир. Конечно, можно было направиться сразу в Скуггу, но мне думалось, что с мыслью о грядущем диалоге со Стынем надо переспать. Иначе как бы не пришлось спать в чем-то холодном и довольно долго — примерно вечность.

Что мне стало понятно точно — с чурами дружбы не получится. Наверное, действительно лучшим вариантом будет отдать им реликвию, когда все закончится. Чем больше станет проходить времени, чем больше людей узнают о ней, тем масштабнее окажется фан-кружок «А давайте замочим, Матвея!». Конечно, с такой приколюхой можно удрать куда угодно. Но разве так уж круто бегать всю жизнь? Я вот только недавно понял, что гораздо лучше мирового богатства — когда у тебя есть деньги на все необходимое, но вместе с этим тебе никто не мешает жить. Обладать всем и сразу — это нечто вроде глупых юношеских мечт, а не конкретных целей взрослых людей.

С этими философскими мыслями я скинул рюкзак в коридоре, торопливо выбираясь из теплого свитера. В доме Инги помимо всяких магических вещей и волшебных растений была одна чудесная штука под названием «домашнее отопление от газового котла», которое я оценил относительно недавно. На пороге осень, когда вроде бы недостаточно холодно, чтобы включать батареи центрального отопления, и недостаточно тепло, чтобы ходить в одних носках. То самое любимое время года, когда все населения нашей необъятной страны включает все четыре газовые конфорки или ставит кондиционер на прогрев. Но это было там, в прошлой жизни, которая проходила в пятиэтажной хрущевке. Здесь все по-другому.

— Короче, план такой, — услышал я заговорщицкий голос Григория с кухни. Начинаем с беленькой, но без закуски, по пять стаканов. Чтобы по-взрослому. Потом «Северное сияние», стопка обычной водки, коктейль «Витаминный», опять стопка и «Кровавый бес». На все про все минута. Кто не успел или сблеванул — исключается.

— Просто выпить? — подал голос Саня, который уже смирился со своим новым именем.

— Нет, конечно. Чем это отличается от нашего обычного вечера? Кто первый доберется до оранжереи, тот и выиграл. Вся штука в том, что этот, как бы его назвать, коктейль внутри организма, раскроется довольно быстро.

— Погоди, а приз какой? — не унимался домовой.

— Так это, — бес на мгновение действительно задумался. — Бутылка. Импортной водки. Ну ты, Саня, как ляпнешь, я даже подвис немного. Так что, устраивает тебя?

— Вполне.

— Тогда на счет три. Раз, два…

— Четыре, — вошел я в кухню.

Нет, хотелось сделать это еще раньше. В тот самый момент, когда моя поджелудочная скукожилась услышав про коктейль «Витаминный» после водки, «Ерша» и «Северного сияния». Если бы мы были героями какой-нибудь книжки, нас бы давно закрыли за пропаганду нездорового образа жизни. Хотя, чего это я? Всегда можно сказать, что мы это осуждаем. Делов-то. Конкретно я в данный момент действительно беспокоился за здоровье моих домочадцев.

Мои спортсмены, которые тщательно подготовились к алкоолимпиаде, замерли над стопками. Мне даже обидно стало. Вот во всем, что касалось выпивки, нечисть проявляла недюжинное старание. Зато ко всему остальному относилась спустя рукава.

Сейчас перед ними стояла целая батарея из стаканов, стопок и кружек, в которых ожидало своей участи то, что недавно озвучил Гриша. Сам бес, впрочем, как и домовой рядом с ним, стояли на табуретке, потому что по-другому бы просто не достали до стола, а Митя, на правах самого высокого, примостился сбоку.

Мое появление вызвало небывалый ажиотаж. Примерно такой же, как возникновение на пороге тещи, когда жена с детьми уехала на несколько дней, а ты с друзьями решил немного развязаться. Казалось, Митя посерел лицом (хотя для его чумазой физиономии стало будто бы даже лучше), Саня чуток присел, поэтому теперь из-за стола торчала только его волосатая макушка, а Гриша с самым разочарованным видом, который даже не думал маскировать, спросил:

— А ты чего так рано?

Я задумался. Наверное, с точки зрения временной петли все действительно произошло довольно быстро. Пришел, отхватил от чуров, поплавал в Источнике, поговорил со старостой. Часок, если не меньше. Хотя по ощущениям я плавал по подземной реке целую вечность. Наверное, время над Источником невластно.

— Я примерно так же рад тебя видеть, — сказал я.

— Матвей не может врать, — появилась лихо, причем, произнесла все с каким-то злорадством.

— Это как это? — живо заинтересовался бес. — Это чего это?

— Последствия купания в Источнике, — сказал я.

— Совсем врать не можешь? Вот скажи, кто тебе больше люб: я или Митя? Саня, ты не обессудь, ты в нашей семье без году неделя.

— Митя, — спокойно ответил я. Потому что правду говорить легко и приятно. — Он честный, послушный, храбрый, совестливый…

— Собаку тогда бы завел, — обиделся бес. — Ну и ладно, больно надо. Я, между прочим, — скуф, а он нет.

— Скуф — это немолодой мужчина, который выглядит не очень опрятно, — продолжал забивать я гвозди в крышку гроба самооценки беса. — Молодежный сленг такой.

Гриша схватился за сердце и демонстративно стал охать, будто собирался вот-вот встретиться с праотцами. Именно так я бы вел себя, если бы выпил половину того, что хотел употребить бес.

— Дяденька, а расскажи про Источник, — попросил Митя.

— Хорошо, только сначала уберите все со стола.

Черт с ловкостью фокусника принялся сливать водку обратно в бутылку, а домовой начал убирать коктейли на дальнюю столешницу возле раковины. Разве что Гриша продолжал дуться и делать вид, что происходящее его не касается. И вообще он глубоко оскорблен и в ближайшее время ни с кем разговаривать не собирается.

Я же под налитый чаек стал медленно выкладывать из рюкзака не пригодившиеся бутерброды и рассказывать о произошедшем. Я хотел бы сказать, что Митя слушал все с побелевшим от страха лицом, но нет. Оно по-прежнему было черное, как у типичной афронечисти, но вот глаза действительно увеличились в размерах. Домовой тоже притих, теперь отыгрывая меховой клубок шерсти, который прилип к столу. Что там, даже обиженная фифа в лице Гриши перестала шумно гонять через нос воздух.

Моя логика была проста — одна голова хорошо, две — извращение, а четыре (по поводу Сани я пока сомневался) — уже неплохой брейншторм. Глядишь, нечисть и правда что подскажет, потому что лихо пока не торопилась дать совет по поводу наших дальнейших действий.

Именно это я и сказал, закончив свой рассказ.

— Короче, мы решили, что стоит не пороть горячку и все обдумать, прежде чем соваться к Стыню.

— Тем более что всс…се остальное ты уже выпорол. Будто за язык кто тянул.

— В противном случае, я бы еще довольно долго искал возможные аргументы. Все, что теперь нам надо, — просто исходить из тех реалий, которые существуют. Иными словами, как-то убедить Стыня перебраться в Правь. Но для начала сделать так, чтобы он меня просто не убил.

На кухне повисло тягостное молчание. Бес, будто бы забыв про свою обиду, мрачно качал головой. Мол, как такое вообще возможно? Митя и вовсе на середине рассказа от страха закрыл рот руками, да так до сих пор в таком положении и сидел. Зато зашевелился домовой.

— Я вообще не очень хорошо знаю, как там с этими кронами обращаться, — начал он как обычно, исподлобья глядя мне куда-то в область колен да привычно бурча — у него была именно такая манера разговора. — Но есть одно средство, чтобы тебя схоронить. Нечисть всегда со счетов списывают, но в этом она может помочь.

Именно в данный момент я даже пожалел, что мысленно отмел Саню. Что называется, никогда не знаешь, кто действительно в трудную минуту сможет помочь, а кто равнодушно сложит лапки.

— Какое средство?

— Понятно дело — домовое. В смысле, домовой для этого нужен. Без него никак. И я даже помогу, Матвей, только у меня одно условие.

Я тяжело вздохнул. Конечно же, без условий никак.

— Можно мы все-таки в питейном деле посостязаемся? Уж больно долго готовились.

И по довольному лицу Гриши я понял, что нечисть опять меня переиграла.