Бедовый 11. Источник

Глава 19

Я еще какое-то время пообщался с Егерем, глядя как жиртрест убирает последствия своей же несдержанности. По этому случаю Миша даже перестегнул цепь, значительно удлинив ее. Но несмотря на то, что Егерь мне нравился, да и истории он рассказывал интересные, душа все равно была не на месте. Расставание с Кусей далось тяжело, будто я предал ее.

Да и местный леший этот не шел из головы. Видно, что тот еще хитрый жук, с таким нужно держать ухо востро. С другой стороны, сколько мне за последнее время встретилось существ, с которыми можно расслабиться и позволить себе оставаться собой? Вот о том-то и речь.

Поэтому довольно скоро я распрощался с Егерем, разве что напоследок обменявшись телефонами. Про свой я почти не вспоминал, потому что путешествие по разным мирам довольно быстро победило цифровую зависимость. Надо еще добраться до зарядки или, на худой конец, заскочить в магазин и прикупить пару пауэрбанков.

Миша сказал, что если что случится, он позвонит или напишет. После я отошел на значительное расстояние, чтобы не смущать Егеря и не вызывать в нем чувство зависти, а затем уже разложил реечки и активировал проход.

Дом встретил меня гробовым молчанием и пустой кухней, что было довольно странно. Обычно нечисть все время протирала здесь свои штаны за стаканчиком чего-нибудь алкогольного, пока кашеварил Гриша или напротив — когда он уже наготовил еды, которая у «домашних» проходила под категорией «закуска».

И теперь вдруг никого. Неужто все заняты делами? У домового понятно, у того забот полон рот. Может, Саня как раз и Митю к каким-нибудь хозработам припряг. Но где Григорий, где Юния? Вот не люблю я, когда появляются такие странные вопросы, потому что, как правило, возникают ответы, которые мне не нравятся.

— Есть кто живой?

Мой вопрос прозвучал жутковато. Благо, довольно скоро раздался топот крохотных ножек. Вот в чем плюс холостяцкой жизни, когда ты слышишь подобный звук, то понимаешь — это к тебе бегут не твои дети. Поэтому и особого ужаса не испытываешь.

Довольно скоро на кухне появился свет моих очей Григорий, чтоб его, Евпатьевич. Вот только весь какой-то взъерошенный, словно полдня на воле провел, да вдобавок к этому жутко перепуганный.

— Не ори, хозяин, — зашептал он. — Живые тут есть, а вот неживых еще больше.

У меня аж между лопаток заныло. Вот точно не подобные новости ты ожидаешь услышать, когда возвращаешься домой после непростых переговоров. Я на автомате достал со Слова меч, хотя, если вспомнить прошедшее сражение с неживыми, шансов у меня немного. Боли они не боятся, страха перед холодным оружием не испытывают. Если сейчас грянет грандиозный шухер, то… даже не знаю, что нас ждет.

— Где Саня, с ним все в порядке⁈ — я тоже перешел на шепот.

— Он с Митей, наверху. Там, как ты с Кусей туда отправился, эти пришли.

Мне что-то подсказывало, что под «этими» Григорий точно не имеет в виду красивых женщин с низкой социальной ответственностью.

Так быстро и вместе с тем бесшумно я не бегал давно. На второй этаж мы с бесом буквально взлетели, обнаружив наблюдателей за нежитью в естественной среде обитания — в той самой угловой комнате, окна которой выходили на улицу.

— Здравствуй, дяденька Матвей, — кивнул Митя.

Саня и вовсе не обратил внимания на меня, так прильнув к стеклу лицом, точно пытался выдавить его.

— Не вижу! — чуть не завопил он.

— Чего ты не видишь, дурак стоеросовый? — нахмурился бес, подходя ближе. — Вон стоят, как шесть тополей на Плющихе. Или сколько там было?

Я не стал подсказывать Грише правильный ответ, а подошел к окну сам и выглянул наружу. И от увиденного чуть дрогнули колени. И это не учитывая того, что я вообще-то кощей. Но так бывает, когда ты выходишь состязаться с кем-нибудь и сразу понимаешь, что проиграл. Хотя еще даже в гонг не ударили или свисток к губам не поднесли.

Шесть рубежников стояли перед домом на одинаковом расстоянии друг от друга. Шесть пар безжизненных глаз, полных равнодушия и скуки. Шесть неподвижных тел, словно находящихся в анабиозе, но готовых ринуться в бой в любое мгновение. Шесть противников, справиться с которыми у нас не было ни единого шанса.

— Семеро там стояло! — ткнул пальцем в стекло домовой, оставив жирный след и сразу начал его оттирать. — Один ушел.

— И что-то мне подсказывает, что точно не до ветра, — произнес я. — Саня, что думаешь, выстоим против них?

Он думал секунды три, после чего выдал свое экспертное заключение:

— Посопротивляемся только если. Домовой — это второстепенная поддержка, а не полноценная боевая единица.

Мои брови удивленно поползли вверх. Вот уж чего я точно не ожидал от Сани, так подобных речей. Видимо, это не его слова, а кем-то давно сказанные.

— К тому же, дом большой, а их много, — продолжал он. — Если полезут, не совладаем. Уходить надо.

Я кивнул. Собственно, ничего страшного не произошло, мой мир не рухнул, а планы не разрушились. Мы все равно собирались в ближайшее время оставлять это жилище. Что называется, спасибо этому дому, мы пойдем к другому. Вот только меня напрягало, что все случилось так внезапно и скоро. Не люблю собираться впопыхах.

А еще стало ясно, что мои перемещения не остаются незаметными для Царя царей. Непонятно, конечно, как он это делает, но суть в том, что я пару раз применил ключ в доме Инги и сразу же получил наблюдателя в лице неживого. Вот тогда надо было уже задуматься по этому поводу, а не отправляться прямиком к Егерю. Ну да ладно, как говорится, война план покажет. Сейчас уберемся отсюда и…

— Значит, быстро собираем вещи и уходим. Гриша, принеси палатку, которая собрана и лежит в коридоре. Митя, ты сгоняй за Юнией, чего она прохлаждается, когда тут такое затевается, Саня…

— Дяденька, — робко подал голос лесной черт, — так лихо нет.

— В смысле нет?

— Ушла она. Сказала, что позже вернется.

— Куда ушла? Когда?

Я был готов рвать и метать. И у меня имелись для этого вообще-то все основания. Там снаружи толпа неживых, а Юния отправилась прогуляться. Словно не нашла другого времени. Да и зачем, спрашивается? Меня даже не спросила. Нет, не то чтобы я был домашним тираном, но мы фактически на осадном положении, когда весь мир против нас: от рубежников до неживых.

Лесной черт промямлил что-то невразумительное, из чего стало ясно, что лихо не отчитывалась перед домашними. Просто поставила перед фактом и сквозанула куда-то на ровном месте. Ну замечательно.

— Собирайтесь. Ждем Юнию и уходим.

Я даже сбегал к себе, покидал какие-то вещи в рюкзак и вытащил со Слова всякое барахло, которое могло пригодиться. Но на душе все равно скребли кошки. И довольно скоро я узнал причину своей тревоги. Моя внутренняя чуйка редко меня подводила.

— Матвей! — закричал Саня, который даже и не думал заниматься сборами, а вместо этого продолжал караулить у окна. — Матвей!

Пришлось мне кабанчиком рвануть к нему.

— Чего кричишь? Услышат же.

— Пока я хозяин над домом, не услышат. У нас тут проблемы посерьезнее, погляди.

Нечисть вытянула руку, хотя я и сам увидел произошедшие перемены. Заключались они в том, что неживых снаружи стало уже на трое больше. И теперь рубежники медленно обходили дом, а один деловито направился к входной двери. Почти как помощник депутата, собирающий подписи. Такой даже спрашивать не будет, просто зайдет.

— Значит, седьмой бегал за подмогой, — сделал я очевидной вывод.

— Хозяин, Христом Богом тебя прошу, давай спасай наши души, — взмолился рядом бес. — Уводи отсюда.

— Юния… — начал я.

— Взрослая девочка, справится. Мы потом вернемся, когда тут не так опасно будет.

Я тряхнул головой, словно пытаясь отмахнуться от реальности. Что значит оставить лихо?

— Матвей! — выпучив глаза, закряхтел домовой, словно у него внезапно разболелись абсолютно все, что только может разболеться в теле. — Началось.

Следом я услышал звон стекла и треск дерева. Впервые я был недоволен тем, что приходится соглашаться с Саней.

Гриша подбежал к ящику со столовыми приборами, сначала вытащил половник поувесистее, затем взял разделочный нож, но в итоге остановился на молоточке для рубки мяса. Мда, боюсь, что неживые этого даже не заметят. Или он собирается их готовить?

— Дяденька! — раздался испуганный вопль Мити снизу.

Я бросился к нему, чуть не столкнувшись с чертом на лестнице. Вот что за дурная привычка орать, а потом бежать мне навстречу? Мите все равно, у него лоб казенный, да еще там рога, хрен пробьешь, а вот мне больно.

— Там, — тыкал рукой в сторону двери черт, даже не думая извиняться за свое опрометчивое поведение.

Под «там» оказалась рука рубежника, который тот пробил окно рядом с дверью и пытался пролезть внутрь. Правда, выходило все весьма хреновенько, у неживого получилось только засунуть руки, после чего он вроде как застрял. Совсем как в тех видео определенного жанра, где у сводных сестер случается подобная оказия, когда они зачем-то лезут в стиральные машинки или под кровать. Вот только если у последних все это происходит из-за слабого сценария и режиссерского произвола, то этот тип вляпался двумя ногами в жир из-за природной магии домового. Главный вопрос заключался в другом, надолго ли хватит нечисти?

Я решил помочь Сане, поэтому без всякого сожаления взмахнул уже дрожащим от нетерпения мечом и отсек сначала одну кисть, а потом другую. Что удивительно, неживой не то что не заорал, он даже не оставил попыток попасть внутрь. Хотя больше всего меня напрягло то, что отсеченные кисти, проворно перебирая пальцами, поползли в мою сторону. Это что еще за зарисовка из «Семейки Адамс»?

— Митя, собери эту гадость в мусорный пакет, — самоустранился я от последствий. — И выкинь в ведро.

Желание быть хорошим чертом у Мити оказалось сильнее страха перед живыми руками. Поэтому он глубоко вздохнул и побежал за пакетами.

— Хозяин! — заорал откуда-то из зала бес.

Вот ведь фигаро! Только что был наверху. Пришлось бежать на выручку к Грише. Того я обнаружил в весьма странном состоянии. Он, почти всхлипывая, громко матерился, нанося удары топориком для разделки мяса по застрявшей в теперь уже пустом проеме разбитого окна голове рубежника, оставляя на лбу багряные полосы. Больше никаких неудобств неживой не испытывал, не считая того, что не мог сдвинуться с места, несмотря на отсутствие каких-то видимых препятствий. И теперь лишь не сводил угрюмого взгляда с нечисти, явно намекая на то, что случится с этим любителем делать отбивные из того, что под это дело никак не подходит.

— Бери Митю, все вещи — и бегом наверх к Сане.

А сам сформировал форму Мыследвижения, влив туда приличное количество хиста, после чего обрушил заклинание ровно в лоб застрявшему неживому. Вышло выше всяких похвал — тот отлетел во двор, плюхнувшись на задницу, а разбитая рама окна тем временем встала на свое законное место. Несчастный домовой, видимо, искренне надеялся, что может восстановить все разрушенное. Или просто не мог по-другому.

Правда, на этом попытки рубежника попасть внутрь не завершились. Он подошел вплотную к окну, только на этот раз не попер буром, а коснулся двумя руками стекла. Я почувствовал вибрацию, которую можно было спутать с легким землетрясением. Не прошло и пяти секунд, как к стоящему снаружи рубежнику присоединился еще один и повторил его действия. Зазвенела хрустальная люстра, заскрипели диванные ножки, царапая паркет, застонали стены и перекрытия.

Ну да, жги, Господь, тут уже ничего не спасти. Как бы хорош ни был домовой, ему не справиться со всеми рубежниками, которые избрали самую верную тактику — стали давить хистом.

Юния. У меня ком в горле встал от осознания, что придется уйти без нее. На кого я ее оставлю? Что с ней будет? С другой стороны, если продолжить проявлять баранье упрямство, мы просто умрем. И все окажется зря.

— Хозяин! — заорал Гриша так, словно его прямо сейчас резали на сотни маленьких бесов.

Если честно, за сегодня бес меня уже порядочно подзадолбал. Наверное, от слова «хозяин» так не дергались южане Америки после проигрыша в Гражданской войне.

Я побежал, проворачивая в голове самое ужасное. К примеру, что неживые верхом на крылатых тварях Саурона уже десантировались в ту самую комнату наверху и теперь убивали моих домочадцев. Или хотя бы резали на куски. Все оказалось гораздо прозаичнее. У беса просто сдали нервы и он истерил, тогда как Митя, навьюченный собранной поклажей как ишак, стоял рядом.

Причиной внезапного приступа страха Григория стал его второй по значимости собутыльник — Саня. Бес будто забыл, что еще совсем недавно на общем культурно-массовом мероприятии именно домовой бил его почем зря, и орал дурниной, переживая за товарища. А переживать было за что.

Я не большой специалист по домовым, но мне стало ясно, что Саня держится из последних сил. Жилы не просто проступали под кожей несчастного, они поднялись внушительными отбойниками посреди скоростной трассы. Правый глаз заплыл кровавой сеткой — от напряжения лопнули капилляры, лицо осунулось, а щеки опали, отчего домовой походил на шарпея. Сам же Саня за считанные минуты постарел на несколько лет.

— Уходим, — стараясь не слышать собственного голоса, произнес я.

— Хозяин! — продолжал вопить Гриша.

Я отвесил ему пощечину. Нет, у меня есть правило — не бить бесов, но когда речь идет о жизни и смерти, можно поступиться принципами. По крайней мере, Гриша заткнулся, ошарашенно глядя на меня своими невинными и немного обиженными глазами.

Митя потянулся за рейками, но я остановился его. Экономия должна быть экономной, рейки для мест непроходимых и глухих. Тут же у нас под рукой нормальная дверь. Я достал ключ и поднес его к косяку, с тоской и легкой грустью вспоминая о заднем дворе дома Анфалара, а затем стал смотреть, как проем расплывается в чем-то тягучем, похожем на густой йогурт, в который опрокинули Млечный Путь со всеми планетами. И я не про шоколадку Milky Way.

Правда, стоило мне выполнить это незамысловатое для тех же чуров действие, как снаружи все стало будто оживать. Словно кореша Царя царей почувствовали произошедшие здесь изменения. Интересно, они так отреагировали на появление портала или на активацию ключа? Будь у меня чуть побольше времени, я бы обязательно перебросился парой слов на эти животрепещущие темы и узнал ответ.

Гриша, у которого настроение менялось быстрее, чем у наркомана, с видом загнанной антилопы схватил первое, что попалось под руку, и бросился в проем. Под руку ему попалась коробка с бережно собранным алкоголем. Это я уже понял по жалобному звону бутылок. Удивительное совпадение, конечно.

Зато Митя, как замечательный во всех отношениях черт и послушный помощник, взвалил на свой горб всю прочую поклажу и последовал за бесом. Оставались мы с Саней.

Домового к тому моменту будто тянули изнутри в разные стороны, норовя попросту порвать. Я и сам почувствовал, что дом теперь едва держался, грозя разлететься под напором хиста на части. Пришлось схватить Саню на его мягкие волосатые плечи и потрясти.

— Надо уходить.

Я боялся, что он попросту не отреагирует. После нападения домовой не произнес ни слова. Вдруг он настолько сконцентрировался на защите дома, что теперь для него не существовало ничего остального. Что называется, ушел в себя, вернусь не скоро.

Но нет. Саня еще находился если не в здравом уме, то в относительно твердом сознании.

— Не могу… просто уйти… Уведи… Пригласи…

Он не говорил, кряхтел, буквально выжимая из себя каждое слово. Но я все же понял, о чем идет речь. Все-таки не последний дурак, хотя у определенных людей имелись сомнения на этот счет.

Очень много ребят из нечисти были привязаны к конкретному месту, подчас против своей воли. Взять ту же кикимору. Она бы и рада была убраться из опостылевшего дома после смерти хозяйки, но не могла. В подобной ситуации оказался и домовой. Я читал в том же дневнике Спешницы, что часто нечисть даже оставалась на руинах разрушенного дома, в результате чего сходила с ума. Ну что ж, будем действовать по старой схеме.

Я торопливо снял с ноги кроссовок и скороговоркой выпалил.

— Домовой, домовой, тут послужил, пойдем и в мой дом.

Имелась полная уверенность, что присказка должна быть явно другой. К тому же, если совсем докапываться, то надо еще выяснить, какой тут имелся дом. Потому что в последнее время я их менял как перчатки.

Однако для какого-то высшего договора мирозданию подобного оказалось вполне достаточно. Потому что домовой внезапно выдохнул, словно скидывая с себя невидимый груз, который не было возможности больше нести. И я хотел бы сказать, что прыгнул в ботинок, но скорее обессиленно свалился, заодно уменьшаясь в размерах.

Я же услышал, как внизу, распахиваясь, ударилась о стену дверь, как одновременно разлетелись все стекла, будто находясь под давлением, как повело стены и вместе с ними поехал в сторону проем с переходом в другой мир. Хист хлынул внутрь, заполняя все вокруг и сметая препятствия на своем пути.

Потому я, прижимая кроссовок к груди, как самую дорогую реликвию, шагнул в на глазах оползающий косяк. Еще подумалось, что будет очень неприятно, если одна часть меня остается здесь, а другая окажется в Фекое. Не так бы я хотел жить на два дома. Надо было все-таки реечки использовать, они все же надежнее.

Впрочем, все обошлось. Я впервые за долгое время не рухнул, а вышел на запорошенный снегом задний двор дома, сразу поджимая под себя пальцы необутой ноги. Что самое противное, кроссовок надеть нельзя, пока я не выпущу оттуда Саню. А тот вообще лежал на стельке, не подавая признаков жизни. Надеюсь, это его так не раскумарило, я кроссовки ни разу не стирал. Как-то не до этого было.

— Мда, каждое твое возвращение становится все более эпичным, — призналась мне Алена, которая уже стояла в открытых дверях дома. — Даже боюсь предположить, что будет в следующий раз.

— Да, Алена Николаева, еле выбрались, — отмахнулся бес, крутясь под ногами у бывшей приспешницы.

Видимо, он сбегал за ней, пока мы с домовым утрясали все формальности. Что интересно, коробки со спиртным я не увидел. Явно где-то спрятал.

— Ты же без своей птички? — поинтересовалась Алена. И вдруг, встрепенувшись, добавила. — И где Юния?

Я, все еще стоя наполовину разутым на холодной земле, по-идиотски пожал плечами. Казалось, что ответственный за мою судьбу сейчас откровенно ржет где-то наверху. Да и не судьба это, а, скорее, что-то вроде промежуточного испытания — цугцванга. Вот только что они упустили — Мотя Зорин редко претендует на чужое, но и свое никогда не отдает.