Бедовый 11. Источник

Глава 14

Какое-то время у меня даже получалось оценивать обстановку. А что, тебя несут, почти как боевое знамя полка, освободили от тяжести рюкзака и прохлады меча, разве что не дают двигаться. Но это уже сущие мелочи. Так что верти головой и запоминай детали, если сможешь — бросай хлебные крошки, чтобы вернуться обратно. Правда, с последним вышла заминка. У меня не оказалось хлеба, да и чуры держали крепко, словно боясь, что мне придет в голову удрать.

Я даже пытался общаться с суровыми лобастыми карликами. Мол, произошла чудовищная ошибка, я Матвей Зорин, друг чуров, а никак не убийца их брата. И даже сестры, чтоб проклятую нечисть черти побрали. Но коротышки не обращали на мои потуги никакого внимания. Чем-то я их успел разозлить, хотя вроде ничего конкретного для этого и не делал.

Меня пронесли мимо Оси, возле которой уже ругался один из чуров, призывая остальных вернуться к работе. Видимо, Ось являлась чем-то вроде мартеновской печи, ее нельзя просто поставить на паузу. Что мне бросилось глаза — такое ощущение, что гигантский белый минерал или чем он там являлся, еще больше подрос. Или будто бы даже был почти закончен.

Делегация вместе со мной (лихо я как-то упустил из виду) прошла мимо тех самых крохотных дверей, откуда прибыло подкрепление, и добралась до гигантских деревянных створок. Точнее, чурам они наверняка казались невероятно громадными, а так были не более двух с половиной метров в высоту. Что меня позабавило больше всего — так это скальная порода, оказавшаяся прямо за ними.

Другими словами, эти ворота представляли собой своеобразную обманку. Но это для самых обычных существ, которые не умели перемещаться в пространстве. Чурам они явно были нужны, чтобы проносить большие грузы. В качестве последнего сегодня выступал я.

Нираслав, тот самый неприятный хмырь, который мне не понравился еще тогда и продолжал не нравиться сейчас, прикоснулся левой рукой к деревянному полотну, а правой дотронулся до одного из держащих меня чуров. И в следующее мгновение я почувствовал себя слепым кутенком, который впервые открыл глаза. Потому что свет был везде.

Только это оказался не тот нежный и приятный свет, ласкающий тебя со всех сторон теплым утром. Казалось, он проникал сквозь кожу, пытаясь разорвать меня изнутри, подобно тысячам плотоядных жуков заползал в любую ложбинку.

Я почувствовал, как меня кинули на что-то твердое, слышал голоса, шуршание, ощущал запах чего-то резкого, словно бы даже химического, но ничего не видел. А еще было нестерпимо больно. Точно меня бросили на раскаленную сковороду и теперь медленно обжаривали. Что самое противное, даже не разберешь как именно — снаружи или изнутри.

Секунд через десять зрение стало возвращаться. Правда, не до исходного состояния. Создавалось ощущение, что я резко стал близоруким, у которого отобрали очки — удавалось различать лишь смутные очертания окружающих предметов. К примеру, неподалеку высилась арка, явно сложенная из камней. Хотя бы потому, что кроме камней тут ничего не было. Сам я лежал на относительно ровной площадке без намека на хоть какую-то редкую растительность. Судя по щербатой твердой поверхности под пальцами — мы оказались в горах. Точно, меня же собирались вывести на экскурсию на Плато Смерти.

Собственно — осознание того, что я знаю, где именно нахожусь, стало единственным приятным фактом. Казалось, все остальное здесь относится ко мне крайне враждебно. Включая мерзкую нечисть.

Чуры стояли неподалеку. Их было немного, всего пятеро или шестеро — трудно определить, потому что фокус постоянно пытался удрать. Но что меня удивило, на всех были накинуты балахоны с капюшонами. Словно им тоже не доставлял особого удовольствия местный ультрафиолет. Или у них в моде белая кожа, как у азиатов?

— После разрушения Оси это место стало опасно даже для правцев, — проговорил кто-то из них. Кто — не разберешь. У меня из-за нарастающего звона в ушах эти слова внутри головы отдавались эхом. — Для пришельцев из других миров оно смертельно.

— Спасибо, что сообщили, — поблагодарил я не вполне искренне.

Язык тяжело, с кровью отлипал от гортани и ворочался во рту, как переваренная сарделька. Будто я не пил целую вечность. А пальцы на глазах раздувались, как если бы их изнутри накачивали воздухом, и покрывались огромными волдырями, которые тут же лопались. Что мне совсем не понравилось — это капли кровавого пота, стекающие вместе с клочками волос. Создавалось ощущение, что я огромный кусок сала, который топили в микроволновке на максимальной температуре.

— Нираслав, если продолжать, он скоро умрет, — подал голос один из сопровождающих.

Я даже не пытался разобрать — кто именно. В моем сознании вся нечисть уже смешалась, превратилась в одно общее, бесформенное пятно. Эта клякса как-то странно изогнулась — может, подняла руку, может, подала другой условный сигнал. Но пятно тут же распалось на составляющие и крохотная часть рванула ко мне.

Чуры осторожно, как, наверное, казалось им, и невероятно больно, как показалось мне, схватили расползающееся на глазах тело и поволокли его к той самой каменной арке. Что состоялся переход — я уже попросту догадался, потому что зрение сново подвело. Правда, на этот раз ослепительный свет уступил место кромешной тьме, будто я оказался под землей. Боль не ушла, но значительно притупилась, словно меня «поставили на паузу».

Голову стиснуло невидимыми тисками, точно от давления, а потом пришло понимание, что я оказался под водой. Как? Зачем? Правда, не успел я испугаться, как осознал, что вполне себе спокойно дышу, более того, лежу на спине и держусь на поверхности… чего? Реки? Озера? И при этом я совершенно не двигаюсь.

Все происходило настолько внезапно, образы реальности, которую я все еще не видел, сменяли друг друга невероятно проворно. Я мог обратиться лишь к слуху, что и сделал.

Сначала звуков не было. Ни падающих со сталактитов капель (раз уж я под землей), ни плеска воды. Что изначально показалось немного странным. Может, мне и барабанные перепонки к хренам разорвало? От этих затейников можно всего ожидать. Нет, тогда бы я слышал звон. Стоило об этом подумать, как мне удалось различить недовольное старческое хрипловатое ворчание.

— Проклятые крысы… Не будь они полезны, давно бы…

Я облегченно выдохнул. Значит, еще не все потеряно, я могу слышать. Только с определенным запозданием до меня дошел смысл слов. Так, чем там эти загадочные «они» полезны? И для кого? Голос меж тем раздавался все ближе.

— Помню тебя, помню. Совсем ведь недавно виделись, а уже кощей. Ох, хорошо над тобой поработали. Но ничего, Источник излечит…

Меня коснулись руки, и на мгновение показалось, что все это уже было. Когда-то давно, когда я только стал рубежником. Сознание пробило яркой, ослепительной вспышкой воспоминания. И сразу в голове возникла та самая картинка из полубредового сна — странная изба, шумящая вдалеке речка, почти мертвый я. И руки, которые меня омывали. Те самые руки.

Я открыл глаза и неожиданно понял, что вижу. Зрение полностью восстановилось, и, несмотря на темные своды грота, где я лежал на поверхности воды, я различил мельчайшие детали.

Самый странный каменистый берег, какой только доводилось видеть, усыпанный большими валунами и заросший густой травой, которой не могло быть в пещере. Поодаль вообще виднелись громадные корни какого-то дерева, вросшего в землю и уходящего стволом в гору. И самое любопытное — Она.

Я прибился к берегу, как какое-то полено, где меня ласковыми, баюкающими жестами, гладила пожилая женщина. У меня бы не повернулся язык назвать ее старухой. Да, преклонных лет, с редкими седыми волосами, собранными в пучок, сухими, чуть дрожащими руками и глубокими морщинами, которыми оказалось изборождено все лицо.

Что самое забавное, мне было приятно. Не то чтобы я законченный геронтофил, но в прикосновениях этой старушки чудилось что-то родное, почти позабытое. Я вдруг вспомнил бабушку, и глаза наполнились слезами.

— Если хочешь, поплачь, всегда легче становится, — предложила мне старушка. Даже ее хрипотца не вызывала отторжения.

— Да нет, я так что-то… Что это?..

К счастью, в руки себя удалось взять довольно быстро. Я вдруг замялся, не зная, как правильно задать вопрос. Точнее, их у меня накопилась целая масса, а нужно было озвучить только один.

— Что все это? — рассмеялась та.

— Ну да.

— А ты вылезай, я расскажу. У меня с этой стороны редко гости бывают.

Только сейчас я понял, что продолжал вести разговор лежа у берега и позволяя гладить меня этой старушке, совсем как маленького мальчика. Поэтому постарался как можно скорее встать на ноги.

Все это время у меня не выходило из головы, как я до сих пор не утонул. Сроду так долго на воде не держался, а ведь даже не шевелился. Я обернулся, чтобы осмотреть озерцо, но рубежное зрение неожиданно дало слабину. Воды не представлялось возможным различить под чернеющими каменистыми сводами. Открывалась взору лишь небольшая неподвижная гладь на пятачке у самого берега. Не то, блин, море назвали черным. Я попытался опереться о каменистый берег и вдруг понял, что не испытываю никаких тактильных ощущений, будто все рецепторы выключились.

— К дому не пойдем, — решительно заявила старушка, присев на небольшой валун и указав на узкую тропинку меж камней. — Там у меня сейчас забот много. Так что ты хочешь узнать?

— Вы, простите, кто? — присел я рядом, проведя рукой по траве. И вздрогнул, осознав, что не чувствую ее тоже.

— Ох, — поскребла затылок старушка, словно и сама не знала ответа на этот вопрос. — Называли-то по-разному. И Ягая, и Едза, и Матушка, и Бефана, и Хель.

— Погодите, так вы Баба-яга?

— За бабу тебе, конечно, спасибо, — засмеялась собеседница. — Но если тебе так проще, то пожалуйста.

— Я вас совсем другой представлял.

— Ага, с костяной ногой, в ступе и чтобы обязательно дети в печи, да? Любите вы, люди, все приукрасить.

— А где мы?

— Точного ответа я тебе не дам. Я-то знаю, но ты едва ли поймешь. Скажем, это единственное место, связывающее напрямую все три мира. Из каждого сюда течет река, чьи воды несут в себе силу Оси. Когда в Прави начал твориться бардак, то и река оттуда обмелела, высохла. Да эти коротышки, которые тебя сюда приволокли, все исправили, почти восстановили Ось, расчистили завалы. Они в общем-то молодцы, только везде свои любопытные носы суют.

— Вы не человек, — неожиданно для себя сказал я.

— Посмотри какой догадливый, — рассмеялась Яга. Причем весело, с переливами, совсем не страшно.

— Но и не нечисть, — продолжил рассуждать я. — Вы сказали про чуров, что если бы эти крысы не были так полезны…

Я смешался, судорожно соображая. Редко приходилось сталкиваться с поистине сверхъестественным. И это с учетом того, что я вообще-то рубежник. В голове всплыли обрывки разных образов, одним из которых был Живень.

— Вы старый бог! — догадался я. — Ну, или богиня.

— Можно и так сказать, — благосклонно ответила Яга. — Я древняя, как ты выразился, бабушка.

— А я что, мертв, что ли?

— Еще нет. Но ты в пограничном состоянии, на рубеже. Рубежник на рубеже, — она опять рассмеялась. — В такой момент и можно здесь оказаться, увидеть меня, поговорить.

— Первый раз так было, когда я получил хист.

— Все правильно, — согласилась Яга. — Я каждого из вас омываю водой из Источников. Один человек умирает, другой рождается. Я и сейчас там, — она указала на тропинку. — В последнее время много новых рубежников. Старый мир рушится, чтобы возник новый.

— И вы не можете вмешаться? — я даже пропустил мимо ушей, что она в одно и то же время и там, и здесь.

— Раньше пыталась, да силенок не хватает. Да и миры развиваются не так, как нужно кому-то из вас, а как нужно самим мирам. И что, неужто это все, что ты хотел узнать?

— Да я вообще много хотел узнать… — смешался я.

— Тогда торопись, там коротышки тебя ждут. Они ведь не случайно тебя в Источник окунули.

— Не случайно?

— Из каждого мира в Источник можно попасть через подземелье, что находится близ Оси, по реке, у которой нет течения. Таков порядок. Каждую реку питает Ось, оттого и воды у нее необычные. В одну окунешься — сбудется потаенное для себя желание, в другую — найдешь ответ на самый важный для себя вопрос, в третью — излечишь любую хворь и болезнь. Последняя река из Прави и приходит. Туда-то тебя коротышки и засунули.

Голова взрывалась от обилия информации. Для чего, зачем? То есть они меня сначала почти убили, а потом решили вдруг спасти? Нет, понятно почему. У меня единственного выход к грифонихе, так им нужной. Однако для чего такие сложности? Зачем меня мучить? Чтобы я стал сговорчивее? Так это вряд ли.

А еще мне вспомнились слова Гриши, которому мама рассказывала, что есть какое-то волшебное озеро в подземельях близ Валаама, исполняющее любое желание. Получается, если попадешь в Источник через Правь — вылечишься, если через наш мир — исполнишь то, чего больше всего на свете хочешь. Интересно, а можно загадать, чтобы нежизнь убралась отсюда? Нет, она же сказала, что только то, что будет касаться тебя. Тогда бы чуры, не будь дураками, давно все порешали. Но руки у меня все равно зачесались. Чего я хочу больше всего на свете?

— О, разгорелись глазенки, хоть притушивай, — хитро сощурилась Яга. — Уж не думаешь ли ты, что это все просто так дается?

— Я привык, что если тебе жизнь одной рукой что-то дает, то во второй она держит тяжеленный половник, чтобы вдарить по башке, — признался я.

— Это ты верно сказал, — рассмеялась Яга. — Что просто дается, то и цены не имеет. Потому за все нужно платить. И ты заплатишь, когда вернешься. На то у коротышек и расчет был. За проход к Источнику через реку своя цена имеется. Да и пройти можно лишь единожды.

Все радужные краски тут же потеряли цвет.

— Получается, я свою попытку исчерпал?

— А вот тут есть нюансик, — расплылась в улыбке Яга. — Оказался-то ты здесь не по своей воле. Тебя в реку буквально скинули. Потому свою цену и чур, который это сделал, заплатит, и ты. Он сюда больше не пройдет, а ты…

— А я-то чего? — нетерпеливо перебил я.

— Источник тебя исцелил? Исцелил. Когда вернешься, значит, и цену свою заплатить должен будешь. Таковы правила.

— Теперь понятно, — начало наконец доходить до меня.

— Ну, раз понятно, то и делать тебе здесь больше нечего, — поднялась на ноги Яга. — Ступай с миром, рубежник, свидимся еще.

— Когда умру?

— Тогда уж обязательно, — рассмеялась Яга и с проворством, на которое была точно не способна благообразная старушка, скрылась на той самой тропинке. И уже откуда-то издалека добавила. — А так, глядишь, может, и пораньше.

Или не скрылась и не на тропинке вовсе, а именно неведомой дорожке, как писалось в сказках. Получается, я даже знаю, как называются эти реки или одна и та же река, связывающая все три мира — та знаменитая Смородинка. У которой нет течения и которая разделяет живых и мертвых.

Стоило подумать об этом, как в груди неприятно заныло. Надо все-таки выбираться обратно, к живым. К мертвым, с моим невероятным везением — еще успеется. А вот в Правь действительно надо. Пусть даже там меня ждут неприятные чуры, которые зачем-то сначала почти убили рубежника, а потом решили вылечить. Засранцы такие.

Я вновь вошел в воду, заметив, что та не холодная и не теплая. Вообще никакая. И поплыл в полнейшей темноте. Правда, непонятно куда и зачем. Я не понимал, существует ли тут время, но после минуты барахтаний (внутренние часы показали именно такую отметку), я с некоторой паникой осознал, что нахожусь все так же возле берега.

И вот тут мне откровенно поплохело. Сразу вспомнилась куча сказок и мифов, когда человек не мог выйти из мира мертвых и оставался в нем навсегда. Что делать? Выбираться на берег и отправляться по дорожке за Ягой, в надежде, что та меня спасет?

А что, если я и там попаду в какую-то зачарованную петлю, выходя все время в одно и то же место, и не найду старушку. Или даже найду, но она вдруг передумает мне помогать? Ведь сказала, чтобы я уходил. Так, Мотя, успокойся, вспоминай, как очутился здесь? Чуры приволокли и, по всей видимости, бросили в реку, которая течет (и в то же время не течет) к Источнику. А я еще почувствовал, что меня окунули с головой. Точно!

Я, почти не сомневаясь, набрал воздуха и нырнул под воду. Даже какое-то время наощупь плыл там, пока не почувствовал, как в легких начал разгораться огонь. И только решил вынырнуть, как ощутил на своем теле множество крохотных ручек. Чуры буквально вытащили меня на поверхность. Благо, и напрягаться им не пришлось, я оказался у самого берега.

Место выглядело презабавным. Подземная река (самая спокойная, какую мне приходилось видеть) здесь изгибалась дугой, задевая своим краем пологий откос каменистого берега. На нем высилась собранная из камней низенькая арка, высотой с собачью будку, а чуть поодаль виднелись вырубленные в камне ступени. Крохотные, под ногу чура. Что до самой нечисти, вся их верхушка была собрана здесь. Более того, выглядела весьма встревоженной.

— Ну вы и козлы! — сказал я первое, что пришло в голову.

А сам осмотрел пальцы, еще недавно походившие на шарики для моделирования. Ну такие, из которых делают собачек и кошечек. Сейчас руки выглядели вполне обычно, как всегда. Я пощупал голову, волосы на месте и ран никаких. Значит, Источник действительно работает. Так, а что там Яга говорила про цену? Может, у меня третья нога отрастет или еще чего?

Чуры переглянулись, будто взвешивая мои слова. Один из них, кажется, Ладослав, даже кивнул. Соглашался с тем, что они козлы? Вот это самокритика!

— Как ты смог переместиться из одного мира в другой? — спросил чур рядом.

Мне больше всего хотелось послать его на несколько веселых букв. Видимо, этот коротышка не обладал искусством выстраивать диалог. После случившегося меня надо было умаслить, а они сразу с разбега в карьер. Подумал я много чего, однако неожиданно для себя ответил я совершенно другое.

— Я нашел древнюю реликвию. Когда-то два рубежника убили чура и с помощью его крови и хиста создали артефакт…

Что самое неожиданное, даже во время выкладывания секретной информации я хотел сказать совершенно другое. Что-то с налетом сарказма и вранья, но… говорил правду. Когда я закончил рассказ о том, как реликвия оказалась у меня, тот самый Ладослав так посмотрел на Нираслава, что последний как минимум должен был тут же провалиться сквозь землю. Выглядел, кстати, этот чур сейчас действительно весьма подавлено. Будто следак, который уже почти «закрыл» злодея, но внезапно появился свидетель, подтверждающий алиби подозреваемого.

— Где сейчас ключ? — спросил Нираслав.

— На Слове.

— И где твое Слово в этом мире?

— Где-то в горах, точно не знаю. Видел это место чужими глазами.

— Врешь! — рассердился Нираслав.

— Ты же знаешь, брат, что он не может, таково условие здешнего Источника, — вступился за меня Ладослав.

Только теперь до моего воспаленного мозга окончательно дошло все происходящее. И тот цирк с Плато смерти, и мои раны, и Источник. Чурам надо было потрепать мое тело, чтобы стоячие воды волшебной реки приняли меня, излечили. А после прилетела обратка. Потому что за все надо платить. Получается, здесь все просто. Если отправиться в Источник со стороны Прави, то ты не сможешь врать.

У меня даже холодок по спине пробежал. Интересно, это теперь навсегда так или со временем пройдет? Не то чтобы я был законченным лгуном, но иногда просто жизненно необходимо слукавить. Те, кто кричит: «Честность — лучшая политика», либо дураки, либо живут в Тилимилитрямдии.

— Прости нас, Матвей, — вышел другой старый чур, с морщинами на громадном лбу. — Но мы должны были проверить.

— Вы редкостные говнюки, но я вас понимаю, — ответил я. — Слишком многое поставлено на карту.

— Для чего ты пришел?

— Мне надо спасти мой мир от нежизни. И вернуть Царя царей домой.

Чуры, явно заинтересовавшись, переглянулись.

— Пойдем, поговорим.