Император Пограничья 14

Глава 19

Тишина в зале стала почти осязаемой. Демидов выпрямился так резко, что его кресло скрипнуло. Его юристы замерли, переглянулись. Судьи обменялись быстрыми взглядами. Журналисты подались вперёд, и в зале пронёсся шёпот.

Державина постучала молотком:

— Тишина. Встречный иск принят к рассмотрению. Адвокат ответчика, изложите позицию по требованиям истца, затем перейдём к обоснованию встречных требований.

Стремянников кивнул, поправил очки и перевёл взгляд на судейскую коллегию:

— Благодарю, Ваша честь. Позиция ответчика по иску магната Демидова следующая… — он сделал паузу, давая залу время сосредоточиться.

Я наблюдал за его работой с профессиональным интересом.

— Договор займа юридически ничтожен, поскольку заключён лицом, не имевшим полномочий, — произнёс Пётр Павлович чётко, чеканя каждое слово. — Граф Сабуров пришёл к власти путём убийства законного князя Веретинского, а не в результате выборов в Боярской думе. Следовательно, он был узурпатором, не имевшим права заключать договоры от имени княжества.

Главный юрист Демидова вскочил:

— Возражение! На момент заключения договора граф Сабуров являлся де-факто правителем Владимирского княжества…

— Возражение отклонено, — оборвала его Державина. — Адвокат ответчика имеет право изложить позицию полностью. Вы получите слово для изложения ваших контраргументов.

Стремянников продолжил невозмутимо:

— Факт узурпации власти доказан судом Владимирского княжества. Граф Сабуров осуждён за убийство князя Веретинского. К делу приобщён судебный приговор со всеми доказательствами, включая показания патологоанатома Горшкова, обнаружившего колотую рану с частицами аркалия на теле покойного князя. Сабуров лично заколол князя кинжалом и сжёг тело посмертно, пытаясь скрыть улики.

Адвокат достал из папки толстую подшивку документов и передал секретарю суда. Тот молча отнёс бумаги судьям. Державина начала изучать материалы, остальные члены коллегии заглядывали через её плечо.

Я откинулся в кресле, наблюдая за реакцией Демидова. Никита Акинфиевич сидел неподвижно, но лицо его побагровело. Магнат понимал — эта линия защиты была железобетонной. Узурпатор не мог заключать государственные договоры. Это базовый принцип права.

— Далее, — продолжал Пётр Павлович, — даже если суд признает договор формально действительным, что мы оспариваем, займ носил личный характер. Граф Сабуров действовал не в интересах княжества, а в своих собственных.

Стремянников достал следующую папку:

— У нас есть документы, подтверждающие, что значительная часть средств, полученных от магната Демидова, осела на личных счетах Сабурова. Согласно банковским выпискам, предоставленным отделением Императорского коммерческого банка в Москве, Сабуров перевёл на свой счёт двести тысяч рублей из двух миллионов, полученных от магната Демидова и графа Яковлева. Эти средства князь не использовал для нужд княжества — они предназначались для его личного обогащения.

Я видел, как адвокаты Демидова быстро совещаются между собой. Они явно не ожидали такого поворота. Никита Акинфиевич, судя по его каменному выражению лица, тоже был ошарашен.

— Кроме того, — голос юриста стал холоднее, — долг возник в результате военного поражения. Магнат Демидов фактически спонсировал проигранную войну. Требовать возврат средств с победителя противоречит обычаям ведения войн, существующим в Содружестве. Имеются прецеденты: в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году князь Щербатов, завоевав Кострому, отказался принять на себя долговые обязательства побеждённого князя Баратаева перед купцом Степановым, финансировавшим войну. Переславская Палата постановила, что правопреемство не распространяется на военные займы проигравшей стороны.

Стремянников сделал паузу, давая судьям время переварить информацию. Затем его тон изменился — стал жёстче, наступательнее:

— И наконец, перейдём к обоснованию встречного иска. Магнат Демидов не был нейтральным кредитором. Он выступал соорганизатором и бенефициаром агрессивной войны против Марки Угрюм и лично князя Платонова. Следовательно, магнат Демидов несёт солидарную ответственность за последствия этой войны.

Зал взорвался. Демидов вскочил, его юристы закричали что-то одновременно. Журналисты застучали по клавишам магофонов. Державина колотила молотком, требуя тишины.

Я сидел спокойно, наблюдая за хаосом. Стремянников нанёс точный удар, превратив защиту в нападение. Больше не мы должны были оправдываться — теперь Демидову предстояло отвечать за развязывание войны.

Когда шум немного утих, главный юрист магната встал, указывая на Стремянникова:

— Это абсурд! Истец просто дал займ суверенному князю. Что тот делал с деньгами — его личное дело. Займодавец не отвечает за действия заёмщика!

Стремянников ждал этого возражения. Пётр Павлович не стал повышать голос, но в его интонациях прозвучала холодная уверенность профессионала, знающего, что держит козыри:

— Уважаемая коллегия, условия займа доказывают именно соучастие, а не простую финансовую сделку. В документах графа Сабурова, изъятых после его ареста, обнаружен договор между Сабуровым, магнатом Демидовым и графом Яковлевым. Согласно этому договору, магнат Демидов и граф Яковлев получали право на концессию месторождения Сумеречной стали в Марке Угрюм в случае победы Владимира в войне.

Основные факты этой грязной эпопеи уже были опубликованы в первом номере газеты «Голос Пограничья» ещё до нашей сделки с Яковлевым и произнесения клятвы, поэтому их она не охватывала.

Адвокат достал из портфеля документ и поднял его так, чтобы видели все:

— Таким образом, деньги давались не как обычный займ княжеству, а конкретно на военные цели — на захват Угрюма. Только это позволило бы исполнить право на концессию месторождения. Следовательно, магнат Демидов воевал чужими руками ради собственной выгоды — ради права разрабатывать жилу Сумеречной стали, обнаруженную на землях князя Платонова.

Я видел, как побледнел Демидов. Никита Акинфиевич понял — ловушка захлопнулась. Документ существовал, и отрицать его было бессмысленно.

— Магнат Демидов, — продолжал Стремянников методично, словно препарируя лягушку на анатомическом столе, — не кредитор, а соучастник, соорганизатор и бенефициар агрессии. Война велась ради его экономических интересов — доступа к Сумеречной стали. Он контролировал использование средств, направляя их на целевое финансирование военных действий. Следовательно, магнат несёт солидарную ответственность за все последствия этой войны.

Пётр Павлович повернулся к столу истца:

— Но это ещё не всё. Есть три доказательства, подтверждающие роль магната Демидова в развязывании и планировании конфликта.

Стремянников кивнул секретарю суда. Тот принёс небольшую шкатулку, внутри которой лежал артефакт — брошь с кристаллом, оправленным в серебро. Магический диктофон.

— Граф Сабуров страховался от своих партнёров, — пояснил адвокат. — В его кабинете обнаружены записи разговоров с магнатом Демидовым и графом Яковлевым. Эти материалы были приобщены к судебному делу о вине Сабурова. Сейчас мы продемонстрируем их публично.

Юрист активировал артефакт. Из кристалла полился звук — сначала шум, потом различимые голоса. Сабуров, Демидов и Яковлев обсуждали план войны против Угрюма. Демидов и Яковлев излагали, почему необходимо устранить Платонова и захватить месторождение. Два почтенных промышленника предложили покойному князю щедрое финансирование. Сабуров уточнял, сколько ему причитается. Они договаривались о концессии, о разделе прибыли, о том, как представить войну как законную защиту интересов княжества.

Я слушал и мысленно усмехался. Сабуров оказался умнее, чем думали его партнёры. Магнат хотел использовать узурпатора как марионетку, но марионетка оказалась с характером, предусмотрев страховку.

Когда запись закончилась, в зале повисла гнетущая тишина. Демидов сидел бледный, стиснув зубы. Его адвокаты яростно что-то шептали ему, но магнат молча смотрел перед собой.

— Кроме того, — мой юрист не давал противнику опомниться, — у нас есть свидетель, подтверждающий факт беседы и её содержание — советник Акинфеев, чьи показания уже приобщили к завершившемуся процессу против графа Сабурова. Акинфеев может быть вызван в Палату для дачи показаний, если потребуется. Также у нас имеются документы, подтверждающие факт планирования войны против ответчика.

Секретарь передал коллегии несколько листов бумаги, вызвав очередное изумление у Никиты Акинфеевича. Впрочем, неудивительно — документы от Яковлева были козырем, о котором магнат не подозревал.

Я откинулся на спинку стула, оценивая работу Стремянникова. Блестяще. Юрист действовал как опытный военачальник, подготовивший эшелонированную оборону — несколько линий защиты, каждая из которых могла самостоятельно отразить натиск противника. Первая линия: договор с узурпатором недействителен. Если суд это не примет — вторая линия: займ был личным, а не государственным. Если и это не сработает — третья линия: долг возник из проигранной войны и не подлежит возврату. И наконец, контрнаступление: встречный иск против Демидова как соорганизатора войны.

Лишь полное опровержение всех трёх линий защиты могло привести к победе Демидова. А учитывая встречный иск, даже победа в основном деле становилась пирровой — магнат рисковал получить обратный удар.

— Наконец, — Стремянников сделал паузу, и в его голосе прозвучали стальные нотки, — у нас есть дополнительные материалы. Однако они настолько серьёзны, что должны быть представлены для ознакомления только судебной коллегии в закрытом порядке.

Зал замер. Журналисты перестали стучать по клавишам магофонов. Адвокаты Демидова замерли, переглянувшись. Сам магнат выпрямился, впившись взглядом в юриста.

Пётр Павлович методично достал из портфеля запечатанную папку с красной печатью:

— Это документы, касающиеся военных преступлений, совершённых в ходе конфликта. Приказы о сожжении деревень. Свидетельства о целенаправленном уничтожении мирных жителей. Показания наёмников ратной компании «Булат» под руководством капитана Плещеева о конкретных приказах, которые они получали и исполняли. А также доказательства того, что магнат Демидов был осведомлён о характере проводимых операций и не возражал против применяемых методов.

Мой взгляд не отрывался от Демидова. Никита Акинфиевич побледнел. Его пальцы вцепились в подлокотники кресла так, что побелели костяшки. Магнат понял — у нас есть всё. Не просто доказательства его участия в войне. Доказательства его причастности к военным преступлениям.

Я не мог не отметить всю тонкость игры Яковлева. Старый граф не случайно пришёл мириться за день до того, как Демидов подал иск в Переславскую Палату. Яковлев явно знал о планах своего делового партнёра. И прекрасно понимал, что я буду топить Демидова в суде, используя все детали их совместной сделки с Сабуровым. Записи разговоров, документы о финансировании, доказательства соучастия в войне — всё это неминуемо всплыло бы. И тогда на скамье позора оказались бы оба промышленника. Но Яковлев вовремя вышел из игры, публично признал ошибку и заключил мир. Теперь весь мой гнев обрушивался только на Демидова. Старый лис превратил своё поражение в спасение, покинув тонущий корабль до того, как тот пошёл ко дну. Умно. Очень умно.

Стремянников передал папку секретарю суда:

— Прошу коллегию судей ознакомиться с этими материалами в закрытом режиме. Мы не считаем необходимым предавать эти документы публичной огласке на данном этапе, — адвокат сделал значимую паузу, — но они имеют критическое значение для оценки роли магната Демидова в развязанной войне.

Я едва сдержал усмешку. Я решил не демонстрировать документы публично, чтобы пока что не устраивать публичную казнь Демидова. Это был сигнал магнату: если тот не отступится, всё это станет достоянием гласности. По всему Содружеству разлетятся новости не просто о финансировании войны, а о его роли в запланированных военных преступлениях. Сабуров приказал сжечь деревни и вырезать мирных жителей. И если бы не моё вмешательство, у него бы всё получилось. Демидов — один из организаторов этого беззаконция.

Репутация магната будет уничтожена. Никакие деньги не спасут от клейма военного преступника. Торговые партнёры отвернутся. Княжества введут санкции. Палата Промышленников может лишить его поста. Семья станет изгоями в аристократическом обществе.

Я смотрел на Демидова и ждал. Ждал, когда противник ляжет на спину, обнажая горло — одну из самых уязвимых частей тела. Сигнал капитуляции. Демонстрация подчинения. В волчьей стае побеждённый показывает покорность именно так, и победитель щадит его жизнь.

У меня не было цели уничтожать противника. Мёртвый магнат не принесёт мне пользы. А вот побеждённый, униженный, осознавший своё поражение — совсем другое дело. Такой противник может стать союзником. Или, по крайней мере, перестанет быть врагом. Можно будет заключить сделку. Выбить уступки. Превратить его из противника в нейтральную сторону или даже в инструмент.

Но сначала он должен признать поражение.

Державина совещалась с коллегами-судьями. Наконец председатель постучала молотком:

— Суд принимает к сведению все представленные доказательства. Учитывая объём новых материалов, коллегии судей требуется время для их тщательного изучения. Сторона истца также должна получить возможность ознакомиться с представленными документами и подготовить обоснованные возражения. Заседание переносится на завтра, десять часов утра. Заседание закрыто.

Главный юрист Демидова поднялся. Его лицо было мрачным — он понимал, что ситуация изменилась кардинально. Теперь защищаться предстояло им.

Я перевёл взгляд на оппонента. Никита Акинфиевич смотрел на меня с плохо скрытой яростью. Магнат пришёл в Переславль, считая дело решённым. Он полагал, что расписка Сабурова — железобетонное доказательство. Требовал вернуть миллион, который сам дал на мою погибель.

Теперь же Демидов оказался на скамье подсудимых — соучастник войны, финансировавший агрессию ради личной выгоды. Публичный скандал, удар по репутации, риск санкций от других княжеств.

Я едва сдержал усмешку. Наглость магната обернулась против него самого. Он хотел использовать закон как дубину — получил по собственной голове.

Стремянников собирал документы методично, не торопясь. Пётр Павлович работал как механизм — точно, аккуратно, без лишних движений. Каждый довод был подкреплён доказательствами, каждое утверждение — ссылками на прецеденты.

Ярослава тихо коснулась моей руки под столом. Я взглянул на неё — девушка сияла, её глаза блестели от восторга. Она понимала — мы выиграли. Может, формально суд ещё не вынес решения, но исход был предрешён.

Магофон зазвонил поздним вечером, когда я просматривал очередной отчёт Родиона. Номер незнакомый.

— Ваша Светлость, — голос на том конце был вежливым, но безликим, — прошу прощения за поздний звонок. Хотел бы пригласить вас на встречу. Это касается магната Демидова.

Я откинулся в кресле, изучая светящийся экран артефакта. Незнакомый номер, обтекаемые формулировки, вечернее время. Пахло ловушкой. Никита Акинфиевич вполне мог затеять что-то подобное — заманить в укромное место, устроить провокацию или попытаться надавить через подставных людей.

— Кто вы? — спросил я прямо.

— Представитель заинтересованной стороны, — последовал уклончивый ответ. — Уверяю, разговор будет конструктивным и взаимовыгодным. Ресторан «Под липами» через час. Я гарантирую полную конфиденциальность.

Я задумался. С одной стороны, встреча в неизвестном месте с неизвестным человеком — классическая ловушка. С другой — мне было крайне интересно, что затеял Демидов. После сегодняшнего судебного заседания магнат оказался загнан в угол. Какой ход он планирует? Попытку переговоров? Угрозы? Или что-то совсем неожиданное?

Любопытство победило осторожность.

— Хорошо, — согласился я. — Через час.

Ресторан «Под липами» оказался небольшим, но дорогим заведением в центре Переславля. Метрдотель проводил меня через зал, где за столиками сидело несколько состоятельных пар, к закрытой двери в глубине. Гаврила и Евсей остались в холле — внутрь частных кабинетов охрану не пускали, таковы были правила заведения.

Я толкнул дверь и вошёл.

За столом сидел мужчина лет пятидесяти в безупречном тёмно-сером костюме. Узкое лицо с высокими скулами и тонким, как лезвие ножа, носом. Карие глаза за стёклами очков изучали меня с холодным любопытством. Усы — аккуратная серебристая полоска над поджатыми губами. Руки сложены на столе — длинные пальцы, ухоженные ногти. На безымянном пальце поблёскивал массивный перстень — не такой вычурный, как у Демидова или Яковлева, но явно дорогой. Сидел неподвижно, но не напряжённо. Человек, которому не нужно суетиться, чтобы доказать свою значимость.

— Савва Акинфиевич Демидов, — представился он, вставая и протягивая руку. — Младший брат Никиты.

Я пожал протянутую руку и сел напротив. Значит, вот оно что. Не сам магнат, а его брат. Я мысленно усмехнулся — Савва не хотел встречаться в гостинице, потому что там же проживал его старший брат. Конфиденциальный разговор в нейтральном месте, где никто из людей магната не увидит младшего Демидова, встречающегося с врагом рода.

Цель встречи?..

Я быстро перебрал варианты. Первый: Савва действует от имени брата, пытается договориться полюбовно, предложить сделку. Второй: младший брат играет собственную игру, используя сложившуюся ситуацию в своих интересах. Третий: ловушка, но более изощрённая, чем я предполагал.

Интуиция подсказывала — второй вариант. Мой визави сидел слишком уверенно для посредника, слишком спокойно для человека, действующего по чужому поручению. Это не посланник. Это игрок, пришедший делать собственную ставку.

Младший брат, ждущий своего часа. А я только что загнал старшего в угол, создав подходящие условия для чужого карьерного роста. Неужели Савва решил воспользоваться моментом?..

Я сохранил непроницаемое выражение лица, готовясь слушать.

Савва Акинфиевич сел обратно, сложил руки на столе и посмотрел на меня оценивающе. Ни тени неловкости, ни намёка на нервозность. Только холодный расчёт.

— Ваша Светлость, позвольте мне быть откровенным, — начал он без лишних прелюдий. — Мой брат совершил ошибку, ввязавшись в эту авантюру с подавлением маркграфа Угрюма, а затем и князя Владимирского. Все прошлые попытки устранить вас провалились. Род теряет деньги на этом конфликте. Никита Акинфиевич потерял союзника в лице Яковлева. Сегодня в суде он получил удар по репутации, который может стоить ему положения в Палате Промышленников.

Я молча слушал, не перебивая. Савва говорил ровно, без эмоций, будто излагал деловой отчёт.

— Род Демидовых не должен страдать из-за просчётов одного человека, пусть даже этот человек — мой брат и глава рода, — продолжил Савва. — Я предлагаю урегулировать ситуацию досудебно. Иск против Владимирского княжества будет отозван. Взамен вы отзываете встречный иск. Никаких претензий с обеих сторон. Род Демидовых сохраняет лицо, избегая публичного скандала с обвинениями в военных преступлениях. В качестве компенсации я публично принесу вам извинения, а мой род выплатит отступные — сто тысяч рублей.

Я откинулся на спинку стула, переваривая предложение. Логично. Прагматично. Савва Акинфиевич мыслил как трезвый бизнесмен, а не как обиженный противник, жаждущий реванша любой ценой.

— А ваш брат согласен? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

Савва усмехнулся — холодно, без тени юмора:

— О брате не беспокойтесь, Ваша Светлость. Он… переосмыслит свою позицию.

Подтекст был очевиден. Савва давно ждал момента, чтобы убрать брата с поста главы рода и Палаты Промышленников. Я дал ему идеальный повод. Никита Акинфиевич оказался загнан в угол — проигранная война, судебный процесс с тяжкими обвинениями, потеря союзника. Идеальная ситуация для внутрисемейного переворота.

Я мысленно взвесил ситуацию. Семейные дела Демидовых меня не касались. Мне было всё равно, кто из братьев возглавит род — Никита или Савва. Важно было получить максимум выгоды из сложившейся ситуации.

— Двести тысяч рублей, — сказал я спокойно. — И магическая клятва не злоумышлять против меня, моего рода и моих владений.

Савва Акинфиевич не дрогнул. Он явно ожидал торга.

— Двести тысяч — серьёзная сумма, — заметил он задумчиво, — но приемлемая, учитывая альтернативу в виде публичного скандала и разбирательств. Магическая клятва… — он помолчал. — Согласен.

— Хорошо, — кивнул я. — Завтра утром ваш иск будет отозван. Я отзываю встречный.

Савва протянул руку через стол. Я пожал её. Рукопожатие двух прагматиков, понимающих друг друга без лишних слов. Никакой вражды, никаких эмоций. Просто деловая договорённость, взаимовыгодная для обеих сторон.

Принесение клятвы повторилось, связав меня магическими узамми со вторым и последним противником на ниве добычи Сумеречной стали.

— Приятно иметь дело с разумным человеком, Ваша Светлость, — заметил Савва, вставая.

— Взаимно, — ответил я, поднимаясь следом.

Мы вышли из кабинета. Савва Акинфиевич направился к выходу через служебный коридор — видимо, не хотел светиться в основном зале. Я же вернулся к Гавриле и Евсею, которые ждали меня в холле.

Следующим утром я проснулся от звонка магофона. Коршунов.

— Ваша Светлость, — голос разведчика звучал удивлённо, — новость из Переславля. Никита Акинфиевич Демидов скончался этой ночью от инсульта.

Я сел на кровати, переваривая информацию. Быстро. Очень быстро. Савва не стал медлить — устранил брата в ту же ночь после нашей встречи.

— Продолжай, — велел я.

— Савва Акинфиевич Демидов спешно объявлен новым главой рода, — продолжил Коршунов. — Первым распоряжением он официально отозвал иск против Владимирского княжества и публично принёс извинения. Причина — отсутствие достаточных оснований для продолжения разбирательства. Переславская Палата Правосудия зафиксировала отзыв. Дело закрыто.

Я положил магофон на тумбочку и посмотрел в окно, где поднималось утреннее солнце над Переславлем. Война с Демидовыми закончилась. Никита Акинфиевич дал миллион на моё уничтожение. В итоге заплатил жизнью за мир со мной.

Ирония судьбы.