Император Пограничья 14

Глава 1

Глазами Скальда, я видел, как паника охватила вражескую армию. Люди бросились к выходам, но проломы оказались забиты телами и падающими кусками стен. Тяжёлая пехота наёмников в штурмовых комплектах брони уходила под воду, как камни. Маги тратили последние силы, создавая платформы из воздуха и льда, но их было слишком мало.

Южный форт превращался в братскую могилу для армии Владимира.

Ловушка была простой и гениальной одновременно. Ещё несколько недель назад, когда Беспалов с Грановским докладывали о проблемах с грунтовыми водами на южном участке, я понял — это не препятствие, а дар. Капиллярные потоки, пронизывающие глину и песок тонкой сетью, были практически невидимы для магического зондирования. Мы не стали бороться с ними. Вместо этого геоманты создали временные барьеры из уплотнённой породы, перенаправив воду в искусственные резервуары под фундаментом.

Стены форта держались во многом на магических связях — сложной паутине энергетических нитей, которые Вершинин, Сомова и Громов вплели в каждый камень основания. Поэтому так важно было избежать досрочного разрушения укрепления от артиллерийского огня противника.

Целый час мы играли спектакль для врага. Мои гвардейцы сражались как одержимые, создавая иллюзию отчаянной обороны. Конечно, без погибших не обошлось, но каждый павший и раненый защитник немедленно утаскивался по подземному туннелю в Угрюм для оказания первой помощи, а его места занимал новый дружинник. К моменту финального штурма в форте оставались только те, кто мог быстро эвакуироваться.

Когда армия Владимира откатилась для перегруппировки, мы действовали молниеносно. По моему сигналу за минуту последние защитники исчезли в туннелях. А потом на стены вышли творения Аронова. Старый фантазмант превзошёл себя — его иллюзорные бойцы двигались, стреляли, даже кричали, получая «раны». Враг видел защитников там, где их уже не было. Видел, как они падают под ударами, корчатся в агонии, истекают кровью. Но когда победители ворвались внутрь, они нашли только следы боя — кровь, патроны, обломки оружия. Тел не было, потому что настоящие защитники уже выбирались из туннеля в Угрюме, а иллюзорные просто растворились в воздухе.

Через Скальда я засёк момент активации. Вершинин, Сомова и Громов одновременно разорвали магические путы. Эффект оказался мгновенным и катастрофическим. Тысячи тонн воды, сдерживаемые магией, обрушились на форт изнутри. Но это были не просто гейзеры — вода несла с собой песок, глину, мелкие камни. За секунды твёрдая почва превратилась в жидкую грязь. Стены, лишённые магической поддержки фундамента, начали заваливаться внутрь под собственным весом.

Я наблюдал, как элита армии Сабурова тонет в грязевой пучине. Тяжёлая пехота наёмников пошла ко дну первой — вес брони и оружия тянул их вниз, как якоря. Один гвардеец отчаянно пытался сбросить усиленный бронежилет с разгрузкой, но застёжки заело от грязи. Он исчез под бурой поверхностью, оставив только пузыри.

Боярские маги тратили последние силы, удерживая себя на поверхности воздушными чарами — далеко не все аэроманты умели летать, как это делала Засекина. К тому же за них цеплялись товарищи — наёмники, раненые, паникующие бояре. Молодой дворянин пытался левитировать, удерживая в воздухе ещё троих. Его лицо побагровело от напряжения, потом магия иссякла, и все четверо рухнули в трясину. Старый аристократ создал ледяную платформу, но она треснула под весом десятка людей, вскарабкавшихся на неё.

Боярич с перебинтованной рукой барахтался в грязи, крича что-то неразборчивое. Какой-то наёмник попытался использовать его как опору, и оба ушли под мутную воду. Командир какой-то ратной компании держался на поверхности, сбросив оружие и амуницию, но течение несло его к водовороту у рухнувшей западной стены.

Но нам этом мы не остановились.

Артиллерия, молчавшая больше часа, чтобы создать иллюзию уничтожения, открыла методичный огонь. Снаряды рвались среди барахтающихся в грязи людей, поднимая фонтаны жижи вперемешку с частями тел. С башен восточного и западного фортов ударили снайперы — каждый выстрел находил цель в голове или груди, пытавшихся скрыться магов. Наши собственные, не участвовавшие в защите форта, обрушили на топь весь свой арсенал.

Это был не бой. Это был расстрел.

Командир «Неукротимых», которого я узнал по описанию из доклада Коршунова, попытался вытащить застрявшего по пояс бойца. Пуля Брагиной пробила ему голову, и он рухнул лицом в грязь рядом с тем, кого пытался спасти. Молодой боярич, чудом удерживающийся на обломке стены, поднял руки в знак сдачи.

Несколько усиленных бойцов Гильдии пытались организовать спасение товарищей. Трое из них выстроились цепочкой, вытаскивая четвёртого из трясины. Первый залп нашей артиллерии разнёс их на куски. Части тел в чёрной униформе разлетелись на десяток метров, окрасив грязь алым.

Моё внимание привлёк капитан Ибрагимов из Алых Витязей, который бултыхался в центре водоворота. Его шрам на щеке белел на фоне измазанного грязью лица. Понятия не имею, что он здесь забыл, но это оказалось роковой ошибкой. Офицер что-то кричал — то ли проклятия, то ли мольбы о помощи, но прилетевший рядом снаряд отправил мерзавца на дно.

Не все попали в смертельную западню. Несколько десятков магов и наёмников, оказавшихся у самых краёв форта в момент активации ловушки, сумели отскочить на твёрдую землю. Они немедленно попытались организовать спасение тонущих — геоманты пытались создать каменные мосты через трясину, аэроманты формировали воздушные потоки для вытягивания людей, пироманты пробовали выпарить воду. Но мы были готовы к таким попыткам.

Наши маги методично разрушали любые спасательные конструкции — Каменский и Зубова обрушивали каменные переправы, едва они начинали формироваться, Карпов и Кронгельм рассеивали воздушные вихри встречными потоками, Вельский углублял воронки под теми, кто пытался создать опору, Безбородко и Черкасский просто обстреливали огнём противника, заставляя отвлекаться на собственную защиту.

Каждая попытка магической помощи немедленно пресекалась концентрированным огнём артиллерии и снайперов. Спасатели быстро поняли — любая попытка помочь утопающим означает собственную смерть. Один за другим они отступали от края бывшего форта, бросая товарищей на произвол судьбы.

Бурлящая трясина продолжала свою страшную работу. Крики становились реже, отчаяннее. Наша артиллерия методично довершала разгром, не давая никому приблизиться к краю воронки. Но я уже не смотрел на это — впереди ждала следующая цель.

Василиса стояла на парапете западного форта, руки плотно прижаты к холодному камню. Через амулеты связи она координировала действия геомантов, расставленных вдоль стены. Внизу, в грязевой воронке, которая ещё час назад была южным фортом, барахтались сотни людей.

— Вершинин, блокируй каменный мост справа! — скомандовала она, заметив, как группа боярских магов пытается создать переправу. — Сомова, углубляй воронку под ними!

Камни послушно обрушились, превращая едва сформировавшийся мост в щебень. Попытавшиеся спасти товарищей маги рухнули в трясину, их крики смешались с воплями остальных утопающих. Василиса сжала зубы. Это враги. Они пришли уничтожить Угрюм. Убить людей, которых она защищала.

Но почему же тогда каждый крик отдавался болью в груди?

— Василиса Дмитриевна, слева пытаются создать ледяную платформу! — крикнул молодой геомант-студент из Академии.

— Вижу. Громов, дестабилизируй основание!

Профессор без колебаний выполнил приказ. Лёд треснул под весом забравшихся на него людей, и ещё десяток человек ушли под бурую воду. Среди них мелькнула знакомая фигура — молодой маг в богатом камзоле, судорожно пытающийся удержаться на поверхности.

Сердце Василисы пропустило удар. Андрей Звенигородский. Они вместе учились в Смоленской академии, сидели на лекциях профессора Зименкова. Андрей всегда подшучивал над её увлечением минералами, называл «каменной принцессой». Добродушный парень родом из Владимира, мечтавший стать архитектором, а не воином.

Теперь он тонул в грязи, созданной её стараниями.

— Василиса, — окликнул её Вершинин. — Приказания?

Княжна моргнула, отгоняя наваждение. Андрей сделал свой выбор, когда пошёл в армию узурпатора. Но руки дрожали, когда она указала на его позицию.

— Углубить воронку в секторе три-семь. Не давать им опоры.

Она отвернулась, чтобы не видеть, как бывший однокурсник исчезает под поверхностью трясины. Война не место для сантиментов. Прохор доверил ей координацию обороны, и она не подведёт. Даже если потом будет видеть лицо Андрея в кошмарах.

Грязь заливалась в рот, нос, уши. Камиль барахтался в трясине, проклиная тот день, когда решил присоединиться к армии Владимира. Жажда мести к Платонову привела его сюда — в эту смертельную западню.

Последние недели Ибрагимов жил только мыслью о реванше. Откликнулся на сбор ратных компаний Владимирским княжеством, привёл два десятка бойцов, пообещал помощь в уничтожении Угрюма.

И вот результат — он тонет в грязи, как последняя скотина.

Рядом барахтался молодой наёмник из его отряда — Зайцев. Парень отчаянно пытался удержаться на поверхности, но тяжёлый бронежилет с бронепластинами и разгрузка, набитая магазинами тянули вниз. Камиль поймал его взгляд — полный ужаса и мольбы.

Недолго думая, Ибрагимов схватил парня за плечо и надавил, используя его тело как опору. Зайцев захрипел, уходя под воду, но бывший офицер Витязей смог оттолкнуться и проплыть ещё несколько метров к твёрдой земле.

«Прости, парень. Война», — мелькнула мысль без тени раскаяния.

Но спасение оказалось иллюзией. Снаряд разорвался в трёх метрах, поднимая фонтан грязи. Осколок вошёл Камилю под рёбра, горячая боль пронзила тело. Он закашлялся кровью, силы покидали.

Перед смертью Ибрагимов успел выплюнуть последнее проклятие:

— Будь ты проклят, Платонов! Чтоб тебе сдохнуть, как собаке! Чтоб твой дом сгорел дотла!

Грязь заполнила лёгкие. Темнота поглотила сознание командира, так и не получившего свою месть.

Анфиса прижалась спиной к стене лазарета, пытаясь унять дрожь в руках. Её дар эмпата, обычно позволявший чувствовать эмоции отдельных людей, сейчас превратился в проклятие. С начала битвы она ощущала боль и страх раненых, но это было терпимо — она научилась создавать ментальные барьеры, отгораживаться.

А потом что-то изменилось.

Внезапный всплеск ужаса накрыл её, как цунами. Не просто страх — агония сотен умирающих одновременно. Анфиса упала на колени, хватая ртом воздух. В голове разрывался нестройный хор предсмертных криков, хотя в лазарете было относительно тихо.

«Что происходит? Что это?» — мысли путались от чужой паники.

Она чувствовала, как они тонут. Сотни людей барахтались в грязи где-то там, за стенами. Ощущала, как жидкая земля заполняет их лёгкие, как они цепляются друг за друга в попытке спастись, топя товарищей. Волны отчаяния, ярости, мольбы о пощаде — всё смешалось в один невыносимый поток.

— Анфиса! Анфиса, что с тобой? — доктор Альбинони тряс её за плечи.

Девушка открыла глаза, не помня, когда успела их закрыть. Лицо итальянца расплывалось перед взглядом.

— Они… они умирают. Все… Все сразу. Тонут. Я чувствую каждого!

Альбинони побледнел, поняв, о чём речь. Ловушка в южном форте сработала. Но для эмпата это означало погружение в ад чужих смертей.

— Дышите, детка. Глубоко дышите. Это пройдёт.

Но Анфиса знала — не пройдёт. Эти крики останутся с ней навсегда. Каждая смерть отпечаталась в душе. Она навечно запомнит вкус их страха, привкус грязи в лёгких утопающих, последние мысли о доме, семье, несбывшихся мечтах.

Слёзы текли по щекам, но она заставила себя подняться. В лазарете были раненые, которым нужна помощь. Живые важнее мёртвых, даже если мёртвые кричат в твоей голове.

Я двигался через лес вместе с отрядом, заставляя себя сосредоточиться на предстоящей операции. Скальд продолжал транслировать картины из южного форта, но я отключился от этого канала связи — сейчас важнее было то, что ждало впереди. Пока армия Владимира гибла в капкане, нам предстояло нанести обезглавливающий удар по их командованию.

Четыре километра через густой лес мы преодолели бегом. Ни единого звука, кроме шелеста листвы под ногами. Даже птицы замолкали при нашем приближении, чувствуя хищников.

Двадцать новых гвардейцев двигались с нечеловеческой грацией — частичное усиление Зарецкого делало их быстрее и выносливее обычных бойцов. Прошлой ночью я не рискнул отправлять их в одиночку против лагеря армии Владимира — слишком велик был риск потерять ещё не обученных должным образом людей. Но под моим прямым командованием они справятся.

Десять минут назад, когда я выбрался из туннеля, связывающего южный форт и Угрюм, отряд уже ждал меня в полной готовности. Двадцать новых гвардейцев стояли в боевом построении — автоматы «Вихрь-5» и штуцеры «Громовержец» на ремнях, гранаты на поясах, подсумки набиты запасными магазинами. Двое самых крепких держали на плечах пулемёты «Трещотка». Борис явно рассудил правильно — грохот битвы у южного форта заглушит любую стрельбу с нашей стороны.

К моему удивлению, среди бойцов стояла Ярослава Засекина. Княжна только что сражалась на стенах форта — лицо измазано копотью и чужой кровью, волосы выбились из причёски, но она крепко сжимала рукоять своего эспадрона, готовая к новому бою. Рядом с ней — мои телохранители: Евсей с любимым штуцером за спиной, молчаливый Михаил с пулемётом, Ярослав с автоматом.

— Решила присоединиться? — спросил я у княжны.

— Мои Волки остались прикрывать стены.

— Ты едва стоишь на ногах после боя, — возразил я.

— Я не собираюсь отсиживаться в тылу, когда решается судьба войны, — коротко ответила девушка.

Последним я заметил Гаврилу. Худощавый разведчик держался в стороне, и я сразу отметил, что тёмные круги под глазами исчезли, руки больше не дрожали. Психологическая травма отступила — помощь Анфисы явно пошла парню на пользу.

— Ты уверен, что готов? — негромко спросил я его.

— Я знаю эти леса лучше всех, воевода. Буду полезен, — в его голосе звучала решимость, не оставляющая места для сомнений.

Я кивнул. В конце концов, нам действительно нужен был проводник.

Разведка Скальда дала точную картину. После начала штурма южного форта основные силы армии Владимира ринулись вперёд, оставив в тыловом лагере минимальную охрану. Полдесятка обычных бойцов Гильдии Целителей из личной охраны их командира. Пяток дворян-магов, слишком важных или трусливых, чтобы лезть в первые ряды. И главные цели — патриарх Воронцов и генерал Хлястин. Уничтожить командование армии одним ударом — такой шанс выпадает раз в жизни.

Мы двигались через лес змеёй. Гаврила шёл впереди, выбирая тропы, известные только местным охотникам. За ним — я и Ярослава. Следом — двадцать усиленных бойцов, передвигающихся с нечеловеческой грацией. Евсей, Михаил и Ярослав прикрывали тыл.

Вскоре впереди маячила заполяна. Гаврила поднял кулак — сигнал остановиться.

— Дозор, — прошептал он, указав на едва заметные тени вдалеке между деревьями. — Двое в Кикиморах. Посты вынесены на полкилометра от лагеря.

Я кивнул, оценивая расстановку. Противник не дурак — выставил скрытые посты, экипированные маскировочными костюмами в лесу, а не у самого лагеря.

— Евсей, Михаил — снимаете дозорных. Тихо, без выстрелов. Остальные — веером окружаем лагерь после нейтрализации постов. По моему сигналу врываемся одновременно с трёх сторон. Если наткнётесь на магов — не геройствуйте. Зовите меня или Ярославу, мы разберёмся с ними.

Бойцы растворились в подлеске. Через минуту по амулету связи пришёл отчёт — дозорные устранены. Мои люди бесшумно заняли позиции полукругом вокруг вражеского становища.

Я закрыл глаза, переключившись на зрение ворона. Полевой штаб размещался в большой командирской палатке. Вокруг — несколько малых палаток для охраны и обслуги. Внутри должны находиться Воронцов, Хлястин и горстка их приближённых.

Время действовать. Я поднял руки, концентрируя энергию для Хрустальной паутины. Это заклинание превратит всё пространство внутри командирской палатки в кровавую кашу — тысячи невидимых лезвий из уплотнённого воздуха разрежут всё живое на мелкие кусочки. Быстрая смерть для вражеских офицеров.

Энергия пульсировала в ладонях, готовая вырваться наружу. Ещё мгновение, и…

— Отпустите меня! Вы все вруны! Я хочу к маме! — детский голос, полный отчаяния и страха, раздался из одной из более мелких палаток возле командирской.

Моя рука замерла. Заклинание рассеялось, не родившись. Ребёнок. Там находился ребёнок.