И.О. Злой Королевы

Глава 15

Я смотрела «трансляцию», раскрыв рот от изумления. Тем временем Камилла с явным удовольствием размазывала по лицу белоснежную массу, и я остро ей завидовала. Страшно хотелось узнать рецепт кремчика. Только через пару минут меня осенило: теперь я могу следить за своей врагиней! Могу предупреждать ее выпады, предвидеть атаки! Ха!

Значит, это правда! Злая мачеха Белоснежки обладала волшебным Зеркалом, точь-в-точь, как в сказке!

И как это мои враги позволили волшебной вещичке вернуться к хозяйке? Впрочем, предатель Карон не собирался мне его оставлять. Артефакт явно был секретным оружием Моргаты. Но почему, обладая такой ценностью, Катарина попала в лапы падчерицы и позволила перевороту произойти? Можно ведь было подготовиться.

Мое отражение исчезло, а Зеркало вдруг заговорило:

— Вижу я, как в белой башне…

— Чур меня! — подпрыгнула я на своем матрасе. — Предупреждать надо.

— … юной девочки вчерашней красоты не затмевает даже свет луны. И моложе, и румяней, для мужских сердец желанней… — бесполым мелодичным тоном с нотками злорадства напомнило Зеркало, демонстрируя Камиллу во всей красе.

Что еще хотел влить в мои уши сказочный голосовой помощник, я выяснять не стала. Не на ту напал.

— Ой, все! — махнула рукой я, перебив артефакт. — Ради бога! Пусть затмевает и луну, и солнце. Я не тщеславна и не завистлива. Даже пожалеть готова юную и желанную. С таким-то членистоногим женихом... бр-р-р… И вообще, молодость преходяща, а меня сейчас куда больше интересует ее ночной крем.

Зеркало озадаченно помолчало, а потом начало лихорадочно прокручивать новое видео, посвященное производству косметики в условиях мрачного средневековья.

— Помедленнее, — попросила я.

Хотя все и так было понятно. За неимением продвинутых технологий все косметические ингредиенты сводились к молоку и сливкам, меду, воску, жирам и маслам. Зеркало показывало работу местных «косметологов» в лекарских лавках: процесс смешивания свиного жира и розового масла, меда и измельченной скорлупы грецких орехов, взбивания сливок и яичных белков, изготовления травяных отваров.

База, конечно, слабенькая, но есть откуда танцевать. Лишь бы что-то в памяти осталось из моей прошлой жизни. Там я профессиональным кремоваром, конечно, не стала, но кое-чему научилась.

Сидя дома и занимаясь домашним хозяйством, я часто загоралась различными идеями. Хваталась за многочисленные хобби, радуясь возможности научиться чему-нибудь новому. Пыталась делать украшения, варить мыло, вышивать, плести из бисера и что-то еще, уже не помню.

Каждый раз Миша дожидался момента, когда я начинала слишком увлекаться и манкировать своими обязанностями хорошей супруги и домохозяйки. Тогда, сидя над тарелкой с впопыхах сварганенными сосисками и рисом, сваренным не по правильной технологии (в мультиварке, а не в специальной японской кастрюльке, капризной, как дюжина бесов), Михаил зачитывал мне очередную лекцию в стиле «Юлий Цезарь, конечно, умел делать десять дел одновременно, но ты не он».

После этого мне становилось стыдно, и я бросала очередное увлечение. Может, пришло время кое-что вспомнить.

За завтраком я рассеянно рассказала друзьям о своем открытии и даже продемонстрировала возможности Зеркала. Команда отнеслась к находке с куда большим энтузиазмом.

На экране Камилла общалась с коленопреклоненным юношей. Звук, к сожалению, артефакт не передавал, но Тарун сумел прочитать несколько фраз по губам.

— Она отправляет его на подвиг, — пояснил он, вглядываясь в «видео». — Парень, должно быть, странствующий рыцарь, один из тех, кто шатается по дорогам королевства, участвует в турнирах и нанимается к кому ни попадя. Многие рыцарские дома нынче стоят разоренными. Эрхард Второй обложил аллоды непомерными налогами, боясь независимости приграничных владений. Моргата эти налоги отменила, но было уже поздно – не все знатные семьи пережили сборы в казну.

— Он в капюшоне. Ничего не разглядишь, — разочарованно протянула я.

А хотелось бы знать, не связан ли часом вышеупомянутый подвиг с поисками меня любимой.

— Не нравится мне этот… наемник, — поддержал меня Тарун, поморщившись. — У меня правый локоть зачесался – первый признак, что замышляется что-то нехорошее.

— И она врет, — тихо добавила Аста. — Королева врет. Она говорит о вознаграждении… щедром вознаграждении за… дело, но это дело... у меня тоже мурашки по коже.

Я наблюдала за Белоснежкой весь день. Камилла примеряла свадебное платье. Вернее, штук двадцать свадебных платьев. Кажется, она устроила конкурс на лучший наряд исключительно для брачующейся себя – жениха через Зеркало видно не было.

Возможно, тут у них тоже лицезрение невесты до свадьбы в платье – плохая примета, хотя на их месте я бы не волновалась: зараза к заразе не липнет.

Платья были красивые, но их было… слишком много. Мне сделалось скучно, аж зевать начала. И вот беда – звук Зеркало по-прежнему передавать отказывалось. Само говорило, а динамики не подключало.

Оно вообще на меня как-то… приобиделось, что ли. Похоже, в качестве хозяйки я его не очень устраивала. Не знаю, что там вытворяла Моргата, в ответ на слова-маркеры увидев «ту, что все ж ее милей». Может, рыдала от гнева, а может, просто холодно ненавидела. Злоумышляла типа там… Короче, как-то привычно проявляла свой нрав.

Но я никаких особых реакций не выдавала. Камилла вызывала во мне лишь недоумение и раздражение. Красивая, молодая, знатная. Все, что хотела, получила. И что тебе еще от меня надо? А в том, что падчерица не отступится и в ближайшее время постарается грохнуть мачеху, я почему-то не сомневалась.

Зеркало злилось. Как я ЭТО чувствовала? Не скажу точно, но между мной и артефактом определенно имелась какая-то эмпатическая связь.

Шоу затягивалось. Камилла все меняла наряды.

К белому цвету в брачной колористике в этом мире особо не тяготели. Белоснежка по второму кругу примерила красное (н-да, на Джулию Робертс определенно не тянешь), бледно-желтое (моль бледная), пурпурное (вырви глаз просто), салатовое (однозначно твой цвет, прекрасно подчеркивает мертвечинку в лице), темно-зеленое с золотой вышивкой (возьми его – отлично старит) и остановилась на нежно-голубом с серебром.

Мой артефакт подглядывал через имеющиеся в замке зеркала, в частности, через то, перед которым вертелась падчерица Моргаты. К концу примерки во мне проснулись определенные подозрения: уж больно пристально Белоснежка вглядывалась в свое отражение. Нехорошее монотонное, отдающее в мой мозг постукивание выдавала ее левая ножка, обутая в туфельку с высоким каблучком.

Постойте-ка, я слышала стук? Да, ошибки быть не могло. Только звук этот повторялся в моей голове, а не доносился из Зеркала.

— Отбой! — быстро отдала приказ я. — Да выключайся же ты!

Артефакт потух. Звук в голове тоже прекратился. Я невольно поежилась. Жутко-то как! Она что, поняла, что я за ней слежу и начала колдовать?

Из домашних в амбаре была только Клара. Тарун с Кайлом, несмотря на мороз, ушли проверить кроличьи силки. Аста и Трисс тепло оделись и отправились навестить Галату. Унцик, скорее всего, увязался за Трисс, чтобы снова усесться на теплые камни рядом с Яйцом и гипнотизировать его своими зелеными глазищами.

— Ох, — вздохнула Клара, выслушав мои предположения. — Помнишь, я говорила тебе про своих невесток, жен пасынков, сыновей второго мужа?

— Да, они обе якшались с черной магией, — кивнула я. — Стоп! Вот этот стук каблука…

— … один из способов раскрыть скрытое. Но это нехорошее колдовство. В нем призыв к темным силам. Его можно использовать, если в доме зарыто проклятое, обагренное кровью серебро или золото. У моих невесток имелось несколько проклятых койнов, и, подозреваю, с их помощью они сжили со свету не одну душу.

— Уверена, в королевском замке такого добра навалом, — протянула я, стараясь вспомнить все, что слышала о гномьем серебре от своих спутников.

Итак, оно привлекает нежить и заставляет ее подчиняться владельцу гномьего металла. Не пыталась ли Белоснежка вновь натравить на меня какую-нибудь опасную тварь?

— Запросто, — подтвердила Клара. — Королева вполне может ощущать твое присутствие. На твоем месте я бы не стала часто в него заглядывать, — матушка неодобрительно покосилась на видео-артефакт. — Мне вообще эта штука не нравится. Не удивлюсь, если в твоем Зеркале тоже имеется кусочек гномьего серебра. Иначе как бы оно магичило. Возможно, оно подчиняется только тебе и нам нечего бояться. Будем на это надеяться.

Тем не менее Зеркало тянуло меня, как магнит. Я больше не подглядывала за Камиллой-Белоснежкой – я изучала мир, в который попала. Получалась эдакая телепередача «Вокруг нового света» в бесшумном варианте.

Меня по-прежнему интересовала тема ухода за собой в средневековых условиях, и большинство запросов относились к местным технологиям изготовления средств для красоты.

Зеркало отзывчиво изображало лекарей и знахарок за работой. Те крошили корни и перетирали в порошок травы, взбивали очень ценимые здесь твердые масла с Востока в нежный мусс, дистиллировали пропущенный через пахучие листья и бутоны пар и топили воск.

Мне бы уже сейчас хватило опыта из прошлого мира и добытых через Зеркало знаний, чтобы изготовить минимальный набор нехитрых средств для лица и волос. Уверена, в Долине можно было бы купить и воск, и ланолин, и масла.

Мучил меня лишь один вопрос: как хранить взбитый крем на яйце и сливках или отвар трав? Консерванты здесь точно еще не изобрели, а каждые три дня готовить новую порцию… нет, нереально. Легкое заклятие Клары? Удержится ли оно на расстоянии?

Поэтому я отложила эту тему на «подумать» и занялась самообразованием.

— Покажи мне… этот мир. Понемногу из разных мест.

Вот отплывают из гавани величественные корабли. Гномы в шахтах рубят породу. Где-то далеко, в горячей пустыни, караванщик ведет верблюдов через барханы. Гибкие темные фигурки, окруженные дымом от тлеющих головешек, добывают мед диких пчел в сухой саванне.

Хотелось увидеть все это своими глазами. Если в этом мире есть магия, то, возможно, и ковры-самолеты имеются. Кстати, о воздушном транспорте.

— Куда улетели драконы из Северного Гнезда? — обратилась я к Зеркалу. — Покажи.

Артефакт изобразил затянутую туманом долину.

Гейзеры.

От бурлящей воды поднимался пар, он мешал увидеть полную картину. Только спустя несколько минут я заметила шевеление на горных склонах, амфитеатром спускающихся в долину.

Драконы. Они нежились в тепле. И… я услышала чей-то протяжный рев. Услышала! Какая-то магия? На сей раз спокойная, ровная и радостная.

К сожалению, сразу после этого картинка потухла. Зеркало выключилось и не реагировало ни на задания, ни на заунывное «я ль на свете…».

— Разрядилось? — с недоумением пробормотала я, тряся артефакт.

Тот достоверно притворялся обычной дамской вещицей.

— Если внутри Зеркала частичка проклятого серебра, ему нужна подпитка, — с укоризной напомнила Клара, мол, нечего было трогать каку – патологические зависимости так и развиваются.

— Я должна поделиться с ним жизненной силой?

— Будь так, ты бы почувствовала слабость и сонливость. Ты провела за Зеркалом несколько дней.

Я прислушалась к себе: вполне бодра и весела.

— Тогда, — предположила Клара, — оно нуждается в эмоциях. А ты просто наблюдаешь и не реагируешь.

— Я реагирую. Только что испытала несказанный прилив радости, узнав, что здесь у вас добывают овечий воск(*) – самое то для уходовой косметики. Мало? Значит, муж был прав – я бесчувственная, как кофеварка.

— Дурак твой муж, — пробормотала Клара.

(*) – ланолин, косметическое средство, защитное, ранозаживляющее.

Я пыталась транслировать Зеркалу свои эмоции. Но все они были какими-то… мирными. А как иначе? Потеплело. Снежок блестит, похрустывает. У Асты и Трисс, вернувшихся с прогулки, горят глаза и румянятся щечки. Тарун и Кайл пополнили кладовую, на ужин у нас перепелки. Все сыты и в тепле.

Я вспомнила, как мое сознание (на грани вхождения в этот мир) на несколько минут захватила Моргата. Она тогда разозлилась на охранника Карона, пусть будут к нему милостивы Вечные боги, и что-то яростно прошипела.

— Никогда! — попробовала повторить я тем же выразительным злобным тоном. — Никогда не смирюсь!

Что-то в этом роде. Слова вспомнились, но ту ярость воспроизвести не удалось. Карон-то погиб, вполне себе наказан, чего тут злиться?

Трисс оживленно предложила:

— Давай я тебя как следует взбешу. Я умею. Гномье серебро напьется злости, и Зеркало проснется.

— В твоих способностях я ничуть не сомневаюсь. Может, ты меня лучше обрадуешь? Выученной таблицей умножения на шесть, например. Радость – тоже эмоция.

— Злость всегда сильнее, — резонно заметил ребенок.

— Я уверена, что у тебя прекрасно получится довести меня до бешенства, — заверила я мелкую, — но давай попробуем что-нибудь другое.

— Не знаю, как насчет злости, — мрачно проговорил Кайл, спустившись с чердака, — но в ближайшее время скучно нам точно не будет. Я кое-кого видел из окна. У нас гости.