И.О. Злой Королевы

Глава 1

Я ждала Мишу в прихожей. В свой день рождения сидела на банкетке, обитой натуральной кожей, под подлинником Петрова-Водкина и ждала.

Так уж получилось, что я родилась в новогоднюю ночь. В детстве всегда получала двойной подарок. И вот сегодня получу… может, даже тройной.

Старинные напольные часы (антиквариат, восемнадцатый век) пробили одиннадцать.

В квартире было темно и впервые за двенадцать лет вместе с Мишей в новогодний сочельник не пахло едой. Только уныло мерцала елка в гостиной. За ту цену, что заплатил за нее муж, какая-нибудь маленькая семья могла бы жить целый месяц.

Праздник не удался. Письмо я обнаружила днем, когда принесли заказ из супермаркета. Открыла дверь, и к ногам упал простой белый конверт с огромным восклицательным знаком и моим именем.

Я уже догадывалась, что в нем фотографии. Миши и его любовницы. Это ее духами пахло от Михаила в последнее время, терпкими, чувственными.

Мне такие ароматы никогда не шли, не вязались с образом добропорядочной домохозяйки. Любовница Миши вообще перестала стесняться и иногда подбрасывала в карманы мужа чеки из ювелирного и шелковые трусики.

Я давно нашла ее в интернете. Эта девушка носила облегающие платья, не стесняясь демонстрировать идеальную фигуру, вела соцсети с достижениями в области фитнесса и диет, путешествовала (полагаю, за счет Миши) и нигде не демонстрировала отношения с генеральным директором крупной компании.

До последнего времени не демонстрировала. Сегодня она выложила совместную фотографию в обнимку с моим мужем на своей странице, как раз через час после того, как я прочитала послание.

«Дорогая Марина! Это не дань вежливости – вы действительно «дорогая», так как весьма дорого мне обходитесь. Конспирация… тайные встречи… три года уже. Никаких нервов не хватит.

Признайте, наконец, поражение, уйдите достойно. Миша обеспечит вам безбедную жизнь. А я беременна и хочу семью. Умолять не буду, все равно получу свое. Мне просто вас жалко. И себя. Вы потратите время на скандалы, а мне нельзя волноваться. И Мише тоже, он все-таки уже не мальчик

Надеюсь на понимание,

Валерия».

Даже после этого я пыталась, честно. Старалась найти оправдания.

Я приелась Мише. И детей у меня никогда не будет. И вообще, когда я выходила за него замуж, дочка академика, обученная игре на виолончели, пению романсов, вышивке, этикету, кулинарии и бальным танцам, цели у него были совсем иными.

Тогда ему нужна была интеллигентная спутница, сейчас – молодая красивая стервочка. Приоритеты поменялись. Имидж опять же поддерживать надо, дескать, мужик еще ого-го. Интересно, он когда-нибудь меня любил?

Миша ввалился в дверь в полночь, когда небо озарилось блеском фейерверков.

Пьяный.

Протянул мне потрепанную гвоздичку, издевательски подмигнул:

— Дорогая! С днюхой и наступившим! — кивнул на инкрустированный перламутром столик, на котором я разложила фото. — А, знаешь уже?

— Давно.

— И терпела. В этом вся ты. Лера настояла, чтоб сегодня… Ну сегодня так сегодня…

Конечно, ведь сегодня больнее всего.

— Жрать будем? Весело, весело встретим Новый Год… в последний раз вместе.

— Нет.

— И даже не скажешь, чтобы я отправлялся к своей молоденькой дуре, и пусть она мне готовит? Лера не молоденькая и не дура, и кашеварит классно, — муж упал на пуф, вытянув ноги в дорогих ботинках. — И я никуда не отправлюсь. Квартира моя. С тобой из совместно нажитого только мигрень.

Я молчала. Миша с трудом поднял отяжелевшие веки и посмотрел на меня со смесью досады и удивления:

— И все такая же. Молчишь. Я об тебя ноги вытираю, а ты молчишь. Как же ты мне надоела, Мариночка! Какая же ты… зануда! Хочешь спросить, что ты делала не так? Да все! Богиня на кухне, рукодельница, красавица… бревно в постели. Лучше бы наоборот: еду я всегда закажу, одежду отдам в химчистку, а вот проституток не люблю, брезгую.

— Но ты же нашел выход, — сказала я. — И всегда находил.

— О, наконец, нормально заговорила, блин! Находил. Теперь твой выход, зайка, прости за каламбур. Предъявляй претензии. А, догадался, их у тебя нет. Ты ж мышь безропотная. Тихоня! Никогда никому слова поперек! С обслуживающим персоналом на «вы»… детишек в приютах опекаешь, кошечек, собачек… вежливая, с манерами… Сказать «нет» – это ж не твое, да? Другая бы уже требовала, а ты… тоска ходячая. Ну почему ты такая… такая…?

Тоска была в голосе Миши, а у меня внутри было пусто и тихо. Ничего. Анестезия. Сколько лет я в ней прожила? Зачем? И какие, кстати, претензии к кошечкам и собачкам?

Я развернулась и ушла в комнату. Надела каракулевую шубу, подарок Миши, подумала, сняла, упаковалась в старое пальто, подхватила заранее собранную сумку.

Михаил встретил меня смехом:

— Ну конечно! Мы же гордые! Мы уходим! Куда собралась? К родителям? На что жить будете, интеллигенция? Марин, ну скажи что-нибудь! Ну побудь стервой хоть немного!

— Пропусти.

Но Миша поднялся с пуфа и заслонил дверь. И все-таки, какой же он… статный, красивый. И прав во всем. Как он вообще со мной жил, бревном?

Кажется, до Михаила дошло, что я действительно ухожу. Выражение его лица изменилось. Наконец-то я начала его узнавать. То неузнаваемое гадкое существо, явившееся мне несколько минут назад, спряталось:

— Марин, ты с ума сошла. Куда на мороз? Там ветер, снегопад! Ну извини, вспылил. Думал, ты плакать будешь. Лучшая защита – нападение. Давай сядем, поговорим нормально. Все разводятся, ничего страшного в этом нет.

— Согласна. Ничего страшного. С Новым Годом. Уйди с дороги.

— Марина!

Я сумела выгадать момент и со всей силы оттолкнула Михаила. Пьяный, он не удержался на ногах и упал животом на банкетку. Трезвым я бы не сдвинула его с места. Вот и новое оправдание: не бил же, а мог бы, одним мизинчиком пнул – мне б хватило.

Я вдруг не на шутку разозлилась и изо всех сил сама пнула мужа ногой в зад. Тот изумленно охнул и сполз на пол. Хотел стерву – получи. Понравилось?

Ругаясь, Миша начал подниматься, но я уже была за дверью, благо Михаил ее не запер и возиться с замком не пришлось.

Лифт? Нет. Долго. Я припустила вниз по лестнице. Слышала, как Миша кричит вслед:

— Дура! Я же все равно люблю тебя! Я же просто не мог так дальше! Марина, твою дивизию, вернись! Давай просто поговорим!

Выскочила, чуть не врезавшись в толпу подростков. Поскользнулась на ступеньках, но удержалась на ногах. Наш элитный комплекс сдержанно праздновал наступление нового года. Сосед из квартиры над нами щедро разливал шампанское. Предложил и мне, но я отказалась, тревожно оглядываясь. А потом вдруг передумала и жадно осушила бокал.

— На, держи! — его разрумянившаяся от игристого жена (Света? Катя? Так и не познакомились толком) сунула мне в руки какой-то пищащий комок. — Пацан. Нашли на парковке. Черный кот – это на удачу. Заберешь?

Я машинально приняла подарок. Котенок? Совсем крошечный, только глазки открыл. Вот и хорошо. Теперь я хотя бы не одна. И папа кошек любит.

Опомнилась, поблагодарила бывших соседей и припустила к выходу. Машину я не водила (необходимости не было, у Миши был шофер), о чем сейчас сильно жалела.

Приложение такси на телефоне показало гигантскую сумму. Ну и ладно. Переночую на вокзале и первой электричкой – к родителям. Потом? Придумаю. Миша протрезвеет, и мы поговорим. Или не поговорим. Нет, у родителей долго нельзя, с ума сойду от их «заботы». Мне бы нору, чтобы зализать раны… подумать, измениться… не хочу больше быть… как там Миша выразился?... затравленной мышью. И котику имя нужно дать.

С этими мыслями я пошла к остановке, к которой вызвала такси. Котеныш попискивал под пальто. Я шла и удивлялась. Город вокруг, а звуки все тише, снег глубже. Ветер поднимает его в воздух, кружит, заслоняя дорогу.

Ворота. Высокие, в два моих роста или выше – снегопад не давал рассмотреть ничего дальше метра – уперлась в них на том месте, где, по моему предположению, должна была находиться остановка. Что за…

— Ваше ве… Госпожа! — позвали меня сзади. — Что вы здесь делаете? Вернитесь в тепло! Ее величество будут недовольны, если вы простудитесь!

Чего? Какие вежливые таксисты пошли! Высокую мужскую фигуру наполовину скрывал снег. Незнакомец устало продолжил:

— Вам все равно не сбежать, госпожа. Ваша падчерица известна своей добротой. Вас не казнят, наказание… вы просто должны его принять. Смиритесь и ожидайте решения королевы Камиллы.

Да что вы говорите!

— Никогда! — изо рта у меня вырвалось… злобное шипение. Словно заранее выученная фраза из сценария.

Кто это сказал? Это не я сказала! Что вообще тут происходит?

… Уже через несколько минут я поняла, что сошла с ума. Окончательно спятила – видимо, по причине стресса. Он накапливался, накапливался, стресс, и ударил по психике. Депрессии у меня были и раньше, так что ничего удивительного.

Никто и никогда, даже Миша с его деньгами и желанием мне досадить, не придумал бы такую театральную постановку ради розыгрыша одного-единственного человека, меня.

Мужчина с усталым голосом повел меня по двору к дому, освещенному пламенем костров, которые горели то тут то там. Возле них сидели мрачного вида парни, закутанные в темные плащи. Сквозь снегопад доносилось приглушенное ржание лошадей. Люди у костров поглядывали на меня со смесью подозрительности и страха. Некоторые выписывали пальцами странные знаки вокруг лба.

Я шла к остановке в современном городе, а попала… в логово разбойников? Бред какой-то. Похищение ради выкупа? Зачем устраивать это… путешествие через время и пространство? Проще стукнуть по голове и запихнуть в машину. Впрочем, сейчас похитители пошли грамотные, прошаренные, справки заранее наводят. Никто в здравом уме не украдет женщину, с которой ее богатый муж собирается разводиться.

Меня завели в деревянный дом, хорошо прогретый и светлый от множества свечей. Простая обстановка, полное отсутствие современной техники. И свечи, везде, как будто тут боялись тьмы больше, чем пожара.

Котенок не выдержал и выскочил из-за пазухи. Он спрыгнул на пол и издал громкий негодующий вопль.

Человек рядом, судя по голосу, немного смягчился и проговорил:

— Так вы за этим выходили? Какой странный зверь. Впрочем, зная вас...

Мужчина бросил на меня пристальный взгляд и пожал плечами.

Я, наконец, сумела его рассмотреть. Он был уже не молод, но еще не стар. Одет так же, как люди во дворе – как чертов толкиенист или кто-то в этом роде.

Самым странным оказалось то, что и на мне была совершенно другая одежда. Я выскочила из дома в пальто поверх домашнего спортивного костюма. А сейчас красовалась в необычном наряде: длинное черное с красным платье с пышной юбкой, расшитое черным же жемчугом и красными бусинами (хоть сейчас на бал), и плащ, мехом внутрь. Впрочем, платье носило следы явного нецелевого использования. Покрытое подозрительными пятнами, местами порванное, оно годилось разве что на тряпки. Они тут театральную гримерку обчистили, что ли?

Мужчина помог снять плащ, из-под капюшона на мои грудь и плечи рассыпались длинные черные пряди. Вот тут-то я окончательно удостоверилась, что прекрасно подхожу в пациенты психиатрического заведения. Уже много лет я носила скромную короткую прическу и красилась в платиновый оттенок.

Миша неоднократно повторял, что ему нравится блондинки. А вот Лерочка была шатенкой. Козел ты, Миша.

И почему мое безумие приняло такие странные формы? Кто я в своем представлении? Героиня романтического романа? Никогда особо их не любила.

На пальцах остались незагорелые полоски кожи. В этом… хм… образе я носила кольца, много колец. Кожа на руках была ужасно шершавой, покрытой цыпками и царапинами. Чем я здесь занималась в последнее время? Вернее, что со мной тут делали?

В большой, хорошо протопленной комнате с огромным камином мое внимание привлекло зеркало на стене в массивной раме. Я взглянула на свое отражение.

Нет, все-таки крыша у меня ехала в удивительном странном направлении.

Мне как-то рассказывали, что большинство психов представляло себя «наполеонами» или «мариями-антуанеттами».

Мое же подсознание выдало хрупкую даму, скорее девушку среднего роста с огромными зелеными глазами, окаймленными пышными черными ресницами. Пухлые губы... тонкий, чуть вздернутый носик...

Красивая. Очень. Знойная, если так выразиться. Только… замученная какая-то. Помимо убитой кожи на руках, волосы, сбитые в паклю, бледные щеки и круги под глазами. Привести бы все это в порядок – и будет просто девушка-персик. Вот только салонов красоты тут не наблюдается.

Я подвигала бровями, тоже пышными и смоляными. Отражение ответило мне гримасой, как будто передразнило. Кстати, зеркала тоже относятся к символам подсознания. Как же глубоко я в него влезла!

Тяжело вздохнула. Мужчина рядом понял меня по-своему:

— Мы постарались сделать все так, как вам было привычно. Ваше зеркало... посуда... гребень для волос. Покормят вас чуть погодя. Хозяева этого дома не были готовы к гостям. Слава богам, нас хотя бы пустили, иначе пришлось бы пережидать ураган в лесу.

Да, в желудке посасывает. Как давно я ела?

— А это? — я перевела взгляд на ноющие запястья, они были покрыты синяками.

— Во время магического сна вы были… связаны, — сухо напомнил... слуга? охранник? — Вы сопротивлялись.

— Понятно.

Что ничего не понятно. Наверное, я как-то нехорошо это протянула, потому что мужчина в плаще слегка побледнел.

— Госпожа, я уже говорил, что вам следует смириться. Сейчас это единственный выход. Вы сами понимаете, что в силу своей должности я подчиняюсь королеве Камилле.

— Она еще не королева! — вырвалось у меня.

— Да, — признал охранник, — но скоро ею станет. Я вам не враг. Забудьте о своей магии, у вас ее полностью забрали. Просто потерпите. Скоро приедет Королева со свитой. Состоится разговор. Скорее всего, вас перевезут в ваш родной дом. Это самое лучшее, что может предложить ее величество Камилла, дабы не вызвать гнев подданных, требующих для вас смертного наказания.

— Понятно, — повторила я, и это опять прозвучало... зловеще.

Дело ясное, что дело темное. Я какая-то преступница. Неудивительно, поскольку внешность у меня довольно стервозная. Поняла! Это отражение слов Михаила! И что мне делать дальше? Где я сейчас на самом деле? Сплю? Умерла?

— Как вас зовут? — спросила я у своего собеседника.

— Карон, — выдавил тот, округлив глаза и даже отступив. — Но я должен поставить вас в известность, что это не полное мое имя. Я не могу сообщить вам свое полное имя... Ведь вы...

— Кто? — заинтересовалась я.— Можешь сказать, я не обижусь.

— Вы...

— Ну же!

— Вы... Морра Этерия, в девичестве Катарина тейр Вайслан, — выдавил Карон, — вдова его величества Эрхарда Второго. Но люди больше знают вас как Черную Королеву и… Великую колдунью Моргату.

Ого! Вот это я образ придумала! Куда до меня «мариям-антуанеттам»?

… Домик, в который эту самую Катарину-Моргату пустили сердобольные селяне, при ближайшем рассмотрении оказался довольно скромным. Тем не менее мне приготовили горячую ванну и ужин.

Я избавилась от грязного пованивающего наряда и с благодарностью приняла от хозяйки дома, суетливой пожилой дамы, старенькое, но чистое полотняное платье с аккуратной вышивкой на лифе, штопаные чулки и грубо сшитые сапожки. Плащ мне почистили, а все остальное постирали и развесили у камина.

Мне даже досталась горничная – единственная служанка хозяев. Она расчесала мне волосы, заплела их в четыре тяжелые косы и соорудила аккуратную прическу.

— У нас есть какие-нибудь деньги? — спросила я у Карона, приведя себя в порядок. — Эти милые люди, несомненно, ждут вознаграждения за свои труды.

— «Милые люди»? — с оторопью повторил за мной страж. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Плохо. Все болит. Меня еще и били?

— Нет, что вы! — Карон помялся. — Но тяготы пребывания в темнице в течение месяца…

— Месяца? Ого! Теперь понятно, почему от меня так воняло!

Страж вжал голову в плечи и пробормотал, отведя взгляд:

— Тут, госпожа, видите ли, дело такое: на все про все у вас десять золотых, которые из милости выдала мне Королева на ваше содержание. Вам бы о своих нуждах подумать. Если все пойдет, как я предполагаю, и ее величество отправят вас в замок Вайсдан, ваше родовое гнездо, протянуть на них вы сможете недолго.

— Сколько у вас стоит… м-м-м… дойная корова? — спросила я, подумав. Цены на буренок у нас я знаю, есть с чем сравнить.

Глаза Карона грозили превратиться в блюдца:

— Корова? Ну-у-у… за два золотых можно взять молодую телочку… но не в столице, конечно, а где-нибудь…

— … в селе? Так мы туда и едем, верно? — приободрилась я.

Каждое лето до замужества я ездила в деревню к маминой сестре, тете Дарье. Тетка считала, что настоящая хозяйка (а меня с детства готовили в невесты какому-нибудь академику, ну в крайнем случае, профессору или… ладно уж, предпринимателю от науки) должна уметь не только пыль с пианино вытирать.

Тетя Дарья, которая к удивлению всей маминой семьи потомственных музыкантов предпочла ферму, а не место в оркестре, всегда утверждала, что главный друг девушки – это не бриллиант, а… корова. Поэтому я умела доить и даже однажды принимала коровьи роды.

Правда, в семейной жизни пригодилось лишь умение выбирать правильное молоко на фермерском рынке и готовить из него творог, сметану и незамысловатый сыр а-ля моцарелла, но Миша был вполне доволен. И пока мои взбрыки подсознания (или кома, или… хм… путешествие по светлому коридору в Вечность) не закончатся, я знаю, чем заняться на досуге.

— А хозяевам все-таки заплатите, — попросила я Карона. — Неудобно как-то…

— Неудобно?!

Он что, повторялкой заделался, этот охранник? Что ни слово из моих уст, то бурная реакция. Или я настолько не совпадаю по темпераменту со своим образом? Или…

Мне впервые пришла в голову совершенно шальная, но вполне логичная мысль: что если я не сошла с ума, а переместилась в параллельный мир? Он похож на наш, столетия эдак тринадцатого-пятнадцатого, но в нем верят в магию.

А моя душа… а вдруг она заняла место в чужом теле, и Катарина-Моргата – вполне себе живой человек? Была. Потому что, сдается мне, две души в одном теле – это как-то перебор.

Катарина… Камилла… эти имена что-то мне напоминают. И сюжет – тоже.

Меня уложили спать на тюфяк, набитый чем-то хрустким и пахнущий мышами. О простынях, видимо, здесь не слышали. Котеныш, наевшийся каши с прожилками мяса, растянулся рядом.

Кажется, хозяева его побаивались. Я спросила, водятся ли здесь кошки, и горничная ответила отрицательно. Хорошо, что мурзик попался спокойный: поел и весь вечер просидел у камина. Как же его назвать?

Прослежу, чтобы Карон заплатил за постой, обязательно. Но если он откажется… Какая у меня над ним власть? Никакой. Я пленница. Всякие там магические регалии… я так понимаю, у Моргаты они в прошлом. За что ж ее так?

Хотелось пить. Я встала и подошла к столу с кувшином воды и медным стаканом. Сквозь приоткрытую дверь с кухни до меня донеслось бормотание хозяина и хозяйки.

Мужчина опасался «санкций». Мол, семья пустила к себе изгнанницу да еще и известную своими кровавыми деяниями колдунью.

Кровавыми? Серьезно? Моргате от силы двадцать два – двадцать три. Когда б она успела тиранию развести?

— Тише ты, — отрезала хозяйка. — Тебе при короле нашем, прислужниками Света святым признанном, хорошо жилось? Понравилось на одни налоги трудиться, спины не разгибая?

Мужик что-то пробормотал в том смысле, что не понравилось – при святом-то короле половина населения королевства чуть не загнулась.

— А Черная королева хоть падчерицу и ненавидела, и извести, говорят, пыталась, и с соседями повоевала, и порядки свои навела – землю захваченную общинникам раздала, а не храмам, — напомнила ему жена. — И драконы, говорят, к ней так и ластились. От нас не убудет колдунью в последний путь проводить. В конце концов, жрецы королевские ее магии лишили, опасаться нам нечего. Да и трудно предсказать, что там дальше будет. Говорят, Белоснежка наша пыталась мачеху казнить, но не смогла – боги не дали, — женщина помолчала и добавила еще тише, я едва сумела разобрать ее слова. — И еще неизвестно, кто лучше: вдова короля или его доченька, плоть от плоти.

Дальше разговор зашел о неожиданно налетевшем снежном урагане (мол, ничто не предвещало, совпадение?), и я поспешила убраться со сквозняка и лечь.

Белоснежка и ее мачеха? Ну дела!