Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 5

— Говорите, чтобы барахла моего здесь не было? — задумчиво протянула я. — Это можно устроить. А еще сундуки в доме есть?

Я ласково улыбнулась Ги.

Когда мы закончили со сбором вещей и их погрузкой, карета стала похожа на муравейник или на домик улитки, каким его изображают в детских книжках: чемоданы, сундуки и коробки со шляпками были закреплены на крыше веревками, парочка небольших коробок устроилась рядом с кучером на козлах, сундук с самыми дорогими платьями я приказала поставить внутрь кареты, еще один закрепили на специальной полке над задними колесами.

— Надо бы доплатить, — недовольно проговорил кучер. — Лошади-то у меня не казенные. Столько вещей везти.

— Доплатим, — успокоила я его и полезла в поясную сумку за монетами. Она была крохотной, розовой и почти сливалась с цветом платья, делаясь незаметной. Уверена, в этом мире это последний писк моды.

Эту сумку, уже вместе с деньгами, я нашла среди вещей Ивари и с чистой совестью решила считать “барахлом”, от которого непременно стоит спасти дом дракона.

Я не слишком разбиралась в местных деньгах, но в сумке нашлись золотые и серебряные кругляши. Я наугад протянула кучеру серебряную монету и увидела, как его глаза блеснули, а рот открылся.

— Это мне? Многовато, будет, леди! Вы что?

Ага, значит, не прогадала: серебряная монета для кучера — баснословные деньги. Но в таком щекотливом деле нельзя было недоплатить.

Так что я отодвинула в сторону намертво въевшуюся привычку экономить и кивнула.

— Вам. Напомните, куда вам приказали меня отвезти?

Кучер растерялся. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти с окладистым животом, копной седых волос и пышными усами. Одет он был в черную потертую куртку и черные штаны.

— Так в монастырь святой Иды, леди. Тот, что на мысу Фроуворд.

Какой заботливый дракон: даже кучеру выдал инструкции! Странно, что любимую бывшую жену еще отрядом стражи не снарядил. Чтобы ни дай бог не вернулась.

— Планы изменились. Видите ли, мне нужно в Брайтмур.

Именно так назывался город, где располагался приют, — мне удалось-таки разговорить няню Урсулу, пока я обносила дом дракона.

В смысле — собирала свои вещи с его полного и осознанного разрешения.

Удачно, что от столицы до Брайтмура — всего несколько часов пути. К завтрашнему утру уже будем на месте.

— Так, — растерялся кучер, — велено ж…

Я протянула ему еще одну монету и выразительно замолчала.

Кучер бросил взгляд по сторонам, а потом сграбастал мясистыми пальцами деньги с моей руки.

— Будет сделано, леди. Доставим в лучшем виде. А что вам надо, в Брайтмуре-то?

— Дом Хантов.

Глаза кучера округлились:

— Так там же дом для этих… для отродий этих! Вы…

— Мне поискать кого-то другого? — ледяным тоном спросила я.

Меня, по правде говоря, порядком утомила такая реакция окружающих на слова о приюте. И одновременно внутри заклубились сомнения.

Что же я там увижу? Может, я в самом деле лезу туда, куда лезть не нужно?

Некстати вспомнились восточные сказки про плотоядных и смертельно опасных демонах, которые выглядят как маленькие дети и убивают по ночам, но я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли.

Как бы все ни обернулось — мне все равно нужно в Брайтмур. В конце концов, я хозяйка этого дома. И в какой-то степени несу ответственность за этих сирот. Пришлось пообещать кучеру еще одну монету — утром, когда он доставит нас в нужное место.

Наконец настала пора садиться в карету — под бдительным надзором дворецкого Ги.

— Няня Урсула, — нерешительно начала я. — Тебе не обязательно ехать со мной в…

— Да как же не обязательно, ласточка? — Она всплеснула руками. — Куда ж ты без меня?

— Няня Урсула, но вы привыкли к столице. Уверена, вы найдете работу…

Глаза старушки наполнились слезами — и пришлось прикусить язык. Похоже, расставаться со своей “ласточкой” она не собиралась. Интересно, сколько Ивари ей платит? Ведь платит же?.. Нужно записать этот в список будущих расходов.

Ничего, может, няня Урсула, когда узнает, куда я еду — передумает. Кажется, мои слова о том, что мы заедем в приют, она восприняла как блажь. Ничего, мне же лучше. Сейчас главное — убраться подальше от дома бывшего мужа. И хорошо бы без ругани и истерик. Главное — побыстрее.

Уже когда я садилась в карету, за спиной я услышала голос дворецкого Ги:

— Генерал Реннер приказал отдать вам, — невозмутимо произнес он, протягивая мне знакомый уже мешочек с деньгами, который до этого прятал за спиной. — Сказал, последний шанс передумать.

Я открыла рот, но меня опередила няня Урсула. Она подлетела к Ги и отобрала у него деньги:

— Ой спасибо! А то мы-то уже и забыли совсем! А вы напомнили!

Я скрипнула зубами, но потом все-таки кивнула. Няня была права. Деньги мне пригодятся. Хотя, не то чтобы мне.

Если я что и знала точно про детские приюты, так это то, что деньги там никогда не бывают лишними. А за чей счет живет приют сейчас — я не имела ни малейшего понятия. Я не знала, сколько там детей, какого они возраста, в каком состоянии дом и насколько сильно они нуждаются.

Детям всегда что-то нужно: кроме очевидной необходимости хорошо есть и тепло одеваться, они ведь еще и постоянно растут. Так что одежда и обувь тоже была постоянной статьей расходов.

Так что раз уж генерал Реннер так хочет всучить мне деньги — не буду ему мешать.

Дети от них точно не откажутся.

— Передайте генералу Реннеру, — попросила я дворецкого Ги, — мою сердечную благодарность. Благодаря ему я стала счастливейшей из женщин.

Особенно сегодня. Вечно невозмутимое лицо дворецкого Ги вытянулось, и я наконец забралась в карету, захлопнув дверь.

Карету, пока она катилась по брусчатке, постоянно потряхивало, но я быстро к этому привыкла и принялась с любопытством смотреть в окно. Мимо медленно — по сравнению со скоростью автомобиля — проплывали жилые дома, кондитерские лавки, особняки, бакалейные и мясные магазины, высокие здания, похожие на церкви, а еще скверы и мосты.

Рассматривая одежду женщин, я пришла к выводу, что не ошиблась: гардероб Ивари, во-первых, соответствовал последней моде, а во-вторых, должен был стоить немало.

Уверена, среди столичных модниц нашлись бы желающие купить какие-то из ее платьев.

Только вот… Я закусила губу. Оставаться в столице я опасалась. Если Ивари в самом деле натворила что-то, за что ее могут посадить в тюрьму или отправить на виселицу — то мне лучше убраться подальше.

Что же ты такого сделала, Ивари?

В голове не было ни единого воспоминания, которое могло бы мне помочь. Зато я некстати узнала, что в кондитерской, мимо которой мы проехали, невероятно вкусные булочки.

Что ж, голова Ивари была полна сюрпризов. А вот полезной информации там было исключительно мало.

Как быстро генерал Реннер узнает, что Ивари не уехала в монастырь? Что он предпримет? Начнет меня искать или махнет рукой, удовлетворившись тем, что женушка убралась с глаз долой?

Что-то мне подсказывало, что генерал Реннер не из тех, кто будет пускать дела на самотек.

А значит, скоро нужно будет ждать его в гости. И быть готовой. Ладно. С этим я разберусь позже.

Я поскребла запястье и с ужасом увидела, что метка, еще недавно надежно скрытая, проступает на коже. Поскорее скрестив руки, я отвернулась к окну. Зажмурилась, желая, чтобы метка исчезла. Спустя секунду кожа уже была чистой. Может, мне уже просто чудится это все?.. Нет, не стоит себя обманывать, я никогда не была склонна к галлюцинациям. Значит, это что-то другое. Все-таки магия?

— Вот так, ласточка, — довольно сказала няня Урсула. — Вот мы и уехали. Сейчас генерал Реннер успокоится, заскучает — а там-то мы и вернемся. А пока…

— Мы не вернемся, — качнула головой я.

Карета ехала по улице, с обеих сторон которой располагались прилавки с самыми разнообразными товарами. Кажется, это что-то вроде воскресного рынка в нашем мире.

Я щурилась, пытаясь рассмотреть цены, — нужно же мне ориентироваться в том, что и сколько здесь стоит? Иногда я замечала в руках людей небольшие бронзовые монетки — у них, должно быть, самый низкий номинал.

Мы проезжали мимо лавки с детскими игрушками, когда я услышала пронзительный писк.

Выглянула в противоположное окно и увидела лоток с фруктами.

Стоящий у лотка торговец, тощий, как жердь, собрался ударить маленькую девочку, которая сжимала в ладошках украденное яблоко. Он замахнулся и…

— Стойте! — крикнула я. — Стойте!

Кучер натянул поводья, карета притормозила, я выскочила наружу и бросилась вперед, едва не упав в грязь.

Попасть в другой мир, развестись с драконом, остаться без крыши над головой и потерять доброе имя — бывает! Но спокойно смотреть на то, как поднимают на ребенка руку — ну уж нет!

Я загородила собой малышку — покупатели, стоящие у лотка, возмущенно зашептались.

— Она повадилась у меня воровать! — рявкнул торговец. — Зачем ты влезла? Кто платить будет за нее? Может, ты?

Я сжала зубы. Денег в поясной сумке было не так уж много, но на такое их должно хватить.

— Да. Сколько?

Он прищурился и окинул меня взглядом. Я представила, как выгляжу со стороны: хрупкая, светловолосая, юная, в розовом украшенном рюшами платье.

Легкомысленная аристократка — вот, на кого я похожа.

Торговец, должно быть, тоже сообразил, что имеет дело не с простой горожанкой.

Удачно, что на мне не написано ничего о том, что муж-дракон буквально сегодня выгнал меня на улицу.

— Добрая вы душа, леди. — Он сплюнул. — Скажите ей, чтобы она вернула деньги, которые у меня украла. Меня не проведешь! — Торговец посмотрел мне за спину и дернулся. — Ишь, ты посмотри на нее! Злится! Угрожает!

Что?

Я обернулась и остолбенела: глаза у девочки светились желтым. По щекам катились слезы, губы дрожали, костяшки пальцев, сжимающих яблоко, побелели.

Что я знаю об этом мире? Пока ничего. Но я точно знаю, как выглядит голодный испуганный ребенок.

Я вдруг обратила внимание на то, какая девочка худенькая под всеми этими лохмотьями. У нее были темные волосы, свалявшиеся от грязи. Личико было бледным.

Она была бы похожа на обычного ребенка, если бы не желтые светящиеся глаза, похожие на совиные.

Эта малышка — одна из них? Неблагая?

Горло перехватило, но страх быстро уступил место сочувствию и жалости.

Этот торговец избил бы ее, если бы я не вмешалась! И никто бы его не остановил. Понимание этого придало мне сил.

— Привет, — опасливо поздоровалась я и присела я перед ней на корточки, пачкая подол платья в грязи. — Как тебя зовут? Ты взяла у этого человека деньги, да? Если вернешь, я куплю тебе яблок.

Девочка посмотрела на меня исподлобья желтыми хищными глазами и покрепче сжала губы. И стиснула яблоко. Отступила на шаг.

Я подавила вздох.

Конечно, так она и поверила незнакомой и непонятной тетеньке. Уверена, торговец далеко не первый из тех, кто попытался ее ударить. Как тут поверишь взрослым?

Вокруг нас уже успела собраться небольшая толпа, а я все ждала ответа.

— Ласточка! — подлетела ко мне няня Урсула. — А ну отойди, да она ж тебя сейчас…

Желтые совиные глаза девочки прищурились, она бросила взгляд мне за плечо. Присела от испуга и вся как будто сжалась. Сейчас убежит ведь — и ищи ее потом.

— Тихо! — своим лучшим властным тоном сказала я.

Такой тон со временем вырабатывается у каждого, кто часто имеет дело с детьми, а я всю жизнь работала воспитателем. Удивительно, но со взрослыми он тоже иногда срабатывал.

Вот и няня Урсула тоже послушалась. Повисла тишина.

— Какое красивое яблоко, — сменила тактику я, улыбаясь девочке. — Вкусное? Как думаешь, стоит мне купить таких же?

Девочка прищурилась. Глаза у нее в самом деле были совиными: желтыми, с большими круглыми зрачками и без белков. В остальном она была похожа на обычного ребенка, разве только закуталась во множество слоев лохмотьев и стала похожа на холмик. Ну и тонкие черты лица делали ее неуловимо похожей на птичку.

Она уставилась мне на грудь и, проследив за ее взглядом, я поняла, что девочка разглядывает брошь, приколотую к платью Ивари: изящную, с эмалевыми цветами.

— Нравится? — спросила я. — Хочешь посмотреть поближе?

Несколько секунд девочка молчала, а потом отрывисто кивнула, глядя на меня исподлобья. Я протянула ей брошь, аккуратно отколов от тонкой шифоновой ткани.

Девочка, переложив яблоко в одну руку, второй взяла брошь так аккуратно и старательно, как будто та была хрустальной. Ладошка была была, конечно, исключительно чумазой, но достаточно ловкой.

— Леди! — крикнул кучер в этот момент. — Едем — нет? Нам бы до темноты на большую дорогу выехать, не успеем же!

Девочка дернулась и, раньше, чем я успела что-либо сказать, все так же аккуратно вернула мне брошь. Коротко и благодарно улыбнулась.

Удивительная честность для уличной воришки. Интересно, сколько ей? На вид — лет шесть, но вполне может быть и больше, учитывая, что она наверняка плохо питается.

— Теперь отдашь деньги, которые взяла? Если ты это сделаешь, я куплю тебе столько фруктов, сколько захочешь.

Нет, я могла бы, конечно, прочитать лекцию о том, что воровать нехорошо. Но малышка явно воровала не от скуки, а от голода. Вряд ли у нее были другие варианты для того, чтобы добыть себе пропитание. Какие уж тут лекции. Для них еще настанет время, если у меня все получится. Только бы подобрать к ней ключик.

Еще немного побуравив меня взглядом, девочка полезла в куда-то в карман своей многослойной одежки и принялась выгребать оттуда монетки. И выгребать. И выгребать…

В конце концов в руке торговца оказалась солидная горсть медяков. Однако. А малышка явно не промах.

— Вот отреб… — начал торговец.

— Мы хотим купить ваши фрукты, — перебила я. Сначала называет малышку отребьем, а потом возмущается, что та ворует.

Он хмыкнул, пересчитывая деньги. Девочка, отдав ему последнюю монетку, насупилась сильнее и смотрела на меня волком. Явно не ждала ничего хорошего.

— Какие? — спросил торговец у меня.

— Какие? — переадресовала я вопрос девочке.

Она недоверчиво наклонила голову. Затем, не говоря ни слова, принялась показывать: на яблоки, груши и, поколебавшись, на клубнику, которая находилась в самой глубине лотка как самый дорогой товар.

Рассчитавшись с торговцем и обменяв один серебряный на горсть медяков, я повернулась к девочке. В руках у меня был простой холщовый мешок с фруктами, который я ей протянула. Обещания надо выполнять.

— Пошли, ласточка! — проговорила мне в ухо няня Урсула. — Что на тебя нашло-то такое — не пойму! Возвращайся в карету, пока эта тварь…

Няня Урсула недоговорила, потому что в этот момент девочка обхватила меня одной рукой за пояс — второй она прижимала к себе фрукты.

Я уже думала, что хитрюга решила вытащить деньги из моей сумки, но та, кажется просто меня… обняла.

Няня Урсула взвизгнула и принялась отрывать девочку от меня.

— А ну отошла от нее! Дрянь! — замахнулся торговец.

— Хватит. Это просто ребенок.

Я поменяла нас местами так, чтобы закрыть девочку от излишне ретивых защитников.

Внутри клокотала уже даже не злость, а ярость.

— Прекратите. Пойдем. Иди сюда.

Пора было заканчивать этот цирк, на которой сбежалась половина города.

Отведя девочку в сторону, я присела перед ней на корточки, чтобы удобнее было разговаривать. Вид у нее был испуганный. Наверное, если бы я не сжимала ее локоть, она уже бы попыталась сбежать.

Вторая рука, которой она прижимала к телу мешок с фруктами, напряглась.

Я вздохнула. От сочувствия хотелось плакать, но сейчас для этого было не время и не место.

— Они твои, — поспешила успокоить я. — Не переживай, никто не отберет. Ты одна тут?

Осторожный кивок.

Интересно, она умеет говорить? Впрочем, речь понимает, это уже немало. С остальным разберемся.

— Родители?

Ноль реакции.

— Братья, сестры?

Снова ничего.

— Друзья?

Ничего.

Я вздохнула снова. Видимо, она в самом деле одна здесь. Я знала, что дети, попадая на улицу, часто сбиваются в стаи, но, видимо, даже уличные хулиганы не захотели принять к себе “неблагую”. Сердце снова сжалось.

— Хочешь поехать со мной? Я отправляюсь в новый дом. Он далеко отсюда, но там есть…

Собственно, я понятия не имела, что там есть, но этого и не требовалось: девочка быстро-быстро закивала и вцепилась в мою руку, второй по-прежнему крепко прижимая к себе мешок с фруктами.

Так, о том, что легко доверять незнакомым тетям и дядям, которые покупают фрукты и предлагают куда-то поехать, мы с ней тоже попозже поговорим.

— Хочешь? Хорошо. Пойдем в карету. Хочешь на ней покататься?

Совиные глаза девочки снова засияли — но уже осторожным недоверчивым восторгом, а не магией. Я против воли усмехнулась.

— Ласточка, да куда ж ты ее, — загородила дорогу няня Урсула.

— Она поедет с нами. — Я обогнула ее и распахнула дверь карету перед девочкой. — Забирайся.

Та быстро, как обезьянка, вскарабкалась по ступеньками уселась на сидение — на самый краешек, как будто в любой момент готова была сбежать. Настороженно уставилась на меня и на няню Урсулу. Фрукты она, конечно, так и не выпустила из рук.

— Куда? — няня Урсулу приложила руку к груди.

Я захлопнула дверь кареты.

— В приют.

— Так мы же…

— И мы туда едем, — отрезала я, а затем понизила голос. — Няня Урсула, зачем нам монастырь? У нас есть дом. Туда и отправимся.

Не хотелось спорить посреди улицы, но выбора, кажется, не было.

— Да куда ж… Да там же…

И тут я не выдержала. Шагнула к няне Урсуле ближе, вдохнула аромат лаванды и заговорила, как могла тихо и спокойно:

— Няня Урсула, там дети. Я за них отвечаю, раз уж мой отец оставил мне этот дом. Они не выбирали, какими родиться. И эта девочка — тоже. Предлагаете оставить их на улице?

— Но она же…

— Ребенок. И ее родители выбросили на улицу. А если бы я родилась такой? Вы бы тоже называли меня “дрянью”?

Я замолчала. Из того, что я успела понять — няня Урсула души не чаяла в Ивари. Секунды текли, няня молчала.

— Так они ж… отродья…

— Дети, — отрезала я.

Повисло молчание. Мы буравили друг друга взглядами. Няня Урсула явно над чем-то раздумывала.

— Какая-то ты… странная стала, ласточка, — наконец сказала она. — Как сама не своя. Заболела что ли?

Я похолодела. Ну вот, допрыгалась я. Сейчас она все поймет и сдаст меня местным психиатрам или местным инквизиторам. И все, и трындец бабушкиным котятам. Я уже ждала обвинений, когда няня Урсула вдруг сказала жалостливо:

— Неужто развод на тебя так подействовал? Уж так ты своего генерала любила, так любила…

Она покачала головой и вдруг ласково провела по моей щеке сухой рукой.

Глаза у нее были на мокром месте.

— Любила? — растерянно переспросила я.

Воспоминаний о генерале у меня в голове и в самом деле осталось много — наследие Ивари. Я могла в мельчайших деталях описать из свадебный танец, первый завтрак, как генерал делал ей предложение, как смотрел, как звучал его голос, какого цвета у него глаза.

В памяти Ивари намертво отложилось сказанное хриплым голосом: “Будьте моей женой, мисс Хант”. Вот только я бы не сказала, что генерал Реннер выглядел счастливо влюбленным.

А вот Ивари… воспоминания были буквально затоплены эйфорией и нежностью.

Сомнений не было: она и правда его любила.

Как же так вышло, что же она такого сделала, что этот генерал Реннер не просто с ней развелся, а захотел выгнать подальше?

Попользовался глупышкой? Захотел жениться на любовнице и жена стала лишней? Оклеветал? Или Ивари в самом деле что-то натворила?

— Ох, ласточка, — няня Урсула вдруг сгребла меня в объятия, и я совсем растерялась.

— Ну-ну, — похлопала я ее по плечу. Спустя минуту, когда ничего не изменилось, я предложила: — Поехали, а то скоро стемнеет.

Няня Урсула кивнула, вытирая нос платком, отстранилась. Опасливо покосилась на девочку, тихо, как мышка, сидящую в карете.

— Она просто ребенок, — напомнила я. — Испуганный и голодный. А если бы я была на ее месте?

А я вполне могла бы там оказаться, учитывая странную силу, которая у меня была.

Несколько секунд няня Урсула буравила взглядом девочку, а потом покачала головой и замахала руками.

— Ой, у меня там где-то пирог был с ягодами, в дорогу взяла. Ох, ласточка, ты как вобьешь себе что-то в голову… Поехали! А ты... — Она посмотрела на девочку, как на диковинного зверька. — Пирог будешь, несчастье?

Я облегченно выдохнула, радуясь в том, что няня оказалась лучше, чем я о ней думала.

Уже когда стемнело, а неблагая девочка крепко уснула, свернувшись клубком и даже во сне не выпуская из рук ни оставшиеся фрукты, ни третий кусок пирога, который не смогла съесть, но все-таки жадно сгребла к себе, я тихо спросила:

— Няня Урсула, как ты думаешь, почему он со мной развелся?

Таким нехитрым способом я надеялась выведать, что натворила Ивари.

Должна ведь я знать, в чем меня обвиняют и какие у меня шансы в самом деле попасть на виселицу, если дело примет скверный оборот.