Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 39

Я положил трубку.

А на следующий день нашел Бетти плачущей в лесу. Лицо ее было чумазым, волосы — растрепанными, как будто она от кого-то убегала.

— Кто? — рыкнул я, испытывая безотчетное желание оторвать голову каждому, кто ее обидел.

Не знаю, что меня вдруг дернуло вообще пойти в лес. Бетти часто там гуляла, даже одна, — в этом не было ничего необычного, Иви считала, что ей просто нравится быть в окружении растений, и в этом я был склонен с ней согласиться.

Но… может, она долго не возвращалась в этот раз, может — дело в проклятущей интуиции, которая отросла у меня за годы службы и придворных интриг. Найти Бетти по запаху (драконы иногда могли быть настоящими ищейками) не составило никакого труда, хоть и забрела она в этот раз далековато, почти добралась до города.

Сложно было удержаться от обращения прямо сейчас и не спалить весь город.

Удержало меня, пожалуй, только то, что глаза Бетти расширились от страха, и она, сидящая на какой-то коряге, подтянув ноги к груди, попыталась от меня отползти.

Я запоздало сообразил, что под кожей у меня зудит чешуя, а по одежде носится драконье пламя, да и глаза наверняка загорелись. Не помню, когда в последний раз от меня требовался такой же самоконтроль, как сейчас.

С трудом успокоившись, я опустился рядом с Бетти на, мать его, корягу. Поодаль, потому что она все равно выглядела как испуганный зайчонок.

— Цела? — с трудом выдавил я, окидывая ее взглядом.

Видимых повреждений не было, разве что царапины, наверняка от веток, грязь на коже, порванная одежда. Бетти никогда не рвала одежду и относилась к ней, как к сокровищу, а уж ленты, которые как-то подарила ей Иви, берегла больше всего остального.

Сейчас волосы Бетти были растрепаны, ленты — потеряны, и это лучше всего другого показывало, насколько все не в порядке.

Она кивнула, и снова опустила подбородок на колени. Лицо было заплаканным, голубые глаза — припухшими и красными.

Убью.

— Что случилось?

Судя по тому, как дернулась Бетти, получилось более угрожающе, чем я рассчитывал.

— Не говори Берту, — по-взрослому серьезно попросила она, вытирая лицо предплечьем. — Ничего. Просто… мы подрались. Бывает! А потом я потерялась, так что…

— С кем ты подралась?

Если ее хоть кто-то, хоть пальцем тронул, то этому кому-то придется молиться о том, чтобы все его пальцы остались на месте. Я ведь предупреждал этого гнилого старика Дейва, исключительно неприятного типа, который, с одной стороны, ненавидит неблагих, с другой — уверен, что Бетти в ее десять лет достаточно взрослая, чтобы считать ее девушкой.

Я предупреждал, я ему лично говорил, что если он хоть еще раз, хоть посмотрит в ее сторону, я ему голову оторву.

Но этот старый хрен все равно перевозбуждался каждый раз, когда Бетти появлялась в городе. “Это отродье ходит по нашим улицам — а вы и рады!” — орал он каждому, кто готов был его слушать.

Как будто не понимал, что неблагие не выбирают, кем им родиться, как будто не понимает, что эти дети не сделали пока ничего плохого, а значит, относится к ним надо….

Я оборвал поток мыслей, потому что мне не слишком нравилось, куда они свернули.

— Это… неважно! — махнула она рукой. — Просто мальчишки…

Дальше Бетти преувеличено бодро рассказывала про то, как гуляла в лесу, лечила деревья и слушала, как они засыпают перед зимой, а потом случайно наткнулась на компанию мальчишек из Брайтмура. Те пришли за грибами — или просто занимались ерундой, как это бывает с мальчишками.

Бетти поздоровалась, потому что видела их в городе, а те вдруг начали бросать в нее камнями и обзываться — Бетти едва смогла убежать.

— Ты не представляешь, Алан, — вдохновенно и очень, очень весело рассказывала она, — деревья иногда такие умницы! Они меня спрятали, запутали этих мальчишек, я даже не знала, что они так умеют, у них своя магия! Представляешь! И тот камень, который один из них в меня бросил, тот камень, тот…

Бетти не договорила, потому что совершенно безнадежно разрыдалась.

Убью. Не посмотрю, что дети.

Я опасливо покосился на Бетти. Что делать с ее слезами, я догадывался очень смутно.

— Пойдем домой, — наконец придумал решение я.

Иви, кажется, разбиралась в таких ситуациях. Она вообще была удивительно тонкой и находила подход к детям даже там, где проще было их прибить.

Бетти затрясла головой и снова разрыдалась, уткнувшись лбом в колени.

— Ну-ну… — неловко сказал я.

Она продолжила рыдать, и я вспомнил, что Иви делала с Мелиссой, когда эта падаль, которая называет себя ее родителями, приезжала.

Протянув руку, я неловко похлопал Бетти по макушке.

Так надо?.. У Иви как-то по-другому получалось.

Я похлопал еще раз. Бетти продолжила рыдать, а я мысленно оборвал все уши этим мелким мерзавцам, которые посмели ее обидеть. Если не понимают сами — значит, нужно научить. И, если родители сделать это не в состоянии, то я займусь этим сам.

Возможно, кто-то, например, Иви, сказал бы, что это недопустимо, но Бетти плакала и…

— Ты можешь выгнать отсюда Берта? — выпалила вдруг она, схватив меня за плечо.

Заплаканные глаза Бетти лихорадочно горели.

— Берта? Зачем мне его выгонять?

Бетти и Берт были живой иллюстрацией всех стереотипов о близнецах. Похожи, как две капли воды, заканчивают друг за другом фразы, даже не отходят друг от друга надолго, как будто между ними — связь.

— Потому что он — нормальный! — выкрикнула Бетти. — Не отродье, как я! Его заперли в этом приюте, когда я все испортила, это я виновата! А Берт тут не должен быть! Чтобы его никто никогда не называл отродьем, чтобы…

Она опять заплакала и у меня внутри, кажется, что-то треснуло.

Вечером того же дня я рассказал Иви о том, что случилось. Та бросила взгляд на Бетти, которая выглядела как обычно. Ничто, кроме отсутствия лент, не выдавало в ней то, что случилось днем.

— Маленькие гаденыши, — ругнулась Иви и закусила губу.

Между ее бровей появилась морщинка, как всегда, когда она задумывалась о чем-то.

— Этого следовало ожидать, — ответил я, и она бросила на меня гневный взгляд.

До глубокой ночи, пока дети укладывались спать, мы не разговаривали, а спустя час после того, как наступила тишина, я обнаружил Иви в саду. Она остервенело пыталась вытащить магию у себя изнутри.

— Не разговаривайте со мной, — рявкнула она, не оборачиваясь.

— Почему? — с любопытством наклонил голову я.

У ног Иви стоял фонарь, свет которого делал ее похожей на древнюю богиню. Крайне разъяренную.

— Потому что. Мне. Нужна. Защита. Всему. Этому. Особняку, — процедила она.

Раз за разом она пыталась создать сферу вокруг дерева — но была слишком взвинчена, чтобы сосредоточиться.

— Тебе нужно успокоиться.

Я подошел ближе.

— Успокоиться? — Она рывком обернулась — Какие-то гаденыши напали на Бетти — а ты говоришь мне успокоиться?! Я должна создать вокруг дома защитный круг, потому что сейчас кто угодно может войти и обидеть этих детей, а я смогу ему только пальцем погрозить! — Иви издала что-то вроде возмущенного рыка, произнося последнее слово.

— Ты думаешь, что тебе придется справляться со всем этим в одиночку?

Мне правда было интересно.

— Что? — Иви нахмурилась, на секунду даже перестав злиться.

Я не смог ничего с собой поделать: притянул ее к себе, положив ладонь на затылок, и поцеловал.

Иви, должно быть, слишком сильно растерялась, так что какое-то невероятно короткое время мы просто стояли, прижавшись друг к другу губами, и я чувствовал, что она слегка дрожит у меня в руках.

Теперь я с абсолютной уверенностью мог сказать, что поцелуи Иви совершенно не похожи на все, что со мной случалось до этого. Кто-то сказал бы, что дело в истинности, но я ответил бы этому кому-то, что дело — в Иви. Таких, как она, больше нет.

Спустя секунду я отстранился. Иви замерла, подняв руки.

— Я думала, придется вас отталкивать, — озадаченно произнесла она.

— Я понятливый, — хмыкнул я.

Кончики ее пальцев лучились магией, и, судя по лицу, она собиралась мне высказать все о том, что обо мне думает.

— Гене…

— Где магия?

— …рал Ре… Что?

— Магия, Иви. В прошлый раз ты сказала, что чувствуешь ее в районе солнечного сплетения. Как сейчас?

Я не стал говорить ей о том, что она буквально искрит — просто чтобы не запутать.

— Что вы ожидаете от меня услышать? Я уже сказала вам, что… — Она осеклась и удивленно замерла, как будто к чему-то у себя внутри прислушивалась.

— Ну?

— Как будто… Везде? Абсолютно во всем теле. И вокруг — тоже.

Я кивнул.

— Создавай купол.

— Но…

— Давай-давай, пробуй, а то упустишь момент и…

Не дослушав меня, Иви повернулась к многострадальному дереву, которое, ничего не подозревая, шелестело ветвями, и подняла руки вверх.

То, что у нее все получится, я понял еще до того, как из рук Иви заструилось серебро. Оно повисло в воздухе, окутало дерево, запуталось в листьях кроны и исчезло.

Иви, постояв немного, обернулась. У ее ног привычно уже стояли два ведра с водой, но она почему-то не спешила лить воду, чтобы проверить барьер.

— Кажется, — она замялась, — снова не вышло.

— А ты проверь, — подтолкнул я. — Давай-давай.

Я потянулся к ведру сам, но она меня опередила. Швырнула немного воды в воздух и затаила дыхание, когда вода осела на землю, очерчивая гладкий бок невидимого защитного купола.

— Неужели…

Иви сделала пару шагов и пролила немного воды и в другом месте. Я не стал ей говорить о том, что скоро она сама будет видеть свои барьеры: это нонсенс, чтобы обладатель магии не видел то, что сотворил сам.

— Но как же… Жалко, не проверишь… — Она задрала голову. — Крона, кажется…

Вздохнув, я вытянул руку ко второму ведру, заставил воду потянуться вверх и, змеей скользя по созданному Иви куполу, достать до самой кроны.

— Ого… — Выдавила она, наблюдая за тем, как капли стекают вниз, быстро, как по гладкой поверхности стеклянного шара.

Я хмыкнул. Должно быть, это самый крупный барьер из тех, что удавались Иви. Она могла с переменным успехом прятать от меня метку, кроме того, как я знал от Урсулы, она как-то умудрилась остановить своей магией Юджина, когда тот на нее напал в первый день по незнанию. Но тогда это вышло у нее практически случайно, а сейчас, хотелось верить, она наконец смогла воспользоваться своей силой осмысленно — в таких масштабах.

Вспомнив, как у меня самого это получилось в первый раз — лет в двенадцать, когда мой дракон вошел в силу, и я смог снять отцовские охранные заклинания с винного погреба, — по спине пробежали мурашки.

— Теперь попробуй его деактивировать.

Я не думал, что она меня послушается, но Иви махнула рукой — и воздух как будто стал легче.

— Ого… — проговорила она. — Ого! У меня… Теперь нужно попробовать еще раз, и еще… потом, когда никого не будет дома, я поэкспериментирую с одной комнатой, и…

— Тебе нужно отдохнуть, — хмыкнул я. — Выспаться. Завтра продолжишь.

Она растерянно моргнула и посмотрела на меня. Даже в скудном свете керосинового фонаря было видно, что у нее под глазами пролегли тени, что лицо — осунулось и похудело. С тех пор, как Иви приняла решение “постепенно выводить детей в люди”, как она это называла, она постоянно была на взводе, сомневаясь, правильно ли поступает.

А уж после того, что случилось с Бетти…

— Я… — растерянно произнесла Иви. — Да. Вы правы. И — спасибо.

— За что?

— За… за это, — она махнула рукой на дерево. — Я сначала ужасно разозлилась, когда вы меня поцеловали. А потом только поняла, что это было — для дела. Чтобы разбудить мою магию, да? Разозлить? Спасибо.

Я хмыкнул. Ну разумеется. Исключительно для этого я тебя и поцеловал. Чтобы магию разбудить.

Ага.

Улыбнувшись напоследок, Иви отправилась спать, а я старательно уговаривал некоторые части своего тела, которые были крайне заинтересованы близостью истинной (близостью Иви), что пока не время.

На следующее утро Иви унеслась в город еще до завтрака, бормоча что-то о том, что “Аб лучше знает”.

Конечно. Аб.

— Еще немного — и в городе начнут о них болтать, — процедил я, глядя в окно кухни на дорогу, по которой Иви спешила вперед. — Так часто к врачу не ходят даже психи и неизлечимо больные богатеи.

— Разводиться не надо было! — возмутилась вдруг Урсула, которая стояла рядом.

Я удивленно обернулся к ней. За все время, что я жил здесь, она не сказала мне и пары слов (чему я был очень рад). Урсула, которая раньше опекала Ивари с резвостью беспокойной мамаши, сейчас с таким же энтузиазмом принялась нянчить приютских детей. Те, к моему, удивлению, были только рады.

А я был вынужден признать, что у Урсулы есть некоторые достоинства. Например, ягодный пирог. А уж когда она молчит… Чудо, а не женщина!

— Прошу прощения? — поднял брови я, корча угрожающее лицо.

Раньше это срабатывало, пускай и ненадолго. Сейчас Урсула только всплеснула руками.

— Разводиться, говорю, не надо было! Ишь че удумали, с родной-то женой — и развод!

— Уважаемая Урсула…

— Шестьдесят лет как уважаемая! Говорила же вам — нельзя, перед богом стыдно! А вы — вон чего удумали! Вот и кусайте локти теперь!

Решительно кивнув своим словам, она удалилась на кухню готовить детям, которые уже даже начали капризничать за столом, обед.

— Чтоб вы знали, я не кусаю локти.

С Ивари, если бы у меня появилась возможность все изменить, я бы все равно развелся. А вот с Иви… что-то мне подсказывало, что никакой брак ее бы рядом со мной не удержал.

Раз она даже метку истинной умудряется игнорировать.

Вернулась Иви через пару часов, задумчивая, со сведенными к переносице бровями.

— Как там Аб? — не удержался от шпильки я.

— Хорошо. Генерал Реннер, я должна поговорить с вами. Это касается ярмарки. Я подумала…

— Потом. У меня для тебя кое-что есть. Ты позволишь? — Я указал ей на дверь.

— Что? Нет! Мне нужно позаботиться о детях, у нас сейчас по плану занятие и…

— Иви. Заботясь об этих детях, ты подумала, кто будет заботиться о тебе?