Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 45

Я подняла взгляд и тут же отвернулась. В коридоре было темно, лица генерала Реннера я не видела, только очертания высокой широкоплечей фигуры.

— Сейчас неподходящий момент. Мы…

— А мне кажется, момент как раз исключительно подходящий.

Он шагнул мне навстречу, и я попятилась.

Собиралась быстро нырнуть в комнату, но генерал Реннер оказался быстрее: приблизился, положил ладонь мне на шею и притянул для поцелуя.

Пожалуй, это был лучший поцелуй в моей жизни. Внутри все вспыхнуло, я потянулась навстречу и облегченно выдохнула, когда генерал Реннер обнял меня сильнее, помогая устоять на ногах.

Он был очень нежным. Аккуратная рука запуталась в волосах, твердые губы касались так, как будто я хрупкая, как будто хрустальная. Генерал Реннер был теплым, почти горячим, я буквально плавилась, но все-таки нашла в себе силы отстраниться.

— Гене…

— Назови меня по имени, — хрипло попросил он.

Внутри что-то дернулось.

— Алан. Алан.

Обняв за талию, он втолкнул меня в мою же комнату и захлопнул дверь. Невольно вспомнился день, когда мы оказались здесь впервые. Генерал Реннер тогда был ранен, а я — мечтала о том моменте, когда он исчезнет.

С тех пор в комнате мало что изменилось: та же бедная обстановка, тот же шкаф с покосившимися дверьми, то же треснувшее зеркало на стене.

Изменилось, пожалуй, только то, что сейчас я всего этого не видела: глаза у меня были закрыты, потому что меня целовал генерал Реннер. Да и лампу никто из нас зажечь не удосужился.

На некоторое время я совсем утонула в этой темноте и тишине, нарушаемой только тихими звуками дыхания и поцелуев. У него в руках было тепло, даже жарко. Не припомню, чтобы мне хоть раз до сих пор было так хорошо.

— Иви…

Руки генерала Реннера потянулись к ряду пуговиц, который перерезал платье от выреза до самого подола, и я вздрогнула.

— Я не… Я не могу.

— Все ты можешь.

Одна за одной пуговицы расстегивались, по коже бегали мурашки, потому что ощущать легкие дразнящие прикосновения через тонкую ткань нижней сорочки было слишком… Просто — слишком.

У меня мысли путались и колени подкашивались. Пожалуй, если бы генерал Реннер не прижимал меня к двери, я бы упала.

— Нет, ты не понял. Я… я правда не могу.

— Можешь. — Он поцеловал меня за ухом и потянул вниз платье, которое, полурасстегнутое, легко соскользнуло с плеч вниз. — И хочешь. Я чувствую твой запах. Ты пахнешь… Как же ты пахнешь.

Он втянул носом воздух и привлек меня к себе. Попятился, и спустя секунду я оказалась на кровати, придавленная к ней тяжелым и твердым мужским телом.

Мое собственное тело отреагировало на это совершенно бесстыжей дрожью и выгнулось, с губ сорвался тихий стон, который генерал Реннер тут же сцеловал.

Стоп.

Стоп-стоп!

— Я не…

— Ты да, — возразил он, сжимая мое бедро и лаская пальцами кожу.

Да чтоб тебя! Еще секунда — и я вообще забуду, что хотела сказать.

— Я должна тебе кое-что сказать, — выпалила я, пользуясь тем, что генерал Реннер увлекся моей шеей, так что рот оказался свободен.

Губы горели. Вообще все горело. И сердце колотилось. И… хотелось нырнуть в его запах и в его руки с головой — вообще ни о чем не думая.

Генерал Реннер замер, а потом глубоко вздохнул. И еще раз.

— Говори.

— Нам лучше…

Встать, включить свет, мне не помешало бы одеться — с каких пор моя нижняя сорочка задрана к животу?!

— Давай сейчас говори, не будем отвлекаться.

Нет, ну это уже ни в какие ворота.

— Я ваша истинная, — выпалила я. — И…

— Скажи мне чего-то, чего я не знаю.

— И скрывала это… — Стоп, что?! — Что?

Генерал Реннер погладил меня по бедру и снова поцеловал.

— Иви, я же не идиот. Признаю, мне понадобилось преступно много времени, чтобы понять, но глазам-то своим я верю.

Я сглотнула.

— Когда я прокололась?

— В первый же день я увидел твою метку, — мурлыкнул он, покрывая мои губы короткими поцелуями. — Твои барьеры тогда все-таки были далеко не совершенными. И давай уже на ты, а? Мы в постели, в конце концов.

В первый же день?! Но как… но…

— Подождите, — пробормотала я, упираясь ему в грудь руками. — Подо…

— Вот именно, все может подождать. Иви, я так долго тебя хочу…

От нежных прикосновений хотелось растаять, забыть обо всем.

— Но я не… Я должна сказать еще…

Генерал Реннер снова замер и мученически вздохнул.

— Говори.

Я молчала.

— Иви, давай. Раньше начнешь — раньше мы… кончим. Если ты понимаешь, о чем я.

Вот пошляк. Но боже-боже-боже, стоит законом ему запретить так приятно целовать, думать ведь совершенно невозможно

— Я не Иви, — выдохнула я наконец.

— А кто ты? Долорес?

Он слегка прикусил кожу на моей шее, а потом лизнул пострадавшее место, успокаивая короткую вспышку боли.

— Я не… не твоя жена. Не ваша.

— Конечно, мы же развелись. Нужно будет, к слову, это исправить.

Он снова потянулся за поцелуем, и я разозлилась.

— Ты не понимаешь! — рявкнула я. — Я не Ивари! Я в ее теле — но я не она!

Повисла тишина.

И тишина.

И тишина.

Мы не двигались.

Генерал Реннер продолжал на мне лежать.

— Скажешь что-нибудь? — опасливо спросила я.

— А ты уже закончила? Я бы предпочел завязать с разговорами и заняться кое-чем более интересным. Раздвинь ноги…

— Алан!

— Продолжай… Люблю, когда ты зовешь меня по имени.

— Да чтоб тебя! — У меня все-таки получилось его оттолкнуть. — Ты вообще услышал, что я сказала?

— Иви. — Генерал Реннер погладил меня по щеке. — У моей дорогой бывшей жены было много недостатков, но неграмотность в их число не входила. Она бы даже будучи без сознания не смогла бы перепутать карточки с буквами. Впрочем, она бы ни за что не учила каких-то неблагих детей читать. И в выгребную яму она бы тоже не полезла, из-за игрушки какого-то неблагого ребенка — уж точно. Вы похожи примерно так же, как табуретка и цапля.

— Это как? — моргнула я, хотя вокруг все равно было темно, хоть глаз выколи.

Генерала Реннера я могла только чувствовать.

— Никак. Ты даже пахнешь по-другому. Не говоря уже о том, что ты неблагая, а у Ивари магии не было ни капли. Должно быть, именно твоя магия и перенесла тебя в ее тело, когда сама Ивари куда-то исчезла.

Он наклонился, чтобы меня поцеловать, нежно провел языком по губам.

— Я люблю тебя. Я восхищаюсь тобой. Я хочу быть рядом и защищать тебя, и неважно, какая еще восхитительная ерунда стрельнет тебе в голову. Я всегда буду на твоей стороне.

Внутри все сладко замерло, хоть и сложно было до конца поверить в это признание. Я все это время боялась того, что генерал Реннер узнает мою тайну, а он давно уже все понял?..

Это… ощущалось как подарок. Неясно только, чем я его заслужила.

И как он умудрился снять с меня сорочку!

— Алан!

— Ты такая красивая… — прошептал он, скользя губами по коже, вниз от шеи к ребрам и к пупку.

— Это Ивари.

— Это ты. Тело не имеет значения.

Опустив ладони на мои колени, он поцеловал низ живота, продолжил дорожку поцелуев еще ниже, и внутри все скрутило сладким спазмом.

— Но… Но почему я здесь оказалась? Ивари… нужно понять, что с ней произошло. Нужно...

— Ты правда хочешь об этом поговорить сейчас? Есть у меня пару теорий, но я бы предпочел обсудить их позже.

— Я просто…

О боже. Спина выгнулась от совершенно бесстыжих поцелуев.

С губ сорвался стон, я попыталась свести колени вместе, но мне помешали уверенные тяжелые ладони.

— Гене… Алан…

По коже бегали мурашки.

— Да-да, продолжай звать меня по имени, — сыто мурлыкнул он и снова приник поцелуем к низу моего живота, дразняще коснулся языком кожи ниже.

К сожалению, называть его по имени или вовсе выговаривать какие-либо слова после этого стало проблематично.

Конечно, я не в первый раз оказалась в постели с мужчиной, все-таки я уже была замужем, и не один год. Но, пожалуй, после этой ночи мне стоило пересмотреть свое понимание слова “близость”. Потому что все, что было до этого, теперь абсолютно не имело смысла.

Когда все закончилось, мы еще долго целовались, путаясь в старом комковатом одеяле, а потом я, кажется, задремала — усталость взяла свое, а в объятьях твердых рук было так тепло и спокойно…

Проснулась я, когда темноту в спальне уже сменила предрассветная серость. Первым, что я почувствовала, были аккуратные пальцы в волосах, а потом я сообразила, что лежу щекой на генеральской груди.

Да уж.

Отчаянно хотелось притвориться спящей и полежать вот так еще немного.

— Спи, еще рано, — тихо сказал Алан. — Я разбужу, когда нужно будет вставать.

Вот предатель. Мог бы не заметить, что я проснулась. Подняв голову, я заглянула ему в лицо.

— Чтобы дети увидели, как ты выходишь из моей комнаты утром?

— Большая часть из них уже достаточно взрослые для разговора о птичках и пчелках. К тому же, как ты собралась прятать от них наши отношения, если мы, например, не знаю… поженимся?

— Поженимся? — хмыкнула я и выбралась из его рук. — Кажется, недавно речь шла о том, что зимой я окажусь в тюрьме.

— Я все-таки надеялся, что ты выберешь брак со мной вместо этого.

Я фыркнула, подходя к шкафу. Только спустя несколько секунд я сообразила, что одежда моя валяется на полу, вперемешку с одеждой генерала Реннера. Алана.

Пришлось за ней наклоняться, чувствуя на себе тяжелый и жадный взгляд.

— Мне в самом деле было бы спокойнее, — вдруг сказал он.

— Если бы я была в тюрьме? — спросила я, надевая платье и принимаясь застегивать бесконечный ряд пуговиц.

— Если бы ты вернулась со мной. Неблагие…

Я отшатнулась, неверяще качнув головой.

— Ты все еще уверен, что они монстры?

Ленивое довольство тут же стекло с меня без следа.

— Нет. — Он помедлил, а потом фыркнул. — Хотя глупо отрицать, что вдали от них тебе было бы безопаснее. Как и вдали от горожан, спокойную жизнь которых ты разворошила, как медведица, севшая на муравейник. Я дракон, в конце концов. Моя бы воля, я бы тебя вообще в башне закрыл. Есть у меня такой инстинкт. Иди сюда.

Алан потянулся ко мне, и я в последний момент успела отшатнуться раньше, чем он утащит меня на кровать.

— Дразнишься? — наклонил он голову.

Выражения его лица я не видела, но могла бы поклясться, что он щурит янтарные глаза.

— Мне стоит быть разумной, — качнула я головой.

— Как это относится к тому, что ты от меня шарахаешься? Иви. Разве не разумно вернуться в постель и дать мне доставить тебе удовольствие? Это дальновидно! Тебе нужно расслабиться.

Он снова потянулся ко мне, и я не смогла сдержать смеха.

— Хочешь поиграть в догонялки?

Он встал и подошел ко мне вплотную. Я сглотнула. Какой он красивый… В темноте я не смогла рассмотреть его тело, только почувствовать, зато сейчас, в сумерках, которые становились все светлее, я отлично видела высокую мощную фигуру — широкоплечую, с крепкими твердыми мышцами. Пожалуй, в другое время я бы испугалась, потому что сила, скрытая в этом теле, пугала, не говоря уже о том, что передо мной стоял дракон, смертоносно опасный, способный командовать армией и принимать решения, от которых кровь стынет в жилах.

Но сейчас я уже знала, что никто и никогда не касался меня нежнее, чем он. Поэтому даже не вздрогнула, когда он погладил меня по щеке, только прикрыла глаза.

— Ивари тебе тоже хотелось запереть? — спросила я.

Алан поморщился — тени на его лице пришли в движение.

— Ивари… Ивари не была моей истинной. По правде говоря, этот брак был чудовищной ошибкой, хотя я не уверен, что у меня была возможность ее избежать.

— Зачем ты вообще на ней женился?

Алан вздохнул и наклонился, чтобы поднять с пола свою одежду.

— Пообещал ее отцу. Лорд Хант был моим другом, близким. Единственным, кому я мог довериться целиком и полностью. Именно он помог мне подавить государственный переворот и передушить “Несущих свет”... Ты знаешь о них? Не знаешь. Это…

— Знаю, — перебила я. — Кучка придворных, которые хотели скинуть одного короля и посадить на трон своего.

— Точнее и не скажешь. Как ты понимаешь, ничем другим, кроме смуты, это закончиться не могло, а тот король, что сейчас на троне, — не самый худший вариант. Смута все равно началась — когда, — Алан запнулся и опустил голову, застегивая рубашку, — когда из тени вышли неблагие. И, поверь, они были совсем не похожи на Дерека и даже на Мелиссу. Живых после себя они не оставляли — приходилось… прикладывать усилия, чтобы их подавить и не дать им издеваться над обычными людьми дальше. Иногда… довольно жесткими методами. После того, что они творили, ничто, кроме тюрьмы или казни, их ждать не могло.

— Интересно, почему же они взбунтовались, — не удержалась я от шпильки.

Алан пожал плечами.

— Я не собираюсь сожалеть о том, что сделал. Иногда приходится быть жестким. Метки, которые стали получать с того момента неблагие, строгая система учета, обязательное воспитание в приютах — стали компромиссом по сравнению с тем, чтобы уничтожать их полностью, как того требовали многие — и уже начинали устраивать самосуд, даже над новорожденными. — Он помолчал. — Тем не менее, никому, кроме тебя, в голову не приходило нянчиться с неблагими, как с обычными детьми.

— Конечно. Обращаться с детьми — как с детьми. Кому бы такое в голову пришло?

— Только тебе, — притянув к себе ближе, Алан поцеловал меня в лоб. — Можешь себе представить мои ощущения, я нервничал бы меньше, если бы моя истинная вдруг полезла в клетку с волками и принялась их наглаживать, как домашних псов. Тем не менее… — Он помолчал. — Отец Ивари много лет назад, когда неблагих удалось обуздать, пытался что-то сделать. Он отдал этот дом приюту, помогал деньгами, старался… исследовать неблагих. Искал к ним подход. Ему и в голову не приходило обращаться с ними с такой отчаянной смелостью, как у тебя, но… Мне кажется, он просто не успел до этого додуматься. Все-таки он был намного добрее, чем я. Намного светлее. В этом вы похожи. Я думаю, дружба с ним делала меня лучше, чем я есть.

Алан замолчал, прижимая меня к себе и гладя по спине.

— Как он умер? — тихо спросила я, устраивая голову у него на плече.

— От разбитого сердца, — фыркнул мне в волосы Алан. — По-другому я не могу сказать. Он души не чаял в Лауре, его жене. Они были… Они правда друг друга любили, но Лаура умерла вскоре после того, как родилась Ивари. Такое бывает — ни один целитель не смог ее спасти, хотя видит бог, мы обошли всех.

— И потом…

— Потом умер он сам, предварительно утопив все, что делало его человеком, в бутылке. Ивари оказалась в закрытой школе для девочек. Я обещал лорду Ханту позаботиться о его дочери — и не собирался нарушать слово. Я навещал ее, покупал платья, выводил в свет, когда она подросла, — делал все, что положено, хотя и не был официальным опекуном. Видимо, я упустил момент, когда Ивари в меня влюбилась.

Я фыркнула. Ну конечно. Красавец-генерал, водит на балы, платья покупает — ни одного повода влюбиться.

— И ты решил жениться?

— Я решил, что это не худший вариант. В конце концов, в браке многие находят утешение — может, стоило попробовать. Примерно через полгода я понял, насколько я ошибся. Ивари была…

— Избалованной и глупой? Так ты о ней отзывался?

Он качнул головой.

— Она была девочкой. Немного спесивой, немного избалованной, немного наивной, не блещущей мудростью, транжирой, конечно, — ничего страшного, если так подумать. Но уж точно она не была той женщиной, которую я мог бы полюбить.

— И ты решил ее выгнать?

— Нет, — жестко ответил Алан, отстраняясь. — Я решил ее выгнать, когда из-за ее идиотизма едва не погиб мой племянник. Пара лет в монастыре, возможно, вставили бы ей мозги. А я за это время подыскал бы ей подходящую партию. Передал бы с рук на руки мужчине достаточно порядочному, родовитому и состоятельному, чтобы он мог о ней заботиться и сделать ее женой после развода со мной — уж прости за прямоту. Я как раз думал, как это провернуть, не запятнав ее репутацию и не испортив жизнь дочери покойного друга.

Я качнула головой.

— Как она умудрилась? Ты… ты не ошибся?

Он хмыкнул.

— О, я очень бы хотел ошибиться. Но Ивари сама призналась.

— Она хотела отравить ребенка? Зачем ей это?

— Если бы так — все было бы не так плохо. Добросердечно и открыто затаенный в кармане камень — это не так опасно, как форменный идиотизм. Она пыталась приворожить меня.

— Приворожить? — выгнула бровь я.

— Именно. Ивари вбила себе в голову, что нам нужен сын, чтобы “скрепить брак”. И что я ее полюблю, как только она родит мне ребенка. Но для рождения детей, как известно, необходим секс, а Ивари, так уж вышло, совершенно меня не привлекала как женщина.

— Сложно в это поверить. — В ответ на недоуменный взгляд я добавила: — Ивари красива, как ангел.

Была красива.

— Красота без содержания — это довольно скучно. Я заботился о ней и выполнял капризы, но остальное… — Он поморщился. — Как бы то ни было, Ивари решила меня приворожить и купила на рынке какое-то зелье.

— Существуют приворотные зелья?

— Конечно, нет! Но кого бы это останавливало от того, чтобы их продавать. Ивари подлила мне его за обедом, умница этакая. Уж не знаю, из чего это зелье гнали, но Вик, случайно отпив из моего стакана, едва не погиб. Я разозлился. Это стало последней каплей.

Он помолчал и снова притянул меня к себе, устроив подбородок на макушке. Нахмурившись, я пыталась уложить в голове то, что только что узнала.

Внезапно Алан засмеялся.

— Мне стоило догадаться о том, что ты — это не она, еще когда я увидел твою комнату. Ивари, которая продала платья, — абсурд. — Он помолчал. — Что с ней случилось? Я не смог полюбить ее, как жену, но она не была мне безразлична. Это… Мне не хочется об этом думать, кем бы она ни была, я не желал ей зла. Она… погибла, я верно понял? Поэтому ты смогла оказаться в ее теле?

Я отстранилась.

— Ты говорил… Ты говорил, что Ивари пыталась отравиться. Это правда? Обвинял ее в этом.

Он фыркнул.

— Вряд ли отравиться. Ивари любила театральные жесты, и себя тоже любила. Скорее всего это было попыткой меня разжалобить, привлечь внимание и получить прощение.

Качнув головой, я отступила на шаг — Алан не стал мешать, и от этого, на удивление, стало спокойно. Все-таки я терпеть не могла, когда на меня пытаются давить, даже в мелочах.

— Иви?

— Я не продавала платья, — медленно сказала я. — Когда я ехала сюда, на карету напали и украли их.

— Что ты сказала?

— Меня пытались убить — кажется, я умерла бы, если бы не была неблагой, мы все-таки крепче обычных людей.

Преодолев разделяющее нас расстояние, Алан дернул меня за плечо и развернул к себе:

— Какого хрена ты говоришь мне об этом только сейчас?! Тебя пытались убить?

— Прости, как-то из головы вылетело, — повинилась я. — Что? Ну правда. К тому же… ночь, безлюдная дорога, — чего еще ждать, кроме ограбления? Но то, что ты рассказал… Ты же не просто так здесь оказался, да? Весь пораненный. На тебя напали, верно?

— Какое это имеет значение? Я генерал армии и правая рука короля. Если бы меня не пытались убить и не плели против меня заговоры, я бы счел это личным оскорблением. Я считал, что Ивари — вернее, ты, — вы этом замешана. Потому что из-за связи истинности, которая то появлялась, то исчезала, буквально сходил с ума.

Я кивнула.

— Об этом я и говорю. Возможно, она в самом деле была в этом замешана. Что, если Ивари не купила приворотное зелье — что, если его ей подсунули?

Он молчал и хмурился. В комнате было уже светло, я отлично видела задумчивое выражение его лица.

— Ты хочешь сказать, что руками Ивари меня пытались отравить?

— Именно. Причем за всем этим стоял кто-то, кто отлично знал ее, тебя и понимал, с какой стороны подойти к наивной девочке. А ее саму попытались убрать, как только попытка провалилась — чтобы не смогла разболтать тебе лишнего. Она не пыталась отравиться. Ее убили.

Алан сжал зубы.

— Твари. Это значит, что…

— Что потом Ивари попытались убрать еще раз — напав на карету. И в курсе кто-то из твоих домашних. Потому что…

— Потому что только кто-то из домашних мог знать, что ты, дорогая моя, поехала не в монастырь, а в этот дом. В чьем присутствии ты об этом говорила?

Я закусила губу.

— Всего пару человек слышало. Это… — Я задумалась, вспоминая все в подробностях, и тут снаружи раздались громкие рассерженные голоса. Мигнула вспышка магии, яркая, как молния. — Что за черт?!

Обернувшись, я уставилась в окно и обомлела.