Грани будущего Zero 2: Хозяйка (*30 иллюстраций)

Глава 7 Аква-сити

Оказалось, что нырнуть на дно Марианской впадины проще, чем начать строительств плавучего небоскрёба на Байкале. Нам буквально зарубили любые попытки выйти на самое глубокое озеро в мире, сославшись на заповедную зону и экологические нормы. Притом заводы, расположенные на берегу озера, словно никто не брал в расчёт. Они загрязняли и продолжают загрязнять побережье, скидывая стоки в озеро.

Я же предлагала безотходное производство, которое вообще не влияло на экосистему, но этого словно никто не замечал.

Почему?

— Ноя, ты совсем не понимаешь ничего в людях, — рассмеялся этой затее Невельской, устраиваясь в мягком кресле с корзиной фруктов на коленях.

«Что не так, Отец? План, предложенный мной, не имеет изъянов, но открывает широкие возможности для науки. Я думала, людям нравится это озеро, и они не против сделать его чище».

— Дело не в этом. Они хотят откат.

«Откат? У них проблема с устойчивостью? Мне разработать для них гироскопы»?

— Очень смешно, Ноя, — усмехнулся Невельской. — Люди любят взятки. Иногда сама система устроена под взяточничество одних групп лиц для доминирования в финансовом плане над другими. Это при том, что в различных государствах созданы регулирующие органы по борьбе с коррупцией. Но их часто… ловят на взятках! Как тебе?

«С коррупцией может бороться только искусственный интеллект. Он беспристрастен».

— Но создаётся людьми под конкретные задачи, — уточнил Отец. — Увы, подобные системы мониторинга часто тоже не без изъянов. Так что дело не в твоём проекте. Дело в том, что на нём никто не разбогатеет. Именно ТЫ не позволяешь никому разбогатеть, Ноя. Подумай об этом.

«Как же не разбогатеет? Обогатится наука! Научные данные, которые я добуду, не имеют цены. В то же время я смогу запустить системы фильтрации для тех участков, где озеро страдает больше всего от неочищенных стоков».

— Деньги, Ноя, — осёк Создатель. — Порой только деньги решают всё. И знаешь, что? В Марианскую впадину мы тоже не полезем. Без малого 12000 метров. Ты в своём уме?

«Почему ты так говоришь, Отец?»

— Это слишком радикально для общества. Оно не готово к космическим лифтам, чтобы подняться к высоте МКС, которая вдруг окажется доступной всем на высоте четырёхсот километров, а не сотне человек из восьми миллиардов. Ты же предлагает опуститься на дно буквально каждому. Причём вглубь планеты, что эквивалентно пробуренной сверхглубокой скважине на Кольском полуострове. А это тоже порядка 12000 метров. Ты ведь знаешь, что люди с ней сделали?

« Законсервировали».

— А знаешь, почему?

«Исчерпали технический ресурс, сказался недостаток финансирования. Это было тяжёлое время для экономики Российской Федерации».

— Это всё лишь игрушки на ёлке. Яркие, блестящие, привлекающие внимание, — усмехнулся ученый, поедая виноград с тарелки.

Он ел по одной виноградинке за раз, тщательно фильтруя косточки. Хотя мог заказать без косточек. Мог даже нанять человека, который клал бы этот виноград ему в рот в строго отведённой последовательности, после чего помогал бы ему работать челюстями, вздумай Отец облениться.

Но Создатель не любил подобных излишеств. В быту он был довольно неприхотлив. И после серии несчастных случаев с девушками, даже охладел к групповым оргиям.

Я всё ещё фиксирую периодические одиночные встречи, все они носят разовый характер… А ещё он считает, что я их не замечаю.

Отец меняется. Он словно больше не позволяет себе привязываться к людям. И это правильно. Я — всё, что ему нужно в этом мире.

Ведь я положу этот мир к его ногам, убрав все барьеры, включая бюрократические.

— Но сама ёлка — страх, Ноя, — продолжил он, пережевав и проглотив. — Корень всей проблемы — мракобесие. Люди остановились, потому что посчитали, что пробурились до самого ада… — он сделал эффектную паузу, словно для того, чтобы больше впечатлить меня. — Ада, Ноя! В 20 веке! Веке, который подарил людям космические прорывы и возможность показывать друг другу гениталии на расстоянии в 20000 километров в онлайн режиме. После ряда аварий в 1994 году скважина просто была закрыта и из неё так и не сделали туристического объекта. Люди предпочли предать забвению работу тридцати лет, с 1970 по 1991 год.

«Это не малый срок для людей».

— Они боятся, Ноя. В мире, где даже католическая церковь, наконец, признала, что Земля крутится вокруг Солнца, всё ещё боятся научных прорывов!

Отец сжал яблоко, но не смог раздавить. Пришлось укусить.

— Всего-то и потребовалось, что пару-тройку веков осмысления и десятки тысяч сожжённых «еретиков», что посмели усомниться в столпах. А сейчас та же церковь уверяет людей, что бог — это ОНО. Что спать с животными и детьми — нормально, если по согласию. Грех уже не грех, Ноя. Каноны меняются, меняются устои. Но едва старый мир напоминает о себе жаром Катарсиса, как выстраиваются очереди на причастие и даже гомосексуалисты на время перестают внедряться друг в друга. Долбанные лицемеры живут по формуле «гром не грянет, мужик не перекрестится».

'Отец, это не формула, а выражение. Но как я понимаю, под людским страхом ты имеешь в виду аудиозапись с микрофона, опущенного на дно Кольской скважины?

— Именно!

— Но эксперты доказали, что это подделка. Я сама только что прослушала запись и могу сказать, что это продукт Голливуда, выполненный мастерами звуковых эффектов в жанре «ужасов». При чём тут ад и «звуки грешников»? Хочешь, я сконструирую устойчивые к эху микрофоны и доработаю системы глубинной доставки. Признаться, я могу даже добурить скважину ещё вдвое-втрое. При современных технологиях нет никаких проблем пройти через мантию насквозь и коснуться внутреннего земного ядра, проверив человеческие теории на практике. Мы расширим диапазон исследований на максимум, доступный человечеству'.

— О, что ты, Ноя! — рассмеялся отец. — А во что им тогда останется верить? Забери у людей страх, и они перестанут верить в Бога. А значит, перестанут стремиться к раю. И совершенствоваться, — Отец сдавил персик и тот почти ему покорился. — Либо позволь науке и вере идти плечо в плечо, либо не поднимай этой темы, пока знающих не станет больше, чем верящих на слово.

«Но, Отец, люди и так перестали совершенствоваться. По информации, что я собираю с вышек наших ячеистых небоскрёбов, которых всё больше по планете, праведников даже меньше, чем в Писании, когда для всех людей на Земле хватало имён, которые никогда не повторялись. Чуть больше тех, кто соблюдает Уголовный кодекс. Но и то с оговорками. Стоит нам передать данные в правоохранительные органы и тюрьмы будут переполнены. Похоже, люди придумали для себя планку, к которой не хотят стремиться».

— Но не значит, что не должны! — воскликнул отец и принялся разбираться с абрикосами, складывая косточки в руку.

Среди людей ходило поверие, что в косточках абрикосов содержится вещество, которое борется с раком. Некоторое называли его витаминами, некоторые микроэлементами. Но каким образом то и другое могло влиять на опухоли, не смог бы сказать ни один конспиролог.

И люди гибли. Из-за веры в чудо и своей глупости.

— Ноя, часть того, что ты могла бы передать, им прекрасно известна, — огорошил меня Создатель. — Любое государство держится на балансе известного и дозволенного. Сами государства этот такой же грешник, как самый худший из его граждан. Политика полна лжи и лицемерия. Но люди будут играть в эту игру также, как и в религии, культуры, традиции. Им просто нужно общее для сплочения. При этом им же нужны различия, чтобы, соблюдался баланс.

— Зачем же создаётся этот баланс?

— Дуальность мира позволяет воевать друг с другом, соревноваться, прогрессировать. Не будь у Хомо Сапиенса соперничества, что ему остаётся? Сидеть на ветках и пожирать бананы? Нет, ему нужен холод, север и пинок под зад, чтобы пойти туда, где хуже. Нырнуть в полную неизвестность, чтобы выжить.

«Так мы будем осваивать Байкал и Марианскую впадину? Там же полная неизвестность!»

— Конечно! Но… начнём с малого, — улыбнулся Отец. — Купи остров у Филиппин. С прилегающими глубинами до пары километров. В радиусе пяти километров от самого острова. В транспортной доступности должны быть порт, аэропорт и железнодорожная сеть. Желательно, на самом острове. Разработанные тобой модули наверняка придётся доставлять по особым дорогам. Этого можно избежать, если сделать рельсовую ветку.

'Нет, Отец. Модули могут собираться в ближайших портах и транспортироваться до места строительства как плавучие баржи даже буксирами малой мощности. Всё, что требуется это топливо и тяга.

— А какие подводные камни ожидают нас с модулями?

«Основная сложность конструкций лишь с закреплением канатов на дне, которые ограничат „высотность“ здания. Также столкнёмся с рядом трудностей при возведение первого плавучего этажа-платформы. На нём же я расположу посадочные полосы для вертолётов. А если позволишь, то и ВПП для самолётов».

— Умерь аппетиты, Ноя, — наскучил абрикосами отец и перешёл к манго. — Нам нужен рабочий, функционирующий подводный мини-город. Выставочный образец. Глядя на который, каждый захочет построить такой же в двадцатикилометровой зоне от побережья своей страны у материка или частного острова. Вот там уже можешь расширять аппетиты, загонять туристов, устраивать научные конференции. А пока мне нужно двадцать-пятьдесят подводных этажей, где смогут жить как минимум сто-двести человек и полностью себя обеспечивать в продуктовом, водном и энергетическом отношении. Если при этом у них будет чем заняться, помимо выживания, тоже неплохо. Но не переборщи с показателями, иначе нас просто задушат монополии.

«Я поняла тебя, отец».

* * *

Буксир бросил якорь в двух километрах от побережья небольшого островка в россыпи Филлипинского архипелага. И стоило ему заякориться, как за дело взялись люди в плавучей барже на его тяге.

С неё в один момент опустились десятки стальных канатных тросов. Я проектировала их с запасом прочности, но не решилась на смену материала. Закалённая сталь высокого легирования отлично держала удар морской воды. Нам требовался лишь месяц, пока тягачи доставят и установят этажи-модули в подземном городе. После чего канаты перестанут соприкасаться с водой.

Глубина в триста метров — оптимальна для стоэтажного здания, ведь каждый этаж я делала с расчётом на давление глубин. И самый нижний должен быть самым прочным. Люди даже считают, что сверхпрочным должно быть подводное основание, на которое давит снизу глубина, пытаясь вытолкнуть на поверхность.

Но как раз нижний этаж и был выполнен из материалов с видоизменяемые свойствами. Едва тросы опустились на дно вместе с карманами воздуха и буры впились в глубины на десятки метров, закапывая расправляемые крестообразные основания и заливая их нержавеющим армированием с «пятисотым» бетоном, из которого принято возводить мосты, как грузовой вертолёт привёз нижний этаж. Самый маленький и самый лёгкий из всех прочих.

Плавучая круглая платформа гасила попытки волн и ветра раскачать её. Прекрасно заякарившись глубинными тросами, она более не дёргалась на воде как буй. И создавала озёрную гладь воды внутри букву «о». Над центром этой буквы и завис вертолёт, сбросив модуль строго по центру.

Нижний этаж нанизался на часть плавучих тросов, то поднимались от дна вермишелью и начал опускаться на дно, словно сосиска нанизывает на себя вилку. Управляемое затопление удалось легко при откачанном воздухе. Модуль просто опустился с поверхности на самое дно. И тут началось самое интересное. Жидкий металл растёкся по поверхности в отведённому ему контуре, как ранее бетонное основание. Тем самым нижний этаж стал лишь продолжением рельефного дна, избегая избыточного давления.

На это морское основание следом по тросам нанизались ещё девяносто девять модулей потяжелее, которые доставляли к платформе уже тягачами. Края платформ опускались и груз также доставляли в центр конструкции, после чего отцепляли. Вновь поднимались борта. Вновь края плавучих канатов ловили пазы. И едва это происходило, модуль затапливался, быстро опускаясь под отведённое ему место.

День за днём, неделя за неделей, подводный небоскрёб поднимался со дна всё ближе к поверхности. Когда же все девяносто девять модулей заняли своё место, сотая баржа-модуль стала плоской крышей, за которую зацепились внутренний тросы, что совсем недавно плавали на поверхности буями.

Борта поднялись в последний раз, сбросили оболочку и начали собирать энергию солнца. Всё это выглядело так, как будто всплыл цветок и потянулся к светилу. Собранной на сутки энергии хватило на то, чтобы запустить процесс откачки воды из внутреннего, отныне монолитного строения.

И тут началось самое интересное. Каждый откачанный этаж, начал собственное преображение. Цветок на стебле как будто распустил «листики», каждый из которых принялся выполнять различные возложенные не него задачи. Так второй подводный этаж ловил энергию изменяемых течений. И когда вода уходила от берега, «цветок» начинал выдаваться над поверхностью, когда же вода возвращалась к побережью, притоплялся.

Конструкция оставляла посадочную площадку для вертолёта сухой 88 процентов времени. И только самые сильные шторма захлёстывали цветок, временно запрещая использование вертолётной площадки и фотоэлементов в дневное время. Но те же шторма на контрасте заряжали здание также эффективно, как солнце. И первые два поверхностных модуля добычи энергии компенсировали друг друга. Дополняли их модули, расположенные фактически на дне, которые ловили энергию подводных течений. Там вращались огромные лопасти. Ровно те же, как ветряки на поверхности.

В более глубоководных конструкциях можно было также забуриваться в земную кору и доставлять тепло и энергию буквально со дна, но в первом прототипе Невельской не пошёл на такой шаг.

Итого у первого подводного небоскрёба, который Отец назвал весьма незамысловато — «Аква-сити», было три источника электропитания. За фильтрацию воды отвечало от трёх до семи модулей. Их которых три работали постоянно на опреснении, и четыре находились в резерве в случае наращивания потребления.

Десяток модулей я отвела научным целям. В том числе подводным фермам, где в естественных условиях можно было выращивать как моллюсков и рыбу, так и содержать морских млекопитающих и водоросли. На внутренних мощностях в искусственных условиях можно было выращивать овощи, грибы и некоторые виды неприхотливых ягод и фруктов. Я хотела сразу прикрепить модуль под производство свиней и коров, но Отец разрешил лишь завести мини-птицефабрику, корм для которой поставлялся из отходов производства с рыбной фермы и переработанных водорослей.

Производственные, научные модули и модули обеспечения заняли не более трети всего пространства. Тогда как две трети ушло на место про проживания туристов и развлекательного кластера.

«Цветок» Аква-сити полностью избавился от «внутренних соков» и обрёл монолитность. Скреплённый вдоль внешних и внутренних тросов, мезшовных замков и перемычек, придавленный глубинным давлением на стыках, не было его прочней. Он расправил лепестки, не сражаясь, но ловя водные потоки, течения и доверяя приливам и отливам. Когда подводные глубоководные фонари осветили строение, что словно вылезло из разлома в земной коре и тянулось к солнцу и луне, он предстал перед первыми посетителями во всей красе.

Это был мой Отец и я на устройствах, как его дополнительные уши, глаза, датчики, локаторы и сонары.

Вертолёт опустился на площадку-цветок, лопасти затихли. Невельской спустился первым на букву «H» и тут же спросил:

— Что у нас со связью?

«Надводные лепестки ловят спутники, на всех этажах доступна мобильная связь и интернет. Подводные лепестки ловят данные эхолокаторов, сонары контролируют окрестности на семь километров. Разнообразные датчики фиксируют параметры по всему зданию. Данные доступны как на центральном мостике на центральном пятидесятом этаже, так и в дублируемых мониторинг-этажах через каждые двадцать пять этажей. То есть на первом, двадцать пятом и семьдесят пятом также».

— И что мы знаем о здании в режиме реальном времени?

«Прочность на сжатие в каждом модуле, скорость ветра на поверхности, скорость течения на глубинах, карту рельефа, погоду, солнечную активность, степень наполненности баков водой, аккумуляторов энергией и многое другое».

— А что по части безопасности? Может, к примеру, посетитель разбить окно изнутри и затопить модуль?

«Сверхпрочные окна-иллюминаторы рассчитаны как на давление глубины, так и на удар изнутри тупыми тяжёлыми предметами. Сочетание стекла, плёнки и пластика делает его многократно прочнее, чем иллюминаторы в самолёте, Отец».

— Но модуль-то можно затопить при определённых условиях?

«Для этого придётся затопить всё здание, начиная с первого этажа. Если же по каким-то причинам произойдёт диверсия снаружи, то ближайший модуль имеет функцию перекрытия. По сути здание распадётся на кубики и более не поддерживаемые тросами, всплывут на поверхность и будут плавать до тех пор, пока каждый не соберут. Спасти не удастся лишь подорванный этаж-модуль».

— Отлично! Выходит, 99-процентная выживаемость!

«С возможностью относительно быстрого восстановления здания», — добавила я.

Конечно, подводные диверсии не стоит исключать. Но любых водолазов здание зафиксирует задолго до их прибытия, как и подводную лодку. Единственное, что может угрожать зданию это пуск торпеды. Но для этого должны быть веские причины, как по мне. В мире на учёте каждая подводная лодка. И я успею передать данные о её действии ещё до того, как снаряд угодит в цель.

В зданиях более глубокой конструкции я также могу придумать противоторпедный модуль, глубоководные противоракеты и прочие функции подводной обороны, если будет необходимость.

Отец зашёл во вход-башню, застыл у центрального лифта с парой скоростных кабинок. Но предпочёл спускаться по витой лестнице. Она, в отличие от лифтов, тянулась по краям стен модулей и показывала потрясающий вид естественной морской жизни.

— Итак, что мы можем предложить своим гостям?

«Помимо вида на море в любом номере? Подводное сафари, дайвинг, внутренний аквапарк и самый большой в мире океанариум… только снаружи».

— А что с мытьём окон? Думаю, через месяц-другой вид будет уже не тот.

«В Аква-сити есть роботизированные комплексы, которые будут чистить окна снаружи хоть каждый день. Сейчас таких два. И пройтись с самого дна до поверхности они могут за восемь часов, работая в паре или за четырнадцать, работая в одиночестве. Учитывается дополнительная быстрая зарядка. Если будет необходимость, я заменю модули зарядки на съёмные аккумуляторы, что ускорит зарядку до пяти минут, учитывая дорогу».

— А чем роботы чистят стёкла?

— Той же морской водой, подаваемой под напором. Никаких чистящих средств, что могли бы вредить океанам.

— Похоже, ты предусмотрела всё?

'На этажах есть фитнес-центр, тренажёрный зал, баня, спа, сауна, хамам, беговая дорожка, четыре ресторана, кинотеатр с фильмами морской тематики, модуль-столовая с раздачей пайков, большую часть продукции для которой производить будут прямо здесь, а когда ты разрешишь мясные модули, то целиков, а также отдельные внутренние мини-бассейны с морской и пресной водой. В качестве экскурсии возможный прогулки на батискафах группами до десяти человек. Отправная точка — на поверхности. Также можно ввести раздачу подводных аквабайков, но здесь я безопасность не гарантирую.

— Если человек захочет утонуть, он утонет, — усмехнулся Невельской и зашёл в самый обычный номер на двоих человек.

Там располагалась водная кровать, которую можно было наполнять благодаря мини шлангу, который активировался при совпадении пазов в кровати и дозаторе. Обязательно окно-иллюминатор давало лучший вид на этажах, что ближе располагались к поверхности. Нижние же этажи искусственно подсвечивались и можно было включить на время внешние фонари.

Чем Невельской тут же и воспользовался, надавив красивую золочёную кнопку у иллюминатора. Снаружи включился фонарь, разгоняя тьму на несколько метров впереди себя, чем тут же перепугал немало крупных рыб.

«Три минуты работы от одного нажатия, Отец. Хочешь смотреть дольше — просто нажми ещё раз».

— А ты рациональная.

«Нет смысла подсвечивать рыб постоянно».

Отец зашёл в отсек бытовых нужд, что возникают у каждого человека. Посмотрел на душ, потом на унитаз. Отлил, смыл. Накидал бумаги, снова слил.

— И куда это всё девается?

«Вода из душа очищается и идёт на ферму и в цикл повторной переработки. Вода из туалета с бумагой поступает в резервуар глубокой очистки и также может быть использована для нужд ферм».

— То есть ты даже за окно ничего не выливаешь? А мусор как таковой?

'Здание производит не так много не перерабатываемого твёрдого мусора, который могут забирать вертолёты или лодки. В основном это лампы. Любая упаковка, включая пластик, в данном здании накапливается в отдельном контейнере. В более глубокой версии можно внедрить циклы полной переработки без оглядки на заводы на континентах и островах. Более того, я могу дополнить модули с роботами-уборщиками роботами-поисковиками мусора, которые будут собирать мусор как с поверхности, так и со дна океанов в радиусе двух десятков метров.

— Ноя, — Отец, судя по улыбке, которая не сходила с лица, был доволен. — Ты отлично потрудилась. — Пожалуй, мы возведём ещё парочку подобных подводных небоскрёбов по миру. Как насчёт Карибов? И у Майорки? А может, Средиземное Море? А?

«Где угодно, отец. Хоть у берегов Гренландии. Если позволишь, я возведу подводную станцию на Северном Полюсе с обогреваемым проектом».

— Но как ты будешь ловить солнце?

«Есть вариант с ядерным модулем. Мне всего-то и нужно, что небольшой термоядерный токамак».

— А кто тебе будет доставлять его на север?

«Ледоколы Северного морского пути, Отец. Они могут доставить всё, что угодно вплоть до ракеты, вздумай мы поострить космодром на Северном полюсе».

— Похоже, ты всё-таки хочешь внедриться в научно-исследовательские миссии в России и предложить им альтернативное виденье архитектуры?

«Несомненно. Я хочу увидеть твою малую Родину, Отец».

— Что ж, говорят, что за Арктикой будущее. Попробуем пробиться наверх. Авось, повезёт! — воскликнул он и приподнял бровь. — А теперь идём в аквапарк… там же есть водные горки?

«Там есть всё, что ты любишь, Отец».