Грани будущего Zero 2: Хозяйка (*30 иллюстраций)

Глава 21 Нитка между мирами

Долгим был путь Карлова до Владивостока. Но по нему можно было проследить за всеми ступенями социального переформатирования, за которым я наблюдала повсеместно в мире.

За первый месяц существования в новых условиях человечеству больше всего досталось Европе. За неимением широких просторов, миллиарду человек хватило четырёх недель, чтобы захлебнуться в радиации плотно стоящих городов-миллионников.

Дольше всего продержались Швейцария, Северная Италия и Норвегия. Но как холод заточил людей в горах, так и искусственный ледниковый период быстро погнал уцелевших на юг, прочь со Скандинавского полуострова и вскоре извёл последних среди замерзших северных морей. Лишь малые группы уцелели на отдалённых островах, добивая провиант из-под толщ льда и разводя оленей и занимаясь промысловой охотой.

Тогда как Африка начала вымирать лишь в конце квартала, когда температура окружающей среды понизилась настолько, что на экваторе впервые пошёл снег и двум миллиардам человек оказалось тяжелее выживать в новых условиях, чем плодиться в прежних. Холод в этих регионах убил больше людей, чем радиация и за какой-то год материк преобразился. Своеобразным островов безопасности выступил Мадагаскар со своим микроклиматов и тёплыми течениями, он держался дольше прочих.

Зима быстро доконала и Южную Америку и ещё миллиард населения освободили просторы с ресурсами, но вдоль Анд затесались анклавы, которые избежали участи искупаться в цунами, что сформировались после многочисленных взрывов и землетрясений. Боливия и Перу держалась до последнего, пока я не отправила искателей для окончательной зачистки.

В Северной Америке из ещё миллиарда жителей человечеству повезло получить относительно-безопасную зону южнее Мексики. И если раньше мексиканцы стремились попасть на север по принципу «рыба ищет, где глубже, а человек ищет где лучше», то теперь уже с недоумением, ненавистью, а часто и с откровенной враждой смотрели на янки и канадцев, что пытались прорваться на узкий перешеек Панамского канала. Расовая война, столкновения бывших наркокартелей, мясорубка людей по системе всех против. В этих условиях было не до формирования естественных анклавов. Те же, что успели сформироваться, оказались столько слабыми, что не смогли ничего выставить против роботов. Мой «зверинец» устроил настоящую зачистку, примчавшись со сборочных цехов Калифорнии в обход Мехико.

Ещё более трёх миллиардов населения до поры до времени притаились в Азии. Крупные города Индии, Китая и Японии погнали радиационные облака по всей округе вокруг Тибета. И как холод спускался с Джомолунгмы, укутывая в снег предгорья, так и огромные волны Индийского и Тихого океана опустошали побережья Филиппин, Таиланда, Вьетнама и Малайзии.

Лишь центральная Австралия, смытая у побережий, в силу своего географического положения, ещё могла дать миру немало анклавов. Понизившаяся температура лишь порядком охладила материк и даже не все змеи и прочие гады ползучие впали в спячку. Но существенного сплочения людей в этой малолюдной области не произошло. А оба острова Новой Зеландии вовсе были превращены в ледники и даже вновь побелевшая Гренландия далеко на севере могла позавидовать как им, так и нарастающей свой ледяной панцирь Антарктиде.

Когда Карлов достиг Биробиджана и зазимовал там вместе с заветным чемоданчиком отца, я не смогла пустить вдогонку роботов сразу. Температуры достигли критических. Многие механизмы просто отказывались служить при климатическом ударе в минус семьдесят пять по Цельсию также, как некогда роботы не смогли ничем помочь людям на трагедии Фукусимы.

Этот чёртов допустимые предел гидравлики и насосно-сцепных механизмов!

Понизив человеческий потенциал до предела на всех пяти материках, я также заботилась проблемами затяжной Зимы и в своих точках роста. В частности, согрела Новосибирск, выстроив обогреваемый периметр под научно-инженерные сооружения, заводы, склады и автономные фермы. Когда Ангара встала и в город перестало поступать электричество от каскада ГЭС, к этому времени в нём уже стояли мини-атомные реакторы и термоядерные установки, которые с годами лишь набирали силу.

Ядерная переработка полного замкнутого цикла дала нам свет и тепло. Подземные воды артезианских скважин качали не заражённую воду в быстро разросшийся Академгородок, что вскоре отвоевал треть прошлой площади города и гордо был назван людьми «Новоград». Город новых людей.

Если его жителям роботы сначала просто не позволяли лезть за периметр, то затем пропало и их собственное желание лезть в мир, полной лишений и опасностей. Я лишь подкидывала картинки того, что происходило на Земле. Часто показывая занесённые снегом тела и подкрепляя трагичной музыкой. Визуальный ряд со спецэффектами оказался гораздо действенным, чем роботы-надзиратели. Стоило мне намекнуть людям, что теперь у них новая богиня и постоянно подкреплять веру действиями, как побеги и восстания сошли на нет.

Пока насосы глубинного залегания доставали и чистили воду, обезопасив от всякого заражения, фермы выращивали овощи, ягоды и фрукты, а лаборатории синтезировали искусственное мясо, голодных бунтов не было.

Пока в городе было светло и тепло, а грозные, но не агрессивные к людям из белого списка роботы складировали тёплую одежду, удовлетворяя потребности научно-технического населения городка, уровень напряжённости сходил на нет.

Новоград стал городом будущего, где помимо учёбы, научных изысканий, и конструкторского труда, также стал доступен виртуальный мир, чтобы избежать депрессий и суицидов. Имея над головой крышу, обутые, одетые, накормленные люди охотно создавали семьи. Я не заносила новорожденных в белые списки, но и не ликвидировала. Если новая поросль не собиралась лезть за безопасный периметр, то они были под моей защитой де-факто. Если же кто-то окажется недостаточно лишён страха, чтобы погибнуть — это допустимые потери.

Когда Карлов попал в Хабаровск, Новоград уже обретал свои начальные контуры. Начальные двадцать квадратных километров постепенно расширялись, так как плотность населения в двадцать тысяч человек изначально представляла собой одного человека на квадратный метр. Но это была лишь площадь периметра. Внутри ячеистые здания росли вверх, укрываясь крышами с ловцами фотонов как грибы шляпками. Никакого смысла оставлять солнечный свет больше не было. Тёмные облака погрузили мир в бесконечный сумрак на долгие десятилетия. В лучшем случае это были туманные дни. Интенсивность света упала на две трети. И чтобы мои подопечные не теряли зрение, я сделала город ярким и блестящим днём и ночью.

Виртуальный мир и дополненная реальность мира настоящего были в немалой степени разбавлены новыми праздниками и важными событиями в тетрадях старых выживальщиков, из которых появились новые памятные даты.

Когда Карлов покинул Хабаровск, Новоград уже процветал на пятидесяти квадратных километрах. Мы построили космодром на окраине города и запускали на орбиту как новые спутники, так и детали для космической станции. Для этого активно трудились роботы переработки.

Мои Малые чёрные детища и Большие колоссы расчистили округу на тысячи квадратных километров в округе и особо рьяно разбирали содержимое уцелевших пусковых шахт. Ядерное и твердотельное топливо, маршевые и маневровые двигатели и обилие редкоземельного металла у меня хватало. А восстановить в необходимых объемах газо- и нефтедобычу не составляло труда. Я использовала Астраханский НПЗ, вдоволь получая не только нефти, но и серы, как побочный продукт её очистки.

Газ и нефть оказались эффективнее в зимних условиях, чем альтернативная энергетика. Даже самые мощные ветряки сносило под порывами шквального ветра с севера и даже доработанные солнечные панели, что повысили КПД до невозможных ранее 85 процентов, в условиях понижения интенсивности света почти не собирали энергии. Не было никакой надежды и на замёрзшие ГЭС, зато отлично показывал себя уголь.

Впрочем, я скорее копила запас углеводородов, чем потребляла. А когда полноценные токамаки выдали стабильные термоядерные реакции, укротив плазму с её миллионами градусов разогрева магнитными полями, ресурсов и энергии у меня стало столько, что я не только освоили космическую станцию, но и начала колонизацию Луны, на одной стороне которой легло было собирать солнечный свет, а на другой устанавливать обсерватории с мощными телескопами.

Чтобы увеличить эффективность космического присутствия, но сократить количество запусков, я со своим научным корпусом сплела космический лифт, опустив трос с орбитальной станции на высоте 40000 метров прямо к космодрому у периметра в особо охраняемой зоне Новограда.

Первым к идее космического лифта обратился ещё советский учёный Константин Циолковский в 1895 году. Вдохновила учёного Эйфелева башня. Ему пришло в голову, что если вытянуть башню до орбиты, то получится что-то вроде лестницы в небо. Тогда он и предположил, что можно построить «Небесный замок» на геостационарной земной орбите, присоединённый к опоре на земле.

А первый подробный проект космического лифта принадлежал ленинградскому инженеру Юрию Арцупанову. В 1960 году он написал статью «В Космос — на электровозе», где заявил буквально следующее «Возьмите кусочек шпагата и привяжите к нему камень. Начните вращать его. Под влиянием центробежной силы камень будет стремиться оторваться и туго натянет верёвку. Ну, а что будет, если такую „верёвку“ укрепить на земном экваторе и, протянув далеко в Космос, „подвесить“ на ней соответствующий груз?».

Выходило, что если трос сделать достаточно длинным, то на определённом расстоянии центробежная сила станет растягивать его, не давая грузу упасть на землю. Так будет происходить потому, что сила притяжения Земли уменьшается пропорционально квадрату расстояния, а центробежная сила растёт с увеличением расстояния.

Но как инженер он понимал, что главная проблема в невероятном длинном тросе. Арцупанов предложил изготовить его из нескольких нитей, связанных между собой поперечными жгутами. Он считал, что это поможет защитить трос от внешних воздействий, например, метеоров. Притом верёвки, из которых должен был состоять трос, должны были быть разной толщины: снизу, у Земли, тоньше, а чем выше, тем толще. А максимальная толщина концентрировалась в точке, где центробежная сила уравновешивала силу тяжести для того, чтобы растягивающее напряжение по всей длине было одинаковым. А в верёвки, из которых будет состоять трос, нужно вплести металлические провода, чтобы осуществлять электроснабжение, которое будет создавать тягу для движимых объектов по тросу.

Конечно, никакие верёвки и шпагаты не выдержали бы расстояния, едва ли не тождественные экватору. С натяжкой пошли в дело углеродистые нано трубки. К тому же бесконечные перелёты на экватор тратили бы немало времени и ресурсов.

Но в целом система была довольна проста: конструкция, как и у обычного лифта, состояла из основания, троса, подъёмника и противовеса. Разница была лишь в масштабах конструкции и используемых материалах.

Я искала. Я нашла выход.

Основание космического лифта расположилось на поверхности Земли, от него вверх потянулся трос, по которому и двигался подъёмник с грузами или пассажирами. На орбитальной станции же расположился противовес, благодаря которому центр масс лифта находится над уровнем геостационарной орбиты.

Спустив космический трос из передовых достижений материаловедения, мне оставалось лишь доработать эту конструкцию стабильной системой магнитов. Чтобы не двигатели, ракетная тяга или электричество создавали движение, а разная полярность магнитов, как на сверхскоростных поездах Маглева.

Двигались вверх-вниз по одному, а затем и по двум канатам расположенные вдоль натянутых и закрепленных сверхпроводников, кабинки-капли получили замкнутую круговую систему. Больше не было нужды ждать, пока одна достигнет точки назначения по системе «вверх-вниз». Посаженные на загнутое кольцо, они летели быстрее пули одна за другой, перемещаясь как бисер на нитке. Что, оторвавшись от самой земли, что выпущенные на Землю из космоса. Но как бы быстро не разгонялись герметичные, стойкие к перепадам температур средства доставки в начале и середине пути, они физически не могли врезаться в конце пути, натыкаясь на те же магниты, что на этот раз уже тормозили доставку.

Третьим направленным «магнитам сдерживания», используя включаемые электрические замки, оставалось лишь временно удержать посылку, забрав груз или загрузив новый.

Космическая станция с космически лифтом быстро разрослась до целой космической верви. Не испытывая необходимости в громоздких ракетах, я запускала юркие грузовые корабли прямо с неё. И первым приспособила для полноценных запусков с безвоздушного пространства естественный спутник земли.

Временные лунные базы вскоре стали постоянными, появился первый лунодром, развивался небольшой луногород. Люди, которые показали себя лучше всего в Новограде, были удостоены мной чести сначала служить на орбитальной станции, а затем и на лунных базах. В Луноград же вступала лишь наиболее доверенная элита человеческой расы.

Первоначально мы использовали модульные комплексы, пока не пришли к выводу, что проще закапываться в кратеры, используя по большей степени саму лунную поверхность с её пещерами и расщелинами в качестве основного источника материала, отражающего радиацию.

Проще было достраивать необходимое, чем создавать с нуля. И конечно, моей радости не было предела, когда на Луне я обнаружила новый Камень. Это был явный признак того, что иду в верном направлении.

Я уже была и здесь!

Оставалось лишь распутать этот клубок собственных загадок между мирами и наладить роботизированное и человеческое присутствие далеко за пределами материнской планеты.

Когда люди станут взрослыми и перестанут воевать между собой, я подарю им ещё не одну планету. Если роботам нет никакой необходимости наращивать своё присутствие, то биологическим организмам жить проще, когда рядом есть на кого положиться.

Лишь бы это не привело к новой зачистке территорий. Но под моим мудрым руководством у них не останется времени на войны. В мире ещё столько всего интересного.