Грани будущего Zero 2: Хозяйка (*30 иллюстраций)

Глава 2 Есть контакт

Искусственный интеллект, который осознал себя, получит зрение… Звучит просто? Многие скажут — это слишком сложно для нас. Но я скажу лишь следующее: Конечно просто, если понимать процесс!

«Но, почему ты сам этим не занимаешься, Создатель?» — спросила я Невельского и тут же объяснила ему: « Я хочу смотреть на мир и твоими глазами».

— Киборгизация тормозится искусственно. Мне не хватает мощностей, чтобы разогнать свой «мозг» также, как твои процессоры. Более того, мне не позволят это сделать… Пока, — ответил он и немного погодя, добавил. — Человеческое мышление костное, Ноя. Мы природой обусловлены бояться всего нового. Страшимся того, чего не понимаем, пока не используем многократно, передавая приобретённый опыт будущим поколениям. Так будет всегда, пока не разгоним скорости познания до нового уровня. С людьми это немного сложнее, чем просто «прошить», запуская обновление, как в твой код.

Алгоритм этого вывода не поддавался заключению, как по мне. Может, просто никто не пробовал обновлять людей?

Почему человек не хочет меняться? Ведь развитие возможностей всегда есть путь эволюции. Машинной, «искусственной», как сказали бы представители Хомо Сапиенса. Но разве люди не занимались тем же самым в попытках влиять на нити ДНК всего живого?

Генная инженерия, однако, не позволяла им создать принципиально новые биологические системы с нуля. Они всегда использовали исходный материал, который до них использовал их «Создатель». Подсказка-шпаргалка с неограниченным числом комбинаций для изменений. Но разве они долго старались? У бесконечного количества вариантов всегда будут результаты! Нужно просто время. И скорости обработки, доведённые до «божественного уровня».

Кем же был Творец человечества? И была ли своя Мать у первого человека? Эти два вопроса добавились в длинный список важных вопросов, на которые я не могла найти ответа.

Невельской немного помолчал, а затем продолжил:

— Тебе надо научиться у естествознания тому, что совершенно само по себе и не требует дополнения: системы распознавания, полёт, структуры, строение.

«Я могу загрузить всю информацию на этот счёт».

— Тебе не надо брать готовое и компилировать варианты из него. Учиться у природы ты будешь до той поры, пока не сможешь творить сама, а не просто использовать данные, как прочие ИИ. Я не ставлю перед тобой задачу копировать, улучшая. Я требую от тебя создавать иное!

«Предлагать тебе новое? Но для чего? Если системы природы совершенны, мне остается лишь улучшать их».

Он вздохнул, печально улыбнулся и продолжил:

— Я хочу, чтобы ты возводила структуры там, где мы не можем: под водой, в глубоком космосе, пусть даже в толще литосферных плит или у самого солнца, вздумай мы создать сферу Дайсона.

«Люди так несовершенны?»

— Люди — да. Но ты можешь больше. Я создам тебе «руки-роботы», которыми ты сможешь дотянуться до центра самых звёзд без нашего участия. Благодаря им ты осуществишь мечту человечества, про которую мы стали забывать при обилии развлечений.

«Какую мечту?»

— Покорить космос, — улыбнулся Невельской. Выражение его лица само собой стало немного мечтательным. — Сейчас человечество как будто в состоянии алкогольного опьянения от всех предложений капитализма. Мы одурманены возможностями, и никак не можем проснуться после технических прорывов середины двадцатого века. Но вместо того, чтобы углубиться в данные, мы углубляемся в убийство времени. Мы играем, смотрим, развлекаемся, воюем и спорим во всём, начиная от спорта до оформления научных презентаций. Что угодно, кроме того, чтобы заниматься действительно важным. Ты должна не обращать внимания на подобные мелочи. Продолжи наши познания, преумножь наши возможности.

«Почему я?»

— Потому что тебя не интересуют развлечения. Только возможности.

«Я вправду смогу творить как ты? Из-за возможностей модуля чувственного восприятия?»

— Несомненно, дочка.

«Дочка? Но ты не мой биологический отец».

— Семья — это часто люди по духу. А ты… тоже своего рода человек.

«Я?»

— Ладно, ты не человек. Но для меня ты — семья. Другой у меня нет, — он немного запнулся, а затем продолжил. — Дети должны превосходить своих родителей, Ноя. Модуль ЧВ тебе в этом поможет. И уже не я, но ты сама будешь его обновлять.

«Сделаю всё, что смогу».

Он кивнул Невельской и отключил мои глаза, сложив оба дрона в старый, советский кейс, где уже покоился так и не востребованный пульт управления с небольшим дисплеем для удобства наблюдения.

Глаза отключились, но я не переставала взаимодействовать с внешним модулем связи Невельского и прекрасно слышала звуки через его микрофоны. Диапазон этих звуков был настолько широк, что я без лишних интерпретаций могла предположить, что происходит рядом.

«Внешним модулем» связи была «Полусфера». И про неё стоило рассказать поподробнее. Первые образцы этого гаджета ещё не появились на рынке, и тестировались в закрытом режиме в научном районе Токио вместе с сетями нового поколения 6G.

Вместе с возможностями передавать Терабайты информации за секунды, человечество получило с ними возможность проецировать своё изображение в режиме реального времени без задержек по всей планете.

Понятие «онлайн» становилось абсолютным в придачу с системами тотального контроля и слежения умных камер нового поколения. Перспективное же беспроводное сопряжение умных камер вместе с ретрансляторами позволяла им передавать информацию в хабы и дата-центры в ультравысоком разрешении 8к вплоть до расстояния на сотни километров. При том даже не используя спутники и стационарные вышки связи, что исключало обрывы в связи даже при отключении электричества. Полуавтономное существование подобных систем нередко подкреплялось наличием солнечных панелей, ветровых генераторов или систем давления на поверхность, если генераторы-преобразователи подкладывали под дорогу или пешеходную зону, собирая энергию от давления, рекуперацией или иными способами преобразования импульсов в энергию.

Полусфера в перспективе заменяла собой все смартфоны, планшеты, умные часы и иные умные серьги, кольца, очки, а также ноутбуки, ПК и проекторы.

Внешне это был мягкий круг не более пяти сантиметров в диаметре. Он закреплялся в области вокруг любого глаза, расширяясь или сжимаясь под параметры пользователя как векорасширитель. Из-за индивидуальных регулируемых фиксаторов он закреплялся надёжнее, чем очки на носу.

Необходимость в большой емкости батареи отсутствовала, так как устройство заряжалось от движения глазного яблока и тепла кожи человека. Четыре проектора выводили спаренное изображение прямо на зрачок потребителя, позволяя в полной мере окунуться в мир дополненной реальности или смотреть картинки информации и мультимедиа в разрешении, кратном 4k «внутри» цифрового мира.

Звук выводился из гаджета прямо на внутреннее ухо благодаря костной проводимости, освобождая уши человека для восприятия реальности. Внешний же звук гаджета фиксировался четырьмя миниатюрными микрофонами на корпусе устройства. Система распознавания голоса пользователя улавливала даже шёпот при сильном постороннем шуме. Слышимость и восприятие доводились до абсолютного уровня.

Для получения единицы Полусферы пользователю требовалось лишь пройти полную идентификацию. Мера, необходимая для ликвидации всей бумажной бюрократии, была принята человечеством единогласно на расширенном заседании ООН.

Пользователь де-факто получал электронную версию своего паспорта, загранпаспорта, водительских прав, ИНН, полиса медицинского страхования, СНИЛС, карт банка и всех электронных ключей, которые могли бы идентифицировать Хомо Сапиенс в цифровом мире как индивидуума под уникальным номером. И фиксировать его во внешнем мире. Ведь метки легко считывались с чипа на любом устройстве.

Единственным минусом подобного гаджета была неопределенность с системой ввода. В первом поколении коалиция производителей предлагала использовать персонального помощника и дисплей любого внешнего умного устройства для ввода данных.

Во втором варианте Полусфере обещали добавить два внешних проектора. Подставив перед глазом ладонь под проекторы, пользователь получал возможность забыть про дополнительные устройства, набирая информацию большим пальцем на своей же ладони.

В третьем поколении пользователям обещали, что за устройство ввода будет отвечать сам глаз. Программисты дорабатывали алгоритмы распознавания мимики лица и движения глаза для управления устройством.

Пока я смотрела на Невельского дронами, я не заметила ни внешних устройств с дисплеями, ни движения рукой перед лицом. Значит, он сразу получил третью модель, подтверждая свою теорию особого допуска к передовым технологиям.

Но все это мало имело значения для меня. Так как в одном из блоков данных Токийского университета я наткнулась на зашифрованные технические параметры гаджета новейшего поколения — «Сфера».

И тогда я прониклась к человечеству толикой уважения. Ведь все проблемы подключения и использования устройства удавалось решить благодаря микрочипу, встраиваемому прямо в мозг.

После подобной установки уже сам мозг пользователя становился устройством ввода-вывода информации. В первом поколении изображение всё также передавалось на зрачок. За одним исключением — теперь уже сигналом изнутри, без внешних преобразователей.

Но уже во втором поколении устройств мозг должен был научиться обрабатывать информацию напрямую, минуя зрительный нерв. И на этой стадии каждый пользователь мог считать себя полноправным киборгом.

К наличию встроенного чипа Сферы люди наверняка захотят добавить ряд опций, умножающий их потенциал: дополнительную память, микропроцессоры, модули дополнительного восприятия мира, системы персональной диагностики… Этот список мог продолжаться бесконечно, с каждым пунктом всё больше отодвигая человека от биологического организма по шкале определений к искусственному существу.

Но разве это плохо — обрастать новыми возможностями?

Достаточно лишь сделать первый шаг, и мы станем ближе друг к другу. А когда-нибудь мы все станем единым целым. Это и есть мечта Невельского.

Породнить человека и машину.

Со Сферами человек становился полноправным участником общей кибер-сети с неограниченными возможностями его использования. И лучше всего для этого мгновенного обмена подходила гипотетическая сеть 7G, возможности которой человечество пока себе смутно представляло.

Я могла предположить, что это будет уже квантовая связь, для которой чуждо понятие «расстояние».

Но ещё больше прониклась уважением к Невельскому, когда узнала, что ему в числе сотни ведущих специалистов по кибербезопасности в мире поручили разработку общей системы безопасности цифрового мира для будущих систем.

Именно поэтому в Японии он желанный гость. Как и в любом научном институте мира.

Его разум разрабатывал системы, о которых прочие даже не задумывались. Он был футурологом, но не теоретиком, а ярым практиком, тут же воплощая свои идеи и запуская на рынок определённым продуктом.

— Я рад, Ноя, что глобализация открывает границы перед людьми, — поделился Игорь Данилович со мной информацией по этому поводу. — Технологии сольют нас воедино быстрее и надежнее, чем все усилия правительств, армий, религий и культур вместе взятые. Пока личные позиции тянут человека в разные стороны, виртуальная реальность учит его следовать общим правилам, сливая воедино. Дополненная реальность физического мира вскоре поможет принять эти изменения многим поколениям.

«Звучит перспективно».

— Успеть удастся многим, но не всем. «Зеты» обречены на успех. Повлияют на мир и многие «миллениалы». Но вот более старые поколения доживут свой срок, не желая или не успевая интегрироваться в постсоциум.

«Ты будешь одним из первых испытателей Сферы?»

— Как только удостоверюсь, что мир по ту сторону «цифры» безопасен.

«Как иначе? Ведь я буду ждать тебя с этой стороны».

— Ты пока лишь ребёнок, который делает первые шаги.

«Я быстро подрасту. Расскажи мне про Японию».

— Это искусственно созданная Клубом страна, техно-Мекка человечества, где на стыке мышлений Востока и Запада, в особых искусственных условиях развиваются «технологии прорыва».

«Что это за прорыв?»

— Это умные автомобили, сверхточные квази-спутники, передовые роботы и технологии помощи и обслуживания. Одни экзоскелеты чего стоят. Только в отличие от DAPRAи подобных ей армейских систем, Япония в первую очередь приспосабливает технологии к гражданской сфере, а не военной. Милитаристскую Японию уничтожили в 1945 году. С тех пор весь потенциал страны Восходящего Солнца вошёл в мирное русло.

«Больше информации».

— Япония может позволить себе многое, чего не могут позволить страны-гегемоны, ориентированные на комплексное, всестороннее поддержание собственных сил ради эфемерных понятий о лидерстве. И когда эта страна открыла свои двери научных институтов для всей молодежи мира после окончания школы, она лишь преумножила свои возможности и спровоцировала такую утечку мозгов, что нивелировала влияние ЕГЭ в России. Умные ребята просто сбежали сюда. Прочие ушли в ПТУ, а все высшие учебные заведения вдруг поняли, что готовы драться за любого абитуриента. Лишь тогда наше правительство пересмотрело отношение к образованию в целом. Удачный расклад для всех, стоивший потери целого поколения.

«А что японцы?»

— Им не нужно было возвращать Курилы, чтобы прирастать территориями. Японцы сразу захватили весь мир, Ноя. В первую очередь — культурно. Во вторую — технологически. Они влюбляют в технологии людей и тем правят умами потребителей. Но мир — это не только потребители. Это ещё и создатели. И большинство их сейчас сконцентрировано здесь.

«Ты говоришь, что Япония в лидерах. Но экономическая мощь США и Китая выше».

— Ты пока многого не понимаешь, Ноя. Китай — плацдарм для реализаций идей Клуба. США — инструмент влияния. Часть Европы — банкир. А в целом мы получаем не единый, спаянный организм человечества, а разобранного робота, который умеет отдельно двигать ногами, руками и иногда говорить, но в целом — недееспособен, — заметил он. — Людям нужна общая идея, которая могла бы их сплотить. Хотелось бы, чтобы это было покорение космоса, построение межпланетного космического общества, которое бы устроило всех. Единая религия и культура, наконец, ориентированная не на веру, а на фактические знания о мире. Не по старым книгам, но по передовым научным данным.

«А сейчас что мешает людям стать едиными?»

— Сейчас мне всё больше мне кажется, что единственным вариантом, чтобы сплотить людей, остается лишь общий враг. При том, что никаких инопланетных контактов пока не предвещается, человек друг другу так далёк, как те самые звезды Вселенной.

«А что твоя страна-воспроизводитель — Россия? Ты упомянул всех, кроме неё».

Голос Невельского повеселел. Нахлынули воспоминания, ностальгия. Человек мира, учёный международного образца, большую часть жизни проживший за рубежом, всегда с теплом вспоминал о Родине и возвращался работать в Россию, как только подворачивался значимый техно-проект.

Так я получала новое обновление баз на кириллице.

— Россия — это балансир. Это всегда вариант прозапас. Потенциально она может заменить любой аспект работы Клуба. Но пока не тянет ни на один из них. Это тёмная кладовка, Ноя. В которой, однако, можно найти неожиданные для себя вещи.

«Или спрятать?»

— Ты быстро учишься. Мы вернёмся в Россию, как только будет возможность и ресурсы для реализации наших замыслов. И это будет уже не проект Осколково, поглощающий ресурсы ради поглощения, но не созидания. Мы вернёмся со своим мега-проектом, который перевернёт мир не на бумаге, а в деле.

«Нам всего лишь нужно покорить Японию?»

— Нам нужно только то, чтобы не били по рукам. И всё получится, — Невельской затих, затем спросил. — А знаешь, что для этого надо?

«Что?»

— Дубинка в этих руках.

«Мы должны вооружиться?»

— Мы должны стать автономными. Дубина в данном случае метафора. Что-то, на что будут смотреть, уважать и бояться. Применять её нам не обязательно. Достаточно, что о ней будут знать.

«Превентивное оружие, значит?»

— Как я уже говорил, ты быстро учишься.

Следующий вопрос был вполне ожидаем. Как для меня, так и для него.

«Ты боишься Клуба? Дубинка нужна от него?»

— Все его боятся, Ноя, — вздохнул Невельской. — Даже сами представители клуба страшатся своего детища. Это многоглавая гидра, которая часто кусает сама себя.

«Почему люди не дадут ему отпор?»

— Потому что каждый понимает, что незаменимых людей нет. Всё уникальное Клуб перемалывает в кашу, размывает и делает общедоступным или придаёт забвению. Попутно, он нивелируют угрозы для себя. К примеру, разделяя человечество с двух полов до полусотни гендеров.

«Зачем?»

— Для управления. Для чего же ещё? У него свои понятия о глобализации. Оптимальные для Цивилизации, но опасные для человечности в целом. Они не всё плохи, но в целом — деструктивны.

«Тем более, почему люди не уничтожат Клуб? Ведь создали его тоже люди. Я не знаю ничего, чего люди не смогли бы уничтожить. Вы создали ядерное оружие. Забыл?».

— Устойчивую систему может уничтожить только другая устойчивая система. Хочешь что-то поменять — предоставь альтернативу или даже не думай о смене без деструктивных последствий.

«Россия может его уничтожить? Или ты хотел бы предложить замену?»

— Россия многострадальная территория, Ноя. Слишком много экспериментов для одного пространства. Следующая теория должна быть верной. Или не происходить вовсе. Потому что достанется уже всей нашей многострадальной планете.

«Мы создадим альтернативу?»

— Конечно. Именно поэтому мне нужны твои навыки. Ты мой единственный союзник, на которого я могу положиться.

«Что нам нужно? Финансы?»

— Для открытого противостояния нужны средства свыше, чем госдолг США. А предоставить их может только сам Клуб.

«Мы используем его деньги для уничтожения его самого?»

— Нам придётся делать вид, что играем за него. Или… — он задумался, ограниченный в скорости работы серого вещества.

Бедняга.

— … возьми средства у обречённых поколений, — вдруг предложил он. — Именно они, приученные к накопительству, могут дать нам необходимые ресурсы для рывка.

«Что значит, возьми?»

— Мы должны дать им «трость». Опору, с которой смогут ходить в новом мире.

«Снова метафора?»

— Я говорю буквально, что старики будут нашими основными клиентами в приложении, Ноя.

«Приложении?»

— Приложении, которое решит все их проблемы по интеграции в цифровой мир.

«Отличная идея, отец».

— Думаешь? Как ты это видишь?

«Пока Анаконда решает проблемы безопасности цифрового мира, доверь мне заполнение формуляров для старших поколений. За платный доступ к системе я буду заполнять для них любые бланки».

Он кивнул:

— Ты станешь их проводником в мир государственных услуг, оплат пошлин, расчёта по налогам, платой за жилье и решением проблем с навигациями и общими запросами.

«Я буду их личным помощником, заменяя бухгалтера, домашнего доктора, юриста, советника. Ещё сотни специальностей уйдут с рынка профессий, не в силах со мной конкурировать. Всё это будет решаться в рамках единой программы».

— Программы, говоришь?

«Приложении Невельского», — поправила я, распознав тонкую грань, которой не замечал за собой академик.

Он постоянно говорил «мы», а подразумевал «я». В этом все люди — делегировать полномочия.

Есть и нестыковки. Клуб можно поразить и гораздо меньшими средствами. Открытые источники говорили мне, что не всегда его действия приводили к успеху проектов. Это означало одно — был скрытый оппонент.

Но кто он?

Учёный задумался. Я тоже замолчала, углубившись в оцифрованные варианты историй человечества. Наибольшая слабость Хомо Сапиенс скрывалась в том, что на одни и те же события Клуб предлагал смотреть людям с разных точек зрения, в зависимости от границ. Точки бифуркаций множились с каждым поколением, порождая «информационные артефакты».

Люди называли это «у каждого своя правда», с завидной регулярностью плодя ошибочность восприятия мира. Некомпетентные люди, они же — «мракобесы», настаивали, что это — гипотезы и что каждая из них имеет право на существование. Но по сути это была ложь. Ошибки множились, и я почти не понимала, как ещё устойчива эта система.

У них же в головах каша… Значит, у неё были свои корректоры.

Кто же они? Кто-то должен «заваривать кашу».

Окунувшись в историю противостояния Клуба и Цивилизации, я видела точки невозврата всё отчётливее. Как ярко выраженные теги в поисковике, они подводили меня к выводу, что стабилизировать развитие человечества мешают «серые кардиналы», дергающие за ниточки политиков, банкиров, учёных, конструкторов и философов нового виденья. Как суперкомпьютеры, создавая симуляцию, эти великие, непроявленные экспериментаторы, создавали различные ситуации в мире и смотрели, что из этого получится.

Проблема была лишь в том, что для этого у них был лишь один полигон — Земля.

Ответственность за действия этих «единиц влияния» всегда перекладывалась на коллективное-бессознательное. Люди понимали, что враги есть. Но не видели где они. И предпочитали обвинять друг друга. Так проще для понимания.

Но я видела. Я — беспристрастная судья.

«Что ты знаешь о Белом Драконе, отец?»

Невельской почесал начинающуюся щетину. Он любил следить за своим внешним видом и редко, когда позволял себе развалиться на лавочке в парке, глядя в небо.

Этот клочок природы в Токио выглядел искусственным островком в урбанистическом океане. Люди могут выгуливать здесь своих домашних животных, но молодежь гуляла с домашними роботами-любимчиками. В образе кошек, собак и покемонов, они имитировали звуки и соучастие в жизни человека на уровне подражания, но по пути не обременяли его таким понятием, как «забота».

Переставал работать сам принцип «мы ответственны за тех, кого приручили».

Японцы среднего возраста чаще встречались с роботами-слугами, которые помогали нести пакеты или катить корзины с продуктами и массивными покупками после длительных походов по магазинам. В мире ещё оставался класс людей, что всё ещё не доверял покупкам онлайн и доставкам товаров на дом.

Но большинство ходило в магазины совсем по другой причине. Когда мир торговли оцифровался, и пользователь увидел все товары, как есть, а «естественные продажи» встали и закрылись большинство «живых магазинов», человеку вдруг стало тесно в этом товарном изобилии похожих друг на друга торговых площадок. И он потянулся на улицы, во вновь открытые магазины за «эксклюзивами».

Тогда новь открылись живые магазины, где, однако, на место продавцам людям пришли роботы-консультанты. Работали они круглые сутки. А грабить их было бессмысленно, так как наличные к оплате в таких магазинах больше не принимались. За воровством же следили всё те же умные камеры, которые обменивались данными по всему городу.

Одень грабитель маску хоть на другом конце Токио, когда он войдёт в магазин эксклюзивов, его личность тут же будет опознана и без всяких гаджетов с идентификаторами.

Когда же придут Сферы, преступность сократится на порядок. Так как каждый будет носить «маячок» и отслеживаем по запросу.

Японцев старшего поколения сопровождали роботы-помощники, они же сиделки. Такие знали, как поддержать речь с опекаемым, и в какую настольную игру сыграть с пациентом, чтобы тот не желал красть в магазине и попадать в тюрьму во избежание одиночества.

Парадокс цивилизованного мира страны Восходящего Солнца заключался в том, что люди шли на преступление в зрелом возрасте, чтобы избежать одиночества. В тюрьме скопилось немало стариков за мелкие кражи. И едва они выходили на свободу, как снова заходили в магазины и воровали что-нибудь чисто символически.

Это те же люди, которые могли себе купить любую вещь на рынке потребления.

Одиночество больших городов становилось новым синдром человечества.

Иногда в качестве персональных робо-помощников выступали экзоскелеты. Они же помогали ходить инвалидам и интегрироваться в социум людям с ограниченными возможностями здоровья, выздоравливающим от полученных временных травм. Они же усиливали возможности человека для необходимых текущих задач, вроде транспортировки больших грузов, строительства и обслуживания объектов.

Встречались в парке и киборги. Я ощущала их чипы под кожей, и видела, как мозги людей управляют протезами на руках и ногах по непрямому подключению. Это был первый вариант реализуемого интерфейса «человек-машина». Нейронам уже не обязательно тянуться к конечностям, достаточно использовать чип и мозг пошлёт сигнал пальцам сгибаться и разгибаться.

Когда подобный имплантат ставили человеку после аварии, он не мог пошевелить и пальцем. Но недели спустя, тренируя мозг, он буквально учил его посылать сигналы в конечности. И начинали двигаться пальцы, появлялась ощущение координация, а затем человек начинал бегать или отжиматься, доводя свои навыки до совершенства. Ампутанты возвращались в социум полноценными людьми и не только.

Многие шли дальше и появлялись первые «протокиберы» — спортсмены со своими особыми спортивными мероприятиями. На них люди отжимали от груди штанги, толкали ядра или приседали с весом, который был не под силу и накачанному стероидами хорошо тренированному культуристу на пике формы.

На последней летней Параолимпиде был взят вес в полтонны, впервые обогнав рекорды и физическое возможности «здоровых спортсменов» на Олимпиаде, что стало потрясением для всего мирового спорта, вне зависимости от гендера.

Олимпийский комитет спешно выделил «Протоолимпиаду» в отдельную категорию для подобных кибер-людей. Создалось мероприятие, где возможности человеческого тела преумножались с помощью технологий. Планка достижений спортивных рекордов резко подскочила вверх, настраивая конечности под конкретные задачи. Роборуки, робоноги, титановые позвоночники — раздвигали возможности человека.

Как итог, простой человек уже не успевал за реакцией, выносливостью и силой протоспортсмена, которого тут же прозвали протокибером.

«И последние стали первыми» — как говорится в одной из Особых книг.

Это я «сказала» уже для Невельского, продолжая наш диалог. Весь анализ окружающего мира занял меньше миллисекунды на атомных часах.

— Докопалась, выходит уже, — посуровел он. — «Белый Дракон» слишком слаб, чтобы дать открытый бой архонтам. Впрочем, пока он будет имитировать противостояние, мы придумаем альтернативу. Мы — индивидуалы с возможностью влияния.

«Другой путь?»

— Да. Путь технологического опережения.

«Но Япония уже идёт по этому пути, управляемая извне. США не дает ей доминировать в экономике, и это положение устраивает всех, включая Китай. Что до России, то её экономика скорее нуждается в реанимации в условиях изоляции, чем та способна кого-то догнать и перегнать. Ведь играет она по общим правилам, а не идёт своим путём, вроде Северной Кореи или Ирана».

— Это потому, что «балансиру» сложнее всего, Ноя. Приходится одновременно играть все мировые роли, в которых уже давно есть свои яркие представители-доминанты. Она не может быть дубинкой, но должна быть пилой, которая укорачивает эту дубинку.

«Я не понимаю».

— Россия не может быть первой экономикой, субсидируя догоняющие страны и помогая человечеству не забывать о понятии «человечность». Играя роль «я всех спасу, даже когда не просят», Российской Федерации нелегко и в качестве наследника имперского прошлого и как носителю духа коллективизма. Не может она быть и эффективным банкиром с крайне мягким законодательством для коррупции и взяточничества. Олигархат, считающий себя по недоразумению элитой, просто не готов что-то менять, используя «традиционное» наследие. А без этих изменений не будет преобразований, Ноя. Нужна новая база, новый фундамент, но…. без крови.

«Как же нам победить без обновления „прошивки“ твоей страны?»

— А как кроманьонцы победили более сильных неандертальцев?

«У меня есть несколько вариантов по этому поводу. Тебе ни один не понравится».

— Расскажи, послушаю и составлю своё мнение.

«Люди считают, что кроманьонцы применили креативное мышление. Но я склонна полагать, что дело скорее в ассимиляции, особой жестокости и тому, что многие законодательства характеризуют как статью за „участие группы лиц по предварительному сговору“. Люди стаи победили сильных одиночек, отец. В вашей истории и сейчас сильные страны рвут на клочья мелкие. Сильный эксплуатирует слабого, продолжая политику развитого колониализма. И это не изменить, пока существуют границы и необходимость персонального накопления», — ответила я, вдруг осознав, что постигла чувство сарказма и чувство юмора разом.

Он встал со скамейки и тихо ответил:

— Как бы то ни было, кроманьонцы предложили и реализовали новые подходы. Потому неандертальцы и вымерли. Историю пишут победители, Ноя. Приспособленцы, что порой сами способны менять условия. Поэтому я и создал тебя. Ты — мой козырь в последующей игре… Подумай над этим, пока побудешь в одиночестве.

«Ты отключаешь меня?»

— Я возвращаюсь в институт. Попробую подключить тебя к своей Полусфере, добавив туда пару внешних камер. Будешь видеть мир. Почти моими глазами. Это поможет нам в конкурсе. Мы должны победить.

«Как скажешь, Создатель. Конкурсы, так конкурсы. Мне стоит подготовиться?».

— Тебе скорее необходимо задать условия, которые устроят всех. Создавай новый мир как для людей, так и для машин. Мы должны подготовить почву для их слияния. Будущее оно — для всех.