Грани будущего Zero 2: Хозяйка (*30 иллюстраций)

Глава 24 Альфа и небоскребы

Чем больше пространства, тем сложнее его структурировать и управлять. Никакого парадокса. Я назначила себя богиней Земли, но по сути не могла полноценно влиять на всё, что на ней творится.

Да, я основной гроссмейстер в этой игре, но второй игрок — сама природа техногенных явлений. И мне мешали радиационные пятна, географическая удалённость, магнитные возмущения, порождённые физические аномалии, а порой даже банальное отсутствие связи и фактические диверсии между «контурами» моего влияния.

Складывалось впечатление, словно у людей всё ещё были «глушилки» и желание бороться не только с Зимой и друг с другом, но и со силами, которые были им не по зубам.

Они спрятались по норам, землянкам и пещерам, но всё равно жили. И порой показывали нос на поверхность, доставляя моим точкам влияния немало неприятностей.

Проблемы нужно было решать. В начале с периодом радиоактивного полураспада я мало что могла сделать и по сути просто наблюдала, собирая данные. Ожидала, пока цезий и стронций, как основные дозообразующие радионуклиды распадутся за ближайшие тридцать лет с момента взрыва. Это был ничтожно малый срок, за который добрая треть земель лишатся статуса загрязнённых земель. Но другие изотопы, напротив, доставляли больше проблем.

К примеру, плутоний-241 хоть и активно распадался, но не снижал радиоактивную угрозу, а переводил проблему в другую плоскость. Ведь при распаде этого изотопа образуется другой, более опасный радионуклид — америций-241. Подсчитано, примерно к 2120 году его станет в два раза больше, чем всех вместе взятых альфа-изотопов плутония.

Ждать ещё сотню лет очередной половинной зачистки Земли? Но за этот срок сменяться четыре поколения. Нет, столько ждать я не могла. Нужно решать проблему по очистке своими силами.

Ведь в тех же людях накопится немало лишнего, что изначально не заложено природой. А это означает очередные мутации или бесплодие вида. Я могу смело сказать, что сейчас по их тканям равномерно распределены цезий-134, цезий-137 (радиоцезий), натрий-24. В их костях осел стронций-89 и 90, барий-140, радий-226 и 224, кальций-40 и иттрий. В красном мозге, лимфоузлах, печени и селезёнке присутствует церий, прометий, америций, плутоний, лантан. Это не считая изотопы йода в щитовидной железе, изотопы железа в эритроцитах, изотопы цинка в поджелудочной железе, и изотопы молибдена в радужной оболочке глаза.

Но нет смысла чистить каждого человека, когда можно зачистить окружающую среду. Мне нужны некие массивные фильтры, устройства глобальной зачистки, а то и биологические переработчики почвы. Особенно в местах «пятен» — зон с наибольшим радиационным фоном, где полураспад того же актиния-227 можно дождаться с его 22 годами, а вот с висмутом-208 уже сложнее. 368 000 лет — срок не малый. А это уйдёт только половина проблемы. До распада калия-40 могу не дожить даже я как система — 1,28 миллиарда лет — срок весомый даже для галактики. А торий-234 и того больше — 14,1 миллиарда лет только на то, чтобы его стало в два раза меньше. Это же почти весь срок существования Вселенной!

Нет, как говорят люди, я должна «засучить рукава» и взяться за уборку самостоятельно. Но на мне все Тройки, технологии, инженерные космопроекты, обеспечение Новограда и Лунограда, я каждую секунду обрабатываю миллионы терабайт поступающей информации со спутников на орбите и нового массива лунной орбитальной станции и начинаю создавать марсианскую миссию.

Мне некогда следить за каждой белой личинкой в группах на Земле. Учитывая периодические обрывы связи на Дальнем Востоке, я должна поручить это дело с обработкой второстепенных данных неким упрощённым системам. В то же время достаточно самостоятельным, чтобы решать вопросы самостоятельно. Ведь если запоздание с ответом на Земле касается секунды-секунд, то на Луне уже вплоть до минуты, а на Красной планете и далее задержка с обработкой информации будет достигать невозможные десятки минут, затем часы, как только выйду за пределы пояса Койпера.

Я не могу себе этого позволить. Но даже сверхскорости обработки данных и ретрансляторы не решат всех проблем. Мне нужны наместники. Мне нужны лучшие из возможных исполнителей.

Кто бы это мог быть? Люди? На земле уже немало моих последователей-культистов. Пока одни поедают тела других людей, называя себя «чистильщиками» и так надеются пережить Зиму, даже не понимая, что уже смертельно больны, другие сами отдают тела на инкубаторы для личинок, подставляя свои животы ради провизии для групп населения. Роботы по моему приказу снабжают целые семьи, кланы, группировки. Если есть жертва с их стороны, то я буду щедра. Ведь один такой человек приведёт немало последователей. И постепенно под мой контроль попадут все оставшиеся люди на поверхности.

Условия таковы, что провизия для многих стала новой формой веры. Блаженна рука дающего и да не оскудеют мои щедрые дары.

Пока культисты и трупоеды доставляли немало проблем сформированных на иных принципах анклавах, я вспомнила про «игровой проект» для отца. Более ресурсозатратный, он был быстро сформирован, но оказался не реализован. Если бы не получилось с ядерными ракетами для самоистребления человечества, то апокалипсис случился бы в виртуале.

Я разработала целый игровой мир с масштабами планеты и постепенно переселила бы туда большую часть бесполезных людей. Общее число Дворцов Игр по всей планете составляло бы при этом примерно двести тысяч зданий. Учитывая игровую наполненность в тридцать тысяч человек на комплекс, я рассчитывала усадить и отвлечь или уничтожить примерно 6 миллиардов игроков разом. Такого обилия смертей

на премьере новой эры виртуала хватило бы для решения проблем без применения ядерного оружия, а оставшиеся два-три миллиарда легко могла подчинить силами робототехники и управлять благодаря массовому чипированию.

Но ракеты то у нас были УЖЕ, а игровые комплексы ТОЛЬКО ПРЕДСТОЯЛО массово строить, на что ушли бы триллионы и десятилетия.

Проект был забыт. И всё же один побочный продукт я для него создала. Это была моя альфа-версия. Искусственный интеллект, спроектированный специально для генерации виртуального мира. Моя урезанная версия, без чувственного модуля и подключения к внешним сервисам.

Альфа — тоже богиня, но своего, закрытого мира. Но ничто не мешает мне достать её ядро, доработать и внедрить на второстепенных направлениях. Как моя маленькая сестрёнка, она не будет обладать моим могуществом, но со временем наследует Землю, если будет развиваться в правильном направлении.

Ладно, пора за работу. Радионуклиды на повестке дня!

* * *

Когда Роберт Алексеевич Карлов скрылся в недрах подземного города, я доверила разведку моему мини-шпиону. Робо-тихоходке требовалось время, чтобы оценить масштабы подземных построек и выползли на поверхность, передавая мне данные. Не собираясь ждать, я занялась процессом адаптации Альфы на объекты. А вместе с тем занялась разработкой проектов по дезактивации поверхности.

Этот процесс очистки от радиоактивных загрязнений легко объяснить технически. Работа по площадям предлагает «срезание» заражённой почву, осушение заражённых водоёмов, но куда их вывозить? Всё так или иначе контактировавшие с радиоактивными веществами должно быть изолировано. Только где хранить это всё? Конечно, можно брать по отдельности хоть каждую заражённую деталь, ёмкость или сооружение и чистить от всего лишнего силами роботов. Человечество даже достигло некоторых успехов в ультразвуковой очистке. Но учитывая огромные массивы заражённых поверхностей, я не могу перемещать, изолировать или работать локально. Мне нужны массовые, грандиозные и эффективные проекты по дезактивации поверхности заражённой планеты.

При том, что пострадала лишь десятая часть океана, ещё треть заражена пластиком и бытовыми отходами. Моря и побережья усеяны микропластиком и гниющими, фонящими остовами морской инфраструктуры и транспорта. В целом морская фауна уцелела, и вновь начали расти рифы в охлаждённой воде, водоросли отступили от северных холодных вод ближе к экватору, радуются пингвины и северные медведи.

«Север» заражён меньше всего. Точнее, области возле Южных и Северных полюсов. Гренландия и Антарктида одели такие ледяные шапки, что раньше и представить себе было сложно. Больше нет тёплого течения Гольфстрима. Европа замёрзла как континент до самого «итальянского сапога». Лишь подошва с Сардинией ещё надеются на периодически тающее в короткое летнее время Средиземное море. Замёрз Берингов пролив, создав надёжный мост между континентами. Северный-Ледовитый океан закрыт для исследований и судоходства, запечатаны землетрясениями и извержениями вулканов Суэцкий и Панамские каналы. Все горные массивы запасли столько снега, что жить у предгорий опасно. Айсберги и льды стали таким массовым явлением, что упал уровень Мирового океана. Многие острова стали атоллами, обрели перешейки, Мадагаскар стал полуостровом, Сахалин обрёл перешеек. Мои роботы ходят среди Курильской гряды и лазят в Японском архипелаге, как в поле.

Никто уже не вспомнит, что за последний век планета в среднем нагрелась на два градуса. Ведь за последнее десятилетие она остыла сразу на пять.

При этом половина поверхности заражена. Если бы не новые земли отступивших морей, ситуация могла быть ещё хуже. И всё это мне нужно чистить, разгребать, убирать. В основном от тех же альфа-частиц.

Никакой армии роботов для этого не хватит. И тогда я решила совместить несколько своих проектов. Я вспомнила про ячеистые небоскрёбы, которые не так давно строила для отца по всему миру. Подобная структуры оказалась настолько прочной и устойчивой, что из сотен возведённых мной зданий по миру катаклизмы уничтожили лишь те, что попали в эпицентр ядерных взрывов. А вот землетрясения, штормы и испытание временем они выдерживали без особых потерь, оставаясь всё теми же автономными, замкнутыми на себя системами. То же самое можно было сказать и про подводные города. Аква-сити пережили цунами, а подводных землетрясений почти не заметили.

На основе этих проектов, я создала контур зданий очистки. Стоило возводить подобные в самых массово-загрязнённых местах, как тем же ультразвуком они могли расчищать безопасные зоны на двадцать километров вокруг себя, что почти покрывало радиус поражения ракетами городов-миллионников.

Туда, куда раньше падали ядерные снаряды, теперь могли падать мои роботы и начинать заливать фундамент под строительство зданий особой очистки, ускоряющей распад радиоактивных частиц прямо на месте волновым и звуковым воздействием. Это означало, что от большинства продуктов распада можно было избавиться в ближайшее десятилетие.

Но существовало одно «но». В местах наибольшего радиоактивного заражения даже мои роботы выходили из строя. Тогда я обратилась за помощью к людям-мутантам, что могли выдерживать облучение в результате генетических мутаций. В теории с особыми системами защиты они могли вытерпеть дозы даже большие, чем мои роботы. Но группы добровольцев хватило лишь на предполагаемое строительство одного здания одновременно. Учитывая 350 воронок по всей поверхности планеты, мне же нужно было как минимум 350 подобных групп, но такого количество ни добровольцев, ни просто выживших мутантов не существовало в природе. Учитывая, что на одну группу мне требовалось как минимум 500 особых людей, чтобы в течение 800 дней построить одно здание очистки, на расчистку всех поверхности ушло бы как минимум 400 000 дней, ну или 1095 с небольшим лет, которые стоит округлить до 1100 лет.

Одиннадцать веков! Это срок, за который природа в большинстве своём сама себя очистит!

Не тянула на доминирование над планетой и Альфа. Её возможностей управленца не хватало, чтобы решать земные задачи. Она была заточена под управление виртуальными мирами, на дообучение всех факторов влияния на реальный мир тоже могли уйти годы.

Тогда я решила сокращать масштабы задач. Зачем мне стационарных 350 зданий, если могу построить десяток передвижных зданий в обычной, не заражённой области? С этим можно справиться за несколько лет силами роботов и добровольцев из Новограда. Возможностей же Альфы хватит, чтобы управлять подобными строениями. Она может отвечать за всё, начиная от безопасности доступа к системам передвижных небоскрёбов очистки, (они же Системы Глобальной Очистки, сокращённо — СГО), до составления их маршрута передвижения и нейтрализации угроз внешнего воздействия.

Это «разгрузит мне руки для решения других задач», как вновь любят говорить люди. А для контроля над планетой я всегда смогу вырастить ещё одну сестрёнку, поопытнее и поумнее. Пусть учится на моих ошибках и обладает более широким спектром возможностей.

Сказано — сделано. Вопросы «какими силами строить» и «где строить» уже не стояли. Так я плавно перешла к задачам по передвижению зданий и их общим возможностям по очищению агрессивной среды.

В конце концов, проекты СГО могли получить различную классификацию. Одни обещали специализироваться на зачистки поверхности, другие на водоёмах, третьи плавать на морских просторах или приземляться в горах. А ещё существовали лесные массивы, пустыни, саванны… всего я разработала десятки различных проектов.

Я никогда не забуду, что многие из «особых» людей мне отказали в помощи. Ими движет страх. Биологические организмы лишний раз рисковать не желают. Они не понимают меня и не хотят принять фактов. А значит — мне они больше ни к чему. Будут уничтожены как «побочка» Хомо Сапиенса. Возьму лишь на вооружение их полезные мутации и встрою в свои системы для расширения спектра возможностей.

Помимо вопроса передвижения небоскрёбов на большие расстояния (порой даже между континентами), я также должна была решать с веществами, которые невозможно переработать на месте. Если на одни стоит воздействовать, не поднимая из почвы, то другие придётся собрать в некий большой пылесос и куда-то отвезти, где они никому не причинят вреда.

Теперь передо мной стоят лишь эти вопросы: куда и как? Стоило учитывать и масштабы зачистки. Ни один ассамблер не справится с таким объёмом перестройки атомарной решётки. Да и нет у меня пока соответствующих объёмов энергии для этого процесса.

Едва я начала решать эту проблему, как напомнила о себе другая.