Хозяин леса 2

6

Посадочные работы продолжались две недели. Признаться, в самом конце, я уже даже начал сомневаться, что саженцы приживутся. Немилосердное аврорское светило стремительно высушивало почву, и новые, покидающие упаковку, ростки приходилось поливать. Не вручную, конечно. Протянули шланг от озерца, включили насос, и щедро, не жалея, напитывали влагой жадную землю.

Имели наглость заявиться фермеры, чьи поля лежали ниже по течению ранее заключенных в трубы, ручьев. Не все, слава Богу. Только те, кому не повезло. Как уже говорил, до сезона дождей создать новую дамбу для создания озерца — или, правильнее, пруда — я не успел. Занялся этим параллельно с высадкой молоденьких деревьев. И откуда я мог знать, что солнце за считанные дни выжжет из земли все соки⁈ И что без воды, на полях разозленных земледельцев просто ничего не взойдет?

— То есть, если я правильно вас понимаю, вы обвиняете меня в будущем своем неурожае? — угрожающе прорычал я. — То есть, это не вы, своими трубами, разрушили экологию предгорий? Или это не по моей земле текут ручьи, водой из которых вы поливаете свои поля?

— Не знаю ни о какой такой экологии! — взвизгнул пожилой — судя по седине, субтильный мужичек. — Мы всегда так делали. И отцы, и деды. А ты явился, весь такой умный, и все испортил! Ты нашу воду украл!

— М-м-м? — вскинул я брови. — Вашу? Воду? Отлично! Сам напросился. Ручей по моей земле течет?

— Какая разница! Он и раньше…

— Ответь. Я веду запись для предъявления в суд. По чьей земле течет ручей?

— Ну, по твоей. Так он и раньше по чьей-то земле тек. А пользовались мы.

— Значит, раньше вы воровали воду у государства, а теперь пришли красть у меня?

— Эй! Вода ничья. Она природная! И все могут ей пользоваться.

— Ничего не имею против, — дернул я плечом. — Пользуйтесь.

— Так ты ее перекрыл!

— А я что? Не все? Все могут ей пользоваться, а я — нет? Так что ли выходит?

— Мы на полях воду использовали, — пробасил крепкий, плечистый детина. Не удивлюсь, если окажется, что они с сержантом Фелишем родственники. — А ты для баловства.

— М-м-м? — пуще прежнего удивился я. — Я, значит, балуюсь тут?

— Выходит, что так.

— А вы, значит, поля поливаете?

— Именно!

— А урожай куда деваете? Продаете?

— Продаем, конечно. Что за вопрос. Зачем же еще мы этим занимаемся?

— То есть, вы на моей воде деньги зарабатываете? Верно?

— Вода природная. И земля — природная. Мы на природе зарабатываем. Тяжким трудом!

— Вот оно как? А я вот, господа, на лесе этом ни талера прибыли еще не получил. И вряд ли когда получу. Я, господа тяжкие труженики, природе природово возвращаю. Сохранить ее — Природу — стараюсь. Не для себя. Для ваших же детей и внуков. И что взамен? Вы пришли мне тут претензии предъявить⁈ Что я вашу воду украл? Балуюсь? Вы последние соки из почвы выжимаете. Вы всякой дрянью вместо удобрений, земельку пичкаете, а я балуюсь? Пошли ка вы вон с моей земли. Ни видеть, ни слышать вас не хочу. Есть претензии? Подавайте на меня в суд. Пошли вон!

— Как бы тебе потом не пожалеть, военный, — воскликнул старикашка. — Ты ведь тоже по земле ходишь. А теперь ходи, да оглядывайся!

— А⁉ — обрадовался я. — Угрозы? Отлично. Что еще? Убивать меня станешь? Сам справишься, или друзей позовешь?

— Чего это убивать? Так! Поучить слегка.

— Ну, давай. Пробуй. Учитель…

В общем, ходоков я прогнал. Но осадок остался. И еще слегка о сердце скреблась совесть. А может и правда? Может, зря я поторопился с этим прудом? Может, стоило подождать до следующего мокрого периода? Тогда чаша будущего водохранилища наполнилась бы за считанные часы, а не недели, как сейчас. И поля внизу не остались бы без воды.

Но все испортили эти… обнаглевшие. Попросили бы по человечески. Объяснили. Без наездов. Я, может быть, и прервал бы наполнение пруда. Пустил бы воду в старое русло. А вот так, с предъявлением мутных претензий — обломятся. Как они там сказали? Вода природная, и все могут ей пользоваться? Отлично. Я и пользуюсь. А они пусть терпят.

— Ну, ты, вообще! — выдала вердикт Хельга, когда я ей рассказал о грустном инциденте. — Я понимаю: галовизор ты не смотришь…

— Новости смотрю.

— И что ты там видел? Что это за повадка такая странная — во всем себя винить?

— Ладно, — перебил я ее. Женщинам дай волю, они с огромным удовольствием привьют тебе хроническое чувство вины. — Что там в новостях?

— Аномально жаркая погода, вот что там! Пусть эти твои фермеры погоду обвиняют. Чего к тебе-то пришли?

— Я речей дамбой перекрыл.

— И что? А они эти ручьи в трубы запечатали, тем самым лишив окружающую природу влаги. Если хорошенько покопаться в законах, найдешь даже, что это какое-нибудь нарушение.

— Да, понятно, — поморщился я. — Дело-то не в том, кто прав, а кто виноват. Дело в том: что делать?

— Чего ты там планировал? Эти свои… сканеры на новых территориях разместить? Вот и размещай. А жара и нам и фермерам только на руку.

— Это как?

— Жара, сладкий мой! Ледники тают быстрее. Логично?

— Значит, озеро быстрее наберется! — догадался я. Это не Корсак такая умная, это у меня просто был недостаток информации. Но уж сложить два и два, тут семи пядей над бровями не требовалось.

— Именно! Ты давно смотрел уровень? Может еще день, или два, и ручей снова потечет. Пусть радуются, что на совсем им воду не перекрыли. Обнаглевшие…

Ругаться лейтенант экополиции умеет в совершенстве. Я знал этот язык, как военно-командный, а она, как обсцентно-полицейский. Но слова мы использовали одни и те же. Нюансы человеческой культурной традиции. Что еще сказать?

Капитан помог перевезти остатки саженцев к последнему в этом году участку высадки, и забрал «Вишню» на модификацию. А мы, с подругой, и электронными бойцами еще за пару дней полностью завершили посадочные работы. Теперь, если будет куда продолжать, только после следующего сезона дождей. Я имею в виду — массовые работы. Так-то, в единичных экземплярах, роботы-садовники будут все лето хвойные породы пересаживать.

Когда-то, до начала варварского уничтожения лесов на континенте, ленточный бор тянулся вдоль всех западных склонов хребта. Тысяча с хвостиком километров сплошной красоты, одуряющего запаха и величия. Шириной этот бор был куда как подольше моих двадцати километров. Но отбирать поля у земледельцев я пока не был готов. На счастье, почти безжизненные предгорья, кроме меня, никого больше не интересовали. Было бы побольше денег, можно было бы следующие пару участков присовокупить.

— Нужно дать озеру название, — напрягая голос, чтоб перекричать шумящие импеллеры ховера, заявила Хельга. Мы с ней прилетели оценить уровень воды, и готовность каналов, по которым, по замыслу, должна была стекать лишняя влага.

— Ого. Уже больше половины набралось! — обрадовался я.

— Ну же! Придумай ему название! — не отставала подруга.

— Это просто, — улыбнулся я, оборачиваясь. — Пусть будет озеро Хельги.

— А-а-а! — заверещала женщина. Я же видел, как она рада! — Так не честно. Это слишком просто.

— Зато — красиво, — отрезал я. — Решено. Озеро Хельги! Так в реестр и внесу.

Корсак что-то проговорила себе под нос, вздохнула и обняла меня со спины.

— Спасибо, сладкий, — прошептала она прямо мне в ухо. — Это так романтично.

Ага. Так я и поверил! Попробовал бы я предложить что-то другое! Обид было бы вагон и маленькая тележка. У меня, по сути, и вариантов-то иных не оставалось.

Прицелившись, я сумел посадить машину точно на гребень дамбы. Сверху все отлично видно, но посмотреть: сколько еще воды нужно до уровня перелива, можно было только с земли.

И открылся мне удивительный вид. Все окрестности нового озерца, и полосами, вдоль русел ручьев, все было зелено от пробившейся к солнцу травы. Мертвые раньше участки оживали прямо на глазах, и от этого на душе стало так… благостно, что я не удержался, подхватил свою женщину за талию, и одним рывком посадил ее себе на плечо.

— Ура! Ура! — закричал я. — Она оживает! Она живая!

— Спусти меня, сумасшедший! — верещала Корсак. — Кто живая? Кто оживает?

— Земля! Земля живая! Смотри сколько травы по-наросло!

— Ты точно псих, полковник! — смеялась Хельга. — Конечно живая. С чего ты решил, что она мертва? Семена просто спали в почве.

— Так это же прекрасно! — продолжал радоваться я. — Это же просто великолепно!

— Вот ты маньяк, — почти восхищенно покачала головой Корсак, когда я «поддался» на ее требования и поставил ее на землю. — Столько восторгов от такой мелочи.

— О, нет, милая, — покачал я у нее перед носом указательным пальцем. — Это не мелочи. Если смогла прорасти трава, значит, и деревья смогут прижиться.

— Не факт, — заспорила, но как-то без огонька, подруга.

Я только махнул рукой на эту недоверчивую дамочку.

Но было действительно как-то уж слишком жарко. Воздух «плавился» над скалами.

Читал, что температурный максимум в этой части континента — сорок семь градусов по Цельсию. Думается, его сейчас, если не перешагнули, то приблизились вплотную.

Дома только-только успел принять душ, как поступило сообщение на коммуникатор. Меня, с сопровождающим лицом, приглашали на ежегодный летний прием в Лунебурге. Чуть позже написала Лилу. Предложила организовать на этом самом приеме презентацию нашего фонда. Мол, соберутся состоятельные люди, которые, чтоб лишний раз сверкнуть перед камерами галовидения, могут и раскошелиться.

Ответил, что если вести акцию будет она, то я не против. Себя я в качестве лица фонда вообще не представлял. Я не публичный человек. Одно дело командовать подразделением — это привычно. И совсем другое — выступать перед большим стечением публики.

Признаться, была мысль вообще проигнорировать приглашение. Ну что я — клоун что ли? Мне от этих, важных и состоятельных, ничего не нужно. Игры в политику, тоже не для меня. Да и в смокинге я смотрюсь… странно.

А вот Хельга идеей загорелась. И сходу накидала весьма веских аргументов. Начиная с того, что будет прикольно подъехать к месту проведения мероприятия на танке, а не на лимузине. И заканчивая тем, что свою женщину добропорядочные мужчины должны время от времени выгуливать в публичных местах, а не вечно прятать в замке, в лесной глуши.

По большому счету, было все равно. Но мысль, что привычная к куда более населенным местам миссис Корсак может тяготиться уединением в провинции, решила исход дела. Да и делать пока было особо нечего. Ползать на корточках по границе вновь присоединенных территорий, размещая систему датчиков, в этакую-то жару, совершенно не хотелось. Доспехи, конечно уберегут, и тепловой удар мне бы не грозил, но приятного все равно мало.

В общем, решили ехать. Хельга засела за терминалом сети, выискивая и заказывая себе вечернее платье, а я отправился проверить парадный мундир. Решил все-таки идти в нем. Во-первых, имею право. И как штаб-офицер в отставке, и как резервный командующий планетарным гарнизоном. Во-вторых, в нем привычно. За долгие, долгие годы службы, военная форма стала вроде как второй кожей. Без нее, подсознательно, ощущал себя… Ну пусть и не голым, но беззащитным. Вроде как черепаха без панциря. Жалкое, никчемное существо.

Приготовились мы быстро. Оставалось решить, как добраться в Лунебург. Мобиль Хельги мы, конечно, из грязевого плена вызволили, но починить еще не починили. Да и не пробрался бы этот смешной автомобильчик местными дорогами. Вода в реке спала, и, из-за жары, продолжал уменьшаться. Но колея еще не полностью просохла.

Лететь в Камтелион на ховере, тоже так себе идея. Хотя…

В итоге, сложили парадную одежду в герметичные пакеты, которые закрепили на багажник ховера. Что нам мешало снять номер в «Звездах», и переодеться там? Ничего.

Два десятка верст для шустрой машины — двадцать минут лета. Так что полчаса спустя, мы уже приземлялись на площадке внутри ограды механических мастерских.

Еще на подлете увидел, что дело приобретает скверный оборот. Внешняя броня «Вишни» была вскрыта. Некоторые сегменты вообще демонтированы, и стояли прислоненными к высоким колесам. В отсеке двигателя тоже что-то происходило. Во всяком случае, через распахнутые створки, сверху было видно спину ковыряющегося в агрегате механика.

— Предупреждать же нужно, — поморщился капитан, выслушав мои претензии. — Кто же знал, что машина тебе так оперативно понадобится? Мы, за одно, и профилактику затеяли, и смену рабочих жидкостей. Ты вообще в курсе, что это нужно делать хотя бы раз в год?

— Теперь в курсе, — вздохнул я. — Ладно. Занимайтесь. В счет это вот все потом не забудь включить… Дашь какую-нибудь машину? Нам в Лунебург нужно попасть к вечеру.

— Чего это какую-нибудь? Комбайн подойдет? — заржал интеллигентный с виду Могильони. — Самую лучшую могу дать. Здесь на ней особо негде кататься. Но как увидел, не смог себе отказать в удовольствии…

Следом за инвалидом, мы с Корсак прошли к отдельно стоящему боксу, и капитан приказал створкам ворот открыться. А внутри стояло три мобиля. Проверенный временем и дорогами, почти раритетный пикап, произведенный лет этак полста назад. Головастый тягач, с кран-балкой на треугольной станине, и плоское, как крыло атмосферного штурмовика, нечто.

— Родстер. «Чинук-ГэТэ». Ничего красивее и быстрее, чем эта милашка, среди авто люди еще не научились делать.

— Нам не лететь, нам ехать, — пошутил я.

— Не-не-не, — заверещала Хельга. — Мы берем. Чур я за руль!

— Доверяешь? — мотнул головой Могильони в сторону усаживающейся на водительское кресло Корсак.

— Трезвая она отличный пилот, — хмыкнул я. — А пьяную я ее за руль не пущу. Пьяная она нехорошая.

— А сам? Может, сам поведешь?

— Э, нет, друг. Что бы из-за пустяка она на меня обиделась? Кроме того, своих женщин нужно иногда баловать. Если ей так нравится гонять по трассе, зачем мне вставать перед бампером? Разве не так?

— Ну смотри, — покачал головой и улыбнулся капитан. — Главное, верни мне мое крылышко в целости и сохранности.

— Постараюсь, — кивнул я. И полез в машину.

— Ну? Поехали. Нам еще переодеться нужно.

— Йо-х-ху! — вскричала Хельга, и вдавила педаль акселератора.