Хозяин леса 2

24

Мы с Фелишем смотрели на капитана, и от этого тот чувствовал себя неуверенно. Ну еще от вопросов, которые мы ему задавали.

А как иначе? Он сам назвался любителем детективов. А значит — единственным в нашей компании специалистом по допросами расследованиям.

В камерах центрального лунебургского отделения полиции, где городские отряды самообороны устроили свой штаб, содержались собранные «для обеспечения безопасности» местные олигархи. В их головах хранились знания, которые мы бы очень хотели иметь. Но была одна закавыка: для допроса требовалось основание.

— Сразу скажу, — строго заявил я. — Лоббирование и организация референдума — это не преступление. Все в рамках закона.

— Хорош закон, — скривился Могильони. — Позволил им такой бардак устроить.

— Что поделать, — развел я руками. — Это еще одно доказательство того, что у нас все-таки демократия, а не технодиктатура.

— А это что? Нужно кому-то доказывать? — засмеялся Фелиш. — И так же все ясно. ИскИны только исполняют то, что люди выдумали. Хороша диктатура…

— Это политика, мой друг, — надул щеки капитан. — Им же нужно создать из нас образ врага. Вот и выдумывают всякое разное. Вбивают в головы своим гражданам, что мы здесь страдаем под пятой суровых компьютеров.

— Ближе к теме, — напомнил я. — Нам нужен повод…

— А с чего все началось? — невинно поинтересовался сержант.

— О! О! О! — взмахнул киберопротезами Могильони. — Точно! Все началось с убийства полковника Раухбаума! И расследование еще не закончено.

— И эти, — я махнул рукой в сторону подвала, где и располагались камеры временного содержания. — Могут быть причастны к организации.

— А кто еще? — удивился Фелиш. — Кому еще помешал старый воин? Этим же нужен был повод, для объявления референдума.

— Ищи, кому выгодно, — кивнул капитан. — И получается, наши богачи единственные, кто что-то поимел со смерти полковника. Но этого мало. Нужны улики их причастности. Хотя бы косвенные.

— Что-то не сходится, — снова встрял сержант. — Как-то все глупо… Сами подумайте! Что-то мне не верится, что шестеро не последних на планете людей однажды собрались, и решили убить командующего гарнизоном. Я уже не говорю, что это федеральное преступление, и виновнику грозит пожизненная каторга. Я про то, что такая толпа народу в принципе не способна тайны хранить.

— Да уж, — согласился я. — Думаю, они и в своей компании не особенно дружны. Что их вообще связывает, кроме интереса в водяной афере?

— Согласен. Это не логично, — вынужден был признать наш «детектив». — Конкуренция. Желание иметь компромат на партнера по опасному делу. Семьи, любовницы… Тайна в таких местах долго не живет.

— В то, что эти ребята просто вовремя среагировали на событие, я тоже не верю, — уточнил я. — Они знали, что полковника убьют. Еще сенатор Раухбаума предупреждал, что покушение весьма возможно. Значит, о готовящемся теракте только глухой не слышал…

— Как-то все мутно, — вынужден был сказать Могильони. — Все знали, но выгоды была только у этих богачей. Даже командующий знал, но ничего для собственной безопасности не сделал…

— Этого мы не можем утверждать, — поднял руки сержант. — Нужно смотреть полицейский отчет. Может же быть, что старик ехал в сопровождении телохранителей, но те ему ничем от взрыва помочь не смогли.

— Взрыв, кстати, тоже подозрительный был, — задумчиво проговорил капитан. — Я репортаж с места преступления по галовизору видел. Машину Раухбаума будто бы Годзила пережевала и выплюнула, а в окрестных магазинчиках даже витрины целыми остались. Направленный взрыв. Очень мощный направленный взрыв. Это не поделка доморощенного террориста. Это работа профессионала.

Доступ к делу, открытому полицией по поводу убийства Раухбаума мы получили мгновенно. Должен же быть какой-то профит от близкого знакомства с Управляющим. А мимо главного компьютера планеты документы такого уровня пройти никак не могли.

Часть данных были засекречены. Тут пригодился уже мой уровень доступа. Даже полномочий исполняющего обязанности командующего гарнизоном хватило. Пока находился на действительной воинской службе, у меня и повыше уровень был. Но после отставки его, понятное дело, аннулировали.

Итак, перед нами открылась картина важного события. Видеозаписи, сделанные уличными камерами, и теми, что снимались с личных записывающих устройств полицейских, первыми прибывших на место теракта.

Просмотрели. Бегло. Часто, на перемотке. Нечем там было любоваться. И какие-то детали искать смысла не было. Ни один из нас троих профессиональным следователем не был. Так что на что нужно смотреть, и какие именно подробности разглядывать, мы понятия не имели.

В конвое было три машины. Центральная, с самим полковником, и еще две с сопровождением. Капитан особо на это внимание обратил. Сказал, что слышал, будто бы Раухбаум без охраны по городу передвигается. А раз все же озаботился охраной, значит, предупреждение Стерлинга принял близко к сердцу.

Кавалькада проехала перекресток, и едва замыкающее авто поравнялось со светофорами, прогремел взрыв. Точно под средней, охраняемой, машиной.

— Что скажешь? — поинтересовался я у Могильони.

— Либо взрывчатку заложили заранее, либо это какая-то хитрая мина. Думаю, второе.

— Почему это? — вскинулся сержант. Вот же — любитель поспорить.

— Направленный взрыв. Помнишь? В гараже, при наличии свободного доступа и времени, такое тоже можно устроить. Но, думаю, никто бы не стал с этим заморачиваться.

— Почему?

— Легко спалиться. Явится кто-нибудь глазастый, и спросит: а чего это вы тут делаете? А? И чего? Всех любопытных убивать? Так это такой след мощный. Следище!

— В экспертном заключении указано, что применена противотанковая мина, предположительно, иностранного производства, — ткнул я пальцем в соседний экран. — Но почему она на первую машину не сработала?

— Либо радиоуправление подрывом, либо…

— Гадская «лягушка»! — прорычал сержант.

— Гадская «лягушка», — согласился Могильони.

— Она всегда первую цель игнорирует, — припомнил я. — Но, еще она…

— Цепляется за днище заранее, и детонирует при соблюдении заранее заданных условий, — дополнил инженер. — Идеальное преступление. Она могла полгорода под мобилем проехать, прежде чем рванула. Особенно, если ее на таймер настроили.

— Вот тебе и иностранный след, — скривился Фелиш. — Где эти твари только мину достали. Сомневаюсь, что их на складах у нас хранят. Специфическая штучка.

— И идеально в картину вписывается, — кивнул капитан. — Она всегда строго вверх взрывается. Так устроена. Были случаи, когда диверсанты противника такими площадки приема раненых засеивали. Медицинские глайдеры в труху разлетались…

— А потом поступало указание «пленных не брать», — угрюмо выговорил я.

— А потом наших десантников мясниками называли, — тоже без радости в голосе посетовал сержант. — Нужно было этих тварей к деревьям гвоздями прибивать. Живыми…

— Ладно, парни, — вернул нас из темных пучин памяти Могильони. — Нужно искать, откуда в нашей глуши «лягушка» взялась.

— И как ты это себе представляешь? — хмыкнул португалец. — Ну, ладно. Можно запрос Управляющему отправить. Чтоб он проверил поставки… Но что-то я сомневаюсь, что кто-то вот прямо нагло, в открытую, ввез в Федерацию противотанковые мины.

— А разведка? — с надеждой в голосе воскликнул капитан. — Они же начинали собственное расследование. Не могли же они мимо такого очевидного факта пройти?

Это следовало проверить. К файлам военной разведки у компьютера доступа не было — тут он нам ничем помочь не мог. Но, слава Богу, у меня и собственный канал получения информации имеется.

Штаб обороны Авроры располагается в бункере. Бункер — под штабом гарнизона. Как военный объект, здание никто не воспринимал, и бомбить с орбиты его вряд ли кто-то бы стал. Так что такое расположение центра связи и управления считалось вполне обоснованным.

Но неудобным. Да и не хотелось мне встречаться с офицерами гарнизона. Ничего лично против них не имею — нет доказательств. Но то, что они оказались скомпрометированы — это факт. Пусть обижаются сколько угодно, но я их в качестве надежных помощников не воспринимал.

Тем более что имелся резервный узел связи, и он был легко для нас доступен. Потому как располагается прямо в здании центрального полицейского участка. Ребята, руководившие отрядами самообороны в Лунебурге, уже широко центром пользовались. Защищенная связь в условиях полнейшего хаоса и анархии дорогого стоит.

Отправил запрос полковнику Чаоджи. Глупо было надеяться, что друг немедленно выйдет на связь. Господин достаточно занятой. Тем более в связи с аврорскими событиями. Не удивлюсь, если сейчас у них там всех под ногами земля горит. Шутка ли, прохлопать ушами подготовку этакого-то афронта. И ладно бы пара придурков сговорившись, нечто такое устроили. Так нет. Десятки людей!

— Отправил тебе на нейролинк все данные, — потирая уставшие глаза, процедил разведчик, когда все же смог выкроить для меня минутку. — Насколько им можно верить, сам разберешься. Пока мы здесь считаем, что данные с Авроры обладают наименьшим уровнем достоверности. А без троекратной проверки и вовсе — дезинформацией.

— Ого, — качнул я головой. И поделился с Чаоджи планом, предложенным Лукошиным.

— Если корпорантам удастся все провернуть в ближайшее время, им многое потом проститься, — кивнул китаец. — Элегантное решение сложной проблемы. Это дорогого стоит.

— Передам Арчибальду, — скривился я. — Чтоб старался, как следует. Мы здесь тоже все устали от этого… бардака.

— Только не думай, что все сразу закончится, — вздохнул друг. — Вы там такую кашу заварили, что долго еще расхлебывать будем. В одном уверен: воздаяние неотвратимо. Во всем разберемся, и все получат по делам их.

— Знакомая фигня, — засмеялся я. — Накажем непричастных, и наградим невиновных.

— Но-но, — погрозил пальцем полковник. — Давай без диссидентских высказываний. У меня тут и так… бунтовщиков хватает. Ты там молодцом себя проявляешь. Генералы в восторге. Впервые в истории Федерации планета под прямым военным управлением. И даже без особых косяков и перегибов. И раз дело к концу, будь осторожнее. Не подставься напоследок.

— Постараюсь, — вздохнул я. — Нам бы опытного дознавателя какого-нибудь. Сам знаешь, у меня тут все больше профессиональные душегубы и головорезы под ружьем. Схватить кого-нибудь, чего-нибудь отломать, сжечь и разломать — это мы легко. Это нам в радость даже. А вот головоломки разгадывать — такого мы не умеем.

— Не прибедняйся, — вяло взмахнул узкой ладошкой разведчик. — Пока у вас все хорошо получается… Наших специалистов дать не могу… Сам понимаешь: есть версия, что они уже не совсем наши… А вот… Даму свою привлеки. Она же у тебя полицейский офицер⁈ Должна уметь правильные вопросы задавать и пазл из сведений в общую картину складывать.

— О! — только и смог выговорить я. О Хельге Корсак я почему-то раньше не подумал.

— О допуске к секретным сведениям не беспокойся, — по-своему понял мои сомнения Чаоджи. — Оформим. Под твою ответственность.

— А чего сразу под мою…

— Все-все, — отмахнулся полковник. — Береги себя.

И отключился. Гад! А я-то надеялся, что он мне с Корсак поговорить поможет.

Последний раз расстались мы с Хельгой как-то странно. Я понимаю: в каждой женщине должна быть какая-то загадка. Но именно что — загадка, а не Тайна Вселенной, или военный криптошифр. С утерянным алгоритмом решения.

В общем — странно. Женщина не корила меня, ни в чем не обвиняла, и не требовала невозможного. Просто попросила не рисковать без особой нужды. Даже поцеловала на прощание. И это было так не похоже на ту Корсак, которую, как думал, я хорошо знал, что даже растерялся.

Потом еще у них в отделе побывал. Саму лейтенантшу, правда, там не встретил. Но ведь был же, и с ней и не подумал связаться. Голова совсем другим занята была. Не подумал. А вдруг это было для нее важно? Вдруг она только и ждала, что я брошу все дела, и полечу прямо к ней?

Кто его знает, что у них, женщин, в головах происходит? Почему в один момент от них прямо-таки аура уюта и любви исходит, а в другой — натуральнейшим ужасом шибает?

Напомнил самому себе, что я вообще-то — боевой офицер. Командир, и даже временный командующий целой планеты. Что сейчас, в эту смутную эпоху, могу все ресурсы мозга отдать решениям проблем миллионов человек, а не только прихотям одной, отдельно взятой Хельги.

Так себе отговорка. Это понятно. Для какой женщины это может служить аргументом? Для черствой мужико-бабы, нацеленной исключительно на карьеру, только если…

В общем, заветные цифры контакта набирал с некоторой опаской. И первую фразу выдумал, вроде бы, вполне убойную.

— Привет. Сейчас поспокойнее стало. Полегче. И я сразу о тебе подумал, — сказал я. — Как ты? У тебя все нормально?