Хейтер из рода Стужевых, том 3

Глава 2

На выходных я опять ездил в Козлов. Завтрак после утренней тренировки проходил в молчании.

Холодов знал о моей дуэли и проигрыше, но пока тему не поднимал. Я же предчувствовал, что однажды это случится. Лучше бы он продолжал молчать.

— Рука как? — наконец, спросил он, его голос был низким и тихим, осторожным. — Последствий не чувствуешь?

— Так я её и не нагружал, чтобы что-то ощутить, — пожал я плечами, не смотря на него.

Сразу стало понятно, момент настал, хоть мне и не хотелось этого разговора.

— Алексей… — он тяжело вздохнул. — То, что случилось… Это не поражение. Это опыт.

Начинается.

Захотелось отложить вилку, так как аппетит моментально пропал. Но я сдержался.

— Опыт? — хмыкнул я, всё так же не глядя на него и продолжая ковырять свой омлет в тарелке. — Опыт — это когда узнаёшь что-то новое. А я узнал, что я слаб. Что все мои тренировки, вся эта беготня, все дуэли… Всё это ничего не стоит против какого-то зазнавшегося графа!

Всё же не выдержал и повысил голос. А так же посмотрел на старика.

Холодов не моргнул глазом, выдерживая мой гневный взгляд.

— Валентин Рожинов владеет своим даром больше двух лет, — резонно заметил он. — Он тренируется с лучшими учителями фехтования и кулачного боя с шести лет. Каждый день. Без выходных. Ты же… Всего три месяца, как ты встал на этот путь. Три месяца против всей его жизни.

— И что? — уже взяв себя в руки, холодно сказал я. — Это должно меня утешить, по-вашему? Что я проиграл не потому, что я слабак, а потому, что он старше? Великолепное утешение, Аркадий Петрович. Просто замечательное.

— Это должно не утешить, а заставить думать! — в голосе Холодова впервые прорвалась сталь. — Ты за три месяца достиг того, на что у других уходят годы! Ты победил третьекурсника Разрядова, ты держишься наравне с лучшими фехтовальщиками своего курса! А по кулачному бою вообще вне конкуренции! Проиграть Рожинову — не позор. Это закономерность. Ты встретил противника, который сильнее, опытнее и готовил себя к этому всю жизнь. И ты выстоял. До последнего.

«До последнего»… До того самого хруста. До унижения. Несправедливого и беспощадного. Необъяснимого.

— Я не выстоял. Я сломался, — опустив глаза, я вернулся к своему омлету. Мои слова прозвучали тихо и устало. — Он меня сломал. И всё, что вы говорите, не меняет этого.

Я ждал, что он будет спорить, уговаривать, читать очередную лекцию о силе духа. Но Холодов просто помолчал ещё мгновение, а затем тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказал он просто. — Переживи это. Сам.

На этом всё закончилось. Я пихал в рот куски омлета, механически жевал. Было вкусно, но уже ничего не хотелось. Даже малинового пирога.

Холодов больше не произнес ни слова. Между нами стояла густая, почти осязаемая стена молчания. Он ел медленно и методично, его взгляд был устремлён куда-то в пространство поверх моей головы.

Он не пытался втолковывать мне прописные истины о пользе поражений и ценности опыта. Не стал утешать, переубеждать. Он понял, что сейчас любые слова — как соль на рану.

Наконец, наставник ушёл, и я выдохнул, стало ощутимо легче. И одиноко. Один против всего этого глупого мира.

Я спускался по лестнице с дорожной сумкой через плечо, мысленно готовясь к предстоящей непростой учебной неделе. Уехал я до того, как слухи о татуировках успели набрать популярность и сподвигнуть кого-то на необдуманные поступки.

Хотя, оно же мне лучше — выпустить пар на идиотах. Существовала вероятность, в ближайшие дни кто-то вызовет меня на дуэль, либо я сам это сделаю. Нужно кого-то избить, душа аж требует. Но в бойцовский клуб я не ходил — травма есть травма. Нет смысла выкладываться по полной, пока кости не срастутся как следует.

Внизу в холле меня дожидался Холодов. Его взгляд был тяжёлым, губы поджаты. Опять решил о чём-то неприятном поговорить? А я уж понадеялся, что тема закрыта.

— Что? — мой голос не скрывал недовольства.

— В академии поползли слухи про твои татуировки, — перешёл он к сути и достал из-за спины, где держал руки скрещенными, баночку. — Держи.

Неприятные мурашки побежали по спине. Откуда он узнал? Хотя… Стоило бы догадаться.

— Что это? — я не спешил брать «подарок».

— Специальный крем. Он скроет татуировки, но имей в виду — его действие нейтрализуется водой. Чем та чище, тем быстрее эффект. То есть, пот тоже разъедает, но медленнее, из-за соли.

В принципе, полезная вещь, пригодится. Так что баночку я забрал и, бросив сумку на пуфик у выхода, вжикнул молнией, чтобы закинуть внутрь.

— Щебнев позвонил, так ведь? — сказал между делом, как факт.

Старик не спешил отвечать. Закончив, я повернулся к нему с немым вопросом на лице.

Видя, что я действительно ожидаю ответа, он вздохнул и кивнул.

— Передай, что ему платят не за это. Чтобы меньше лез не в своё дело.

Лицо Холодова вытянулось, выражая искреннее недоумение.

— Платят? — он слегка качнул головой из стороны в сторону. — Я лишь единожды попытался отблагодарить его за… определённую помощь с его стороны. Ты понимаешь. Но барон Щебнев денег не взял. Конечно, он работает на фракцию Озёрского, но всё же действует… в том числе… согласно своим собственным интересам. Каким — мне неведомо.

Его слова повисли в воздухе, будто густое, невидимое облако. Я-то полагал, что тот хитрый жук питается со всех сторон, откуда может. От нас, от Озёрского… Но если это не так… Неужели есть третья сторона? Но кто? Чьи же тогда он преследует интересы? Мои? Сомнительно.

Кивнув старику на прощание, я вышел на улицу, к уже ожидавшему такси. Сев на прохладное сиденье, уставился в окно, но не видел мелькающих зданий.

Щебнев… На чьей же ты стороне? Чего добиваешься? Его помощь для меня более чем существенная, потому я логично предполагал, что он тянет деньги из Холодова. Но если это не так — ну не альтруист же он, в самом деле? Он ведь рискует!

Когда все пытались оградить меня от взаимодействия с Земской на тренировках, он позволял заниматься с ней в выделенном помещении. Пока ректор всё ещё граф Молниевский, никто не рисковал открыто выступать против. Даже в случае с Ксенией — не было прямого приказа присматривать за ней, но все знали, что она поступила через его канал. Потому общие «оберегательные» мероприятия для неё решили выкрутить на максимум. Да и сам Щебнев просил с ней не связываться.

Разумеется, вряд ли кто-то, помимо самого Молниевского, знал о происхождении Земской. Остальные лишь перестраховывались.

Интерлюдия

В академической столовой стоял привычный гомон вперемешку со звоном посуды. За одним из столов, уставленным тарелками с едой, разместилась разношёрстная компания: Ксении Земская и Цветаева, Татьяна Рожинова, Виктория Мясоедова и Василий Снежнов. Между двумя графинями разместился задумчивый Алексей Стужев. Пока его друзья беседовали о насущных делах, сам парень был увлечён содержимым тарелки.

— Ну, тест по первостихиям был несложным, — с лёгкой снисходительностью в голосе произнесла Татьяна, поправляя рукава своего пиджака. — Думаю, справилась.

— Я тоже уверена, что у меня высший балл, — тут же подхватила Виктория.

— Да уж, у Алексея-то и подавно будет «отлично», — флегматично заметил Василий, ковыряя вилкой в картофельном пюре. — Он умудряется хорошо запоминать материал.

— Несомненно, он же у нас гений-самородок, — кивнула Цветаева.

Её восхищенный взгляд скользнул по сидевшему напротив Алексею, но тот словно ничего не услышал. Остальные же сделали вид, что девушка ничего необычного не сказала. Её симпатию заметили уже многие, разве что кроме самого объекта.

Но из-за затянувшейся тишины все невольно перевели взгляд на Алексея. Тот сидел, отрешённо уставившись в тарелку с пюре и котлетой. Он механически подносил вилку ко рту, но, казалось, он не видел ни еды, ни окружающих. Его обычно острый, насмешливый взгляд был потухшим и устремлённым куда-то внутрь себя. Парень будто выпал из реальности, погружённый в собственные мысли.

Неловкое молчание нарушила Виктория, стараясь вернуть лёгкость беседе:

— А кто какую тему для реферата по политологии выбрал? Я беру «Эволюцию системы магического права».

— Я ещё не решила, — отозвалась Цветаева, смущенно покраснев от той фразы, что озвучила ранее.

— Ненавижу эту политологию, — хмуро пробурчал Василий, отодвигая пустую тарелку. — Сплошные зубодробительные термины и интриги. Другое дело — физкультура! Бой — он простой и честный.

Татьяна лишь закатила глаза, но промолчала. Она изящно коснулась рта салфеткой и так же отодвинула тарелку, приступив к чаю. Девушка не собиралась вступать в спор с каким-то отребьем, которому лишь по случайному стечению обстоятельств удалось попасть в её компанию.

Снежнов, может, и не являлся гением, но невербальные сигналы считывать умел. Он давно заметил пренебрежение к своей персоне от графини Рожиновой, но старался игнорировать этот факт и никогда не вступать с ней в прямой диалог. В конечном итоге он в этой компании из-за Стужева и Земской — они его настоящие друзья.

— Согласна, — поддержала Василия графиня Ксения. — На арене всё ясно. Или победил, или проиграл.

Она снова посмотрела на Стужева, пытаясь поймать его взгляд.

— Кстати, насчёт боя… Алексей, пойдём сегодня вечером заниматься?

Вопрос повис в воздухе. Парень продолжал молча есть свою котлету, не подавая признаков, что услышал её.

Девушка нахмурилась и легонько толкнула его локтем в плечо.

— Эй, Стужев! Ау! Ты нас слышишь?

Алексей вздрогнул и медленно поднял на неё глаза. Взгляд был непонимающим, будто он только что подошёл к столу и сел.

— Что? А… тренировка. Конечно, пойдём, — он отложил вилку и провёл рукой по лицу, пытаясь стряхнуть оцепенение. — Сегодня, завтра… Каждый день. Без перерывов.

Его голос прозвучал ровно, но без обычной энергии, почти автоматически. Ни намёка на усмешку или подколку, как было ему свойственно. Он снова умолк, уставившись в пространство перед собой.

Друзья за столом переглянулись. В их взглядах читалась тревога и беспокойство. Они явно пытались втянуть его в разговор, вернуть прежнего колкого и уверенного Алексея, но давить не решались, чтобы не усугублять его состояние. Присутствовало молчаливое соглашение дать ему время, но при этом быть рядом. Беседа возобновилась, будто ничего необычного не происходило. Вот только все понимали, что нужно что-то делать. Но что?

Никто не ожидал, что проигрыш в дуэли так скажется на Стужеве. Земская косилась на него, поджав губы. Она была зла на парня, так как таким он ей совершенно не нравился. Где тот целеустремлённый парень, рядом с которым она нагло села когда-то, чтобы обратить на себя внимание? Где его азарт и огонь в глазах? Но, как и другие, она не понимала, как поступить в такой ситуации.

Интерлюдия

В маленьком зале, больше похожем на кладовую, распространялся ритмичный стук по груше. Ксения Земская, собрав русые волосы в тугой хвост, методично отрабатывала серии ударов, её движения были отточенными и яростными.

Алексей, которого она сменила у снаряда, молча отошёл к центру комнаты и кивнул Василию. Тот, с готовностью подняв забинтованные руки, принял боевую стойку. Начался спарринг.

Василий хмурился, отмечая механические движения друга. Тот работал на автомате: блоки ставил, удары наносил, но в них не было привычной огненной ярости, той бешеной скорости, что заставляла трепетать противников. Пропали обманные манёвры. Его удары были вялыми, будто он бил сквозь вату.

Поначалу Вася старался подстраиваться, думая, что друг просто разминается, ослабляет бдительность перед мощной атакой. Но когда тот пропустил очевидный прямой удар и даже не попытался контратаковать, терпение Снежнова лопнуло. Он сам ускорился, провёл резкую серию: обманное движение, проход в ноги, короткий удар снизу вверх в корпус. Алексей лишь грубо заблокировал последний удар, даже не попытавшись парировать.

— Как тебе? — выдохнул Вася, отскакивая. — Здорово получилось!

— Ага, — безразлично проговорил Алексей, опуская руки. — Ты стал быстрее.

Это стало последней каплей.

— Да прекрати ты поддаваться! — взорвался Василий, его лицо покраснело от возмущения. — Что это вообще такое? Ты что, несерьёзно ко мне относишься? Считаешь меня слабым?

Алексей поморщился, будто от надоедливого шума.

— Не неси чушь, Вась. Я же сказал — ты стал сильнее. В чём проблема-то?

— Проблема в том, что ты себя не видишь! — Снежнов резко сократил дистанцию, сжав кулаки. — Ты будто тень самого себя! Это из-за того проигрыша? Из-за Рожинова? Так это же всего один бой! А сколько их до этого было? Ты всех рвал! И что, теперь так просто сдашься? Сломаешься?

Не выдержав, он схватил Алексея за плечи и слегка встряхнул, пытаясь достучаться.

— Очнись уже! Ты нам нужен! Мы переживаем за тебя!

Алексей молча, но с силой оттолкнул его. В его глазах, наконец, вспыхнул огонёк — но не спортивного азарта, а холодной, бессмысленной злости.

— Отстань от меня. Ты ничего не понимаешь. Всё это… — он махнул рукой, оглядывая зал, — … бессмысленно.

Не добавив больше ни слова, он развернулся и вышел из помещения, громко хлопнув дверью.

В наступившей тишине остались лишь тяжёлое дыхание Василия и безмолвная Ксения, наблюдавшая за ссорой. В её взгляде читался немой укор.

— Ну а что я должен был делать⁈ — воскликнул он, обращаясь к ней. — Продолжать молчать и делать вид, что всё нормально? Смотреть, как он себя изводит?

Ксения отвела взгляд, скрестив руки на груди.

— Я… я сама не знаю, — тихо призналась она. — Но трясти его точно не стоило.

Они стояли так несколько секунд, слушая, как за стеной затихают шаги их друга. Гнев Василия понемногу сменился на чувство вины и растерянности.

— Ладно, — выдохнул он, сжимая и разжимая кулаки. — Встань со мной в спарринг. Раз уж здесь только мы. Это эффективнее.

Ксения молча кивнула и сделала шаг вперёд. Но вместо того, чтобы принять стойку, внезапно спросила:

— Вы ведь завтра снова идёте туда?

Снежнов нахмурился и кивнул.

— Пригляди за ним, ладно? После перерыва выступать… — она вздохнула и покачала головой. — Как бы всё не стало хуже после этого.

— Не переживай, от себя я сделаю всё возможное и без твоих напоминаний.

Ксения снова кивнула и встала в стойку. Молодые люди приступили к спаррингу.

Я вышел из зала злой, как чёрт. Хотелось что-то ударить, разбить, выплеснуть злобу, но сдержался. Лишь на первом этаже спорткомплекса понял, что пальто осталось в шкафчике в тренировочной.

Конечно, можно было и так добежать до общежития, ключ находился в кармане. В комнате есть другая верхняя одежда, а пальто заберу завтра утром.

Сев на лавку в холле, я выдохнул. По полу тянуло холодом, да и в целом было довольно свежо. Приглушённо бубнил телевизор охранника-вахтёра.

Я схватился за голову и сжал её, облокотившись на колени. Что я вообще делаю? Нет ведь смысла в тренировках, абсолютно никакого! Но… физическая нагрузка помогала отвлечься от совсем ненужных мыслей. Например, почему я такой неудачник в этом мире, хотя о подобных ему знал с лихвой? Когда на старте у меня стандартный набор плюшек и подлянок типичного главного героя проходной боярки? Я ведь… Я обязан побеждать и нагибать! Так почему?

Миры сменились, но я остался прежним. Как бы ни пытался играть роль чужого, незнакомого парня… Жить чужой жизнью…

Я ведь стал сильнее! Разгадал свой магический дар, научился им пользоваться. Но даже зашкварный гарем не даётся. Баб полно, а толку — ноль. Кому из них я нужен просто потому что? Не как пешка или друг?

Резко встав с лавки, направился на выход. Сбежал по ступеням и помчался в сторону общежития. Незачем думать о всякой ерунде, от этого становится ещё тошнее.

Помывшись под тёплым душем, уткнулся в учебник. Учить, учить и снова учить. Чтобы ничего ненужного в голову не лезло. Занять себя делом. Ну а завтра… Завтра я пойду в Яму. Лекари подтвердили, что кость, наконец, срослась окончательно. И никакие нагрузки мне более не страшны.