Хейтер из рода Стужевых, том 3

Глава 10

Зал встретил нас знакомым для меня запахом пыли, бетона и резины. Зажужжали лампы дневного света. Мы уже завершили разминочный круг, осталось только сделать пару упражнений на месте.

Меня удивило, что старик Плетнёв не стал игнорировать подобную рутину — всё же, она важна. Особенно, наверное, для такого кабинетного человека, как он.

Собственно, Антон Александрович был аж магистром! В это время Холодов стал мастером третьей звезды. Я трепыхался где-то в беззвёздном положении неофита, так как официальный замер состоится только в конце первого курса обучения. Но Аркадий Петрович считал, что я где-то между второй и третьей звездой неофита, иначе никак не смог бы победить Разрядова. Собственно, он был зрителем той дуэли, как и с Рожиновым.

Наконец, разминка была закончена, и мы обменялись формальными поклонами. Плетнёв стоял расслабленно, с лёгкой улыбкой. Я же был сосредоточен, в боевой стойке.

Мой противник поднял руку и с улыбкой поманил пальцами, предлагая нападать первым.

Я провёл разведку — быстрый прямой удар левой в голову, с последующим низким согнутой в локте правой в корпус.

Но Плетнёв ушёл от джеба легким отклонением головы. Корпусный удар принял на напряженные мышцы пресса, демонстрируя пренебрежение к моей силе.

Я явственно ощутил, что он не использовал ни крупицы маны. Ничто не говорило о том, что он покрылся хотя бы нейтральной плёнкой.

После этого я отступил, обдумывая произошедшее. Для меня это было сродни открытию чего-то сверхъестественного, так как сам использовал усиления. Всё же, зная, кто противник, не сдерживал себя. При этом у меня появилось ощущение, будто ударил по сверхпрочному бетону, который даже не подумал начать трескаться. Просто поразительно.

— Продолжаем? — сказал старик с лёгкой улыбкой, и я кивнул.

Не атакуя, он делал небольшой шаг вперед. Я инстинктивно отскочил на безопасную дистанцию, ожидая подвоха. И он не замедлил себя ждать.

В момент отскока Плетнёв резко сблизился, словно смазавшись в реальности, после чего оказался в моей «слепой зоне». Далее последовал короткий, хлесткий удар ребром ладони по моему предплечью.

Я ощутил дискомфорт в руке и поспешил «убежать». Пощупал руку и понял, что она плохо слушается: похоже, была задета какая-то важная точка. И вновь ни намёка на использование магии. Я, к сожалению, в этом месте не покрылся защитой, ожидая удар в голову либо корпус.

Потребовалось немного времени, чтобы разогнать «застой», возникший в конечности.

Но что это за скорость такая? Я сам находился под эффектом дара, хоть и не на максимуме его мощности. Так что реакция старика было просто фантастической для меня.

— А теперь покажи мне свою магию, — всё с той же отеческой улыбкой предложил он.

Я потянулся к дару, используя технику медитации. Свеча дрогнула и превратилась в солнце. Надолго эффекта не хватит, но мне и не надо.

Моя реакция значительно усилилась. Сжал кулаки, и они покрылись тонким слоем медленно трепыхающегося пламени. Пошел на сближение со спокойно стоящим стариком, который ещё и руки держал за спиной. Последовала серия моих быстрых ударов.

Он не уворачивался, принял на себя всё. На этот раз на тонкую плёнку нейтральной магии. Пламя привычно растекалось по ней, но потом происходило то, чего я раньше не видел: защита будто «впитывала» в себя мою стихию, как сухая земля воду.

Я хотел было вновь отступить, видя безуспешность своих атак, но не успел. Мужчина достал из-за спины правую руку и взмахнул буквально одним пальцем в сторону моих ног.

Парадоксально, но удар пришёлся не по голени или ступне, как я рассчитывал, а будто снизу в сами ступни — меня буквально подбросило вверх, будто на батуте!

Я тут же потерял равновесие и упал на спину. Незамедлительно откатился подальше и вскочил на ноги.

— Молодец, — одобрительно кивнул Антон Александрович. — Сразу ушёл от возможного последующего удара.

Спасибо за похвалу, конечно, но… Как вообще такого монстра можно победить⁈ Это нечестно!

Злость начала охватывать меня, что давало ещё немного топлива. Хватит на полноценную мощную атаку. Хоть я и понимал, что это совершенно ни к чему не приведёт. Ведь Плетнёв, по сути, даже одной нормальной атаки не произвёл, а я уже в тупике.

Отправив два отвлекающих файербола в мужчину, я быстро сблизился с ним. На этот раз каждый мой удар сопровождался струёй пламени сантиметров на сорок. Стихия в таких условиях даже, скорее, не поглощалась, а улетала в стороны.

Так же каждому удару я придавал ускорение, но ощущал лёгкую пружинную отдачу. А старик при этом даже не напрягся. Лишь лёгкое недоумение отразилось на его лице.

Когда энергии осталось на донышке, а внутреннее солнце было готово вновь схлопнуться, я постарался отступить. Но куда мне против такого монстра!

Не успел и шага назад сделать, как мужчина взмахнул рукой и буквально одним пальцем коснулся нескольких точек на моей голове. Я ничего не почувствовал вначале, лишь, отступив, стал шататься, как пьяный, а перед глазами всё плыло. Те крохи энергии, что были во мне, моментально улетучились, а концентрация пропала.

Поняв, что устоять ровно не смогу, сел на ноги, приложив руку к голове.

— Очень интересно, — хмыкнул Плетнёв и повернулся к Холодову.

Я так же покосился на него. Старик явно был взволнован и прятал глаза, словно провинившийся школьник.

— Мне ведь не показалось, — продолжил с усмешкой Антон Александрович, — что твой подопечный обучен медитации эмоций? Так ещё и использует в качестве основы гнев?

— Я не понимаю, о чём ты, — виновато ответил мой наставник.

Непривычно было видеть его таким. Собственно, мне самому стало очень страшно как за себя, так и за учителя. У него ведь не будет проблем из-за этого?

Старики ушли общаться в кабинет, я же поднялся к себе в комнату, изнывать от неопределённости.

Благо, Плетнёв оказался дядькой справедливым и понимающим. Он провёл со мной беседу и проверил технику, после чего одобрил использование и даже дал рекомендации, за что я был ему очень благодарен.

— Ты талант, Алексей, — устало сказал он. — Незачем топить неогранённый алмаз, надо лишь немного обтесать, чтобы засверкал новыми гранями. Ты хороший парень, я в тебя верю.

Он похлопал меня по плечу, отчего я ощутил вдохновляющий прилив благодарности.

Интерлюдия

Элитное кафе в центре Тамбова было почти пустым в этот субботний утренний час. За столиком у окна сидели Татьяна Рожинова и Светлана Водянова. Между ними стояли чашки с недопитым капучино, а разговор вёлся тихими, кратким фразами.

— Я до сих пор не понимаю логики, — Светлана с лёгким раздражением помешала ложечкой пенку в своей чашке. — Зачем было красть? Огнев всегда решал вопросы в лоб. Вызвать на дуэль, унизить публично — это в его духе. Воровство — это так… Мелко и рискованно.

Она пожала плечами и отпила крохотный глоток.

— Неудобно, — констатировала Татьяна, её взгляд был холодным и ясным. Она держала спину идеально прямо, чувствуя себя хозяйкой положения. — У Огневых серьёзные связи в полиции. А в этом деле нет ни свидетелей, ни зацепок. Искать вора — гиблое дело. Совершенно бесперспективное.

— Именно, — кивнула Светлана, и в её голосе прозвучала досада. — Но меня беспокоит не это, а его поведение. Он всегда был груб, прямолинеен и за словом в карман не лез. На первом курсе он провёл полтора десятка дуэлей, и все — ради унижения. А сейчас… Его будто подменили. Он избегает прямого конфликта не только со Стужевым.

— Под его нерешительностью скрывается нечто большее, — Татьяна тоже сделала небольшой глоток кофе, её движения были выверенными и спокойными, элегантными. — Я подробно поговорила с Глебом. Вся мотивация Огнева упирается в одного человека — его отца. И этот страх не просто сильный. Он патологический.

Светлана пренебрежительно махнула рукой, сморщив ненадолго носик.

— У всех строгие отцы. Это не объясняет такой радикальной смены поведения.

— Это не просто «строгость», — парировала Татьяна, и её голос приобрёл металлический оттенок. — Это что-то, что происходит за закрытыми дверями их особняка. Что-то, что заставляет Михаила бояться разочаровать отца до дрожи в коленях. Он не страшится проиграть дуэль или нагрубить кому-то. Его пугают последствия этого проигрыша дома. Вот что выбило у него почву из-под ног.

Она отставила чашку и посмотрела на Светлану с лёгким вызовом.

— Похоже, спровоцировать его на открытые действия не удастся. Во всяком случае, старыми методами.

Светлана задумалась, её пальцы замерли на ручке чашки. Она внимательно изучила Татьяну, будто заново её оценивая.

— Ты очень проницательна, Татьяна, — медленно произнесла она спустя почти минуту молчания. — Если сложить все детали вместе, эта версия звучит… убедительно.

Она замолчала на мгновение, в её глазах зажглась искра новой идеи.

— У меня появилась мысль. Её нужно проверить, но… Это может занять время.

Светлана открыла свою сумку, достала оттуда увесистый, плотный конверт и бесшумно положила его на стол, пододвинув к Татьяне.

— Благодарю за сотрудничество и предоставленную информацию. Она была чрезвычайно полезна.

Татьяна, не глядя, убрала конверт в свою собственную сумку. Её лицо не выразило ни малейшей эмоции.

— В случае необходимости я с тобой свяжусь, — добавила Светлана, её тон стал подчёркнуто вежливым, почти церемонным. Она ясно давала понять, что на данный момент их деловые отношения приостановлены.

— Я всегда готова к продуктивному диалогу, — с лёгкой, холодной улыбкой ответила Татьяна.

Светлана кивнула, оставила на столе деньги для оплаты счёта и, не прощаясь, вышла из кафе.

Татьяна осталась сидеть, её взгляд был устремлён в окно, но мысли бродили где-то далеко. Она получила оплату и временное отступление. Но графиня знала — в этой игре паузы никогда не бывают долгими. Она будет в деле до самого конца, пока граф Озёрский, наконец, не займёт пост ректора.

Воздух в помещении был спёртым и наполненным запахами дешёвого табака, пыли и чего-то едкого, вроде чистящего средства. Я сидел на жёстком деревянном стуле, а напротив, за пустым столом, расположился следователь — тощий костлявый мужчина с пронзительным взглядом и вечно поджатыми губами. При первом быстром взгляде на него на ум приходила смерть с косой, настолько он походил на ходячий скелет.

Это был капитан Чёрный Борис Сергеевич, дворянин. Назначен следователем по моему делу. На его форменном пиджаке красовалась нашивка мастера одной звезды.

Меня сразу насторожило, что для простого опроса пострадавшего по факту кражи выбрали именно допросную, а не кабинет. Это был явный сигнал о чём-то нехорошем.

— Итак, барон Стужев, — следователь положил перед собой пустую папку. — Давайте ещё раз, с самого начала. Вы утверждаете, что из вашей комнаты в общежитии пропала крупная сумма денег. Назовите цифру ещё раз.

— Сто двадцать семь тысяч пятьсот двадцать рублей, — чётко повторил я, чувствуя, как внутри всё сжимается от негодования.

— Сто двадцать семь тысяч, — он протянул слова, будто пробуя их на вкус, и усмехнулся. — Очень… солидная сумма для студента. Даже для барона. Мы проверили переводы от главы вашего рода, Платона Борисовича Стужева. Они скромные, на текущие расходы. Откуда же у вас взялись такие средства?

В его тоне сквозила откровенная насмешка. Я прикрыл глаза, сдерживаясь. Пламя свечи просилось наружу, питаемое моим гневом. Но вместо этого весь запал я направил в чёрную дыру своего источника. Такая микро-медитация помогла отпустить эмоции и успокоиться. Но это заняло время, и Чёрный стал щёлкать пальцами:

— Стужев? Вы ещё здесь, со мной?

— Я заработал их сам, — сказал я, открыв глаза и стараясь держать голос ровным. — На дуэлях. За победы и откупы.

— На дуэлях, — Чёрный кивнул, делая вид, что записывает, хотя ручка даже не коснулась бумаги. — Понимаю. То есть, если верить вашим словам, вы жили впроголодь, экономили на всём, даже на услугах прислуги, чтобы скопить этот капитал? Однако ваши служанки в поместье уверяют, что вы им всегда исправно платили. Да и записи о расходах соответствуют поступлениям от вашего батюшки. Странное противоречие, не находите?

«Вот же жук», — пронеслось у меня в голове. Он даже служанок допросил. А что со студентами, интересно? Он вообще искал вора или только в Козлов катался?

То есть, он потратил больше недели не на то, чтобы найти воров, а чтобы поймать меня на лжи? Это что за бред? Я бы даже посмеялся, если бы не был сам участником этого абсурда.

Я видел следователя и его тактику насквозь — запугать, запутать, заставить усомниться в собственных словах. Он хочет, чтобы я вышел отсюда виноватым во всём: и в краже, и во лжи, и в том, что отвлекаю полицию от «настоящих» дел.

«Ленивые мрази», — мысленно выругался я. Им проще обвинить жертву, чем работать. Академия тут же надавила, чтобы замять скандал. Нельзя же признать, что их неприступная крепость с картами-ключами и сигнализацией — дырявое решето. Проще списать всё на фантазию ветреного студента.

— Никакого противоречия нет, — я посмотрел ему прямо в глаза, чувствуя леденящее спокойствие. Мой гнев всё ещё утекал в дыру источника. — Я не жил впроголодь. Я зарабатывал больше, чем тратил. Я могу предоставить список всех, кто платил мне за последние месяцы. Их показания подтвердят мои слова.

Чёрный откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Список? Это, конечно, интересно. Но, понимаете, господин Стужев, бездоказательные заявления… Деньги-то безналичные? Или наличные?

— Наличные, разумеется.

— Ага, — он многозначительно хмыкнул. — То есть, никакого следа. Удобно. Очень удобно.

Он явно намекал, что денег не существовало в принципе. Что это какая-то моя выдумка. Ему плевать на правду, его задача — поскорее закрыть дело. А самый простой способ — объявить его надуманным.

— Борис Сергеевич, — я сказал, и в моём голосе прозвучала спокойная уверенность. — Мою комнату прошерстили. Вещи перевернули. Это факт. Вы можете опросить моего соседа, Василия Снежнова. Или считаете, что и его украденные деньги — выдумка? Я не прошу вас найти наши деньги за один день. Я прошу начать расследование. Проверить записи с камер, опросить студентов, которые могли что-то видеть рано утром.

Чёрный вздохнул с видом человека, которого отвлекают от важных дел.

— Мы сделаем всё, что положено по регламенту, молодой человек. Но вы должны понимать, что без каких-либо зацепок… — он развёл руками. — Вам стоит быть реалистичнее. Может, вы просто ошиблись в подсчётах? Или… деньги были потрачены на что-то другое?

— Вы обвиняете аристократа во лжи? — усмехнулся я. — Сильное заявление. Мне уже готовить иск по поводу клеветы?

Он недовольно поморщился, но с видом человека, что пытается быть вежливым с глупым ребёнком.

— Господин Стужев, давайте вы не будете торопить события и выдумывать лишнего? Я лишь исполняю свою работу.

— Тогда давайте вы тоже не будете выдумывать лишних фактов, не относящихся к делу? Там было сто двадцать семь тысяч пятьсот двадцать рублей, всё в бумажных купюрах, без монет. Сколько и какого номинала, уже сказать не могу. Все мои слова вы можете легко проверить, опросив студентов. Чего, прошу заметить, вы не сделали. Но я не буду говорить вам, как работать, а вы в знак солидарности не станете сомневаться в моих математических способностях. Надеюсь, мы договорились?

— И всё же, может, вы ещё раз подумаете, сколько было в тайнике денег? Может, вы их куда-то переложили накануне?

Я понял, что дальше этот разговор бессмыслен. Он уже всё для себя решил. Медленно поднявшись, я поправил свой пиджак и расстёгнутое пальто.

— Я дал все показания, которые могу. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я пойду.

Чёрный не стал меня останавливать, лишь пожал плечами и протянул расписку-пропуск. Я вышел из комнаты, и дверь захлопнулась за мной с протяжным скрипом.

Стоя в коридоре полицейского участка, я пытался запихнуть в источник очередную порцию ярости, что стремилась наполнить меня. Но энергия, достигнув предела, уже возвращалась обратно.

Никогда прежде я ещё не был так зол! Нужно как можно скорее покинуть это проклятое место и вернуться в академию, чтобы сбросить накопившийся стресс.