Господин следователь. книга шестая

Глава одиннадцатая Служебная надобность

Господин Легонин внимательно посмотрел на меня, потер подбородок и задумчиво сказал:

— Кажется, я догадываюсь, как вы умудрились получить орден святого Владимира в столь юном возрасте — у вас определенно наличествует авантюрная жилка.

Я чуть не завыл. Уже все проклял из-за этого ордена. Нет бы, государь наградил меня сообразно возрасту и чину — «стасиком третьим», почти демократичным, тогда и вопросов бы не возникало. Вон, Павел Андреевич Винклер, тоже кавалер святого Владимира (с мечами), вчера весь вечер докапывался до меня — за что же племянник (или, кем я ему довожусь?) такой высокий орден получил? Отшучивался, как мог, делал таинственный вид, но все равно, дядюшка (или, кем он мне приходится?) остался недоволен. А тут меня в авантюризме обвиняют.

— Да ни в жысть, господин профессор, — обиделся я. — Отродясь не страдал авантюризмом. Городок у нас маленький, провинциальный, а среда, как сами понимаете, накладывает свой отпечаток. Веду скучный и размеренный образ жизни.

— Ну да, ну да, — недоверчиво протянул профессор. — Я ведь уже не первый год работаю с молодыми людьми, вижу, кто и что из себя представляет. Так вот, я не совсем верно сформулировал свое предложение. То, о чем говорю — оно не нарушает никаких законов Российской империи, не предполагает, чтобы вы совершили какое-нибудь преступление. Вам и всего-то понадобится две недели поработать по вашей специальности.

А что, в Московской судебной палате следователи перевелись? Понимаю, в ее ведении 14 округов. Огромных, надо сказать. Да тот же Московский судебный округ, что по статусу равен нашему Череповецкому, в реальности контролирует территорию, равную юрисдикции всей нашей Петербургской судебной палате. Но здесь и кадровые вопросы решаются проще — образованных людей хватает. Но образованные, да еще с дипломом юриста, удирают туда, где больше платят — в нотариусы, в адвокаты, в советники по юридическим вопросам каких-нибудь тутошних олигархов.

Но об этом я спрашивать не стану. Коли предлагают поработать — есть причины. Спросил другое:

— А я успею за две недели расследовать преступление? — Пожав плечами, добавил: — Лучше бы брать с запасом. У меня неделя уйдет на ознакомление с местностью, знакомство с полицией и прочее. Впрочем, если дело «светлое», то могу уложиться.

— Расследовать уже ничего не нужно, все материалы собраны, вещественные доказательства изъяты, допросы свидетелей и подозреваемого проведены, дело подписано и передано в суд. Вам на две недели предстоит стать помощником прокурора Московского окружного суда.

Вот как? Повышение, однако.

— Тогда, в чем же здесь незаконность? — удивился я.

— А незаконность в том, что чисто формально, помощником прокурора может стать лицо, имеющее опыт службы в Министерстве юстиции не менее восьми лет. То есть, я подвигну вас нарушить некоторые правила и инструкции.

Точно, есть такое положение. Но его обычно стараются обходить. Кадровый голод, понимаете ли.

— Вообще-то, больших нарушений здесь я тоже не вижу. Взять чисто формальную сторону — с недавних пор я имею право исполнять некоторые обязанности помощника прокурора. Принимать жалобы, составлять и подписывать обвинительные заключения. Правда, — уточнил я, — меня пока не допускают к самим процессам.

— Правильно делают, что не допускают, — хмыкнул Легонин. — Я сам, как вы знаете, не юрист, но за время своей работы на факультете, поневоле постиг многие судейские премудрости. Если Председатель вашего окружного суда разрешит выступать в качестве обвинителя чиновнику без стажа, необходимому прокурору, это станет козырем в руках присяжного поверенного. И даже основанием для апелляции. Налицо нарушение инструкций.

А я-то и не задумывался. Думал, начальство попросту ищет — чем бы занять мое свободное время, чтобы судебный следователь Чернавский сам себе не искал работы и не загружал без надобности Окружной суд. Нет бы у Лентовского напрямую спросить. Ладно, зато теперь знаю. Махнув рукой, словно в омут кинулся:

— Не понимаю — зачем я нужен Московскому окружному суду, но согласен. Да и правила нарушу не я, а Московский суд.

— В данном случае Московский суд умывает руки, — улыбнулся Легонин. — Здесь вас никто не знает, выписку из метрической книги требовать не станет. Даже и формуляр ваш не нужен. Выглядите вы чуточку старше двадцати одного года — лет так… на двадцать три, но вам могло быть и двадцать восемь, верно? Уверяю — присяжный поверенный не станет предъявлять никаких претензий. Ваша задача — выступить на процессе, допросить свидетелей, подсудимого, произнести речь. Вот и все, ничего сложного. Во все детали вас посвятят опытные люди. Более подробно — вы уж меня простите, рассказать не могу.

Когда я слышу — вот и все, ничего сложного, поневоле начинаешь искать подвох. Но деваться-то уже некуда.

— Не могу только представить — как это оформить? Я следователь Череповецкого окружного суда, в настоящее время нахожусь в отпуске по личным обстоятельствам…

— Как все оформить — это уже забота Его Высокопревосходительства. Впрочем, даже и не его, он не станет в такие мелочи вникать, а его канцелярии. Но все будет просто: Московская судебная палата отправит в Санкт-Петербург телеграмму с просьбой разрешить судебному следователю Чернавскому потрудиться на благо Московской Фемиды. Временно, всего-то на две недели, в силу острой служебной надобности. Думаете откажут?

— Конечно нет, — усмехнулся я. — Уверен, моему большому начальству вообще по барабану, чем станет заниматься следователь провинциального городка, да еще во время отпуска.

— Простите, по чему? — не понял Легонин.

— По барабану означает, что ему все равно, — без смущения пояснил я. — Это я от своей прислуги услышал. У нас с прислугой трудно, пришлось нанимать кухарку — девчонка совсем, болтает всякую чепуху, а я подхватываю. Заразно, понимаете ли.

Бедная Анька. Но на кого списывать свои погрешности? Только на нее. Кота-то у меня нет.

— Интересное выражение, — хмыкнул профессор. — У нас в детстве было другое — мол, а мне-то раком.

— Тоже неплохо, — одобрительно кивнул я. — Надо запомнить.

Кажется, мы с профессором уже начали нравится друг другу. А он, между тем, достал чистый лист бумаги, придвинул его мне, указал на ручку.

— Так что, Иван Александрович, пишите прошение на имя Его Высокопревосходительства Александра Николаевича Шахова — старшего председателя Московской судебной палаты, тайного советника и кавалера. То, что он сенатор, можно не указывать. Напишите, что желаете во время своего личного отпуска послужить в качестве помощника окружного прокурора. Да, — спохватился профессор, — не забудьте указать, что готовы работать без жалованья. Вы же в отпуске, верно? Если брать без жалованья, то никто вообще не станет ломать голову над вашим устройством и лишними формальностями.

Еще и без жалованья! Но снявши волосы, по голове не плачут. Или наоборот? Авось, батюшка мне компенсирует моральные и материальные затраты. Тем более, если я получу-таки диплом. А диплом кандидата университета — вообще попрошу премию у Чернавского-старшего. Книжек куплю.

— Так, превосходно, — похвалил мое прошение господин Легонин, быстренько пробежавшись по строчкам и опять подтолкнул ко мне бумагу. — Да, укажите свой адрес в Москве. Вам по нему курьера пришлют, сообщат, когда следует выходить на службу.

Я приписал, что временно пребываю в Москве, по улице Большая Ордынка, в доме отставного полковника Винклера, вернул прошение Легонину. Профессор, отложив бумагу в сторону, чтобы чернила просохли, обратил-таки взор на меня.

— Теперь, господин Чернавский, о вас, — хмыкнул Виктор Алексеевич, но опять отвлекся, щелкнул крышечкой часов. — Прошу прощения, в одиннадцать у нас заседание правления университета, но я еще прекрасно успеваю. Скажите, как бы вы предпочли держать испытания — индивидуально у каждого преподавателя или коллегиально?

— Коллегиально, это как? — не понял я. — В том смысле, что я стану сдавать каждый экзамен не одному преподавателю, а двум или трем? Комиссионно?

— Комиссионно бы вы стали сдавать, будь вы обычным соискателем, — усмехнулся Легонин. — Даже пока вы были сыном вице-губернатора, ничего не изменилось бы. Но вы сын товарища министра. Персона, надо сказать, важная. Мы даже обсуждали ваши предстоящие экзамены на заседании факультета. Поэтому и у меня, и у всего профессорского состава такое предложение — вы сдаете экзамены всей коллегии.

— В том смысле — что и министра обижать нельзя, но выдавать диплом дураку вроде и неприлично? — высказал я предположение. — Если сын товарища министра дурак, диплома он не получит, но ответственность несет весь факультет?

А ведь угадал. Ай да я.

— Иван Александрович, но вы меня изрядно удивили, — покачал головой Легонин. — И вашей подготовкой по моему предмету и вообще… Я давно знаком с вашим батюшкой. Он очень умный и порядочный человек. Но с вами познакомился лишь сегодня. Не скрою — ожидал самого худшего, но вы произвели отрадное впечатление. Будь вы студентом, я бы вам этого не сказал, но соискателю — можно. Так вот, хочу сказать, что сегодня начал думать о детях важных персон гораздо лучше, нежели раньше.

— Это вы зря. Наверняка я просто исключение из общих правил, — не утерпел я. Но как утерпеть? Себя не похвалишь — ходишь, словно оплеванный. Спохватился, спросил: — Все-таки, коллегиально — это как? Я стану сдавать двадцать один экзамен всем преподавателям факультета?

— Экзаменов у вас теперь значительно меньше, — сообщил Легонин добрую весть. Вытащив еще один лист бумаги, принялся делать заметки. — Так… Судите сами — судебную медицину вы уже сдали на отлично. Еще сдали гражданское право, гражданское судопроизводство, историю философии права… Если историю философию, то еще и энциклопедия права, их у нас ведет один преподаватель… но вам это неважно. Сколько уже получается?

Я слушал навострив уши. И чего это я всегда думал, что не умею считать? Если надо — то умею.

— Пять экзаменов.

— Совершенно верно. Шестой — статистика — это под вопросом. На хорошо-то вы ее сдали, а на отлично? Ну, подумаю. Финансовое право… В принципе, судебному следователю оно особо и не к чему, тем более, что в прошлом вы математик… Будем считать, что вы и его с сдали.

— Значит, останется четырнадцать экзаменов, — вздохнул я.

— Но четырнадцать — это же не двадцать один? — задал резонный вопрос Легонин и я с ним был абсолютно согласен. Но все равно, четырнадцать экзаменов — это много, а я пока не понимал, как их стану сдавать? Но Виктор Алексеевич уже начал объяснять:

— Ваше испытание будет выглядеть так. Вы сдадите все четырнадцать экзаменов в один день. Предстанете перед нашей коллегией, вам будут задавать разные вопросы, вы на них отвечать. Согласны?

— Э-э-э, — жалобно проблеял я. Но взяв себя и собственный язык в руки, прокашлялся и спросил: — А это реально?

— Разумеется, — бодренько отозвался декан. — Как я вам сказал, диплом кандидата вам обеспечен. Понятно, что вы это не станете афишировать лишние подробности?

— Безусловно. Не скажу, что я слишком умный — вы мне сегодня польстили, но не дурак.

Вот-вот… Я же худо-бедно работаю следователем. Начни рассказывать о том, как декан юридического факультета собирается принять экзамены у соискателя взамен того, чтобы тот две недели побыл помощником прокурора, никто не поверит. Все, о чем мне сказал Виктор Алексеевич происходит за закрытыми дверями. А экзамены у меня станут принимать все преподаватели. Так что, лучше молчать.

— Так вот, господин Чернавский, — продолжил профессор. — Пусть ваши экзамены и станут принимать чисто формально, но вопросы вам задавать станут. По богословие, например. И наш латинист любит задавать каверзные вопросы, будут вопросы по полицейскому праву, по уголовному. Но все на уровне студента первого курса, а то и гимназиста. Главное, чтобы не явился Василий Осипович Ключевский. Обычно он не приходит, но вдруг? Профессор любит задавать вопросы по западникам и славянофилам. Он-то у нас прожжённый западник и славянофилов не любит. Мой вам совет — не спорьте, даже если вы ярый славянофил и квасной патриот. Конечно, плохую отметку я потом исправлю, имею право, но зачем нам это?

Вот я, лично, не отношу себя ни к славянофилам, ни к западникам. Так что, спорить с великим историком не собираюсь.

— Я читал курс лекций профессора Ключевского, посвященный Петру Великому, — похвастался я. — Ежели что, то скажу — куда вы не бросите взгляд, везде увидите наследие Петра. И в газете, и в утреннем кофе, и даже в наших мундирах и в статском платье.

— Вот и прекрасно! — обрадовался декан. — Что ж, очень приятно было с вами поговорить, но мне пора.

Я уже засобирался, но вдруг вспомнил:

— Виктор Алексеевич, кажется, для получения степени кандидата нужна еще и письменная работа? — робко поинтересовался я.

— Письменная работа… — рассеянно сказал Леготин. Кивнул, соглашаясь со мной. — Да, вы правы. Чуть не забыл.

Встав с места, подошел к шкафу, открыл дверцу и вдумчиво посмотрел на стопки рукописей и папок.

— Так, чтобы вам предложить? Чтобы не слишком свежее?

Выбрал одну из рукописей, положил ее передо мной.

— Вот, замечательная работа, посвященная реформам наших императоров в области законодательства по защите лесов. Написана она лет двадцать назад, автор, насколько я знаю, уехал за границу. Можно бы и поближе к нашему дню взять, там и бумага посвежее, но лучше не рисковать. Пусть эта. Понимаете, что с ней делать?

Еще бы бывший доцент (или я еще действующий?), да не понимал. Что, у меня у самого не было таких казусов? Еще как бывало! Предположим, идет защита курсовиков, а потом обнаруживается, что одного курсового проекта не хватает. Я что, побегу студента искать, который по забывчивости свою работу домой утащил? Делать мне больше нечего. А меня уже с кафедры поторапливают — мол, где? И лучше курсовые сразу же сдать секретарю, чтобы она сложила их в большую коробку (типа — а вдруг проверка?). Полежат эти курсовые проекты несколько лет, покроются пылью, а потом… Нет, их не выбросят, а возьмут в качестве черновиков для сотрудников кафедры. Бумагу, хотя ее используют все меньше и меньше, все равно следует беречь!

Так что, мне проще тут же набрать в поисковике «великого и могучего» Интернета название курсовой, а потом попросту поменять титульный лист, внеся туда данные растеряхи, скачать и распечатать. Все равно студент свою курсовую так же содрал.

— Да, господин профессор, а когда вы назначите испытания? — задал я главный вопрос.

— Так чего тянуть? — хмыкнул профессор, уже открывая мне дверь. — Завтра, скорее всего не удастся, а вот послезавтра… Да, послезавтра самый лучший день. Вечером у нас как раз будут именины одного из профессоров — человек заслуженный, нельзя не пойти, так что ваши экзамены мы начнем принимать… ну, часиков в пять. Но вам лучше подойти к моему кабинету за полчаса, отдадите мне работу, я ее подпишу, сразу же напишу рецензию.

— Понял. Благодарю вас, — искренне поблагодарил я декана, выходя в коридор.

Как говорят — раньше сядешь, раньше выйдешь. Послезавтра придется сдавать сразу четырнадцать экзаменов? Хм… Придется, куда же деваться?

Письменная работа не слишком большая, но и немаленькая. Листов двадцать пять. Бумага старая, листы пожелтели. Придется переписывать не только титульник, но и все остальное. Что ж, Нюшке назавтра будет работа. За день девчонка точно не управится. Так что, придется маменьку подключать. И сам что-нибудь попереписываю. А так, дружненько, навалимся и все сделаем.

Конечно, я человек наивный и доверчивый, но не настолько. Понимаю, что Легонину от меня что-то надо. Но что? И на что же я подписался?