Жатва душ 4. Город титанов

Глава 15 Почему я?

Сергеич замер, глядя на растопыренные пальцы. Губы его мелко задрожали, будто от холода, хотя в помещении было душно. Осторожно, словно боясь повредить что-то хрупкое, он ощупал свое лицо кончиками пальцев, потом провел ладонью по шее, осмотрел руки до локтя. На правом предплечье кожа отслаивалась тонкими чешуйками, под которыми проступала розовато-желтая плоть.

— Что со мной? — голос сорвался на хрип. — Что это за хрень?

Тетыща подошел к нему и прищурился, изучая расцарапанную макушку. Из неглубокой раны сочился не алый ручеек крови, а густой желтоватый гной с резким сладковатым запахом тления. Наш невозмутимый терминатор впервые за долгое время проявил эмоцию — отвращение — и спрятал руки за спину, боясь заразиться.

— Действительно, что это за хрень? — пробормотал он.

Я развернулся к Клаусу всем телом, правая рука скользнула к рукояти «Нагибатора».

— Вы заманили нас в ловушку?

Мысленно я потянулся к своим бездушным, проверяя связь. Поначалу, когда «Сокрытие души» действовало только час, я считал каждую проклятую минуту, боясь пропустить момент. Теперь внутренний таймер работал на автомате — двадцать пять минут до отката.

На морщинистом лице Клауса проступило такое искреннее недоумение, смешанное с обидой, что я засомневался в его причастности к болезни Сергеича.

— Это заразное? — Дак попятился, морщась от запаха. — Я не хочу гнить заживо!

Вечный машинально почесал в затылке и тоже сделал шаг назад.

Профессор Нкомо уловил напряжение в воздухе и медленно поднялся из-за стола, его массивные руки легли на столешницу.

— А в чем, собственно, претензия? — спросил он. — В чем нас обвиняют?

Танака тоже встала, ее узкие глаза прищурились еще больше.

— Мы что, виноваты в болезни вашего товарища?

— Вот в этом! — заорал Сергеич, со всей силы хлопнув себя по макушке. Брызги гноя разлетелись в стороны, и все инстинктивно отшатнулись. — Я гнию, мать вашу раз так! Еще час назад этого дерьма не было. Как сюда попал, так началось!

— Было, — возразил Дак, потирая подбородок. — Ты чесаться начал еще когда мы сюда ехали. Просто сейчас резко усугубилось.

— Так и есть, ага, — подтвердил Вечный. — Помню, ты затылок драл, когда мы у ворот стояли.

— Вообще странно. — Дак нахмурился, его смуглое лицо приняло задумчивое выражение. — Меня зомби кусали, чуть кишки не выпустили, но я не заразился. А он, выходит, подхватил заразу? Станет зомби?

— Не станет, — отрезал я, стараясь говорить уверенно. — Он душу не терял, это исключено.

И правда, если вдуматься — Сергеич начал меняться еще до прибытия в «Ковчег». Мои обвинения повисли в воздухе.

— Может, от Флектора заразился, — вдруг предположил Вечный, щелкнув пальцами. — Тот ведь точно так же гнил. Вонял еще похлеще.

Меня будто ледяной водой окатили. У меня тут же зачесался затылок, я инстинктивно потянулся почесаться и с ужасом отдернул руку. Я же контактировал с Флектором, хватал его, бил! Неужели тоже заражен?

Подскочив к Тетыще, я развернулся к свету и прошептал с замирающим сердцем:

— Посмотри внимательно. Со мной все в порядке? Нет никаких пятен, гнили?

Тот придирчиво осмотрел мое лицо под разными углами, заставил закатать рукава, проверил шею.

— В абсолютном порядке. Ни пятнышка. — Он повернулся к остальным. — Вечный тоже с Флектором контактировал, и Дак, и многие другие — никто не загнил. Тут что-то другое. Нам волноваться не о чем.

— А мне? — Сергеич схватился за голову обеими руками. — Что со мной будет? Я сдохну?

Чистильщики «Ковчега» переглянулись, потом обступили Сергеича плотным кольцом, но никто не решался прикоснуться. Запах становился все резче.

— Сними футболку, — вдруг предложил доктор Пол Леман, выходя из-за стола.

Он чем-то напоминал Тетыщу — той же каменной невозмутимостью, но был выше на голову и шире в плечах. Походу, немецкая ментальность. Только у Лемана под белым халатом угадывался солидный живот успешного человека, привыкшего к хорошей жизни до Жатвы.

— Не бойся, мы просто осмотрим. Надо понять масштаб поражения — только голова или все тело затронуто.

Сергеич кивнул и стянул футболку через голову одним движением. Вонь усилилась втрое — сладковато-гнилостная, с нотками аммиака. Все невольно прикрыли носы.

Спину моего товарища покрывали багрово-фиолетовые пятна, похожие на трупные. Кое-где кожа вздулась пузырями, готовыми лопнуть от малейшего прикосновения.

Доктор Леман достал из кармана халата латексные перчатки, натянул их с профессиональным щелчком и осторожно пальпировал пятна.

— Что ты чувствуешь, когда я нажимаю здесь, — он прикоснулся к здоровому участку кожи на боку, — и здесь? — Палец переместился на багровое пятно. — Есть разница в ощущениях?

— Первое — норм, чувствую нажатие. Второе — будто через вату. Кожа онемела напрочь. — Сергеич жалобно посмотрел на доктора снизу вверх. — Что со мной, док? Я превращаюсь в зомби?

— Так сразу не скажешь. После Жатвы мы многое повидали, но с таким сталкиваемся впервые. Нужны анализы — кровь, соскоб кожи, возможно, биопсия. У нас есть полноценная лаборатория. Идемте, мистер Горбачев, в лабораторию, разберемся что к чему.

Доктор Леман положил руку в перчатке на плечо Сергеича, на здоровый участок.

Сергеич дернулся, сбросил его руку.

— Я че тебе, подопытная крыса? — вызверился он. — Будете эксперименты ставить, препарировать?

— Только анализ крови и пара тестов, — мягко успокоил его Леман. — Никаких болезненных процедур, обещаю.

Я шагнул следом за ними, но Тетыща перехватил меня за локоть и прошептал на ухо:

— Думаю, Лысому ничего не угрожает. Они не враги. Давай пока выясним про их план побега с острова — это важнее.

Приоритеты в моей голове перестроились в третий раз за последние минуты. Сначала интриговала загадочная аномалия Сектора Ноль, потом все затмил Сергеич с его болезнью, и вот наконец появился шанс узнать ответ на вопрос, мучивший меня с первого дня Жатвы — как выбраться с этого проклятого острова.

Я подождал, пока Танака и Нкомо вполголоса посовещаются и займут свои места во главе стола. Прокашлявшись, я поднял руку, привлекая внимание.

— Уважаемый господин Мюллер упоминал, что у вас есть план эвакуации с острова, но не хватает ресурсов для реализации. При этом аэропорт разрушен титанами, самолеты превращены в металлолом, а корабли потопил недавний шторм. Что это за план? Побег с острова — приоритет номер один для нашей общины. Может, объединим усилия?

Японка и африканец обменялись долгими взглядами, словно вели беззвучный диалог. Я был уверен — клана у них нет, контролера тоже. Возможно, какое-то устройство для мысленной связи? Ученые после Жатвы получили безграничное поле для экспериментов. Вспомнить хотя бы фильмы про зомби-апокалипсис — там целые институты бились над вакциной и способами обратить мутацию. Готов поспорить, эти люди развивают не боевые навыки, а что-то вроде моей «Изобретательности» — это ближе к их научной натуре.

— Мы собираем компоненты для портального устройства, — после долгой паузы призналась Танака, сцепив пальцы в замок. — Артефакт откроет стабильный проход на материк. Нужно семь частей. Пять уже есть, осталось две. Продаются только в магазине чистильщика, но попадаются редко и стоят очень дорого.

— Еще есть нюанс, — добавил Нкомо, барабаня пальцами по полированной столешнице. — В точке выхода нужно установить приемный маяк. Без него портал не стабилизируется.

Я чуть не расхохотался. Замкнутый круг — чтобы открыть портал в Россию, туда сначала надо добраться! А чтобы добраться, нужен портал. Или самолет. Которого нет.

— Как-то не смешно, — я покачал головой. — С острова все равно надо выбираться. Не на бревне же через океан.

Нкомо развел массивными руками и вздохнул. Тетыща подошел ближе к столу и констатировал:

— У вас есть лаборатории, вычислительные мощности, научная база. Все верно?

— Абсолютно.

— Значит, вы готовы поделиться данными с потенциальными союзниками? — в голосе Бергмана звучал металл.

Нкомо просиял, его белозубая улыбка озарила темное лицо, когда он сказал:

— Вы случайно не ученый? Редко кто интересуется нашими исследованиями. Военные только оружие требуют.

— Я коммерсант, — сухо ответил Тетыща. — Но ценю информацию.

Меня интересовало более практическое:

— Что за части нужны для портала? И сколько стоят?

Танака достала из нагрудного кармана халата тонкий планшет, провела по экрану и развернула к нам.

— Вот спецификация недостающих компонентов. «Квантовый стабилизатор пространственных аномалий» — двадцать три миллиона универсальных кредитов. И «Резонатор темпоральных потоков» — сорок восемь миллионов. Продаются исключительно в магазине чистильщика высшего уровня.

В ее словах меня поразило иное. Как? Как эти чистильщики, сидя чуть ли не в бункере, оперируют такими суммами? И как они взяли свои уровни?

— Стоп! — рявкнул я. — От того, что вы скажете, зависит очень многое. Слушайте внимательно мои вопросы. Каким именно образом вы повышаете уровни? И за что именно вы получаете универсальные кредиты?

Ученые переглянулись, после чего Нкомо спросил:

— Мы ответим. Но ваша реакция свидетельствует, что ваш… метод повышения уровня кардинально отличается от нашего. Верно? Ах ну да, вы не можете ответить, не зная, как повышаем уровни мы.

— Система дает нам задания, — просто ответила Танака. — Они связаны не только с упокоением. Скажу больше — вообще не связаны. Но награды за них очень щедрые. И уровни, и таланты, и универсальные кредиты.

— Какие задания? Например?

Она промолчала, а я заметил, как Нкомо покачал головой. Странно они себя ведут, но кое-что прояснилось. Сам я с заданиями пока не сталкивался, но, возможно, получают их не все.

— Занимайся своим собственным делом, чистильщик Денис, — наконец сказал Нкомо.

Я посмотрел на Бергмана, а тот едва заметно кивнул.

— Слышал, некоторые таланты позволяют перекачивать чужие уровни, — сказал он.

— Если вы о контролерах, то нашего забрали в Щит, — жестко сказала Танака. — Если про очки упокоений, которые, при определенных обстоятельствах, можно отобрать или передать другому, в том числе претенденту, то наше сообществе не занимается упокоениями!

Ай да Бергман! Всего одной фразой вытащил все, что мне требовалось знать! Это надо будет обдумать, да и с самим Тетыщей проговорить, но главное я понял. Осталось выяснить, почему мне не дают очки упокоений, за которые, оказывается, уровни набирать куда легче.

Тем временем Танака пролистнула экран и кашлянула.

— Давайте вернемся к теме. Необходимые части модификации появлялись только у нас, так как именно наша группа чистильщиков владеет чертежом.

— Хватит ли вам кредитов? — спросил я.

— Это огромные деньги, — ответил африканец. — Но… мы торгуем, в том числе со Щитом. Они щедро платят, у них много кредитов.

Еще бы… Они ж бездушных штабелями кладут своими танками.

— Итак… — продолжила Танака. — Каждая часть сама по себе — мощнейший артефакт. Стабилизатор создает локальную зону радиусом десять метров, где время течет вдвое медленнее. Двадцать секунд действия, откат сутки. Представьте тактическое преимущество! А резонатор… — ее глаза заблестели. — Тридцать секунд предвидения будущего. Видишь все варианты развития событий. Жаль только, что откат огромный.

— У нас коллективно около десяти миллионов, — признался Нкомо. — Надеялись договориться с военными из «Щита», но те отказались. Генерал Мартинес назвал нас шарлатанами с бредовыми фантазиями.

— Откровенность за откровенность, — сказал я, активировав кольцо, но прикрыв карту рукой. — У меня есть Карта Жатвы. Глобальная. Показывает расстановку сил по всему миру — кто где контролирует территории, концентрация бездушных, аномальные зоны.

Танака вскочила так резко, что опрокинула стул. В два прыжка оказалась рядом, вцепилась в мою руку мертвой хваткой.

— Покажи! Умоляю! У меня дочь в Токийском университете! Мне нужно знать… нужно знать правду!

Нкомо тоже оставил свое кресло, его массивная фигура нависла надо мной. Остальные ученые потянулись ближе, образовав плотное кольцо.

— Смотрите… У каждого из нас остались близкие где-то там. Но предупреждаю — некоторые регионы помечены черным. Это мертвые зоны. Ни людей, ни бездушных. Полное вымирание. Готовы ли вы узнать правду? Иногда неведение — благо.

Танака закусила нижнюю губу до крови и решительно кивнула. Я увеличил карту, чтобы все видели.

— Можно масштабировать любой регион. Вот так.

Несколько пар рук потянулись к светящейся проекции. Даже Даку нашлось, за кого переживать в другой части страны.

— По очереди! — рявкнул я. — Соблюдаем порядок.

— Я первая! Пожалуйста! — Танака дрожащими пальцами приблизила Японию.

В прошлый раз острова были залиты тревожным красным — доминирование бездушных. Теперь добавились раковые опухоли черного — мертвые зоны. Фукусима, Токио, Осака…

Японка увеличила столицу до максимума. Весь мегаполис — чернота с редкими красными вкраплениями.

— Нет… Почему? Не может быть! — Слезы потекли по ее щекам. — Может, небольшие группы прячутся в метро? В бункерах? Их же можно спасти!

Я почувствовал себя врачом, сообщающим о неоперабельном раке. Но промолчал. Шанс, что наши близкие выжили, стремится к нулю. Каждый день уменьшает вероятность. На месте Танаки я бы тоже цеплялся за призрачную надежду. Это дает силы жить дальше, зажигает внутренний маяк…

После японки к карте подошел Нкомо. Укрупнил Западную Африку — Нигерия светилась желто-зеленым. Контроль чистильщиков. На его лице промелькнула тень улыбки.

Клаус проверил Германию — пестрая мозаика цветов без особых изменений с прошлого просмотра.

Танака рухнула на стул, уронив голову на скрещенные руки. Плечи ее мелко подрагивали. Нкомо подошел к настенному коммуникатору, набрал четырехзначный код.

— Леман? Как там наш пациент? Гости хотят понять природу происходящего на клеточном уровне. Расскажешь о ваших находках?

— Приводите, — раздался усиленный динамиком голос. — Есть что показать.

Нкомо мягко обнял Танаку за плечи и кивнул Мюллеру.

— Клаус, проводишь в лабораторный корпус?

Старик немец встал и жестом пригласил следовать за ним.

Коридоры «Ковчега» напомнили мне давнюю школьную экскурсию на фармацевтический завод. Тот же стерильный запах с примесью озона, белые стены без единого пятнышка, ряды дверей с непонятными табличками. За прозрачными перегородками — царство пробирок, центрифуг, хроматографов и прочего оборудования, о назначение которого я мог только догадываться.

— Когда мы зачистили территорию от бездушных, первым делом начали исследования, — вещал на ходу Клаус. — Что происходит с человеческим организмом при получении уровней? Как меняются бездушные? Внешне у людей ничего не меняется, кроме резкого роста числа митохондрий — энергетических станций клетки. Зато при ранениях… клетки получают некий импульс извне и начинают делиться с бешеной скоростью. Лимфоциты превращаются в супер-солдат — уничтожают любые патогены за секунды. Объяснить это наукой пока невозможно. Только если предположить воздействие неизвестного излучения…

— Или божественным возмездием, — вставил Дак.

— В древности молнию тоже считали гневом богов, — усмехнулся Клаус. — Магия сборщиков — просто наука, которую мы еще не постигли. Когда постигнем, сможем противостоять им. А пока… пока мы лабораторные крысы в их эксперименте. Крыса не понимает, зачем ее гоняют по лабиринту. Ей нужен сыр и желание избежать удара током.

— Что насчет мутаций бездушных? — спросил Тетыща, которого судьба Сергеича волновала куда меньше научных данных.

— О! Это поразительно! — Клаус воодушевился. — Их ДНК перестраивается на ходу! Базовая структура человеческая, но со вставками неизвестных последовательностей. У тех же амбалов и титанов абсолютно отключен предел роста! Клетки перерождаются хаотично, у каждого типа — по-своему. Мы пытались обратить мутацию — безрезультатно. Более того! Запертые в изоляции бездушные продолжают эволюционировать и набирать уровни без убийств! Они развиваются параллельно с нами, будто мы связаны невидимой нитью…

Мы вошли в лабораторию — помещение размером с баскетбольную площадку, заставленное приборами. Сергеич сидел на медицинской кушетке, с ног до головы измазанный коричневым антисептиком. Пах соклановец теперь как больничная палата — йодом и спиртом.

Доктор Леман отложил планшет с результатами.

— Хорошая новость — в бездушного он не превратится. Организм сохраняет человеческие параметры. Плохая новость… происходит нечто невероятное. Я бы назвал это контролируемым некрозом с ускоренной регенерацией. Эпителий отмирает слоями, нарастает новый и снова отмирает в бесконечном цикле. Лимфоциты утилизируют мертвые клетки — отсюда гной. При этом никаких следов инфекции! Ни бактерий, ни вирусов, ни грибков, ни аутоиммунных маркеров. Будь я суеверным человеком, сказал бы — проклятие.

— Точно проклятие Флектора! — воскликнул Вечный. — Только как оно передалось? Я же тоже его лупил!

— Что за Флектор? — заинтересовался Леман, доставая диктофон.

— Вертухай из тюрьмы, — прохрипел Сергеич, сжимая голову руками. — Вонючий урод. Так я что, всегда таким буду? Гниющим заживо? Это лечится?

— Флектор гнил, но не умирал, — добавил Вечный с искренним сочувствием в голосе. — Жуткое зрелище.

Глаза Мюллера вспыхнули, будто он вспомнил что-то важное.

— Постойте! Сталкер рассказывал нечто похожее! Помню его байки про аномальные зоны!

Сергеич вскочил с кушетки, бросился к Мюллеру, но тот отпрыгнул, боясь заразиться.

— Почему именно я⁈ — В голосе моего товарища звучало отчаяние. — Что за Сталкер знает причину? Может, знает лекарство? Веди к нему! Сейчас же!