Крылья Золотой птицы. Гоцюй

23. Любопытный, но хитроумный ворон

Но он был там.

Большая чёрная птица кувыркалась на ветке дерева с таким видом, точно увлекательнее этого занятия на свете не было. Она опрокидывалась клювом вперёд, а потом, взмахивая крыльями, возвращалась в исходное положение. Ветка была гладкая и скользкая, но чёрная птица ловко перебирала лапами, нисколько не боясь, что сорвётся и угодит в ловушку, которая находилась как раз под деревом. А уж не попался ли он именно поэтому в прошлый раз?

Когда А-Цинь подошла к полю, чёрная птица висела на ветке вниз головой, совсем как летучая мышь, и даже виду не подала, что заметила А-Цинь. Поразмыслив, девушка решила поступить так же. Дел у неё было невпроворот, некогда отвлекаться. Краем глаза она заметила, что золото по-прежнему лежит на земле. Видно, воришка усвоил урок, а других до него здесь не было.

А-Цинь вытащила мотыжку из травы, уже подвялившейся на солнце. Чёрная птица, увидев это, явно напряглась и постаралась сделать своё присутствие менее заметным, плотно прижав крылья к бокам. Ей нисколько не хотелось встретиться с мотыжкой снова, это был болезненный и травмирующий во всех смыслах опыт. Когти едва слышно заскрипели, впиваясь в ветку.

А-Цинь ничего этого не заметила. Она поглядела на поле, раздумывая, не добавить ли в него воды, чтобы разжижить грязь, ставшую вязкой на солнце. Пожалуй, пару вёдер принести стоило, а уж потом начать боронить. Чёрной птице, она надеялась, к тому времени наскучит кувыркаться на ветке и она улетит восвояси. Она кивнула собственным мыслям и пошла за водой. Чёрная птица сейчас же перестала притворяться страшно занятой и посмотрела ей вслед. Во взгляде её, казалось, промелькнуло разочарование. Разве эти акробатические трюки не заслуживали хотя бы толику внимания?

Но он и не подумала улетать.

Когда А-Цинь вернулась к полю с первым ведром, чёрная птица по-прежнему лениво кувыркалась на ветке. Перья у неё были взъерошены, и А-Цинь подумала невольно, что птица, пока её не было, успела сорваться и только чудом ухватилась за ветку, оттого у неё такой встрёпанный вид. Но выяснять, так ли это, А-Цинь не стала, она вылила ведро в поле и пошла за следующим.

Когда А-Цинь принесла второе ведро, чёрная птица следила за ней с нескрываемым интересом, даже клюв раскрыла, точно собиралась прокаркать какой-то вопрос, но в последний момент передумала и со щелчком захлопнула клюв.

Когда А-Цинь вернулась с третьим ведром и проделала то же самое, что и с двумя предыдущими, чёрная птица не выдержала. Она кувыркнулась на ветке, превратилась в прежнего юношу, который теперь висел книзу головой, зацепившись за ветку согнутыми в коленях ногами.

– Что ты делаешь? – потрясённо спросил он.

– Ты что, слепой и не видишь, что я делаю? – отозвалась А-Цинь и отправилась за следующим ведром.

– Зачем лить чистую воду в эту грязную лужу? – уточнил вопрос юноша, когда А-Цинь вернулась.

– Это не лужа, а поле для чжилань, и не твоё дело, зачем я это делаю.

В другой раз он бы непременно оскорбился этими словами, но сейчас его терзало любопытство, потому он стерпел и продолжил допытываться:

– Что с тебя, убудет, если скажешь? Я же не секреты вашей горы выспрашиваю.

А-Цинь подумала: «Так умничал накануне, а теперь что, не хватает умишка самому догадаться, зачем? Наверное, если висеть вниз головой, то кровь к мозгу приливает и делает птицу глупее, чем она есть».

Юноша скрестил руки на груди и, хмурясь, наблюдал, как А-Цинь несёт и выливает очередное ведро.

– Ты разве не устала таскать такие тяжёлые вёдра? – спросил он.

– Взял бы да помог, если это тебя так заботит, – огрызнулась А-Цинь.

– Зачем этому молодому господину заниматься бессмысленной работой? – с пренебрежением сказал он.

– А разве не ты хотел узнать, для чего я это делаю? – поддела его А-Цинь.

– Пф, – отозвался он, слегка раскачиваясь на ветке.

А-Цинь представила, что будет, если ветка обломится под тяжестью его тела и «этот молодой господин» рухнет вниз, прямо в ловушку. Уж тогда точно растеряет свой напыщенный вид!

Но она не ожидала, что когда вернётся к полю с очередным ведром, юноша спрыгнет с ветки, выхватит у неё ведро и с размаху выплеснет воду в поле.

Брызги воды и грязи полетели во все стороны.

– Кто так делает! – рассердилась А-Цинь, пытаясь забрать у него пустое ведро.

Но юноша держал его высоко, ни дотянуться, ни допрыгнуть. Видимо, он решил над ней поиздеваться, раз она ему не ответила. А-Цинь запыхалась и сдалась. У колодца было ещё одно ведро. А он пусть забирает себе это, раз ему оно так приглянулось.

Но она не ожидала, что юноша пойдёт за ней следом.

– Куда это ты намылился? – опешила она.

– Помогу тебе принести воды, – спокойно ответил он, крутя ведро на пальце. – Тогда скажешь?

А-Цинь решила воспользоваться случаем и уточнила:

– Десять вёдер.

Он кивнул, превратился в ворона и улетел в сторону колодца, крепко держа ведро в лапах. А-Цинь остановилась и хлопнула себя по лбу. Как он думает носить воду в птичьем облике? Ведро тяжёлое, оно вывалится у него из когтей, а если и не вывалится, то вода выплеснется по дороге. Что толку от такой «помощи»?

Но она не ожидала, что… ворон быстро вернётся, без видимых усилий неся в лапах полное ведро воды, и пролетая так плавно, что ни капли не пролилось. У поля он превратился в юношу и прежним способом выплеснул воду в поле.

– Осторожно выливать надо! – возмутилась А-Цинь. – Так на дне ямы появятся!

– И что с того? – беспечно пожал плечами юноша и, превратившись в ворона, улетел с пустым ведром к колодцу.

– А то, – сказала А-Цинь, когда он вернулся, и небрежно похлопала по ладони мотыжкой.

Мотыжка явно заставила его осторожничать, и воду в этот раз он вылил очень аккуратно, буквально по капле. Ему нисколько не хотелось вновь получить по лбу.

– Так-то лучше, – довольно сказала А-Цинь. – И кстати… учитывая мою долю… ты должен принести ещё восемнадцать вёдер.

Судя по взгляду юноши, мысленно он помянул всех её предков до десятого колена и весьма нелестными словами. Но мотыжка всё ещё была в руках А-Цинь, и это удержало его от неосторожных замечаний вслух.

– Как скажешь, – наконец выдавил он и полетел за водой.

«Ну и кто теперь из нас слуга?» – подумала А-Цинь. Злопамятной она не была, но как же приятно было осознавать, что потрудиться в этот раз придётся кому-то другому, а не ей!