Крылья Золотой птицы. Гоцюй

19. Опустошая колодец, наполняя поле

Плечи А-Цинь поникли. По сравнению с другими полями, это заброшенное поле было не таким уж и большим, но ей предстояло восстанавливать его в одиночку, что было непосильной задачей для пятнадцатилетней девочки. Но, как говорится, раньше начнёшь, раньше закончишь, а не попытаешься, так и не узнаешь, получится или нет. И А-Цинь со вздохом пошла к колодцу.

Ведро было тяжёлым и оттягивало руки, вода выплёскивалась. Когда А-Цинь вернулась к полю, воды осталось всего с полведра. Она вылила ведро в поле, но вода тотчас же впиталась, не оставив и мокрого следа – дни стояли жаркие. А-Цинь ненадолго замерла, представив себе, сколько вёдер ей придётся перетаскать, прежде чем поле наполнится. Разве только молиться о дожде?

А-Цинь поглядела на свои ладони. Сбитая неудобной ручкой ведра кожа покраснела и сморщилась, двигать пальцами и уж тем более сжать руку в кулак было больно. А ведь это было всего одно ведро… Она изуродует себе руки, когда полностью выполнит «урок» мачехи. «Увечная жена дёшево ценится», так было написано в «Поучении хорошим жёнам». Её отчего-то эта мысль приободрила, но руки всё равно было жалко. Она решила закончить на сегодня.

Мачеха заперла сундук с одеждой А-Цинь на замок, поэтому она могла пользоваться лишь тем, что нашлось бы в её новом доме. Она перерыла всё вверх дном и отыскала кусок какой-то дерюги, достаточно прочной, чтобы сшить из неё верхонки.

Шить А-Цинь никто не учил, игла была тонкой и острой, а дерюга – грубой, и девочка исколола все пальцы, прежде чем сшила защиту для рук. Уже потом, когда она навострилась шить, заплаты на прорехах её одежды выглядели вполне прилично, но сейчас был первый опыт, и верхонки вышли просто чудовищными! Но они хотя бы не сваливались с рук, и ведро теперь не натирало ладони.

А-Цинь трудилась весь следующий день, но на дне поля даже грязи не осталось, всё впитывалось. Поясницу разломило, плечи налились тяжестью, руки девочка вообще с трудом могла поднимать, а ноги ныли – походи-ка туда-сюда с полным ведром воды!

По счастью на другой день пошёл дождь, и А-Цинь облегчённо выдохнула. Но радость её продлилась недолго: от мачехи прислали записку, чтобы она не отлынивала и работала даже в дождливую погоду. А-Цинь отыскала в доме старый соломенный плащ, набросила его на плечи и отправилась на поле.

Дождь лил весь день, и дно поля покрылось грязью. Земля вокруг была скользкой, А-Цинь всё время оступалась, но две дюжины вёдер воды донесла и вылила.

А на другой день вышло солнце и высушило грязь, от вчерашних усилий не осталось и следа. А-Цинь застонала.

День за днём она носила воду из колодца и выливала его в поле. Потом снова зарядили дожди, и поле до половины наполнилось грязью. А-Цинь всё подливала и подливала в него воду, пока… колодец не иссяк. В последнем ведре воды было на самом донышке. Должно было пройти какое-то время, чтобы колодец наполнился вновь.

О том, что случится с полем, когда дожди закончатся, А-Цинь предпочитала не думать.

То ли ей просто повезло, то ли звёзды так сошлись, но дожди шли ещё неделю, и поле для чжилань заполнилось до краёв. Грязная жижа была вязкой, но не пересыхала даже под палящим солнцем, которое вернулось на небо на восьмой день.

А между тем и вода в колодец вернулась, и А-Цинь продолжала ведро за ведром вычерпывать его, пока колодец вновь не иссяк и вновь не наполнился. Так продолжалось долгое время. А-Цинь загибала пальцы, высчитывая, и выходило, что она уже четвёртый месяц возится с полем.

– И как определить, что поле готово? – пробормотала А-Цинь, осторожно пробуя пальцем грязную жижу. Чпок! И её палец засосало внутрь. Она выдернула его и обтёрла о подол.

Чтобы развеять сомнения, она пошла взглянуть на рисовые поля. Они выглядели похоже, но вода в них отстоялась и была прозрачной. Птицы, работающие в поле, подошли к ней, и она спросила, отчего так. Ей сказали, что на дне рисовых полей есть белые камни, которые разжижают грязь. Кто-то даже не поленился вытащить со дна один из камней и показать ей. А-Цинь не раз видела такие, ими была вымощена дорога от колодца к полю.

Камни были плотно утрамбованы в землю, выворотить их не удавалось. А-Цинь разыскала тяжёлое било и с его помощью откалывала от камней небольшие кусочки. Она не знала, будет ли от них та же польза, что от целых камней, но всё равно разбрасывала их по полю, а потом следила, как они медленно, с пузырями, погружаются в вязкую жижу.

Были тому причиной белые камни или нет, но вода в поле действительно постепенно начала светлеть. Грязь оседала на дно в виде ила. В этой мутной воде ничего нельзя было разглядеть, но А-Цинь всё равно считала это своей маленькой победой.

Она справилась у знающих птиц, те сказали, что благоприятный день для посева чжилань наступит через неделю. Дожидаясь его, А-Цинь по-прежнему носила вёдрами воду из колодца и выливала их в поле.

Мачеха ни разу не пришла к ней, потому не видела, как изменилась А-Цинь за это время. Она стала крепче физически, ноги уже не болели, когда она сновала туда-сюда от колодца к полю в своих неизменных сапогах, да и в плечах уже не хрустело, когда она поднимала руки, чтобы размять суставы.

Тяготы закаляют тело и дух. А-Цинь была бесконечно довольна собой и с нетерпением ждала благоприятного дня.

Кто ж знал, что именно в этот день…