Живодер

Глава 21. ЭВАКУАЦИЯ

Оглядев полдюжины гололитических фигур вокруг себя, Фабий печально вздохнул. На зов откликнулось меньше, чем он надеялся, но больше, чем боялся.

— Я не стал бы вас беспокоить, братья, если бы не чрезвычайная срочность… — начал он. Его прервал хриплый смех. Фабий дождался, пока смех утихнет. — Если вы закончили, то время сейчас — это главное.

— Твое время, ты хотел сказать, — перебила одна из фигур.

— Мое, да. И, как следствие, твое тоже, Волюп. — Фабий ткнул пальцем в существо — шумового десантника поколением помладше, не из оригинальных какофонов. — Без меня ваши банды через несколько десятилетий превратятся в ничто.

— Есть и другие апотекарии, — возразила еще одна фигура голосом, больше похожим на грубый механический рык. — Тебе ли не знать, ты ведь говорил, что обучил многих.

Фабий повернулся к говорившему:

— И сколько из них готовы иметь с вами дело, Вилий? Учитывая вашу репутацию, полагаю, что немногие. — Он пренебрежительно отмахнулся. — Кроме того, тем, кого учил я, грозит опасность не меньше, чем мне, а то и больше.

— В каком смысле? — раздался грассирующий голос. Фабий взглянул на яркую фигуру, разодетую в шелка и перья поверх сильно модифицированного, облегающего боевого доспеха. Он узнал пресловутого второго сластолюбца из бандформирования, известного как Царапающие Когти.

— В таком смысле, Глориан, что любой, кто дает убежище моим ученикам, вскоре тоже может оказаться под ударом. Если только мы их не остановим.

— Мне казалось, что ты уже пробовал, Повелитель Клонов, — парировал Глориан. — И тебя чуть не убили.

— Да. — Фабий нахмурился. — Я их недооценил. Второй раз этого не случится.

— Удивительно, как мы вообще выбрали тебя лейтенант-командующим, — прогудел мелодичный голос. От его звучания даже по воксу у Фабия зачесались зубы.

— Не припомню, чтобы спрашивал твое мнение по этому поводу, Карадистрос.

— Лорд Карадистрос, — поправил его шумовой десантник. Еще один опоздавший, который, как и Волюп, был всего лишь бледной тенью изначальных шумовых десантников, хотя и пыжился изо всех сил. Фабий отмахнулся.

— Надо же, как быстро недостойные получают продвижение по службе. Я помню времена, когда ты был скромным строевым офицером. — Фабий огляделся по сторонам: — Я помню всех вас. И помню, как помог каждому из вас занять нынешнее положение, пусть иногда и вопреки вашему желанию. — Он стукнул Пыткой в пол, отчего проекции моргнули: — Я требую свои долги обратно, братья. Нарушьте заключенный уговор — и я сделаю все, чтобы вы за это поплатились, в этой жизни или в следующей.

— Или мы дадим им тебя убить и посмотрим, как демоны рвут твою душу, — предложил Глориан. — Ты веками тыкал нам в лицо своим мастерством скульптора плоти. Заставлял нас пресмыкаться перед тобой, чтобы вымолить у горнего мудреца его дары. Ты ничем не лучше этого пса Эйдолона или щеголя Люция… Думаешь, раз ты был с Фениксийцем с самого начала, то мы должны тебе кланяться?

— Вовсе нет, — отозвался Фабий. — Я думаю, ты должен мне кланяться, потому что я выше тебя. Более того, без меня тебя бы вообще не было. — Его прошибло яростью, внезапной и горячей. — Да без меня сам легион превратился бы в пыль на ветру истории! Я его спас. Я спас вас всех, хотите вы это признавать или нет. Вы у меня в долгу.

— Мы тебе ничего не должны, Повелитель Клонов! — огрызнулся Вилий. — Ты сполна получил за свои услуги. Даже более чем. А теперь ты хочешь, чтобы мы снова стали под твою руку? И ради чего?

— Ради шанса сразиться с врагами Темного Князя, — пророкотал Квин. Пилигрим, прежде молча наблюдавший, вышел вперед. — Вы меня знаете, щенки?

— Нарвон Квин, — произнес Волюп, почти пропев его имя. — Один из героев Визаса. Твой голос среди тех, что эхом звучат в темные минуты, ведя нашу песнь.

— Тогда ты знаешь, что я не умею лгать. В песне нет фальши, только истина. — Квин указал топором на собравшихся главарей банд: — Этого хочет Слаанеш. Сам Фениксиец послал вас сюда. Вот почему вы уже болтаетесь на орбите, канителясь, как несговорчивые дети. Вы явитесь и будете драться, пока песня не велит обратное. Иначе вас навеки заклеймят трусами.

Его слова повисли в воздухе, проекции замерцали и исчезли одна за другой. Квин повернулся к Фабию:

— Кажется, я убедил одного-двоих, — сказал он с некоторым веселым удивлением. Фабий покачал головой:

— Надеюсь, что больше.

Он провел рукой по волосам, и несколько прядей остались у него в пальцах. Какое-то время Фабий смотрел на них, потом позволил прислуживающему пробирочнику убрать.

— Все равно спасибо за речь. Она была очень нужна. — Он помолчал. — И все же, почему ты все еще здесь, Нарвон?

— Из любопытства. Хотел посмотреть, как ты все воспримешь. Будешь сопротивляться или нет.

— И?

— Чувствую, что почти разочаровался.

Фабий рассмеялся:

— Вот тот Нарвон, которого я помню! Ты всегда был идеальным солдатом. А я вот несколько меньше люблю конфликты.

— Однако теперь ты стал частью величайшего конфликта на свете.

— Да. Я оценил иронию. — Фабий посмотрел вокруг, окидывая взглядом высокие колонны и густые лианы атриума. Арриан приложил столько сил, чтобы всё это вырастить. Даже жаль, что почти наверняка все здесь будет уничтожено в ближайшие дни. — Все начнёт умирать слишком скоро.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что Башня Плоти пришла в движение.

Фабий сорвал какой-то цветок и сунул в рот. Из этого конкретного цветка, особенно в виде отвара, получался мощный стимулятор. Но он уже пристрастился просто их жевать.

— И что это такое?

— Еще один зубок гордыни, который вернется, чтобы цапнуть меня за задницу. Кое-что, что я создал для своих гостеприимных хозяев-друкари. Я тайком установил в ее фундаменте несколько датчиков — нейронных контактов, соединенных с моим собственным мозгом. Несколько часов назад я почувствовал укол. Верный знак, что враги уже в пути. Как и предупреждала Мелюзина.

— Как они нашли тебя?

— Не знаю. В данный момент это не имеет значения. Они идут, а нужно еще кое-что сделать.

— Например, отправить твоих созданий в безопасное место.

— Да.

— А что, если враг появится раньше, чем они уйдут?

— Я почти уверен, что так и будет. Император Человечества был мудр, хотя и безжалостен, и теперь я понимаю Его гораздо лучше. У нас нет другой цели, кроме этой. Мы — орудия. Которые используют и выбросят, как только пользы в нас больше не станет.

Квин улыбнулся:

— Не думал, что придет день, когда ты назовешь себя орудием.

Он внимательно посмотрел на странные цветущие лозы, ползущие вверх по стенам из закаленного в пустоте бронестекла. Один из мясистых цветков цапнул пролетающее насекомое и с шумом проглотил.

— Красота! — пробормотал Квин. — Где ты их нашел?

— Их вырастил Арриан. Какой-то гибридный вид. Ботаника никогда не входила в число моих постоянных интересов.

— Пожиратель Миров?

— Он.

Квин кивнул:

— Скрытые таланты.

— Кому, как не тебе, это знать.

Квин посмотрел на него:

— Да, наверное. Кому, как не мне.

Фабий помолчал мгновение, затем спросил:

— Ты останешься?

Квин отвел взгляд:

— Я не вижу, как мое присутствие повлияет на исход дела. Я — один человек.

— Ты мой брат.

Квин покачал головой:

— У тебя никогда не было братьев, Паук. А если и были, то ты их приговорил. Вместе со всеми нами.

— Я никого не приговаривал. — Слова прозвучали фальшиво даже для самого Фабия. — Я сделал только то, что было необходимо для выживания легиона.

— Иногда лучше дать пациенту умереть, чем заставлять его жить.

Фабий отвел глаза:

— Может, и так. Может, это и был наш первый шаг по дороге к проклятию. Возможно, мне стоило смиренно принять угасающий свет.

— Прошлое уже лежит в могиле, Фабий. Пусть боги дадут ему спокойно умереть.

— Но ведь так не будет? Оно не умрет, пока мы живы. Мы превозмогаем и тянем прошлое за собой, как привидение тянет свои цепи. — Фабий подразнил цветок Пыткой, заставляя ребристые лепестки хватать и скручиваться. — Какой бы вид ни приняло будущее, мы всегда будем в нем. Как воплощение грехов прошлого.

— То есть теперь ты выступаешь за самосожжение? — спросил Квин. — Если так, то среди части наших братьев у тебя найдутся сторонники. По их словам, мы должны взяться за руки и вместе уйти во внешнюю тьму, чтобы навсегда вычеркнуть себя из вселенского цикла.

— Нигилизм никогда не входил в число моих пороков, — отозвался Фабий.

Квин провел пальцами по цветам.

— Мы призраки. Неспособные двигаться дальше и принужденные своими создателями бродить по полям сражений грядущего тысячелетия. Тогда вопрос такой: каким призраком станешь ты, Фабий?

Фабий не ответил. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, когда Квин ушел.

Прощаться Пилигрим не стал.

Савона со смесью беспокойства и благоговения смотрела, как на тактических экранах стратегиума меняются картинки. Мужчины, женщины и дети сотнями стекались на поверхность Велиала IV из выходов Паутины и орбитальных челноков.

— И представить не могла, что их так много, сказала она. — Я всегда думала, что все его разговоры о заселении Галактики заново — просто досужее хвастовство.

— Фабий кто угодно, но только не хвастун, — заметил Беллеф, наблюдавший рядом. — Но все равно это впечатляет.

Прибывающие вовсе не походили на испуганных беженцев, источающих запах в равной мере страха и надежды, — таких она навидалась в других мирах. Эти скорее напоминали мигрирующих животных — сосредоточенные, целеустремленные и уверенные. На каждом чересчур идеальном лице было запечатлено выражение решимости. Даже дети двигались по-деловому.

— Один разум, одна воля, — пробормотала Савона. — Заводные звери, следующие за ритмом своего создателя. Пожалуй, без них в Галактике будет безопаснее.

— Никаких сомнений, — согласился Беллеф. — Но безопаснее для кого?

— Для нас, по большей части.

Она обернулась. В зале стратегиума было не протолкнуться. Надзор за массовой эвакуацией — дело не из легких, и требовал больше рук, чем у нее имелось. Собранные отовсюду атмосферные грузовики с десятилетними запасами ресурсов отходили чередующимися караванами.

Когда создания Фабия покидали Паутину и челноки, их осматривали, регистрировали и направляли в заранее определенные пункты эвакуации. Когда прибудет последний, начнется уничтожение узлов доступа из Паутины. Фабий приказал полностью отрезать Велиал IV, оставив только одну точку — путь к редуту «Омега».

Савона прошлась по каналам данных, пока не нашла тот самый. По словам Фабия, узел «Омега» собрали из украденного у друкари генератора порталов Паутины и других деталей, найденных во время набегов на близлежащие старушечьи миры. Портал возвели на безопасном расстоянии от города. Для подобного сооружения размерами он не блистал. Мерцающей арки едва хватало, чтобы вместить атмосферные грузовики. Но своей цели он вполне послужит. Вокруг портала стояли на страже громадные фигуры: Рамос со своими какофонами — единственные создания, которым Фабий доверял настолько, чтобы вверить безопасность своих драгоценных Homo novus.

— Странные времена, — тихо заметил Беллеф.

— Ты о чем?

— Прошло… уже много лет с тех пор, как я в последний раз наблюдал за эвакуацией. Думал, что давно оставил это в прошлом. — Он принялся скрести что-то на своей броне. — Что мы все оставили это в прошлом.

— Может, ты и прав. Может, нам лучше уйти. Покинуть это место.

Беллеф замер:

— Ты это не всерьез.

Савона скорчила мину:

— Да нет. Наверное, нет. — Она посмотрела на него. — Ты же знаешь, всех остальных он отослал. Всех, кроме нас.

— Да. Но сомневаюсь, что он хочет, чтобы мы здесь погибли.

— Или ему все равно.

Беллеф усмехнулся:

— У тебя сложилось такое впечатление?

Савона отвела взгляд:

— Не знаю, о чем я думала.

Беллеф на мгновение замолчал.

— Ты его видела?

— Кого?

— Фениксийца.

Савона замешкалась. В голосе Беллефа звучала острая тоска, которой она прежде никогда не слышала. Раньше он такого не спрашивал.

— Нет, — ответила она. — К тому времени как мы нашли Фабия, он уже ушел. Что там между ними произошло — осталось между ними.

— А-а… — Беллеф снова принялся чесаться.

Савона заметила что-то на одном из экранов и прервалась:

— А за досмотром на северо-западном узле следит Варекс?

— Да, а что? — Беллеф склонился над ее плечом. — О!

На экране небольшая кучка Детей Императора пробивалась сквозь толпу, выходящую из портала. Савона нахмурилась и задумчиво побарабанила пальцами по губам.

— Дезертирство?

— Скорее измена.

Савона рассмеялась:

— Полагаю, что Варекс и правда достаточно глуп, чтобы попробовать договориться с друкари, — Она увеличила изображение. — Толпа начинает злиться.

— Может, мне вмешаться?

Савона помолчала в раздумье. Собравшись ответить, она заметила, как из глубины зала за ней наблюдает Фабий.

— Да! — громко сказала она. — Верни их. По частям, если понадобится. Если Варекс думает, что сумеет сбежать, то он ошибается.

Беллеф ушел, а Фабий присоединился к ней. С ним явилась музыка, она звучала где-то рядом — мелодичный напев, незнакомый Савоне.

— Хорошо справляешься, — похвалил старший апотекарий.

— Я не совсем уж неспособная.

— Твои способности говорят сами за себя. Что вызывает сомнение, так это то, что ты готова пустить эти свои способности хоть на что-нибудь, кроме собственного удовольствия. — Он помолчал. — В любом случае я уверен, что ты найдешь способ выжить в грядущем побоище, Савона. Ты как тот самый пресловутый таракан. Чтобы покончить с тобой, потребуется нечто большее, чем силы, направленные против меня. И все же, если ты хочешь уйти…

— Нет.

— Твоя преданность делает тебе честь.

— Это не преданность, — торопливо возразила она. — Думаю, у тебя все-таки есть план, Повелитель Клонов. И я хочу на него посмотреть. — Она провела рукой по своим косам. — Вся эта беготня туда-сюда, переговоры с врагами, напоминания о долгах… Ты что-то задумал. Должен был задумать. И я намерена пожать плоды, какой бы гамбит ты ни собирался разыграть.

Фабий кивнул:

— Желаю тебе в этом удачи, Савона из Разрубленного Узла.

Она поморщилась. Фабий смеялся над ней. Всегда смеялся.

— Ты говоришь так, будто сдаешься.

— Нет. Никогда. — Фабий повел рукой в воздухе, следуя за мелодией. — Я не собираюсь уступать больше ни пяди своей земли. Но я реалист, Савона. Я уже достаточно боролся с ветряными мельницами. Сейчас наступает время для трудного выбора.

— Мы можем уйти, — предложила она. — Брось этот мир, найди другой.

— Мои враги проявляют удивительное упорство. Они не оставят поисков. Я лишь оттяну неизбежное. Нет, лучше встретиться с ними на своих условиях и завершить эту главу моей жизни.

— Ладно. — Она тщательно обдумала свои следующие слова: — Что нам делать с твоими созданиями? С Игори и остальными? Мятежниками? Враг может обратить их против нас.

— Они на это не пойдут.

— Но могут пойти.

— Не пойдут.

— Откуда ты знаешь? — настойчиво спросила она.

— Я посылал Арриана поговорить с ними. Они всегда предпочитали его общество.

— А почему не пошел сам?

Фабий помолчал.

— Она не хочет меня видеть, Я уважаю ее желание.

Савона рассмеялась:

— Я тебе уже говорила, что ты напоминаешь мне отца?

— Разве ты не убила его?

— Убила, но это к делу не относится. Отец дал мне все, о чем я только могла мечтать, кроме свободы. Я для него была не более чем домашним питомцем. Которого баловали, конечно. Но все равно питомцем.

— И в чем тут смысл?

— Когда ты собирался разрешить ей то, для чего ее создал? Или это изначально была ложь?

Фабий выключил музыку.

— Я не лгал ей. Не лгал никому.

— И все равно им пришлось драться за свою судьбу.

— Они были еще не готовы.

— А они были бы когда-нибудь готовы? — Савона поковыряла когтем в зубах. — Я пробыла рядом с тобой уже достаточно долго, чтобы понять, как работает твой раковый мозг. Как бы ты ни трубил о своем прагматизме, в глубине души ты идеалист. А идеалисты никогда не знают, когда надо остановиться. Они всегда ищут совершенства, даже если уже нашли его.

— Если я идеалист, то кто же тогда ты?

Савона осклабилась:

— Очевидно же: гедонист. Как ты сказал, я жажду удовольствий, а не совершенства. Я жажду вечности грабежей и разбоя, чтобы черепа врагов хрустели у меня под копытами. Я жажду жить… чтобы наслаждаться всем, что может дать наша галактика. — Она постучала когтем ему по груди: — А вот ты… Ты жаждешь переписать правила. Ты жаждешь изменить ход истории, чтобы он устраивал тебя. А боги этого не допустят.

— Да, мне это уже говорили, и не раз.

Он коснулся своей груди. Савона улыбнулась. Она точно не знала, что произошло в саду Фулгрима, но что бы это ни было, Фабия оно сильно потрясло. Его прежняя высокомерная самоуверенность дала трещину. И весь сыр-бор почти стоил того, чтобы это увидеть.

Какой-то мутант издал невнятный вопль. Савона повернулась, вгляделась в голографические дисплеи и хохотнула:

— С другой стороны, может, я и ошиблась.

— Что ты несешь?

Она развернула экран пошире, показав несколько незнакомых боевых кораблей, падающих сквозь верхние слои атмосферы. На каждом из них красовалась геральдика Третьего Легиона.

— Похоже, боги все-таки присматривают за тобой.