Железный Ворон 2

Глава 7

Я начинал привыкать к своей силе. И эта лёгкость, с которой я переместился, родила в моей голове новую, дерзкую мысль.

Было ещё немного времени… и меня осенило.

Порталы.

Зачем мне тайные ходы через камин? Зачем мне красться через ворота, которые кто-то «любезно» оставил открытыми? Я — Воронцов. Маг Пространства. Я не должен ходить через двери. Я должен создавать их сам.

Я метнулся обратно к стеллажу, где стояли книги моего Рода.

— Порталы, порталы… — бормотал я, пробегая глазами по корешкам.

Я нашёл её. Толстый, пыльный том под названием «Теория и практика создания стабильных пространственных врат. Для продвинутых магистров».

Я открыл книгу.

Текст был ужасающе сложным. Он был полон формул, которые описывали кривизну пространства, стабильность эфирной матрицы, точки «якорения»… Это было на несколько порядков сложнее, чем «Малый сдвиг».

Но я читал. И я понимал.

Принцип был в том, чтобы не «сложить» пространство, а проколоть его. Создать две «раны» в ткани реальности — вход и выход — и соединить их стабилизированным туннелем.

Главная проблема была в «якорении». Чтобы портал не схлопнулся и не улетел в случайную точку вселенной, его нужно было «привязать» к какой-то массивной пространственной аномалии. К месту силы.

И тут до меня дошло.

Башня Магистров. Храм Великого Покоя. Астрономический шпиль. Логово «Химер» под Западным Крылом. Запретная секция. Всё это были не просто места. Это были мощнейшие «якоря».

Книга гласила, что создание портала «на глаз» — верное самоубийство. Нужно было знать точные пространственные координаты цели. Или… иметь от неё «образец». Что-то, что несёт на себе её эфирный отпечаток.

Я вытащил из кармана серебряный значок Голицыных. Тот, что нашёл в тоннеле. Он был не просто вещью. Он был ключом. Он нёс на себе отпечаток того тайного хода.

А потом я вытащил амулет-снежинку, который дала мне Анастасия. Он нёс на себе её личный отпечаток. Отпечаток Родового гнезда Голицыных.

У меня в руках были ключи от двух мест, куда я не мог попасть просто так.

Я посмотрел на часы. Полночь. Времени больше не было.

Эфирный след, говорите? Что ж…

Я не стал брать в руки ни значок, ни амулет. Я просто встал посреди зала и закрыл глаза.

Моя концентрация была такой, какой не была ещё никогда.

Сети. Я вновь увидел их. Миллиарды светящихся нитей, пронизывающих всё. Но на этот раз я не просто смотрел на них. Я чувствовал, что могу путешествовать по ним.

Я «посмотрел» на Башню Магистров. Наша общая гостиная была как яркий, стабильный узел в этой паутине. Я «почувствовал» амулет Насти в своём кармане, и от него тянулась тонкая, ледяная ниточка куда-то далеко, к другому мощному узлу — Родовому гнезду Голицыных. Всё было связано.

А затем… я вспомнил Петра Шуйского. Его эфирное поле, наполненное горем и страхом. Я нашёл его след в Сети. И этот след привёл меня… на старое кладбище. Вот оно. Я «вижу» его энергию. Место скорби, тлена и слабой, затухающей некротической магии.

И я решился.

Я не стал «прокалывать» пространство по книге. Я сделал по-своему. Я почувствовал точку опоры под своими ногами здесь, в библиотеке. И «увидел» точку, где хотел оказаться — у входа в усыпальницу Шуйских.

Я представил, как я хватаю нити Сети вокруг себя и нити Сети там. И с колоссальным волевым усилием я… сжал их. Стянул две точки пространства в одну.

Действуя интуитивно, я сделал шаг вперёд.

Мир исчез. На одно мгновение я не был нигде. А в следующее…

Запах старой бумаги и тишина библиотеки исчезли. Их сменил запах влажной земли и прелой листвы. Тишину нарушал лишь скрип старых деревьев и далёкое уханье филина.

Я открыл глаза.

Это было кладбище.

Я стоял на заросшей тропинке, в нескольких шагах от большого, помпезного склепа из чёрного мрамора. Усыпальница Шуйских.

Над головой висели две луны, пробивающиеся сквозь туман.

У меня получилось. Я не просто телепортировался. Я прошёл по Сети. Я сделал то, о чём, возможно, даже не писали в книгах.

На эйфорию не было времени. Но на смену ей пришло другое, более глубокое чувство. Ощущение безграничности.

Что со мной? Как я это делаю? Я переместился в пространстве. Просто так. Эта Сеть… я чувствовал её не как инструмент, а как часть самого себя. Я чувствовал её мудрость, её силу, её фундаментальность. И у меня возникло чувство… благодарности к ней.

Этот дар… нельзя им гордиться. Нельзя быть плохим человеком с таким даром. Это… это может погубить и меня, и других.

Эта внезапная, кристально ясная мысль отрезвила меня. Я отошёл от склепа чуть подальше и бесшумно спрятался в густом, колючем кустарнике, который рос у старой ограды. Я всё ещё пытался переварить и сам «прыжок», и это новое, огромное чувство ответственности.

Я решил ждать. Была полночь. Может, я здесь не один? Может, кто-то меня ждёт?

Сначала я осмотрел всё пространство вокруг глазами. Старое кладбище. Кривые надгробия, утопающие в тумане. Скрипучие, голые ветви деревьев. Тишина. Никого.

А затем я «посмотрел» на другом уровне. На уровне ощущений эфира.

Кладбище «фонило». Каждое надгробие излучало слабое, затухающее эхо тех, кто был под ним похоронен. Это был хор из сотен тихих, печальных голосов прошлого.

Усыпальница Шуйских была другим. От неё исходила более сильная, но такая же «спящая» некротическая энергия.

Но было кое-что ещё.

Я «увидел» следы. Не на земле. В эфире. Кто-то был здесь. Недавно. Час или два назад. Я «видел» примятые нити Сети. След был слабым, но отчётливым. И он вёл… внутрь усыпальницы.

А ещё я почувствовал… ловушки.

Не на входе в крипту. А вокруг самой усыпальницы. Тонкие, почти невидимые сигнальные нити, натянутые на уровне щиколоток. И одна, более мощная, руна-ловушка была нацарапана прямо на большой железной двери. Любой, кто попытался бы войти через парадный вход, тут же поднял бы тревогу.

Тот, кто был здесь до меня, вошёл через крипту, как и планировал Костя. И он расставил ловушки, чтобы его не застали врасплох.

Ловушки… Вот же чёрт. Лина бы сейчас точно пригодилась.

А затем я усмехнулся. Ха-ха… Зачем мне дверь?

Я вышел из своего укрытия в кустах. Спокойно, не таясь, подошёл к большой железной двери усыпальницы. Я даже не стал её трогать. Я видел руну-ловушку, сияющую для моего внутреннего зрения ядовито-зелёным светом.

Я встал прямо перед дверью.

Закрыл глаза.

Снова «увидел» Сеть. Нашёл точку здесь, перед дверью. А затем «посмотрел» сквозь камень и металл. Увидел пространство за дверью. Там было темно и тихо. Я выбрал точку в метре за дверью.

Сжал пространство.

Сделал шаг.

Мир моргнул. Запах ночного воздуха сменился запахом пыли, холода и чего-то сладковато-приторного. Запахом тлена.

Я открыл глаза.

Я был внутри.

Я стоял в небольшом, круглом зале усыпальницы. В центре стоял каменный саркофаг, по бокам — ниши в стенах, где покоились другие члены Рода. Свет двух лун едва пробивался сквозь витражное окно под потолком, раскрашивая пыльный воздух в синие и красные тона.

Дверь, через которую я «прошёл», была за моей спиной. Руна на ней всё так же тускло светилась. Я обошёл все их ловушки.

И я был здесь не один.

В дальнем углу склепа, рядом с неприметным люком в полу, ведущим в крипту, стояла фигура. Она была одета во всё чёрное, лицо скрыто тенью от капюшона. Фигура замерла, когда я появился из ниоткуда. Она меня не видела, но она почувствовала всплеск магии.

Она медленно обернулась.

И из-под капюшона на меня посмотрели знакомые тёмные, почти чёрные, глаза, полные шока и недоверия.

Это был Дамиан.

Я смотрел на него, и мой мозг отказывался верить своим глазам. На мгновение я потерял дар речи.

— Дамиан? — наконец вырвалось у меня. — Какого… какого чёрта ты тут делаешь⁈

Дамиан смотрел на меня, и его обычная маска непроницаемости треснула. На его лице был написан такой же шок, как и на моём. Он никак не ожидал увидеть меня здесь. Особенно — появившимся из воздуха.

— Воронцов?.. — прошептал он, не веря своим глазам. — Как ты… как ты сюда попал? Дверь… ловушки…

Он быстро взял себя в руки. Шок на его лице сменился привычной холодной маской, но в его глазах всё ещё плескалось недоумение.

— А я мог бы задать тебе тот же вопрос, — сказал он ровным тоном. — Что ты здесь делаешь? Я думал, мы договорились идти вместе. Или ты решил, что справишься один?

Он не оправдывался. Он тут же перешёл в контратаку, обвиняя меня в том же, в чём я обвинил его.

Его слова были как ушат холодной воды. Действительно. Я же сам решил пойти один. Укол вины коснулся моего сердца. Я так увлёкся своим могуществом, что забыл о них.

— Я… да… я согласен, — я опустил глаза. — Я решил пойти один. Сам не знаю почему. Просто… я не хочу больше рисковать вами.

Я усмехнулся без веселья.

— Тем более, как ты сам понял… я теперь могу проходить сквозь стены. Такие вот дела.

Я выпрямился, и мой голос стал холодным.

— Я ответил. Честно. Твоя очередь.

Дамиан слушал меня, и его лицо оставалось непроницаемым.

— Моя очередь? — он криво усмехнулся. — Хорошо.

Он сделал шаг ко мне.

— Но сначала ответь мне ты, Воронцов. Я пришёл сюда, потому что это логичное место для встречи «Химер». А ты… как ты узнал об этом месте? О том, что Костя Шуйский встречался с ними именно здесь? От своего нового «друга», его брата?

Он поймал меня. Он знал, что я говорил с Петром Шуйским.

— Дамиан, ты юлишь! — я сделал шаг к нему, и мой голос прозвучал резко. — Ты говоришь какую-то глупость! Откуда ты знаешь про Шуйского? Откуда тебе всё это известно⁈ Откуда тебе известно, что я говорил с его братом⁈ Что здесь происходит⁈

Мои вопросы, как удары, посыпались на него. Теперь уже он был в обороне.

Дамиан на мгновение замер. Он не ожидал такого напора.

— Я… — он запнулся, и его маска невозмутимости дала трещину.

Он тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу.

— Хорошо, Воронцов. Ты прав. Хватит игр.

Он посмотрел на меня, и в его глазах была мрачная усталость.

— Я знаю, потому что я следил за тобой. С самого первого дня. С того момента, как ты пришёл в себя в лазарете.

Я опешил.

— Я видел, как ты говорил с лекарем. Видел, как ты вышел на площадь. Видел твой разговор с братом Шуйского. Я всё видел. — Он усмехнулся. — Твой браслет «Тихого шага» — хорошая вещь, Полонская молодец. Но против моих «теней» он бесполезен.

Он подошёл к стене и прислонился к ней.

— Зачем я это делал? Потому что я не верил тебе. Не верил в твою «амнезию», в твой «пробудившийся дар». Я думал, ты — самозванец. Или шпион. Я пытался понять, кто ты такой и чего хочешь.

Он посмотрел на меня.

— А теперь… теперь я всё ещё не знаю, кто ты. Но я знаю, что ты не враг. И я знаю, что ты — единственный, кто может мне помочь.

Он ждал моей реакции на его шокирующее признание.

— Так, стоп.

Я медленно подошёл к нему. Мой гнев, до этого приглушённый, начал закипать.

— Ты говоришь, следил за мной от лазарета? Тогда ещё о моём «пробудившемся даре» не знал никто. Даже я сам.

Я встал прямо перед ним, глядя ему в глаза. Я чувствовал, как от подступающей холодной ярости кончики моих пальцев начинают покалывать, а в глазах, должно быть, появляется какое-то свечение.

— Скажи мне правду, мать твою.

Дамиан смотрел на меня, на мои светящиеся от ярости глаза, и я впервые увидел на его лице… страх. Не за свою жизнь. А страх быть разоблачённым.

Он отвёл взгляд.

— Ты прав, — сказал он глухо. — Я соврал.

Он снова посмотрел на меня, и в его взгляде было отчаяние.

— Я следил не за тобой, Воронцов. Я следил за ним. За Костей Шуйским. Уже несколько недель. Я знал, что он связан с чем-то грязным. Я видел, как он получает деньги, как встречается с этим отбросом Корфом. Я пытался понять, на кого он работает. Я хотел остановить их сам, тихо.

Он усмехнулся безрадостно.

— А потом появился ты. Со своим «пробудившимся даром», со своим безумным поведением. Ты влез в мою операцию и спутал мне все карты. Ты привлёк к этому делу внимание всех — ректора, Голицыных, своего отца… Ты устроил хаос.

Он выпрямился, и в его голосе зазвенела сталь.

— Вот тебе правда. Я вёл своё собственное расследование, потому что «Химеры»… они не просто культ для меня. У меня с ними личные счёты. Очень личные. А теперь из-за тебя моё тихое расследование превратилось в грёбаный цирк с участием всего Совета Родов.

Он раскрыл мне свою тайну. У него был свой, глубоко личный мотив.

— Расскажи мне всё, — сказал я уже спокойнее, но так же настойчиво. — Чтобы я поверил тебе, мне нужно знать всё. Что это за личный мотив, Дамиан? О чём ты говоришь?

Дамиан надолго замолчал. Он смотрел в тёмный провал люка, ведущего в крипту, словно видел там что-то, чего не видел я.

— Моя сестра, — сказал он наконец, и его голос был глухим, лишённым эмоций. — У меня была младшая сестра. Лидия.

Он сжал кулаки.

— У неё был редкий дар. Она могла исцелять эфирные тела. Не просто раны. А саму структуру души. Пять лет назад… её похитили. Прямо из нашего родового гнезда. Мы искали её везде. Нашли… через год. То, что от неё осталось.

Он замолчал, и тишина в склепе стала тяжёлой, как могильная плита.

— «Химеры», — продолжил он, и в его голосе зазвенела замороженная ненависть. — Они использовали её. Её дар. Чтобы «сшивать» своих ублюдков. Чтобы стабилизировать их разваливающиеся тела. Они выпили её досуха. А потом… выбросили.

Он поднял на меня свои тёмные, пустые глаза.

— Мой Род, Одоевские, хранители тёмных знаний… мы не смогли её защитить. Мы не смогли её найти вовремя. Мы не смогли её спасти. Это — позор, который мы никогда не смоем.

Он усмехнулся страшной, сломанной усмешкой.

— Вот мой «личный мотив», Воронцов. Я не просто хочу их остановить. Я хочу стереть с лица земли каждого из них. Каждого, кто причастен. И их Магистра — в первую очередь.

Я стоял и слушал его. Его история была ужасной. Она объясняла его ненависть, его одержимость. Но…

Всё ещё не складывается картина. Что это за «тени», которые позволили ему слышать мой разговор с Шуйским? Он сказал не всё.

Я смотрел на него, и моё сочувствие боролось с холодным расчётом. Доверие — это роскошь.

— Это всё? — спросил я тихо, и мой голос был лишён всякого тепла. — Ты мне всё рассказал? Потому что если нет… ты не оставишь мне выбора.

И прежде, чем он успел ответить, я сделал это.

Я перешёл на другой уровень восприятия. Увидел Сеть. Увидел его тёмное, кристаллическое поле. И, используя своё интуитивное понимание, я «протянул» тончайшую нить своего эфира и коснулся его. Не его тела. А его сознания. Того места, где хранятся воспоминания.

Это было не вторжение. Не атака. Это был… лёгкий, почти невесомый укол, как прикосновение кончика иглы. Предупреждение.

Дамиан вздрогнул, как от удара. Его глаза расширились от шока и… ужаса. Он почувствовал меня. Он почувствовал, как чужая воля коснулась самого сокровенного.

— Ты… — прохрипел он, отступая на шаг. — Ты… менталист?.. Как?..

Он смотрел на меня не как на союзника. А как на монстра.

— Нет, — ответил я холодно. — Я не менталист. Я просто… понимаю. Так ты мне всё рассказал, Дамиан? Или мне придётся «понять» самому?

Моя угроза была прямой и абсолютной. Я показал ему, что могу влезть в его голову и взять всё, что мне нужно.

Он смотрел на меня несколько секунд, и в его взгляде была борьба — гордость, страх, ненависть. А потом он сдался.

— Хорошо, — выдохнул он. — Хорошо. Ты прав. Есть ещё кое-что.

Он опёрся о стену.

— Мой дар, Воронцов… «тёмные и запретные знания»… это не просто книги. Я — Теневой Ходок. Я могу… сливаться с тенями. Перемещаться через них. Слышать то, что говорят в темноте. Видеть то, что скрыто во мраке. Это — проклятие моего Рода.

Он усмехнулся.

— Я не следил за тобой физически. Я просто «слушал» тень от той скамейки, на которой ты сидел. Поэтому я и знаю.

Он раскрыл свой последний, самый главный секрет. Свою уникальную способность.

— А теперь ты знаешь всё, — сказал он устало. — Доволен?

Он стоял передо мной, полностью безоружный, выложив все свои карты на стол.

Я слушал его, и моя холодная ярость ушла. Остался только стыд. Я перешёл черту.

Я опустил голову, как после тяжёлого, грязного боя.

— Да, — сказал я тихо.

Я чувствовал себя опустошённым.

— У меня не было выбора. «Химеры»… они охотятся на меня. Я им нужен, как главный «ингредиент». Поэтому… я не мог просто так тебе поверить.

Я поднял на него глаза.

— Теперь верю. — Я сделал паузу. — Я прошу прощения за такие методы. Хоть и понимаю, что, наверное, тебе будет непросто меня простить.

Я стоял перед ним, не скрывая своего стыда.

Дамиан смотрел на меня, и его лицо было непроницаемым. Он медленно выпрямился, оттолкнувшись от стены.

— Простить? — он криво усмехнулся, но в его усмешке уже не было злости. Только усталость. — Воронцов, ты только что доказал, что ты самый опасный человек из всех, кого я знаю. Ты не просто силён. Ты безжалостен, когда это необходимо. А в нашей войне… это самое ценное качество.

Он подошёл ко мне.

— Не извиняйся. Никогда. Это — слабость. А мы не можем себе её позволить.

Он кивнул на люк, ведущий в крипту.

— Ты прав. Мы потратили слишком много времени на разговоры.

Он снова стал моим союзником. Настороженным, но союзником. Наш странный, основанный на страхе и уважении, альянс был восстановлен.

— Ну что, — я посмотрел на люк. — Пойдём вниз?

Он кивнул.

— Я пойду первым. Я знаю, как «думают» тени.

С этими словами он подошёл к люку, без труда поднял тяжёлую каменную крышку и, не колеблясь, шагнул в темноту.

Я последовал за ним.