Железный Ворон 2

Глава 22

Следующие дни превратились в странный, лихорадочный марафон. Я старался. Честно старался быть нормальным студентом, но это было невыносимо. Утром, после завтрака с Линой, который стал для меня единственным островком покоя, я шёл на занятия. Я сидел в гулких аудиториях, уставленных рядами дубовых скамей, пропахших пылью и вековой магией. Я смотрел на преподавателей, на их аккуратные мантии и самоуверенные лица, и пытался слушать, но всё это казалось… ненастоящим. Фальшивым. Декорацией.

На «Истории Родов» пожилой магистр с энтузиазмом рассказывал о великих битвах прошлого, о чести и доблести, а у меня перед глазами стояла картина разгромленной лаборатории, наполненной запахом тлена и отчаяния. На «Древних Рунах» магистр Филонов, который теперь смотрел на меня с благоговейным ужасом, с восторгом показывал мне сложнейшие плетения, а я «видел» их структуру так ясно, так просто, что мне становилось невыносимо скучно. Я мог бы сплести их с закрытыми глазами, просто по наитию, но я сдерживался, изображая прилежного ученика. Я царапал пером по пергаменту, делая вид, что конспектирую, чтобы не вызывать новых слухов. Эта мысль, это знание о ректоре, не давало мне покоя. Оно сидело внутри, как раскалённый гвоздь, отравляя всё. Я был в аду своей собственной головы, в клетке подозрений, и я не знал, как из неё выбраться.

Каждый вечер мы собирались втроём в общей гостиной Башни Магистров. Это стало нашим ритуалом, нашей тихой гаванью посреди бури. Мы зажигали синий огонь в камине, и его спокойное пламя отбрасывало причудливые тени на стены. Мы почти не говорили о расследовании. Лина приносила свои новые «железки», и мы часами могли наблюдать, как она с ювелирной точностью собирает какой-нибудь сложный механизм. Дамиан иногда читал вслух отрывки из древних, мрачных поэм, и его тихий, ровный голос странным образом успокаивал. Эти вечера были единственным, что удерживало меня на плаву. Но они не могли длиться вечно.

В один из таких вечеров, когда напряжение достигло предела, я понял, что больше не могу молчать. Мы сидели за столом, и Лина, взяв в руки ту самую статуэтку из чёрного камня, задумчиво её вертела.

— Странный артефакт, — проговорила она, хмурясь. — Техника… очень древняя. Глубокое зачарование, многослойное. Словно десятки плетений наложены друг на друга, как слои в луковице. Доступ к таким знаниям имеют единицы. Я бы… я бы, наверное, смогла сделать что-то похожее, но здесь… здесь уникальный почерк мастера. — Она подняла на нас глаза. — И этот почерк, эта «подпись» в плетении… я видела её раньше. В книгах из Запретной секции. Так работал один из бывших ректоров Академии, Эразм, прозванный «Ткачом Теней». Но он умер двести лет назад.

Я посмотрел на Дамиана, потом на Лину. Их анализ был важен, но он не приближал нас к главному.

— Я собираюсь следить за ректором, — сказал я тихо. — Постоянно. Через Сеть.

Дамиан оторвался от своей книги. — Опасно. Он один из сильнейших менталистов в Империи. Он может тебя почувствовать.

— Я знаю, — ответил я. — Но я должен. Я не могу просто сидеть и ждать.

Этой же ночью я начал. Я сел в своей комнате, отгородившись от иллюзорного сада и бездны, и погрузился в Сеть. Я нашёл его эфирный след — мощный, сложный, как хитросплетённый узел, защищённый десятками ментальных щитов. Но я не пытался их пробить. Я нашёл тончайшую ниточку, связывающую его с пространством самой Академии, и привязал к ней частичку своего внимания, став его невидимой, неосязаемой тенью. Я провёл так почти сутки. Я «видел» всё, что он делает, как будто смотрел плохое, скучное кино.

Сначала — ничего подозрительного. Он работал с документами, подписывая приказы и распоряжения. Проводил совещание с магистрами факультетов, отчитывая их за падение дисциплины. Принимал послов из Тевтонского Ордена, обсуждая с ними какой-то пограничный конфликт с холодной, выверенной вежливостью. Вечером долго читал в своей личной библиотеке, попивая чай. Обычная, рутинная жизнь главы огромной Академии. Я уже начал думать, что Дамиан прав, и я ошибся, что это какая-то сложная ловушка, подстава.

А потом… глубокой ночью, когда вся Академия спала, он встал. Подошёл к стене своего кабинета и открыл портал. Не в Башню Магистров. В другое место. След был рваным, нестабильным, защищённым от слежки. Я едва не потерял его, но в последний момент успел «зацепиться» за саму структуру портала. Ректор вышел в трущобах Петербурга, в том самом Гнилом Переулке, где мы нашли мёртвого некроманта. Он встретился с двумя фигурами в тёмных плащах. Я не мог расслышать их разговор через такое расстояние и помехи, но я «видел» обмен. Ректор передал им какой-то свёрток, а они ему — маленький, туго набитый мешочек, который тихо звякнул. Золото.

Затем он вернулся. Я продолжал следить. Я был вымотан, ментальная слежка на таком уровне отнимала колоссальные силы. И в тот момент, когда я, полностью выжатый, разорвал связь и открыл глаза…

Он стоял в моей комнате.

Он стоял у моего стола и смотрел на меня. Без гнева. Без удивления. С холодным, почти научным интересом. Он не пришёл через портал. Он просто… был здесь.

— Довольно увлекательное занятие, не так ли, Алексей? — спросил он спокойно. — Следить за чужой жизнью. Подглядывать.

Я потерял дар речи. Меня прошиб холодный пот. Я был в ловушке. Он всё знал. Он чувствовал меня всё это время и просто играл со мной, как кошка с мышкой.

— Зачем ты следишь за мной? — спросил он, и его голос был абсолютно лишён эмоций.

Я молчал, лихорадочно соображая. Любое слово было бы ошибкой. Но я был готов. Моё тело было напряжено, я был готов в любой момент «сдвинуться» или атаковать.

— Хорошо, — он кивнул, словно прочитав мои мысли. — Раз ты не хочешь говорить, скажу я. Мне поступило распоряжение. — Он выдержал паузу. — От Императора.

Я замер.

— Наша Империя давно не демонстрировала свою мощь. Тевтонский Орден наглеет на границах. Конфедерации на юге поднимают голову. Император желает напомнить миру о силе Российской Магии. И ты, Алексей… ты станешь лицом этой демонстрации. Ты отправишься в большое турне по всем дружественным и не очень странам. С показательными выступлениями. Ты покажешь им, на что способен наследник Рода Воронцовых. Ты покажешь им свой дар.

Я слушал, и я понимал. Это была ловушка. Или просто… попытка убрать меня из Академии. Надолго. Изолировать от друзей, от расследования.

— Это большая честь, — сказал я, входя в игру. — Для меня и для моего Рода. Но… у меня здесь есть дела поважнее. Например, «Химеры».

— «Химерами», — отрезал он, — отныне занимается Служба Безопасности Академии. Официально. Твоё расследование прекращено. Это приказ. И он не подлежит обсуждению. За ослушание последует самое суровое наказание. Твои друзья будут отчислены. Твои союзники в Совете потеряют свои позиции. Ты останешься один.

— Вы забываете, с кем говорите, ректор, — прошипел я.

— Нет, Алексей. Это ты забываешь, — он подошёл ближе. — Ты — всего лишь студент. Могущественный, уникальный, но студент. А я — ректор этой Академии и, по совместительству, твой опекун. И моя власть здесь абсолютна. — Он остановился в шаге от меня. — Советую тебе больше не следить за мной. И готовиться к путешествию. Через неделю ты уезжаешь.

Он развернулся и, открыв портал, вышел, оставив меня одного.

Я вылетел из своей комнаты в общую гостиную. Лина и Дамиан тут же вышли из своих комнат.

— Что случилось⁈ — спросила Лина. — Мы почувствовали всплеск его энергии!

Я рассказал им всё. О слежке. О его визите. Об «императорском турне». О запрете на расследование.

Дамиан выслушал меня, и его лицо было мрачнее тучи.

— Он почувствовал тебя, — сказал он. — Я предупреждал. Следить за ним должен был я. Из тени. Мои методы незаметны.

— Что теперь делать? — спросила Лина.

— Теперь… теперь я пойду к нему снова, — решил Дамиан. — И если я не вернусь через час…

На следующий день Дамиан не появился. Он просто исчез. Мы с Линой не находили себе места. Мы ждали до полудня, а потом я не выдержал.

— Идём к ректору.

Мы ворвались в его кабинет. Он был там. И он был не один. Рядом с ним стоял высокий, аристократичного вида мужчина с холодными тёмными глазами. Отец Дамиана. Князь Одоевский.

— А, Воронцов, Полонская, — сказал ректор. — Проходите. Мы как раз вас ждали. Ваш друг, княжич Одоевский, пропал.

Отец Дамиана посмотрел на меня. И его взгляд был полон подозрения. Ректор явно успел его «обработать».

— Вы были последними, кто его видел. Рассказывайте, что он делал. Что планировал?

Я посмотрел на Лину, потом на князя Одоевского. Хватит игр.

— Уважаемый князь, — сказал я твёрдо. — Ваш сын сказал, что собирается следить за ректором Разумовским. Из тени. А затем исчез. Не находите это… подозрительным?

Ректор вскинул на меня яростный взгляд. Князь Одоевский перевёл свой изучающий взгляд на него.

— Следить за мной? — спросил ректор. — Зачем?

— Может быть, из-за этого? — я вытащил из кармана чёрную статуэтку и бросил её на стол. — Мы нашли её в квартире с трупом некроманта, который работал на «Химер». И её управляющая нить… ведёт прямо к вам, ректор.

Князь Одоевский посмотрел на статуэтку, и его лицо окаменело.

— Артефакт-тюрьма… Создание Эразма «Ткача Теней»…

— Ложь! — взорвался ректор. — Это провокация! Попытка меня подставить! Я понятия не имею, что это такое!

— Нить ведёт к вам, — сказал я холодно. — А нашли мы её в квартире с трупом подельника «Химер».

Одоевский теперь был насторожен. Ректор убеждал его, что это какая-то ошибка, ловушка.

— Это не доказательство! — крикнул он. — Я требую, чтобы вы ушли!

Одоевский, не говоря ни слова, развернулся и вышел. Он не поверил ни ректору, ни мне. Он будет вести своё расследование.

Ректор был в ярости. Он начал абсолютно искренне говорить о том, что «Химеры» — его враги, что для него возмутительно, что его в чём-то подозревают. Он рассказал нам, что этот артефакт действительно когда-то хранился у него в кабинете, в коллекции древностей. Но был украден кем-то несколько месяцев назад. Это попытка его подставить.

Я не верил ему.

Мы вышли из кабинета. Я был опустошён.

В тот же вечер я заперся в своей комнате с книгами. Я нашёл то, что искал. «Пространственный камуфляж. Продвинутый уровень: сокрытие эфирного следа». Я тренировался всю ночь. Я научился не просто становиться невидимым. Я научился скрывать своё присутствие в Сети. Растворяться в ней.

И я снова пошёл по следу. Невидимый. Неосязаемый.

Я «увидел» ректора. Он был в своём кабинете. Нервничал. А затем… он открыл портал. В то же место в трущобах.

Я шагнул за ним.

Он встретился с теми же фигурами в плащах.

— Он знает! — прошипел ректор. — Он всё знает про артефакт! Одоевский теперь подозревает меня! Что говорит Магистр⁈

— Магистр недоволен, — проскрипел один из них. — Он приказал ускорить подготовку. Он хочет получить «материал» как можно скорее.

— Где он? — спросил ректор.

— Там, где его никто не найдёт. В сердце Леса.

Я слушал их, и всё встало на свои места.

Зачарованный Лес. Магистр был там.

И я знал, что мне делать.

Я вернулся в свои апартаменты, и моя душа была выжжена дотла. Ректор. Магистр. Зачарованный Лес. Картина была полной и чудовищной. Я вышел в общую гостиную. Там сидела Лина, она ждала меня.

— Я всё знаю, — сказал я, не в силах ходить вокруг да около. Я рассказал ей всё. О двойной игре ректора, о его связи с Магистром, о его планах отправить меня в «турне». И о том, что логово главного злодея — в сердце Зачарованного Леса.

— Я иду туда, — сказал я в конце. — Один.

— Нет! — она вскочила. — Я иду с тобой! Ты не можешь идти туда один, это самоубийство!

— Именно поэтому ты и не идёшь, — ответил я, подходя к ней. Я взял её за руки. — Я не могу рисковать тобой, Лина. Ректор работает на Магистра. Он знает о тебе. Он может навредить тебе, чтобы добраться до меня.

— Но… — она хотела возразить, но я покачал головой.

— Нет. Это не обсуждается.

Она смотрела на меня, и в её глазах стояли слёзы. Но это были не слёзы обиды. Это были слёзы отчаяния и страха за меня.

— Тогда… тогда возьми это, — прошептала она.

Она сняла с пальца кольцо, над которым работала всё это время. Это был простой серебряный перстень с небольшим, алым камнем.

— Это «Гладиатор Света», — сказала она. — Моя лучшая работа. Он поглощает тёмную энергию, но только на время. Если почувствуешь атаку, он даст тебе несколько секунд неуязвимости. Возможность нанести свой удар первым. — Она посмотрела мне в глаза. — Я… я вдохновлялась тобой, когда его делала. Ты и есть мой гладиатор света.

Она надела перстень мне на палец. Он был тёплым.

— Пожалуйста… будь осторожен, — прошептала она.

— И ты тоже, — ответил я. — Будь очень осторожна. И лучше… лучше, чтобы ты ушла из Академии на время.

Она испуганно посмотрела на меня.

Я не стал ничего больше говорить. Я просто обнял её, прижал к себе. А потом, не отпуская её, закрыл глаза. Я нашёл в Сети её родовое поместье, которое видел в её ауре.

Шаг. Хлоп.

Мир моргнул. Я стоял в своей комнате один. А она — уже в безопасности, в холле своего дома.

А теперь — моя очередь.

Я закрыл глаза. Я не искал след. Я искал «рану». Точку, где Сеть была разорвана и кровоточила хаосом. Сердце Леса. Я нашёл её. Это был бурлящий, безумный узел энергии.

И я шагнул в него.

То, что произошло дальше, не поддаётся описанию. Это был не просто «прыжок». Это было падение. Падение в безумие.

Меня начало бросать из стороны в сторону, как щепку в шторм. Этот Лес, он будто плавал в самом космосе. Я чувствовал, как мои руки и ноги отрываются от меня. Я буквально ощущал, что моя голова находится в одном мире, торс — в другом, а ноги — в третьем. Я был внутри гигантских, светящихся деревьев, на их переливающихся листьях, а в следующую секунду я снова летел сквозь россыпи звёзд и туманностей. Пространство и время здесь не существовали.

Это был поистине сумасшедший, психоделический трип. Я видел цвета, у которых нет названий. Слышал звуки, похожие на музыку звёзд. Мимо меня проносились образы — моё прошлое, моё настоящее, тысячи возможных будущих. Я видел Петю у станка. Видел себя в мантии ректора. Видел себя, умирающего в тёмном подвале. Видел себя и Лину, старых, сидящих у камина.

Всё смешалось в один безумный, калейдоскопический вихрь. Я начал терять себя. Терять свой «якорь». Я забывал, кто я — Петя или Алексей.

И в этот момент, на пике безумия, я увидел Тень.

Она была огромной, бесформенной. Она начала накрывать весь этот космос, весь этот Лес, поглощая свет, пожирая звёзды. Она тянулась ко мне. Это был он. Магистр. Или что-то, что стояло за ним.

Я понял, что если она коснётся меня, я исчезну. Растворюсь.

И тогда я, из последних остатков воли, выставил вперёд руку. Руку с перстнем, который дала мне Лина.

«Гладиатор Света».

Опал на перстне вспыхнул ослепительным, чистым, белым светом. И Тень… она испугалась. Она взвыла беззвучным криком, который сотряс саму ткань реальности, и отпрянула, как нечисть от креста.

Свет от перстня пробил в окружающей тьме дыру. И в этой дыре я увидел его. Портал. Неровный, дрожащий, похожий на рану в пространстве.

Я не думал. Я рванулся к нему.

Я влетел в него. Сначала головой. Затем в портал втянуло мои руки, торс, ноги.

И я вывалился на твёрдую землю.

Я лежал на траве, тяжело дыша, и приходил в себя. Когда я открыл глаза, я увидел…

Я лежал на круглой поляне. Она была идеально ровной. Трава здесь была изумрудно-зелёной и, казалось, светилась изнутри. А вокруг, по краю поляны, стояли гигантские, древние деревья. Но они не росли вверх. Они все, как одно, склонились к центру поляны, образуя над ней живой, зелёный купол. Будто в центре неё находился какой-то магнит, притягивающий к себе всё живое.

В центре поляны стоял он. Магистр Аверьян Корф. Без капюшона.

Он был именно таким, как я и представлял. Иссохший, с жёлтой, пергаментной кожей. Но его глаза… они горели не красным, а фиолетовым огнём. Огнём чистого, безумного знания.

Рядом с ним, в воздухе, в стазис-поле, висели двое.

Дамиан. Он был без сознания.

И… Игнат Воронцов. Настоящий. Живой.

— Я ждал тебя, — сказал Магистр, и его голос был спокоен. — Я знал, что ты придёшь, Аномалия. Добро пожаловать в моё святилище. В сердце Леса. И… в твою могилу.