Железный Ворон 2

Глава 11

Я не пошёл в Академию. Я отошёл от склепа на приличное расстояние, чтобы не мешать ей, и скрылся в тени старого, раскидистого дуба. Я буду здесь, пока она не выйдет. На случай, если что-то опять пойдёт не так.

Я присел на прохладную, влажную землю, прислонившись спиной к стволу дерева.

И тут до меня дошло. Я не понял одного… почему, когда я просматривал Сеть, я не видел их там, внизу? Ни её, ни Родиона, ни Магистра. Что это за хрень?

Мой дар был не всесилен. Получается, есть какое-то заклинание… или артефакт… что-то, что глушит мой «радар», если можно так выразиться? Магистр знал, что я могу его «увидеть», и он скрыл своё присутствие. И присутствие Голицыных. Это означало, что он знает о моей способности гораздо больше, чем я сам.

Эта мысль была тревожной. Очень.

Я сидел так минут десять, погружённый в свои мысли, когда почувствовал это. Холод. Тот самый, что и в прошлый раз, только в десятки раз сильнее. Он шёл из усыпальницы. Земля под ногами, казалось, промёрзла, а воздух стал колким, как в зимний день.

Я «посмотрел» на эфирный фон. Я увидел, как из склепа вырвался мощнейший, контролируемый поток магии Льда. Он не был хаотичным. Он был… целенаправленным. Он стирал, вымораживал, превращал в ничто всё, что было внизу.

Через минуту всё закончилось. Холод отступил.

Из склепа вышла она. Анастасия. Её лицо было бледным, на ресницах блестел иней. Она выглядела уставшей, но спокойной.

Она огляделась, явно не ожидая меня увидеть. И увидела. Я вышел из-за дерева.

Она посмотрела на меня, и на её губах появилась тень усмешки.

— Я же сказала тебе уходить, Воронцов. Упрямый, как все маги Пространства.

Она подошла ко мне.

— Всё кончено. Там теперь просто пустая пещера. Ни следа.

Она остановилась рядом.

— Раз уж ты остался… проводишь даму до дома? — в её голосе была ирония, но она впервые просила меня о чём-то.

Я посмотрел на неё, на иней на её ресницах, на тёмные силуэты могил вокруг. И усмехнулся.

— Первая романтическая прогулка по кладбищу? Очень мило.

Я шагнул к ней и протянул ей руку.

Анастасия посмотрела на мою протянутую руку, потом мне в глаза. Улыбка на её губах стала чуть шире.

— Кто бы мог подумать, Воронцов, что у вас такое… специфическое чувство юмора.

Она нехотя, но вложила свою холодную ладонь в мою.

Мы пошли по тропинке, обратно к стенам Академии. Рука в руке. В полной тишине, под светом двух лун. Это было странно. Неправильно. И в то же время… единственно правильно в этот момент.

Мы дошли до Западных ворот.

— Дальше я сама, — сказала она, мягко высвобождая свою руку. — Тебе лучше вернуться в Башню. И не через парадный вход.

Она посмотрела на меня.

— И, Алексей… — она на мгновение запнулась. — Спасибо. За то, что не ушёл.

И прежде, чем я успел что-либо ответить, она развернулась и исчезла в тенях коридоров Академии.

Я остался один. С ощущением её холодной руки в своей.

Я сделал один шаг сквозь Сеть и оказался посреди своей гостиной.

Мыслей в голове был целый рой. Всё это было странно и неправильно. Родион, который служил Магистру. Почему? Потому что завидовал мне? Допустим. Анастасия, которая всё знала и шлялась по склепам, чтобы спасти брата. Допустим.

Я понимал, что должен был допросить их обоих. По-настоящему, жёстко. Но я не сделал этого. Не сейчас. Не время.

Магистр… Его лицо было скрыто, но я видел кожу. Жёлтая, как пергамент. Значит, это точно не кто-то из тех магистров, которых я видел в Совете. С другой стороны, я не знаю всех. Жёлтая пергаментная кожа… возможно, это наводка. Результат какого-то тёмного ритуала? Или неудачного эксперимента? Может быть, ректор знает кого-то… бывшего магистра, с которым что-то произошло?

Я был так погружён в свои мысли, анализируя полученную информацию, что не сразу услышал стук в дверь.

Я открыл. На пороге стояли Лина и Дамиан.

— Ну что? — спросила Лина. — Как «прогулка»? Узнал что-нибудь интересное?

Они вошли в мою гостиную.

— Мы тут изучали гримуар, — сказал Дамиан, указывая на стол, где лежали их выписки. — Нашли кое-что. Но сначала ты.

Они ждали моего отчёта.

— А… да… «прогулка»… — я провёл рукой по волосам.

Мне дико не хотелось всё это пересказывать, но… они мои союзники. Пусть Дамиан и вычудил со своей одиночной вылазкой.

Я посмотрел на Лину.

— Лина, а Дамиан тебе уже рассказал? О том, что он, оказывается, втайне следил за Шуйским? О том, что он был в склепе? О том, что мы с ним там встретились?

Я задал вопрос прямо, глядя на них обоих.

— Просто чтобы понять… ну, как бы сказать… чтобы мы разговаривали на одном языке. А то уже столько событий произошло. Жуть просто.

Лина удивлённо посмотрела сначала на меня, потом на Дамиана.

— В склепе? Вы… встретились? — она явно слышала об этом впервые. Она повернулась к Дамиану с немым укором.

Дамиан даже не дрогнул. Он просто посмотрел на меня своим обычным холодным взглядом.

— Я не счёл это важным на тот момент, — сказал он ровным тоном. — Мы просто констатировали, что у нас одна и та же цель. А потом Воронцов использовал… — он на мгновение запнулся, — … свой дар, чтобы убедить меня в своей правоте. Больше там ничего не было.

Он утаил самую главную деталь — моё «ментальное» прикосновение и своё признание о сестре.

— А теперь, Воронцов, — он перевёл тему, — ты ходил не просто так. Я видел твой разговор с Шуйским. Что он тебе сказал?

— Да, — кивнул я, глядя на Дамиана с лёгкой усмешкой. — Оказывается, Дамиан у нас «Теневой Ходок». И он тайком, в своих тенях, может подслушивать чужие разговоры. Так что, Лина, — я повернулся к ней, — будь осторожнее, когда будешь секретничать сама с собой у себя в комнате.

Она вскинула на Дамиана удивлённый и немного возмущённый взгляд. «Теневой Ходок»? Это была редкая и довольно жуткая способность. Её лицо выражало смесь любопытства и лёгкого испуга.

Он замер. Я видел, как в его тёмных глазах на мгновение вспыхнула ярость. Я выставил его главный козырь, его личную тайну, на всеобщее обозрение. Он не ожидал такого удара. Но он тут же взял себя в руки.

— Очень смешно, Воронцов, — процедил он ледяным тоном. — Ты не ответил на мой вопрос. Что сказал Шуйский?

Я устало вздохнул и провёл рукой по лицу.

— Хорошо, — сказал я, глядя на Дамиана. — Если ты так просишь…

Я повернулся к Лине, которая всё ещё смотрела на Дамиана с подозрением.

— Шуйский сказал, что его брат сотрудничал с «Химерами». Из-за денег, так как их Род обеднел. Сказал, что пытался оградить Костю, но… у него не вышло.

Я снова перевёл взгляд на Дамиана.

— А ещё он дал наводку: тот самый склеп, где мы с тобой встретились. Но это ты и так знаешь, Дамиан, ты ведь подслушивал наш разговор. Мог бы и сам всё рассказать Лине.

Я помолчал, давая им осознать мои слова.

— Я не понимаю. Я был сегодня в склепе ещё раз. Там никого не было.

Я инстинктивно сжал свою правую руку, которая всё ещё ныла после стычки с Магистром. Чёрные вены под кожей стали чуть заметнее.

— Ты… ты был там⁈ Опять⁈ Один⁈ — воскликнула Лина, и в её голосе была смесь удивления и тревоги.

Но Дамиан смотрел не на моё лицо. Он смотрел на мою руку.

— Твоя рука, — сказал он тихо. — Что с ней?

Он подошёл ближе.

— Это… это след от некротического проклятия. Очень мощного. Ты не просто был там. Ты с кем-то дрался.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был жёстким.

— Воронцов. Хватит игр. Рассказывай. Всё.

Я посмотрел на свою руку, потом на Дамиана.

— Дамиан… — сказал я медленно. — Я не знаю. По какой-то причине мне очень трудно тебе доверять.

Я встретил его напряжённый взгляд.

— Прежде чем я отвечу на твой вопрос, ответь ты на мой.

Я сделал паузу.

— Для тебя есть разница между обычным человеком, — допустим, из деревни, простой мужик, — и аристократом?

Мой вопрос застал их обоих врасплох. Лина удивлённо на меня посмотрела. Дамиан нахмурился, не понимая, к чему я клоню.

— Что за глупый вопрос, Воронцов? — процедил он. — Конечно, есть. Одни рождены, чтобы править. Другие — чтобы подчиняться. Таков порядок вещей.

Я рассмеялся. Громко, безрадостно, почти истерически.

Да уж, ирония судьбы. Я, простой Петя с завода, вдруг имею такую силу, а он, аристократ до мозга костей, даже не может допустить, что это возможно.

— Дамиан, — сказал я, отсмеявшись и глядя на него с жалостью. — Я понимаю, что ты родился в семье аристократов. И каким бы ты ни был, отличающимся от них, как бы ты ни старался быть вне системы, ты всё равно в ней. Ты ограничен. Ты не видишь дальше своего носа. Ты не видишь, что все люди — самоценны. И никогда не знаешь, кто может изменить мир к лучшему. Или к худшему.

Я сделал шаг к нему.

— Ты уже проявил себя, Дамиан. И я проявил себя. Мы оба пошли по следу в одиночку, потому что не доверяем друг другу. Это о чём-то говорит.

Я обвёл их обоих взглядом.

— Наше общее расследование на этом закончено.

Лина ахнула. Дамиан застыл, как громом поражённый.

— Доброй ночи.

Я не стал больше ничего говорить. Я просто развернулся, прошёл мимо них и закрылся в своей спальне, прислонившись лбом к холодному дереву закрытой двери. И на душе было паршиво.

Почему я это сделал? Не знаю. Я и вправду больше не мог доверять тем, кто мнит себя выше других. Но… есть ли в этом змеином логове хоть кто-то, кто мог бы посмотреть на человека не через призму его крови? Кто мог бы позаботиться о простом народе? Я не был уверен. Скорее всего, нет.

Поэтому… поэтому мне нужно менять всё одному.

И моя Снежная Королева… конечно, она была такой же, как они все.

Я — инородное тело. Нужно помнить об этом.

Те щи и сон на лавке — вот моя медитация. Моё возвращение к себе.

Я отошёл от двери. Хватит рефлексии. Время действовать. Я мысленно составил список:

Игнат. Жил ли он в этой комнате? Узнать.

Магистр. Пергаментно-жёлтая кожа. Узнать у Ректора.

Голицыны. Допросить. И невесту, и Родиона. Жёстко.

Я вспомнил про вызов Ректора. «Меня ждут».

Я закрыл глаза. Увидел Сеть. Ощутил коридоры Академии. Нашёл нужный — тот, где был кабинет ректора.

Шаг.

Мир моргнул. Тишину спальни сменили гулкие звуки коридора. Я стоял перед массивной дверью ректората. Я не стал ждать.

Стук-стук.

— Войдите.

Я вошёл.

Ректор Разумовский был не один.

В кресле напротив него сидел мой «отец», князь Дмитрий Воронцов.

А у окна, глядя на парящие за ним облака, стояла Анастасия.

Они меня ждали. Все трое.

— А, Алексей, — сказал ректор, и в его голосе не было и тени удивления моему появлению. — Проходи. Мы как раз тебя обсуждали.

Мой отец посмотрел на меня своим обычным холодным, оценивающим взглядом. Анастасия медленно обернулась. Её лицо было непроницаемой маской.

— Присаживайся, — ректор указал на третье кресло, которое стояло так, что мы трое — я, отец и Анастасия — образовывали треугольник.

Я молча сел.

— Итак, — начал ректор, сцепив пальцы. — События последних дней заставили нас пересмотреть некоторые… договорённости. Ваше, — он посмотрел на моего отца, — решение о помолвке было поспешным. А твоё, — он посмотрел на меня, — поведение — непредсказуемым.

Он сделал паузу.

— Князь Дмитрий считает, что ты вышел из-под контроля. Княжна Анастасия считает, что ты — ценный, но нестабильный актив. А я… я считаю, что мы имеем дело с уникальным феноменом.

Он посмотрел на нас всех по очереди.

— И мы пришли к новому соглашению. К новому контракту.

Я слушал, и всё моё существо напряглось. Ценный актив? Новый контракт?

— То есть… как это? — спросил я ровным, почти безразличным тоном. — Интересно. Что ж, продолжайте.

Я откинулся на спинку кресла, демонстрируя, что я не жертва, а равноправный участник этого разговора.

Ректор Разумовский кивнул, оценив мою выдержку.

— Контракт простой, Алексей. Мы даём тебе то, что ты хочешь. Почти полную свободу действий. Доступ к самым глубоким разделам библиотеки. Ресурсы. Информацию.

Мой отец при этих словах заметно напрягся, но промолчал.

— Мы не будем вмешиваться в твоё расследование дела «Химер», — продолжил ректор. — Мы не будем пытаться тебя контролировать. Мы признаём твой… особый статус.

Он сделал паузу.

— Взамен… ты делаешь для нас три вещи.

Он поднял палец.

— Первое: Ты продолжаешь обучение. У магистра Громова — для контроля над телом. У меня — для контроля над даром. Мы должны быть уверены, что ты не взорвёшь Академию.

Он поднял второй палец.

— Второе: Всё, что ты узнаешь о «Химерах», о Магистре, о его планах, ты докладываешь напрямую мне. И только мне. Никакой самодеятельности, которая может стоить жизни другим студентам.

Он поднял третий палец, и его взгляд стал жёстким.

— И третье: помолвка остаётся в силе. Но её суть меняется. Это больше не политический союз Родов. — Он посмотрел на Анастасию, потом на меня. — Это — партнёрство. Княжна Голицына, с её уникальным даром и знаниями, становится твоим официальным напарником в этом расследовании. И твоим… хранителем. Она будет следить за тем, чтобы твой «дар» не вышел из-под контроля и не навредил тебе самому.

Это был не просто контракт. Это был гениальный ход. Они давали мне свободу, но приставляли ко мне самого сильного «надзирателя». Они связывали нас с Анастасией не просто словом, а общим делом. Общей опасностью.

— Таковы условия, — закончил ректор. — Ты принимаешь их? Или предпочитаешь вернуться в свою комнату с видом на космос? На этот раз — навсегда.

Я слушал его, и мой мозг лихорадочно анализировал их предложение. Свобода, знания, ресурсы… в обмен на контроль. Тонкий, завуалированный, но контроль.

Я откашлялся.

— Кхм. Ректор. Вы правда считаете, что комната с видом на космос остановит меня?

Я испытующе посмотрел на него. Это был не вопрос. Это было напоминание. Напоминание о том, что я уже один раз ушёл из его «идеальной» тюрьмы.

Ректор Разумовский выдержал мой взгляд.

— Нет, Алексей, — ответил он спокойно. — Я так не считаю.

Он усмехнулся.

— Я считаю, что тебя остановит кое-что другое.

Он кивнул в сторону моего отца.

— Если ты откажешься, князь Дмитрий объявит тебя сумасшедшим и опасным для Рода. Он отречётся от тебя. И, как глава Рода, потребует твоего… заключения. Не в Башне Магистров. А в Ледяной Цитадели Голицыных. Это специальное учреждение для ментально нестабильных магов.

Он посмотрел на Анастасию.

— И твоя помолвка будет разорвана, что станет несмываемым позором для твоего имени.

Затем он посмотрел на меня.

— Твои друзья, Полонская и Одоевский, будут отчислены за соучастие в твоих… авантюрах. Их исключат из Родов и отправят в ссылку. А все, кто тебе помогал, включая лекаря Матвеева и магистра Громова, лишатся своих постов.

Он не угрожал мне физической расправой. Он бил по самому больному. По моим друзьям. По тем немногим, кто мне поверил. Он брал их в заложники.

— А теперь, — он снова стал серьёзным, — я спрошу ещё раз. Ты принимаешь условия контракта?

Я долго молчал. Они загнали меня в ловушку. Жестокую, эффективную, безупречную.

Я медленно повернул голову и посмотрел на Анастасию. Мой взгляд был полон разочарования. И ты… ты тоже часть этого? Она выдержала мой взгляд, её лицо оставалось непроницаемым.

А затем я перевёл взгляд на своего «отца». Холодная ярость наполнила меня. Он сидел молча, позволяя ректору делать за него всю грязную работу.

— Пап, — сказал я, и это простое, почти детское обращение прозвучало в официальной обстановке как пощёчина. — Может, ты что-то скажешь? А то, будто язык проглотил, а?

Ректор Разумовский нахмурился. Я нарушил протокол, проигнорировав его и обратившись напрямую к отцу.

Анастасия чуть заметно вздрогнула.

Князь Дмитрий Воронцов медленно поднял на меня свои ледяные глаза.

— Что ты хочешь услышать, Алексей? — его голос был спокоен, но в нём скрывалась угроза.

Я задал простой, прямой вопрос.

— Где те, кто напал на меня в палате?

Мой вопрос заставил его на мгновение замереть. Он не ожидал такой прямоты.

Ректор Разумовский кашлянул, давая понять, что этот вопрос — за гранью дозволенного.

Мой отец посмотрел на ректора, а затем снова на меня.

— Они… понесли наказание, — ответил он холодно.

— Какое? — надавил я.

— Они мертвы, — отрезал он. — Тема закрыта.

— Мертвы?

Я опустил голову, скрывая свой взгляд. Я тяжело вздохнул. Я молчал, изображая шок и горечь.

А сам, под прикрытием этой паузы, я сконцентрировался.

Я ушёл в Сеть.

Это было сложно. Я не знал имён этих людей, не видел их лиц. Но я помнил их эфирный отпечаток. Тот, что я почувствовал, когда они ворвались в мою палату. Я вцепился в это воспоминание и начал искать.

Сеть вокруг была напряжена от присутствия могущественных магов в комнате. Их ауры были как яркие солнца. Но я проигнорировал их. Я искал два маленьких, тусклых, затухающих огонька.

И я их нашёл.

Они были не здесь. Они были… далеко. Глубоко под землёй. В сырости и холоде. Я «увидел» их следы, ведущие в одну из самых глубоких и охраняемых темниц под Родовым гнездом Воронцовых.

Они не были мертвы.

Они были живы. И заперты. Он не убил их. Он спрятал их. Спрятал свидетелей своего приказа.

Я «вернулся» и медленно поднял голову.

Я медленно поднял голову. Я не стал смотреть на своего отца. Я посмотрел на единственного «независимого» судью в этой комнате — на ректора.

— Ректор, — сказал я, и мой голос был спокоен и холоден. — Скажите, что будет в случае доказанного покушения на убийство наследника Великого Рода? Какое наказание за это следует… человеку дворянского происхождения?

Мой вопрос был как гром среди ясного неба.

Ректор Разумовский: Он замер. Он понял, что я делаю. Я не просто задавал вопрос, я запрашивал официальную статью Имперского Кодекса. Он не мог мне отказать.

Анастасия: Она смотрела на меня с широко раскрытыми глазами. Она поняла, что я собираюсь сделать, и в её взгляде читался и ужас, и… восхищение моей дерзостью.

Князь Дмитрий Воронцов: Мой отец побледнел. Впервые за всё время я увидел на его лице не просто удивление, а тень… страха. Он понял, что я что-то знаю. Что его ложь не сработала.

Ректор прокашлялся.

— Согласно статье сорок семь Имперского Кодекса Магии, — начал он официальным, почти роботизированным тоном, — доказанное покушение на жизнь члена одного из Великих Родов, совершённое другим аристократом… карается лишением титула, земель, магии и… смертной казнью через эфирное рассеивание. Без права на забвение.

Он закончил. В комнате повисла мёртвая тишина. Я озвучил приговор.

— Спасибо, — кивнул я ректору.

Я повернулся к своему отцу. Я смотрел на него холодно. И почувствовал, как что-то внутри меня меняется. Глаза сами собой начали светиться изнутри тусклым, но отчётливым голубым светом. Зрение стало невероятно острым. Я видел не просто его лицо. Я видел Сеть. Я видел нити реальности, которые сплетались вокруг него. Я видел его ауру, его страх, его ярость.

— Отец, — сказал я, и мой голос прозвучал странно, глубоко, словно эхо из самой Сети. — Я думаю, ты ещё не вполне понимаешь, что здесь происходит.

Я встал.

— Советую тебе не торопиться с ультиматумами. А прежде — хорошо подумать. Чтобы не допустить ещё одну огромную ошибку в своей жизни.

Мои слова были не угрозой. Это было… снисходительное предупреждение. Как будто божество советует смертному не делать глупостей.

Князь Дмитрий Воронцов смотрел на меня, на мои светящиеся глаза, и я видел, как его уверенность испаряется. Он не понимал, что я такое. Он не понимал, что со мной делать. Страх перед неизвестным оказался сильнее его гордыни.

Анастасия затаила дыхание. Она смотрела на меня с благоговейным ужасом.

Ректор Разумовский, единственный, кто догадывался о природе моей силы, сделал едва заметный шаг назад. Он понял, что я не блефую.

— Чего… — прохрипел мой отец. — Чего ты хочешь?

Он сдался. Он задал вопрос, который означает признание поражения.