Феодалка

Глава 28

Каждый день я с Марселем заходила к герцогу и вкалывала антибиотик. Старалась делать все по инструкции, насколько это было возможно: стерилизовала иголку огнем, мыла руки коньяком.

Основную опасность представляла не бацилла, а сопутствующие состояния: лихорадка и токсический шок. Но проводить поддерживающую терапию было не чем. Кое-как герцога заставляли пить бульон и сладкий отвар, так как я вспомнила, что пациентам в требуется глюкоза. Какие-то травы считались бодрящими, я велела делать отвары из них в надежде, что там есть кофеин.

На третий день появились бубоны. Герцог пребывал на грани сознания, иногда начинал что-то кричать в бреду и горничная в ужасе убегала. Но вера в амулет и мой пример делали свое дело, и она возвращалась, чтоб менять компрессы.

Ее я тоже обучила делать уколы, хоть это и не требовалось, так как антибиотик закончится раньше, и лечить ей никого не придется. Но девушка оказалась старательная и любопытная, выспрашивала все до мелочей: в котором часу колоть, каким коньяком протирать руки…

– И какую молитву при этом читать: “За здравие” или лучше “На погибель вредителям”?

Это я уже провела ликбез по безопасности среди слуг и рассказала, что чуму вызывают крошечные создания, которые поселяются в крови.

– Да все равно, давай любую, – ответила я, зная, что ответ “никакую не надо” будет звучать кощунственно.

– Э, нет, так нельзя! Может результат другой получиться! И вместо чумы наш сеньор вылечится от перхоти. Зря только силу волшебного зелья потратим!

– Да как он получится другой, если зелье одно и то же? – спросила я, хотя магическому мышлению пора уже перестать каждый раз удивляться.

– Ага, вода тоже одна, а яйца варит с разной молитвой по-разному! Если читаешь “Накорми голодного”, то яйцо сварится в мешочек, а если “Пир Анисимов”, то вкрутую! Это любая кухарка вам скажет, как молитвы действуют!

Вот оно что! А я-то гадала, как Марсель умудряется готовить меренги без таймера!

– Ладно, тогда я буду колоть, а ты читай “За здравие”.

Через день она сказала:

– Видите, как вдвоем и с правильной молитвой лучше-то получилось! Господин наш уже не бредит и слабость ушла, почти всегда сидит. И нарывы эти сдуваются.

Герцог и правда пошел на поправку. При служанке он по-прежнему молчал, а наедине поддерживал беседу и расспрашивал меня как там в округе. Не было ли вестей снаружи, много ли жгут и с какой стороны. Делами в самой деревне он не слишком интересовался. Я сообщила ему, что пока признаков болезни ни у кого из местных жителей не наблюдается. Он только сухо кивнул. Не очень-то он любил эту деревушку, и, как оказалось, взаимно.

Однажды вечером прибежал сын старосты, красный, запыхавшийся от быстрого подъема и начал бегать снаружи перед окнами крыла слуг и звать Марселя. После той пьянки и нашего переселения в поместье он проникся ко мне таким почтением, что заговорить на прямую не решался.

Наконец они подошли ко мне в гостиной вдвоем и Марсель сказал:

– Ваша милость, Лукас говорит, там в деревне что-то нехорошее намечается.

– Они собираются поджечь поместье! Сейчас придут сюда! Сеньору надо бежать!

– Погоди, как поджечь? Сеньор уже почти выздоровел! Других больных у нас нет! – оторопела я.

Лукас замялся, переглянулся с Марселем. Тот кивнул ободряюще и Лукас нехотя продолжил.

– В том-то и дело, что выздоровел! Видите ли, ваша милость, не все в нашей деревне одинаково преданы своему сеньору. Пока он болел, они сидели тихо и надеялись, что все скоро решится само… ну, вы понимаете… А теперь, когда он вот-вот выздоровеет, они кричат, что это последний шанс от него избавиться! Просто все спалить, и дело шито-крыто! Будто умер от чумы, как все…

Так вот как они его “почитают как святого”!

Перед тем, как скакать в селенье, я догадалась взять с собой дворецкого, пару стражников герцога, кого удалось быстро найти и у кого были родные в деревне. Марсель и Лукас тоже поскакали с нами.

Все жители деревни собрались у колодца на центральной площади и ожесточенно спорили. Несколько женщин отчаянно кричали и ругались. Один из стражников узнал в них своих мать и сестру. Они были явно против поджога поместья, но оказались в меньшинстве.

При виде нашего небольшого отряда шум затих. Мужики хмуро переглянулись. Поняли, что на внезапность рассчитывать не приходится, а это был их единственный козырь. Наш отряд был вооружен, а бунтовщиков было больше, но все с голыми руками, максимум пару кольев успеют из забора выдернуть. Одно дело, поджигать спящий дом, а другое – вступать в схватку. Нести потери они были не готовы. Впрочем, мы тоже.

– Что вы тут делаете? – поинтересовалась я мирно, чтоб как-то начать диалог.

Родственницы стражника заголосили, чтоб он уходил. Из толпы мужиков вышел один верзила, видимо, кузнец.

– Уезжайте, сеньора. Это не ваши проблемы. Вы хорошая госпожа, заботитесь о своих и умеете лечить… Мы не причиним вам зла. Уезжайте к себе, тут скоро будет жарко.

– Хорошо, я уеду. Только сначала я хочу знать, что такого плохого сделал ваш сеньор, чтоб у меня самой когда-нибудь не стало жарко.

Мужики загомонили наперебой:

– Он ручей велел перекрыть!

– Он не разрешает продавать наше вино в городе!

– А пушнину разрешает!

– Он вообще о деревне не заботится и не бывает здесь!

– Судить Милея поставил! Какой из него судья?

– И правом первой ночи не пользуется!

– И…

Поток прегрешений наконец иссяк. Мне было сложно судить об их значимости, да и сами селяне как-то выдохлись и задумались.

– И вот ради этого вы готовы сжечь герцога и еще десяток человек в доме? – спросила я.

– Да мы бы их выпустили! – уверил меня кузнец. – Мы же не звери какие! Они бы вышли с черного хода, они ж не больны, ходить могут!

– Герцог тоже может.

– Погодите, какой герцог?

– А вы не знали? Ваш господин – герцог, правитель всего Антонийского княжества.

Новость произвела впечатление. Мужики сначала стихли, постояли в замешательстве, потом начали бурно обсуждать. Ну все, боевой запал прошел, сегодня они точно не соберутся ничего поджигать.

Мы вернулись в поместье.

Герцог сидел в гостиной и поглощал баранью ногу. О перенесенной болезни напоминала только небольшая бледность.

– Взбунтовались, значит, – констатировал он. Ага, уже доложили. – Перевешать бы их всех…

Я представила опустевшее селение и вереницу виселиц и мне стало дурно. Убегала от одной казни, нашла кучу других.

– Да вы что! Они ничего бы не сделали! Они не способны на такое! Просто трепали языками. Я сама съездила посмотреть и, как видите, осталась жива и невредима. Это простые селяне, ваши верные слуги…

– Есть там те, кто на меня зуб точит. Когда-нибудь они все-же проявят себя, – возразил герцог. – Мне не стоит здесь больше появляться. Придется обзавестись другим спокойным местом для отдыха… Завтра же с рассветом уедем и велю тут все спалить к демонам!

– Зачем палить? Отдайте лучше мне! – пришла в голову внезапная мысль.

– А что, не побоитесь жить среди бунтовщиков и предателей? А и правда! Спасение жизни герцога стоит гораздо больше, чем эта дрянная деревенька! Дарю вам это селение и делайте с ним, что хотите! Сейчас же старосту ко мне! – крикнул он лакею у двери. – Напишу дарственную, а он пусть объявит.

Через полчаса привезли старосту. Он был единственным грамотным человеком в селении. Герцог дал ему прочитать дарственную, которую затем скрепил своей печатью и передал мне. Староста раскланялся и поехал объявлять в селении новость, что отныне они принадлежат сеньоре Марисе Тимьянской.

– Когда будете в Саграде, предъявите дарственную в городском архиве, пусть зафиксируют.

– Боюсь, не смогу этого сделать. У меня возникли некоторые… недопонимания с церковью, и я опасаюсь преследования, – сказала я. Может, герцог не в курсе. Оказалось, что ошиблась.

– А, то дело с чернилами! – рассмеялся герцог. – Вы ловко облапошили наших святош! Да и Арнольдо давно пора потесниться. Слишком задрал цены и засиделся в монополистах! Не опасайтесь ничего, отныне вас не тронут, а все причастные к вашему аресту понесут наказание. Это надо же! Выдумали “Святой суд”, “одержима демонами” – и это в наше просвещенное время! А все из-за недобросовестной конкуренции.

Герцог написал и показал мне еще пару распоряжений в свои ведомства. В них приказывал приструнить епископов, оказывать мне содействие и даже выплатить компенсацию за те дни в тюрьме. Теперь после чумы мое положение будет полностью восстановлено.

Но я уеду раньше.

А герцог, как и обещал, укатил на рассвете. Поехал пережидать чуму в другое место.

День обещал быть чудесным. Наконец, после дождей небо прояснилось и засветило солнце, холмы уже покрывались осенней листвой, с виноградников тянулись подводы с урожаем. В этом году он был удачным.

Надо было позаботиться о хозяйстве, ввиду моего скорого отъезда. Кажется, я нечаянно стала феодалкой. Зато теперь не придется изворачиваться, поддерживать легенду, ссылаясь на далекий и никому не известный Тимьян. Если вернусь в этот мир, у меня здесь есть легальный доход и вотчина.

Имя феодала здесь было связано с названием его земель. Но свое решила не менять, оно в Саграде пользовалось известностью и уже было полностью обелено герцогом. Зато можно было дать название безымянной деревушке: Новый Тимьян. Или Тимьян Нуэво? Ново? О, точно – Тимьяново!

Первое, что я сделала в качестве хозяйки деревни – поменяла судью. Поставила на это место кузнеца, главного зачинщика бунта. Раз он сумел всех подбить на такое опасное дело, значит, имеет влияние на жителей. Еще разрешила не перекрывать ручей, что бы ни значило. Крестьянам виднее, думаю. Разрешила продавать, что угодно в любых городах, если местные правила позволяют. С правом первой ночи, правда, опять вышел облом.

Зато заботиться о селении по-прежнему будет староста, а вести дела имения – дворецкий. Он и раньше взимал подати и отправлял сеньору. Теперь я распорядилась, чтоб он их накапливал здесь и даже тратил на нужды селения по необходимости.

Селяне были счастливы, что все обошлось без казней, да еще и произошло столько перемен к лучшему. Они были буквально готовы носить меня на руках. Каждое утро то пекарь доставлял свежую выпечку, то мясник парную баранину или крольчатину. Одна женщина, мать того стражника, приносила свежие осенние цветы из своего сада. И каждый считал делом чести угодить мне или, как это говорилось в сказке о коте в сапогах – засвидетельствовать свое почтение. Кажется, я, как тот сын мельника, избавила замок от людоеда. Хотя никакой он не людоед, так обычный герцог, среднестатистический. Ну а что, время такое.

Как ни жаль было оставлять это место в разгар золотой осени, урожая, изобилия и бушевавшей снаружи чумы, но настал день икс. Надо было двигаться к порталу.

Сначала я хотела уехать одна, но Марсель уперся и заявил, что поедет со мной хоть в Тимьян, хоть к демонам.

– Ваша милость, без меня пропадете! Тем более на этих чумных дорогах, когда честные люди по домам сидят, одни разбойники и мародеры шастают!

– А по-моему, тебе просто надоело захолустье и захотелось приключений.

– Ваш слуга прав, – вторил ему дворецкий. – Благородной и состоятельной даме одной ездить и раньше опасно было, а сейчас и подавно! Нужно брать отряд, человек пять, не меньше.

– Меня встретит вооруженный отряд. Они как раз в монастыре святого Мерефа сейчас, – ну да, пришлось немного приврать.

– Так это же хорошо! – воскликнул дворецкий. – Значит деревенским ребятам не придется уезжать от семей надолго. Они проводят вас, передадут вашим людям и вернутся домой.

Я согласилась с его доводами. Ехать с отрядом будет не так подозрительно. Заодно они приведут домой моего коня. Не бросать же Неженку у портала в лесу и брать с собой в мегаполис тоже не вариант.

Осталось придумать, как исчезнуть правильно, чтоб все решили, будто встреча с другим отрядом состоялась.

Об этом я думала всю дорогу. Все прошло удивительно гладко. Мы неспешно проехали лесными тропами, вышли на большой тракт, по которому я впервые добиралась в Саграду, и за весь день не встретили ни единого путника. С тракта снова свернули в лес, в знакомые мне места.

Деревья стояли почти облетевшие, воздух был холодный и прозрачный. И по шуршащей листве незаметно уйти сложно. А за холмом – то самое место перехода. Я велела останавливаться на привал.

– Ваша милость, почему здесь? – возразил кто-то из моих охранников. – Еще светло, мы могли бы успеть добраться до монастыря до конца дня. Вас ведь там ждут?

– Нет, мы условились встретиться с моими людьми на этом месте. А я не хочу менять планы, не оповестив их. Тут и остановимся на ночлег.

Парни развели костер и устроились вокруг него ужинать. Я отошла от костра в сумерки и поднялась на холм. Возможно, портал уже работал и теперь мне надо было удалиться тихо. Я подозвала одного из провожатых и сказала ему:

– Скорее всего, мои люди приедут ночью. Не буди остальных, особенно, моего слугу. Просто скажи утром, что я уже благополучно уехала. Возвращайтесь в деревню и заберите моего коня. Дальше я поеду в карете.

– Не извольте беспокоиться, так и сделаю!

Что касается Марселя, душе кошки скребли. Он до сих пор был уверен, что поедет со мной в неведомые края. Возвращаться в поместье категорически не желал. Даже забота о наших конях и кухня в его полном распоряжении не были достаточно вескими аргументами. Одно радовало, он уже не останется бродить по свету неприкаянным и дом покупать самому не надо, будет жить в поместье. Мое положение легализовано и его, соответственно, тоже.

Как только опустилась темнота, голоса у костра смолкли. Я взяла свою сумку с вещами и заметками, свечу, перешла холм и увидела знакомое место. Два дуба и большой плоский камень. Ровно между этими деревьями мы заякорили место перехода.

Это только в фильмах порталы светятся или выглядят как колышущееся марево. Наш портал ничем себя не выдавал. Такой же прозрачный воздух и тот же пейзаж за ним. Поэтому я и опасалась, что случайное животное может попасть в него и сократить время работы.

Я прошла между деревьями. Ничего. Рано еще. Часа два-три еще было в запасе, дождусь, когда окончательно стемнеет. Федор и Миша знают, что с часами здесь напряженка и будут действовать наверняка, то есть открывать в темное время суток и держать как можно дольше.

Я села напротив двух деревьев, поставила на камень свечу и стала ждать, от скуки кидая камешки в проход между ними. Камни катились по листве и шуршали.

Вдруг, огонек свечи затрепетал в ночном безветрии. Повеяло теплым воздухом с запахом озона и пластика. Брошенный камень исчез, вместо шуршания раздалось гулкое бряканье, как в ангаре по бетонному полу.

Портал открылся.

Я подобрала сумку и шагнула в него.

В глаза ударил электрический свет.

– Маша! – у выхода из контура стоял Федор. Как непривычно звучит мое настоящее имя.

– Уф! Получилось! – из-за пульта чуть дальше послышался голос Миши.

Щурясь, с сделала несколько шагов к друзьям.

– Ага, даже не верится! Мы это сделали…

– Ты это сделала!

Какое огромное здание. Какие ровные гладкие стены. Сколько металла. Какие смешные короткие камзолы на моих друзьях.

– Демонство!!!

Вот именно!

Стоп, что?

– Марсель?! – я оглянулась. Ну точно! Он стоял на площадке контура ошарашено поворачивал голову из стороны в сторону, закрываясь от света обеими руками.

– Кто это?! – одновременно вскрикнули Миша и Федор и шагнули к нему.

Марсель вскрикнул, отшатнулся, уперся в решетку контура и медленно осел на пол.

Одновременно раздался электрический треск схлопнувшегося пространства. Портал закрылся.