Феодалка

Глава 10

Марсель согласился приготовить сладости для приема на нашей кухне и отправить их с посыльным в дом Рансии. Такой вариант всех устроил. Марсель оказался тщеславным кондитером, и ему льстило признание знатной публики.

Рансия взялась за меня всерьез. Надо было наспех научить меня танцу “морскому”. Назывался он так, наверное, потому, что дамы и кавалеры двигались волнами вперед-назад, несколько раз меняя пару. Мне он показался нудным и неповоротливым, но, по крайне мере, был несложным по сравнению с сальсой.

Рансия не давала заскучать и заражала своим энтузиазмом. Она даже привезла с собой целого музыканта, и мы тренировали проходки и повороты под настоящую музыку свирели, вместо устного “трам-пам-пам”. Я, хоть и не была никогда меломаном, впервые почувствовала, что мне не хватает в этом мире – музыки. Чтоб ее послушать, надо искать менестреля на ярмарке или ждать, когда богатые знакомые устроят прием и там будут музыканты. Или идти в дорогой кабак, как тот, на постоялом дворе.

А еще можно содержать при своей особе музыкантов, как это делают князья и герцоги. В принципе, не так уж это дорого, но почему-то среди менее знатных дворян не принято. Наверное, тоже условность, подчеркивающая статус.

Воодушевление Рансии этими приемами легко объяснялось – на них она присматривала кандидатов в женихи. Не знаю, что там насчет угнетения женщин и насильную выдачу замуж, но у нее с отцом был полный консенсус на этот счет. Жених должен быть знатен и богат. Только знатный без денег или только богатый без титула не котировался. Красота и молодость считались приятным, но не обязательным бонусом.

Матери Рансия лишилась рано, и всеми женскими делами в семье занималась с некоторых пор сама. Отец отдал ей на откуп организацию семейных торжеств и участвовал только своим присутствием. Поэтому моя подруга была полностью свободна в перемещении по городу и в распоряжении деньгами. Наличие компаньонки объяснялось скорее общими правилами приличия, чем слежкой и тиранией.

Пока мы отрабатывали танец и обсуждали прием, компаньонка часто сидела в кухне и болтала с Марселем и служанкой. По этому я была осведомлена о семейных делах Рансии.

В день приема я оделась в заранее одобренное подругой платье средней степени тяжести. То есть торжественности. Хотя это было почти одно и то же. Тяжелая плотная ткань с рисунком витиеватых ромбов облегала тело до середины бедер, дальше висела крупными складками в пол. К лифу пришнуровывались рукава, которые тоже висели чуть ли не до пола, а кисти рук выглядывали в специальные прорези. Несмотря на жару, весь комплект был обязательный. Ну ничего, утешала я себя, скоро вечер, будет прохладнее.

Я села в свою повозку. Пришлось купить небольшую коляску с двумя пассажирскими местами и местом спереди для кучера. Кучером, конечно, был Марсель.

Дом Рансии и ее отца находился на главной улице, и сейчас на ней теснились коляски и кареты гостей. Ну вот, хоть что-то родное и знакомое, с раздражением думала я, пока мы искали место для парковки.

Наконец, удалось пристроить коляску неподалеку от дома. Это оказалась та еще процедура. Просто бросить как машину нельзя. Надо распрячь коня, привязать его к коновязи, да так, чтоб он с другими конями не поцапался, а коляску вручную завести в свободный проем. Марсель там и остался скучать и за конем присматривать, как и все кучеры. А я зашла в дом приветствовать хозяйку.

Войдя через условную прихожую, отделенную только арками и простенками, я сразу оказалась в гостинной, из которой противоположный выход вел в небольшой сад. Вместо окон – широкие двустворчатые двери, три в ряд, и сейчас они были распахнуты настежь. Гостиная с садом составляли одно пространство.

Все оказалось не настолько чопорно и торжественно, как я боялась. Никто не выкрикивал имена и титулы прибывающих гостей. Слуг вообще не было видно. Угощение заранее расставили по столам вдоль стен. Помадки Марселя пользовались популярностью. Гости заходили без лишних церемоний и начинали кучковаться со знакомыми. Это напоминало молодежную тусовку, разве что возраст гостей был самый разный.

Рансия бросилась мне наперерез и сразу повела знакомить с гордостью своего приема, единственным бароном из всей сеньорской братии.

– Он сюзерен моего отца, поэтому его получилось пригласить, – хвасталась она, посвящая меня в тонкости этикета. – Конечно, любого другого барона в Саграде не заманишь на наш скромный приемчик, они в своем кругу обитают. Но с ним, пожалуйста, говори просто, без излишнего подобострастия, он этого не одобрит.

– На “ты” и по имени, как с тобой и Жаком?

– Шутишь?! Не настолько просто! – испугалась Рансия. – “Господин барон” будет достаточно!

– Ладно, я вообще с ним говорить не буду, если у тебя на него виды.

– Если бы! – вздохнула она. – Барон Нунцио помолвлен с какой-то маркизой, до меня не снизойдет!

Как у них все сложно! Я попыталась распутать:

– Я чего-то не понимаю: жениться вниз нельзя, а вверх, значит, можно? Но тогда получается, что маркиза должна снизойти?

– Все так, но чем выше сословие, тем меньше у них выбора на ком жениться. Так что маркизы и графы часто выбирают супругов из сословия баронов. А нас, простых сеньоров, пруд пруди! Вот и остается прозябать в безвестности.

Она расстроенно завертела веером.

Долго прозябать не пришлось, рядом оказалась компания молодых людей с этим самым гвоздем программы.

– Господин барон Нунцио Селийский, – представила нас Рансия. – Моя подруга, Мариса, из Тимьяна.

Барон был невысокий, лысоватый, упитанный человечек с тонкими усиками на круглом лице. Он посматривал на нас добродушно и снисходительно, как директор компании, которого уговорили зайти на корпоративчик младшего персонала.

– Тимьян, это же так далеко! – один из свиты барона удивил нас своими познаниями в географии. – И как вам Саграда?

– Прекрасный город, – заверила я. Барон скривился.

– Что в нем прекрасного? Дыра! – тут же подхватил другой собеседник. – Вот если бы вы были в герцогстве Вергонийском…

Барон одобрительно поджал губу и кивнул.

– Ну, природа, например, – нашла я беспроигрышный вариант. – Миндаль цветет так рано и вот те растения… – я показала на большие снопы розоватых длинных лепестков на деревьях в саду. Мимо одного из них мы как раз проходили. Барон и свита повернулись в сторону дерева. Я взяла лист в руки и вдруг поняла:

– Это же бумага!

Рансия зашипела на меня:

– Конечно, бумага! Могла бы не объявлять во всеуслышание! Где я в такое время найду живую махаонию? Она знаешь, сколько стоит?!

Зато барон развеселился.

– Я просто поражена, что это настоящая бумага! У нас она редкость, – решила я соврать, чтоб исправить ситуацию. – Говорят, ее можно использовать для письма?

Свита взорвалась хохотом:

– Бумагу, для письма? Какая чепуха!

– Что за бред, писать на бумаге!

– Представляю лицо моей тетушки, получи она бумажное письмо!

– Сочла бы личным оскорблением!

– Но почему? – не удержалась я.

– Ее делают из льняного тряпья и ветоши! Такой, которую даже бедняки не носят.

– Видите ли, – снизошел барон до объяснений. – Это очень нестойкий материал. Рвется, мнется, от воды портится. Легко загорается от малейшей искры из камина.

Ах, вот оно что! Ну да, как же я не догадалась!

– А, тогда можно секретные любовные письма писать и сжигать после прочтения, – попыталась я отшутиться. Барон на этих словах опять скабрезно заулыбался. Даже шутливо погрозил мне пальцем, мол, ай, проказница! – Ну, и раз она дешевая, ее можно использовать много, не экономить!

– Но для чего может понадобиться так много писать? – недоумевали собеседники.

Мы еще пофантазировали о способах применения бумаги. Я достаточно поиграла в глупую провинциалку, выгодно оттеняя светскую львицу Рансию. Значит, и бумага тут уже изобретена, но не котируется. Хорошо, что мы отказались от этого варианта.

Мне порядком надоел этот разговор. Я сделала реверанс, подсмотрев его у других, и пошла бродить по саду. Проходя мимо компаний я кивала им, как знакомым, и останавливалась послушать. Тем для обсуждения у сеньоров было несколько – охота, игра в фавн и предстоящий турнир.

– У Селии неплохие шансы…

– Да, но только у стрелков. На ристалище селийские не тянут.

– И стрелки тоже не сдюжат. Руан, как всегда, выйдет первым.

– Только не в этом году

– А что изменилось?

Услышав знакомое название, я подошла погреть уши.

– В этом никого не выставят от Руана.

– Откуда знаешь?

– Это он специально путает, чтоб ставки упали!

– До ставок еще дожить…

Я встряла в разговор:

– Извините, а почему вы считаете, что Руан никого не выставит?

Молодой человек в желто-малиновом камзоле отвесил галантный поклончик и снисходительно объяснил:

– Руан сейчас переживает не лучшие свои времена, не думаю, что тамошнему барону будет дело о турнира. Надо собрать стрелков, обучение, обмундирование – все стоит денег.

– Зато приз сразу все окупит! – заявил другой собеседник.

Так вот о каком способе говорил Каидо. Мне стало обидно, что этот самодовольный знаток, да еще и в желтом (Цвет умалишенных, вспомнила я слова Рансии) так рано ставит на нем крест. Или арку?

– Держу пари, Руан всем еще покажет! – вставила я запальчиво.

Публика затихла. Собеседники переводили взгляд с меня на него в немом ожидании. Знаток усмехнулся:

– О! Это серьезно! А я держу пари, что Руан вообще не появится! Что ставит сеньора?

Так, понятно, это местный разводила, и я только что зачем-то поддалась на провокацию. А слова “держу пари” здесь пока не стали пустым звуком. Это действительно приглашение делать ставки.

К нашей кучке из любопытства подтянулись еще гости. Надо было что-то отвечать. На сколько здесь принято спорить? Эх, ладно, пусть будет ливодор. Хоть что-то приличное. Проиграю, ну и ладно, так мне и надо. Так и сказала этому хлыщу.

Он, не задумываясь, выкрикнул:

– Ливодор и с моей стороны на то, что Руан не появится на турнире! Господа, кто согласен быть устроителем нашего пари? Фергус, ты?

Тот, кого назвали Фергусом, пожал плечами, мол, само собой, дело-то привычное. Заслышав о пари, к нам подтянулся и барон со свитой.

– Господин барон! – обрадовался хлыщ. – Не окажете нам честь быть устроителем пари? Ставим по ливодору, что…

– Не могу устроителем, я и сам хочу участвовать! Кто еще ставит на Руан? Я ставлю два ливодора против!

Он обратился к Рансии, которая ходила рядом и недовольно хмурилась.

– Рансия, дорогая, велите принести пергамент и чернила.

– Я ставлю на Руан! – подскочил Жак, горя незамутненным энтузиазмом.

Рансия цыкнула на него, мол, смотри, барон против. Тот расплылся в угодливой улыбке:

– Тем лучше, барону же надо у кого-то выигрывать!

Вот подхалим, подумала я. Или хитрец?

Вечер перестал быть томным. Мнения разделились, и еще несколько человек выразили желание рискнуть своими капиталами.

Принесли писчие принадлежности, и молчаливый Фергус оформил наше пари, как полагается. Ставок против Руана оказалось не так много: только желто-малиновый хлыщ, барон Нунцио и еще кто-то из его свиты. Но вели себя они слишком самоуверенно, будто что-то знали.

Вскоре объявили танцы. Я встала в ряд с другими дамами, и мы начали движение навстречу ряда кавалеров. Да, в массовом исполнении этот танец уже не казался занудными. И запутаться в фигурах было не так просто, словно тебя подхватывало и влекло течение, сталкивая с парой на время, а потом неумолимо растаскивало и уносило к другому. Можно было успеть поговорить с несколькими мужчинами. Любителям быстрых свиданий бы понравилось.

– А вы большая оригиналка! Умеете привлечь внимание! – заявил барон, когда мы оказались в паре. Привлекать внимание – последнее, что мне хотелось на этом вечере. – Только жаль, что потеряете свои деньги. Следовало посоветоваться с кем-то знающим перед тем, как заключать пари.

– Это вышло случайно, – ответила я. – И что бы сказал знающий человек, вы же себя имеете в виду?

– Мне доподлинно известно, – зашептал он доверительно придвигаясь ко мне, – что Руан не будет представлен на турнире ни в этом, ни в следующем году. Вряд ли вообще когда-то…

– Что вы говорите, почему?

– Ходят слухи, что барон Руанский мертв.

– Так слухи или вам доподлинно известно?

Ответа я не получила, пары поменялись, и меня увлек в сторону другой партнер. Эта новость не на шутку взволновала меня. Каидо я видела недели две назад. За это время могло что угодно приключиться. Через несколько циклов я снова оказалась в паре с бароном.

– Так что вы говорили насчет Руанского, когда он умер?

– Ах, оставьте, это пустое! Если угодно, я могу вернуть ваш ливодор после моего выигрыша. Не в моих правилах наживаться на женской недальновидности. Но взамен вы должны мне кое-что пообещать… – промурлыкал он игриво и смерил меня своим масляным взглядом. Я прикинулась удивленной.

Ритм танца требовал, чтоб мы снова сменили пару, на что я и рассчитывала. Но он нарушил течение и повлек меня наперерез танцующим через весь зал в боковой коридор. Там он прижал меня к стене и вперился своим, как он наверное полагал, неотразимым взглядом. Слуга, шедший по коридору с подносом, увидев нас, замялся и юркнул за какой-то поворот.

– Господин барон, у вас же невеста, – напомнила я холодно.

– О, что вы подумали! Я ничего такого не имел в виду! – он замахал руками в притворном ужасе.

– Тогда что вы хотели, чтоб я пообещала?

– Что позволите отвезти вас домой в моей карете!

– Я и сама вас отвезти могу. У меня коляска ожидает недалеко.

“Неотразимая” улыбка совсем скисла.

– Вы рискуете своим ливодором, – напомнил он кокетливо.

– Как и вы своим.

– Но мне доподлинно известно, что…

– Вы так и не ответили, когда он умер.

– Ну какая разница! Недели две назад. Зарезали воры… или на охоте несчастный случай вышел, – исправился он на ходу. Стало все ясно. Знать о том случае он мог только от бандитов, собственно, исполнителей. Которые, в свою очередь, ушли и не знали, что Каидо выжил.

До сих пор не знали? Я спросила:

– Две недели, это давно, почему же в городе ничего не известно?

– Руан живет замкнуто, значит оттуда еще не было гонцов. Вот пойдут торговцы в конце месяца, тогда всем расскажут.

Я не стала говорить, что два гонца как раз приезжали со мной. Пусть пребывает в уверенности, что все лучше всех знает.

– Благодарю за информацию.

Я отстранилась и направилась в зал.

– Если ваша карета вдруг сломается, имейте в виду, мое предложение еще в силе! – насмешливо бросил он мне вслед.

Прием и танцы больше не доставляли удовольствия. Мне хотелось побыстрее оказаться одной. Я побродила по саду, пока не кончилась музыка. В гостиной стало ощутимо меньше народу, а тот, что остался вел себя проще и развязнее. Светский прием плавно перетекал в дружескую попойку.

Я нашла Рансию, она ругалась с музыкантами и грозила не заплатить за такое паршивое исполнение. Они и правда немного фальшивили. Музыканты трепетно и униженно грозили бойкотом ее дома всеми менестрелями княжества. Я подошла к ней сказать, что уезжаю и попрощаться.

– На тебе что, особый заговор, отгонять баронов? – перекинула она на меня свой пыл. – Чем тебе барон Нунцио не угодил?

– Уже наябедничал? Так он меня ведь не замуж звал!

– А всего лишь покататься в его карете! – заломила руки Рансия.

– Ага, знаю, куда он меня отвезет, точно не в мой дом!

– Дело твое. Главно, меня с ним случайно не поссорь! Пойдем, провожу тебя до коляски.

Жак тоже подошел проводить. Мы все втроем вышли в прохладные сумерки и направились в сторону, где я оставляла Марселя, коляску и лошадь.

Какая-то шумная и скандальная возня впереди привлекла внимание. Драка в приличном районе? Рансия схватила меня за локоть и остановила, а сама кликнула стражников. Мимо как раз проходил патруль. Бравые кирасиры сопроводили нас троих в сторону дерущихся. Как раз вовремя.

В центре внимания оказался Марсель, которого за локти удерживали двое. Шляпа отлетела, волосы взлохмачены, на скуле фингал. А перед ним стоял наш драгоценный барон Нунцио и пытался нанести удар. Марсель лягался и брыкался, безопасно прицелиться барону не удавалось. Стражники встали в замешательстве, надо же, целый барон изволит драться!

– Что вы творите? – крикнула я Нунцио со спины. Он обернулся, его лицо покраснело от гнева.

– Демонство, – прошипел он и некуртуазно сплюнул. Рансия ойкнула и прикрыла рот ладошкой. Наверное, это было крайне неприличное ругательство.

– Этот пройдоха напал на моих слуг! – заявил барон принимая подобающий степенный вид.

– Они ломали коляску вашей милости! – отчаянно крикнул Марсель.

– Отпустить! – рявкнула я двоим, которые его держали. Те переглянулись, посмотрели на стражников, потом на барона. Барон промолчал, они не двинулись. Ладно, меняем тактику. Я обратилась к барону:

– Это мой слуга, я сама с ним разберусь.

Он нехотя махнул рукой, мол, отпускайте. Те повиновались. Стражники отсалютовали алебардами и пошли дальше, раз инцидент исчерпан. Марсель угрюмо зыркнул на слуг барона, но ничего не стал предпринимать, а подхватив шляпу проскользнул между нами и скрылся.

– Так вот, о какой “случайной” поломке вы говорили. Другого способа заманить девушку к себе не нашлось? – попыталась я пристыдить барона. Но он, кажется, воспринял это как часть игры.

– Хм, другой способ? Это можно! На следующей неделе я устраиваю охоту в своих владениях. Приглашаю вас участвовать! – он широко улыбнулся мне, подмигнул Рансии и небрежно кивнул Жаку, который прятался за нами.

– Я подумаю, – сказала я сдержанно.

– Не сомневаюсь, что вы примите верное решение, – ответил он, развернулся и ушел. Слуги последовали за ним.