Феодалка

Глава 16

Я открыла глаза и увидела рассветное небо в окне. Неужели утро? Сама не заметила, как проспала всю ночь.

Была у Рансии привычка вбегать ко мне без стука. Вот и сейчас она распахнула дверь и радостно уселась на кровать. Я нехотя выбралась из-под одеяла и накинула поверх ночнушки домашнее платье. Все равно в ближайшие два часа придется выслушать все, что успело произойти на маскараде за время моего отсутствия.

– Барона Селийского арестовали! – воскликнула Рансия.

– Все-таки арестовали! – я почувствовала злорадное торжество. Не зря предупредила алькальда!

– Ты знала?! – изумилась она. – Что происходит?!

– Это ты хотела рассказать, что там произошло! Арестовали: как, когда?

– Как только ты уехала. Он в маске был, но узнать можно, я, например, сразу узнала. И эти тоже.

– Кто?

– Демоны! Ну, то есть тайная стража господина алькальда. У них же тоже костюмы, раз они на маскараде дежурят. Только проблемы из-за этих костюмов! Какой-то шутник увидел, что барона ведут, а тот отбрыкивается: “Вы не имеете права! Я барон Нунцио Селийский! Я вас в порошок сотру!”

– Конечно, очень ожидаемо!

– Так вот, какой-то шутник, наверное решил, что это розыгрыш такой и давай голосить: “Он самозванец, это я барон Нунцио Селийский!”... Ну, подошли другие, вампир с оборотнем, и его тоже увели. И он давай их костерить и кары обещать! Довольный ушел, слов нет!

– Погоди, а это точно не Нунцио был? – у меня закралось сомнение. Того ли я узнала?

– Ну, вроде нет. По росту похож, а остальное… непонятно, да и не важно! Их обоих увели, а остальные как начали представляться графами и герцогами и обращаться друг другу по титулам, разоблачать друг друга. ну такое веселье пошло! Ты самое интересное пропустила!

С моей точки зрения, самым интересным был как раз арест Нунцио. Если до этого дошло, значит, стражники, которых приставили охранять девушку в кожанке, выявили опасность. Значит, он правда замышлял убийство. Мне не показалось!

– Кстати, господин алькальд велел передать, чтоб ты к нему утром зашла для опознания.

– Какого опознания? – перепугалась я.

– Кто из тех двоих арестованных настоящий Нунцио!

Фух, блин, не трупа! Обошлось.

– Подожди, барон – личность известная. Что же, его некому больше опознать?

– Я тоже подумала. Но алькальд ждет тебя!

– Ладно, пойду, – сказала я. Все равно надо узнать, что там и насколько все серьезно.

Рансия переключилась на себя и стала вещать про своего ухажера, которого удалось направить на путь истинный при помощи ревности.

Мы просидели до первых петухов, потом она пошла спать, а я стала одеваться. Это дело не быстрое, лучше начать заранее. Все равно уже не усну. И к алькальду пора собираться.

Пока Лили меня причесала и уложила волосы в два замысловатых узла за висками, пока зашнуровала платье, начался рабочий день. По улице загромыхали повозки, в кухне забренчали посудой.

Я позвала Марселя, чтобы он отвез меня в ратушу, но его не оказалось на месте. Он что, решил, что его обещанный свободный день уже сегодня?

Ругая про себя нерадивого слугу, я пошла искать извозчика. Вот лентяй! Кони стоят негуляные, а я вынуждена тратить последние деньги на перемещение! Но не самой же мне запрягать и править?!

Алькальд встретил меня в кабинете. В своей добродушной манере он пригласил меня следовать за ним в тюрьму, которая находилась рядом с ратушей, на той же площади.

Это была “парадная версия” тюрьмы. Не очень глубокая и не самая мрачная, даже с окошками под потолком в длинном узком коридоре. Кирпичная кладка под окнами была в черных подтеках и поросли плесени, наверное в непогоду сюда заливал дождь. Пахло мышиным пометом и каким-то неаппетитным варевом. Наверное, готовили баланду для заключенных. Я с содроганием подумала, каковы же тогда обычные тюрьмы.

Караульные в скрипучих кожаных доспехах при виде нас с алькальдом бодро салютовали. Мы спустились по узкой каменной лестнице и оказались перед двумя камерами. Передняя стенка у них была решетчатая, что позволяло видеть все внутри. В одной камере на узкой койке сидел Нунцио, как был, в маскарадном костюме с крылышками. Маску он положил рядом с собой на грубо сколоченный стол. В другой сидел мужчина, тоже в маскарадном наряде, с надвинутой на глаза шляпой, и, похоже, спал. Нунцио заметно нервничал. Круги под глазами, всклокоченные волосы, руки теребили края камзола.

Увидев алькальда, Нунцио вскочил и бросился к решетке.

– Ну наконец-то! Я здесь с вечера в полном неведении! Это беспредел! Ваши люди не имеют понятия об уважении к благородному лицу!

Потом он увидел меня и слегка замялся.

– Мариса? Вы пришли мне помочь?

Я пожала плечами. Помогать этому негодяю не входило в мои планы, но я не знала, что за игру затеял алькальд.

– Сеньора Мариса Тимьянская, вы удостоверяете, что этот человек тот, кем себя называет – барон Нунцио Селийский? – официальным тоном произнес алькальд.

Я посмотрела на него, пытаясь понять, что он от меня ждет, но никаких знаков не уловила, поэтому просто сказала:

– Удостоверяю.

Алькальд хлопнул в ладоши, подошла стража.

– Вы свободны, барон.

Эй, то есть как, свободен? Я в изумлении уставилась на алькальда.

Стража раздвинула решетку, и Нунцио выбрался, упрямо держа осанку, которая не вязалась с растерянным выражением его лица. Озираясь и пытаясь что-то сказать, он последовал за стражниками наружу. Они увели его так быстро, что он не успел опомниться. Я тоже не понимала смысла происходящего.

– Господин алькальд, что это было?

Алькальд подмигнул мне и подошел ко второй камере. Узник встал, будто и не спал вовсе, подождал, пока стража откроет двери, вышел и поклонился алькальду. Тот сунул ему в руку звякнувший кошелек. Мужчина поблагодарил, приподняв маску, и тоже отправился на выход.

– Так это был ваш человек! – догадалась я. – А зачем такая комбинация? И что с той девушкой? Ее проводили домой?

– Столько вопросов! Давайте объясню по дороге.

Мы поднялись по другой лестнице и пошли коридорами обратно в кабинет алькальда.

– Начну с главного: девушка жива и невредима и даже не подозревает, что была в опасности. Тех двоих задержали в темном переулке, когда они шли за ней и готовились что-то предпринять. Но они клянутся, что им заказывали не убийство, а какую-то пакость попроще. То ли помоями облить, то ли в канаву столкнуть. Этот Нунцио не силен по части хитрых планов.

– Но, возможно, они врут!

– Я наблюдал за его реакцией сейчас и видел, что он не удивился, увидев вас живой. Поэтому и отпустил. Провести ночь за решеткой для него и так достаточное наказание. Он, конечно, проказник, но убивать вас не намеревался.

– А он не обозлится на меня еще больше из-за этой ночи?

– Почему? Вы же его вызволили! – усмехнулся алькальд. – Да он и не свяжет эти события: свой арест и неудавшуюся шутку. Для барона все выглядит по-другому: те двое пошли исполнять приказ и пропали. И, судя по вам, ничего не сделали. А его арестовали на балу по ошибке, спутали с кем-то.

У меня отлегло от сердца. Что ж, действительно, не такая уж я грозная противница, чтоб от меня избавляться. Ну, подумаешь, подпортила охоту в чужих владениях и ушла с соперником. Это еще не повод для убийства. Устранить Каидо он пытался по приказу своего графа и за солидный куш. Но сам Нунцио на такое не решится...

– Стоп. А кто тогда поджег мой дом? – вспомнила я, что это не первое его покушение.

Алькальд задумался.

– У вас нет других врагов?.. Нет. Плохо… То есть, конечно, очень хорошо! Только тогда не понятно. Но думаю, что не он. Надеюсь, что это просто случай, и вам ничего не угрожает. Иначе я не проживу без ваших чудесных пирожных! – алькальд расплылся в галантной улыбке.

Мы попрощались, и я поспешила обратно. Упоминание пирожных вызвали голод. Хорошо бы Марсель уже оказался дома.

Кухня Марселя была по прежнему заперта, и сегодня не открывалась. Слуга, с которым он делил комнату, сказал, что тот еще не возвращался. Да что же это такое! Неужто загулял? Или ушел на вольные хлеба? Именно тогда, когда мне позарез нужны новые заказы, мой главный актив решил меня покинуть… Да нет, не мог. Его вещи здесь. Хотя, что это за вещи – старые тряпки. То, что на нем сейчас надето, стоит в сто раз дороже! Почему бы не уйти?

Но, по словам Жака, нельзя, он будет считаться беглым.

Да и лошадок своих он не бросит…

В размышлениях прошло полдня. Потом, не дождавшись, пока проснется Рансия, я одна пошла на мессу. Все равно туда надо ходить так или иначе. И при том немного чаще, чем я это делаю.

Здесь поход в церковь не только обязательная процедура, но еще и развлечение, вроде театра. Смысл тот же – совместно прослушать историю, обсудить героев. Проповеди здесь были на основе притч из жизни святых и демонов, которых было великое множество, редко кто помнил их всех по именам. Хороший проповедник ценился высоко и мог стать такой же звездой, как у нас популярные стендаперы. Обычно проповедник был один постоянный, но иногда и приглашенные или подменяющие по болезни. Интересное место, в общем.

Церковь, куда мы обычно ходили, была устроена иначе, чем в Руане. Широкое здание из красного кирпича посреди мощеной площади имело два помещения: внешний круг для простонародья и внутренний – для дворян. Чтоб пройти в него нужно было пересечь “простой” зал. Прихожане победнее почтительно расступались и украдкой заглядывали в следующий зал. Для них своеобразное развлечение заключалось в том, чтоб видеть знать вблизи и сплетничать, кто с кем пришел, кто на кого как посмотрел, а кого давно не видно. Что ни делай, как быстро ни проходи, а пищи для сплетен мы всегда давали достаточно. Быть все время на виду — один из минусов жизни в качестве аристократки.

Вот и сейчас проходя, я услышала краем уха:

– Да не мог он с демонами спеться! Святой человек!

– А может, его околдовали?

– Околдовали, как же! Сам на это пошел. Целую гильдию честных ремесленников работы лишил.

– А может и без демонов обошлось, просто конкуренты оборотистые… чернила варить не только наши умеют.

О, интересно, кого это они обсуждают? Надо изучить местный рынок чернил, в который раз напомнила я себе.

Во внутреннем зале убранство было богаче, музыка звучала громче, и, кажется, даже святые на иконах были изображены в более праздничной одежде.

Я успела выучить ритуалы и чувствовала себя довольно свободно. Было не многолюдно. В нашей части церкви прихожане кучковались небольшими группами и обсуждали прошедший маскарад и прочие мирские дела. До начала мессы это была просто светская тусовка, несмотря на органную музыку и запахи благовоний. Акустика усиливала голоса, но делала их гулкими и неразборчивыми, поэтому слова говорящих сливались в белый шум, и в нескольких шагах было невозможно разобрать речь других. Очень удобное место для конфиденциальных бесед.

Я прошлась по кругу, любуясь солнечными зайчиками от витражных стекол и выискивая знакомых. Поздоровалась со всеми, кого знала.

В стороне у занавеса стояли священники. Один местный, другой приезжий. Приезжий что-то горячо доказывал нашему и показывал какую-то палочку. Пылкая речь и суетливость его движений вызвала любопытство.

Я подошла ближе и разглядела предмет в его руках. Это была наша иномирная ручка! Точнее, стержень от нее. Приезжий священник достал из рукава длинное гусиное перо и вставил в него стержень, так, что выглядывал только пишущий кончик. Наш с сомнением поскреб подбородок и покачал головой. Увидев меня, оба священника обернулись и уставились на меня. Я вежливо поклонилась и сложила арку. Они ответили тем же, а приезжий быстро спрятал перо со стержнем обратно в рукав и удалился.

– Помните, к чему идет! – сказал он напоследок нашему падре.

В этот раз проповедь была очень странная, полная туманных намеков на грядущие перемены и опасения фальшивых чудес.

– И возгордился тогда брат Арсений, – вещал падре. – И возомнил, что сам творит чудо, а не дух святого, ему помогающего. И вознесся он к вершинам небывалым, откуда и сверзся во прах, и стал жить еще беднее и горше, чем ранее! Так и с нынешним гордецом будет, ежели не усмирит гордыню свою и не отдаст чудо миру добровольно или же не отречется от него, если чудо это не святым, но демоном сотворено!

Кто этот гордец? Явно кому-то что-то в упрек ставилось. Я прослушала начало и упустила нить повествования. Меня больше заботил стержень ручки. Неужто настоятель монастыря решил пренебречь своим эксклюзивным правом использования и начал распродавать стержни в розницу? Я пыталась понять, как это скажется на цене за следующую партию. Может, и снизится, но не намного. Скопировать их по прежнему никто здесь не может, технологии не позволяют.

А может, и к лучшему! Будем продавать ручки и другим монастырям. Он же сам рекламу нам делает.

Ладно, об этом мы с ребятами потолкуем, когда вернусь. А пока до возвращения еще дожить надо!

А тут еще нищие прицепились, им после выхода из церкви подавать полагается. И не отвертеться! Дворянство обязывает!

Я раздала остатки меди и злющая пошла пешком домой.

У самого крыльца меня нагнал еще какой-то оборванец. Послав его ко всем демонам, как поступила бы Рансия, я заскочила в двери, ругнулась заодно и на мажордома и пошла к себе досыпать.

Я проснулась в сумерках и сразу поинтересовалась, пришел ли Марсель. Его по прежнему не было. Зато тот оборванец топтался у черного хода.

– Что ему надо? – крикнула я кухарке, которая как раз вышла вылить в канаву помои. Наверняка ведь напакостит, раз ему милостыни не досталось.

Кухарка выглянула за дверь еще раз и о чем-то переговорила с нищим. Вернулась она с озадаченным видом.

– Этот парнишка от вашего слуги. Говорит, что он в доме с колоннами, тот что за каналом на левом берегу Гра, – она назвала еще какие-то приметы, служившие дому вместо адреса.

– Что он там забыл?

– Говорит, запертый сидит, выбраться не может, – кухарка похлопала глазами и протянула мне какой-то блестящий предмет. – Вот, велел передать госпоже Марисе Тимьянской лично в руки.

Это была медная деталь, украшавшая маскарадный костюм Марселя.

– Эй, ты! Иди сюда! – я выглянула из двери и позвала нищего. – Где, ты говоришь, его видел? Что он там делает?

– Э, сеньора! Что знал, я уже вот ей рассказал! – ответил тот, пятясь. – Ваш слуга обещал, что мне заплатят за эту весточку, а я теперь вижу, что одни неприятности получу. Ищите дальше сами! Тем более вам это быстрее среди своих, благородных, поспрашивать. В том доме только графы и маркизы живут, а их не так много!

Сказал и убежал. Я схватила кухарку за рукав:

– Так, еще раз объясни, что за дом такой знаменитый и где он! А еще лучше нарисуй, как туда добраться!

– Это, наверное, старого герцога доходный дом. Там самые богатые приезжие останавливаются, – ответила та и начертила пальцем план в рассыпанной по столу крупе. – Вот сюда, через парк… это канал… а это тот дом с колоннами. Мимо не пройти, его сразу видно. А вот мост…

Попутно она умудрялась быстро перебирать крупу, выискивать и выбрасывать шелуху и мусор.

Я переоделась, велела подготовить моего коня, чтоб верхом отправиться на знаменитый дом посмотреть. Почему-то женщинам в городе ездить на лошади было не принято. Но не идти же мне пешком, тем более в темноте! Хватит, находилась сегодня.

Неженка встретил меня радостным ржанием. Застоялся, бедняжка. Я похлопала его по шее, вывела за ворота, забралась в седло и он бодро потрусил в вечернюю прохладу.

Ночь была светлой. Свет масляных фонарей помогал недолго, он остался позади, на главной улице. Остальной путь освещала луна. Запах тины и скрип качающихся лодок возвестили, что впереди река. Я проехала вдоль песчаного берега по деревянному настилу и нашла мост. На том берегу должен был быть особняк.

Действительно, найти дом с колоннами по описанию кухарки не составило труда. Но где в этой громаде Марсель? Не кричать же в высокие темные окна, в самом деле.

Я постучалась в главный вход. Мне открыл сонный привратник и сказал, что ничего не знает и никого не видел, а госпожи дома нет. Может, нищий соврал? Но он показал деталь от костюма в подтверждение своих слов.

Да и как Марсель мог оказаться здесь, на другом конце города? Хотя вокруг него на балу крутились знатные дамочки, он вполне мог поддаться соблазну и уехать с одной из них.

Я объехала особняк. Ни огонька в окнах. Уже собиралась возвращаться, как вдруг подумала: если Марсель и правда заперт, то как он умудрился послать ко мне нищего? Оборванца же в такой дом на порог не пустят. Значит, мог только крикнуть из окна, причем в таком месте, куда нищий имеет доступ. Окна первого этажа возвышались над цоколем метра на четыре. Я даже верхом не могла заглянуть внутрь. Оставался полуподвальный этаж.

Подходящим местом чтоб подозвать нищего мне показался черный ход. Он примыкал к каналу почти вплотную. Там на заднем дворе стояли какие-то щербатые бочки, пахло отбросами и грязный ручеек стекал из-под низкой двери прямо в канал. Неженка потянулся было мордой к куче капустных листьев, но тут же шарахнулся назад от брызнувших в стороны крыс.

Маленькие окна-отдушины погреба были на уровне пояса. Там внутри светился слабый огонек свечи или лучины.

Я спрыгнула с лошади, наклонилась к окну и позвала:

– Эй… Есть кто живой?

В погребе послышалась возня, и свет загородила голова.