Евангелион: фантазия на тему финала

Изначальный мир. 1 сентября 2016 (Кобэ. Новая школа)

— Знакомьтесь — наш новый ученик, — классный руководитель сделал широкий жест в сторону стоящего у доски паренька. — Он раньше жил в Токио-3, но теперь будет жить и учиться у нас.

— Здравствуйте, — новичок взял в руки мел и написал на доске своё имя. Потом сделал вежливый полупоклон в класс. — Икари Синдзи. Приятно познакомиться.

— Вопросы есть? — обратился учитель в класс. — Нет? Ну и хорошо.

Его проинструктировали свести к минимуму все вводные процедуры и как можно скорее ввести новенького в привычный ритм жизни.

— Есть! Есть вопрос, Гато-сенсей! — в классе поднялись несколько рук.

— Ну, что у тебя, Мацумото? — недовольно спросил учитель.

— Икари-сан, а это правда, что в Токио-3 проводились сражения с пришельцами? — выпалила симпатичная девчонка из среднего ряда.

— Ну, ходили какие-то слухи, — неопределённо отозвался Синдзи.

— Что значит — «слухи»? — возмутился парень с «камчатки». — Ты там жил или как?

— Когда объявлялась тревога, все спускались в убежища, — Синдзи припомнил тот единственный раз, когда сам был в таком. — Могу рассказать, как оно выглядит изнутри.

— Фу-у, — презрительно сморщился парень.

— А правда, что там использовались гигантские боевые роботы?

Рэй на фоне лунного диска и силуэт Евы-00 за ней. «- Я просто обязана. — Кому? Отцу? — Не только. Всем людям». Синдзи встряхнул головой, отгоняя воспоминание.

— Ты чего? — встревожился учитель.

— А? Нет, ничего, — Синдзи слабо улыбнулся. — Я слышал что-то такое.

— Ну-у, какой ты, — расстроилась Мацумото. — Ничего не знаешь, ничего не видел.

— Так! — учитель легонько хлопнул в ладоши. — Чего пристали к человеку? Не видите — стресс у него. Пообвыкнется — поговорите. А пока не досаждайте. Икари, вон там свободное место, будет твоим.

Место у окна было тем же, на котором сидела Рэй в их школе Токио-3, подперев подбородок рукой и безучастно глядя на улицу.

— Икари, — словно сквозь вату донёсся до него голос учителя.

— А? Извините, — Синдзи выдохнул и попытался улыбнуться. Это не удалось.

— Извините, — тихо повторил он в класс. — Нервы ни к чёрту.

Опустив голову, он поплёлся на место. В классе стояла мёртвая тишина.

На перемене к нему подошёл давешний парень с «камчатки».

— Привет! — он протянул ладонь и представился. — Мураками Кано.

— Очень приятно, Мураками-сан, — Синдзи пожал протянутую руку.

— Ой, да брось ты! Давай без формальностей. Просто Кано! Извини, что я так вначале…

— Ничего, пустяки.

— Ну, вот и отлично! Пойдём, школу покажу!

— Эй, Мураками! Ты куда новенького тащишь? — поинтересовалась девчонка, которую учитель называл Мацумото.

— На тёмную сторону силы, конечно, — немедленно отозвался Кано. — Это Мацумото Нацки, староста класса, — пояснил он Синдзи. — Особа умная, но вредная. Допроситься списать — всё равно что денег у скупого одолжить.

— Тебе учитель что сказал? — не отступала Мацумото. — «Не доставать новенького»!

— Успокойтесь, всё хорошо, — вмешался Синдзи. — А школу мне и так хотелось посмотреть.

— Вот! — торжественно объявил Кано и потащил его из класса. — С остальными потом познакомишься.

Школа изрядно преобразилась по сравнению с тем, какой её запомнил Синдзи в первое посещение. До сих пор в её коридорах и классах ощущался слабый запах свежей краски, а кафельные поверхности сияли новизной и свежестью. Мураками непрерывно болтал, изображая из себя штатного экскурсовода: «Посмотрите налево, посмотрите направо». Синдзи невольно улыбался — Кано оказался неплохим парнем, весёлым и свойским.

Навстречу по коридору шли трое. Вокруг них, как вокруг хищников в африканской саванне, мгновенно образовывалась пустота. Умолкали разговоры, девчонки прижимались к стенкам, парни отводили взгляды и тоже стремились убраться с дороги троицы.

Шедший впереди предводитель — высокий ухоженный парень, высокомерно посматривающий по сторонам — внезапно остановился.

— Кто такой? — надменно спросил он у Синдзи.

— Наш новенький, — ответил за него Кано.

— Не тебя спрашивают, Мураками, — с тихой угрозой прошипел коренастый парень слева от предводителя.

Синдзи смотрел в пол. Н-да. А ведь какой мирной казалась эта школа на первый взгляд!

— Ой, Маэда-сан, да оставь ты его! — зачастил Мураками предводителю. — Он только недавно из Токио-3 перевёлся, у него и так нервы в хлам, он чуть не расплакался, когда его о прошлой школе спросили!

— И чё? — рыкнул крепкий парнишка справа от Маэды.

— А то, что учитель запретил его доставать, пока не оклемается.

Не говоря ни слова, Маэда протянул руку и приподнял подбородок Синдзи. Тот отшатнулся и упёрся в стену. Отбросил руку оппонента в сторону и буркнул:

— Отвали!

— Плакса, говоришь? — недоверчиво процедил Маэда.

— Что здесь происходит? — раздался голос классного руководителя.

— О! Гато-сенсей! — обрадовался Мураками. — А я тут новенькому школу показываю! Ну, пошли в класс, а то на урок опоздаем!

Он схватил Синдзи за локоть и потащил за собой. Не говоря ни слова, троица хулиганов развернулась и двинулась дальше, не обращая ни малейшего внимания на учителя, словно тот был пустым местом.

— Кто это был? — спросил Синдзи у Кано, когда они уже были в классе.

— Маэда Такеро из параллельного. Жуткий тип. Не связывайся с ним.

— Почему?

— Эти трое перевелись сюда в этом году. В первом триместре они избили Аоки из их класса. Парень оказался в больнице.

— И что?

— И ничего! Он, оказывается, напал на них первым! Их трое, он один — кому поверят?

— По всякому бывает. Опять же, родители могут шум поднять.

— То-то и оно. Родители Аоки молчат.

— Почему?

— Запугали, наверное. Понимаешь, отец Маэды — самый крутой гангстер в округе. Причём хитрый и осторожный — когда по всей стране бандитов ловили, он как-то отсиделся и уцелел. Сейчас стало помягче, и он стал главой всех якудза в городе. А его сын, Такеро, теперь творит всё, что хочет, и никто ему слова сказать не может. Наследник клана и всё такое. Он только с Мацумото вежливый.

— С нашей старостой, что ли?

— Ага, с ней. Каждый раз, как повстречаются, такого джентльмена из себя изображает — упасть-не-встать!

— Почему? Нравится, что ли?

— Нет, конечно. То есть это я так думаю. Дело в том, что её отец — префект полиции округа. Так что он или уважительность к врагу демонстрирует, или и вправду клинья подбивает. Ну, ты понимаешь — полезное знакомство, то-сё…

— И что — этого якудза никто поймать не может?

— А чего ловить-то? Его особняк все знают. Только ведь просто так человека не посадишь, а доказательств нет. И свидетелей тоже. Такие дела, — Кано хлопнул Синдзи по плечу. — Ладно, не заморачивайся. Просто не ссорься с ними.

— Поживём — увидим, — мрачно ответил Синдзи.

Мураками внимательно посмотрел на него.

— Самоубийца?

— Нет. Кстати, ты ему сказал, что я чуть не расплакался — это что, правда так выглядело?

— Типа того. Ну и приукрасить не мешало — иначе бы тебя прямо там отделали.

Прозвенел звонок. То есть теперь это был не звонок, а мелодичный сигнал вроде тех. которые звучат на вокзалах при объявлении посадок.

— Кстати! — оживился Кано. — У тебя с учёбой как? А то у меня тут с домашкой завал…

— С учёбой у меня плохо, — честно признался Синдзи. — То есть когда-то я неплохо учился, но последний год приходилось много пропускать. Так что буду навёрстывать.

— Встать! — скомандовала староста, и Мураками метнулся на место. — Поклон! Сесть!

Председатель растерянно вертел в руках кредитную карточку «VISA platinum».

— Подработка? — недоверчиво уточнил он.

— Именно, сэр, — подтвердил Робертсон. — С пяти до девяти — разнорабочий на складах «Kobe marine industries».

— Он там что — бочки таскает? Впрочем, с его способностями он и линкор унесёт без проблем.

— Нет. В его обязанности входят уборка территории, иногда — фасовка и погрузка малогабаритной продукции. Ящики с консервами, в основном.

— И много ему платят?

Робертсон пожал плечами:

— Смотря с чем сравнивать. Во всяком случае, на еду и жильё ему хватает. Сведений о поломках банкоматов пока не поступало.

— Где он поселился?

— Оплаченный номер в отеле, который мы приготовили, он игнорирует. Так же, как и кредитку. Снял квартирку, по сути — комнатку, на первом этаже в старом доме, где живут в основном студенты-ронины и китайские гастарбайтеры.

Председатель раздосадованно крякнул:

— М-да! Вот как прикажете с таким договариваться?

— Подождём немного. Успокоится — поговорим. В чём проблема?

— В том, что у нас не так уж много времени. И в том, что он презирает богатство и роскошь.

Глянув на недоумевающего Робертсона, председатель пояснил:

— Долг, честь, совесть, порядочность, убеждения — это то, что мешает деньгам на пути к власти и то, что деньги пытаются уничтожить в первую очередь. Вот скажите, если вам предложить миллиард, вы бы согласились работать против меня, ООН или своей страны?

— Нет, — ответил майор после короткой паузы.

— Вы на секунду задумались. О чём?

— Представил себе ситуацию. Я никогда не думал о такой возможности. Но, если бы это было правдой… идти против себя, действовать во вред своей стране… нет.

— Долг, честь, порядочность, — председатель кивнул. — Будь вы другим, Джек, вы бы никогда не работали со мной. Парадокс — чем большими финансами распоряжаются люди, тем больше они ценят тех, кто неподвластен зову денег.

— Но совсем уж без денег тоже нельзя, — возразил Робертсон.

— Разумеется! Голод укрощает и львов! Проблема в том, что с нашим парнем это не сработает. Мы не сможем подавить его волю нуждой и не заставим изменить убеждений.

— Мы можем попробовать внушить ему. Окружение, друзья, средства массовой информации, наконец.

— Можно. На людей, у которых не развито критическое мышление, это действует. Так уничтожались целые страны. Но у Протектора сформировался устойчивый комплекс недоверия, спасибо генералу Ямадо, — председатель тяжело вздохнул. — Что там у вас ещё?

— Как и было решено, мы не стали оснащать его квартиру и школу аппаратурой наблюдения, — продолжил Робертсон.

— Всё правильно. Он же нас прямо предупредил, что не потерпит этого.

— Мы бы могли использовать нестандартные решения, которые неспециалист просто не сможет обнаружить.

— Джек, я даже боюсь представить, что будет, если он вдруг случайно найдёт что-нибудь. То, что он ведёт себя прилично и мы всегда знаем, где он — уже достижение.

— Какое будет следующим?

— Сделать так, чтобы он говорил с нами напрямую, а не через директора Такахаши. Кстати, о переговорах. Состояние второго дитя, похоже, стабилизировалось. Вы готовы?

— Так точно, — кивнул Робертсон. — Завтра я вылетаю в Германию.