Эмуляция: Иллюзия Контроля

Глава 19

Как только я вышел на открытое пространство перед домом, воздух взорвался треском выстрелов. Они не стали ждать. Не стали играть в героев. Просто открыли огонь на поражение. С нескольких точек, перекрёстным огнём, не давая мне ни шанса.

Я рванул с места, вкладывая в рывок всю доступную скорость. Асфальт под ногами крошился. Пули щёлкали рядом, высекая искры из брусчатки, с противным визгом проносясь в миллиметрах от головы. Это были не просто солдаты с автоматами. Они знали, на что я способен. Знали, что подпускать меня близко — самоубийство. Поэтому они держали дистанцию, поливая свинцом каждый сантиметр, куда я мог бы сместиться.

— Элла! — заорал я, скорее мысленно, чем вслух, ныряя за декоративный каменный валун, который тут же начал крошиться под градом пуль.

И она услышала. Я почувствовал это — невидимая волна прокатилась по полю боя. Один из стрелков вдруг замер на долю секунды, его палец соскользнул со спуска. Другой опустил ствол, тупо уставившись на своего напарника. Безразличие. Апатия. Элла дала мне окно. Крошечное, в пару секунд, но мне этого было достаточно.

Я вылетел из-за валуна, как пробка из бутылки шампанского. Новый рывок — не к ним, а к следующему укрытию, к массивной ограде соседнего дома. Пули снова засвистели, но теперь их огонь был не таким плотным. Элла работала, выдёргивая из их строя по одному, внося сумятицу, ломая их концентрацию.

Из-за угла выскочили двое, пытаясь отрезать меня. В их руках — короткоствольные автоматы, идеально подходящие для ближнего боя. Они не хотели меня убить издалека. Они хотели зажать.

Я не стал сближаться. Резко сменил траекторию, отпрыгнув за ствол толстого дерева. Кора тут же разлетелась в щепки. Занозы впились в щеку, но я не обратил внимания. Регенерация уже работала, выталкивая их наружу.

И тут я увидел её. Эллу. Она перебегала от скамейки к дереву, таща за собой бледного, перепуганного Андрея. Она была целью. Слишком очевидной. Слишком слабой на вид.

Щелчок. Громче остальных. Сухой, резкий. Снайпер.

Я видел, как пуля летит к ней. Не глазами — Разумом. Я ощутил её траекторию, её цель. Элла не успевала. Она была слишком сосредоточена на бойцах внизу.

— Элла! — заорал я, но мой крик потонул в треске выстрелов.

Андрей успел. Он выполнил мой последний приказ. Защищай её. Он рванул вперёд, толкнул её с такой силой, что она покатилась по газону, и встал на её место. Пуля вошла ему прямо в грудь. Не было красивого падения, не было предсмертных слов. Просто глухой шлепок, удивлённый вздох, и его тело мешком осело на землю. Из дыры в его пиджаке толчками начала выбиваться тёмная кровь.

Шум. Просто лишний шум. Меня взбесило не то, что этот чиновник умер. Меня взбесило то, что они целились в Эллу. В мою команду. В неё. Этого я простить не мог.

Что-то внутри меня оборвалось. Струна, которую я так долго натягивал, лопнула с оглушительным звоном. Ненависть. Не та, которую я призывал. Не та, которую контролировал. Настоящая. Та, что была мной.

Красная пелена упала на глаза. Мир потерял краски, остался только один цвет — цвет крови. Я перестал чувствовать боль от застрявших в теле осколков пуль. Я перестал слышать крики. Я просто знал, что нужно делать.

Они чуть не убили Эллу. Они заплатят.

Я не рванул в атаку. Этого они и ждали. Вместо этого я прислонился к дереву, закрыл глаза и сосредоточился. Тишина. Внутри моей головы воцарилась абсолютная тишина. Я отсёк всё — звуки боя, собственные мысли, даже биение сердца. Остался только холодный, звенящий фокус.

Я выбрал цель. Один из тех, кто стрелял из-за машины. Самый нервный. Я чувствовал его — его пульс, его сбившееся дыхание, его страх, смешанный с азартом. Я потянулся к нему Разумом.

Это было не похоже на то, что я делал с Андреем. Там я ломал волю, подчинял. Здесь я не хотел подчинять. Я хотел разрушить. Я просто усилил то, что в нём уже было. Страх. Паранойю. Недоверие. В его голове зазвучал шёпот. Мой шёпот, ставший его собственными мыслями.

«Тот, что справа… он целится в тебя. Он хочет забрать твою славу. Он сдаст тебя начальству. Он предатель. Убей его, пока он не убил тебя. Убей! УБЕЙ!»

Я почувствовал, как его сознание треснуло. Как тонкая плёнка самоконтроля лопнула под давлением. Его глаза дико метнулись в сторону напарника. Тот как раз менял магазин, на секунду отвлёкшись.

Этого хватило.

Короткая очередь. Не в меня. В своего. Тот дёрнулся, удивлённо глядя на дыры в своей груди, и медленно сполз по капоту машины, оставляя кровавый след.

— Ты что творишь, сука⁈ — заорал третий, разворачивая ствол на своего, теперь уже бывшего, товарища.

Паника. Хаос. Идеально.

Я вылетел из-за дерева. Теперь я не бежал — я летел. Расстояние до машин я преодолел за пару секунд. Первый, тот, что убил своего, даже не успел понять, что произошло. Мой кулак врезался в его шлем сбоку. Хруст пластика и костей слились в один звук. Он упал, не издав ни стона.

Второй успел выстрелить. Очередь прошла мимо. Я уже был рядом. Удар ногой в колено — сустав выгнулся в обратную сторону. Дикий, животный крик. Я не стал ждать. Ладонь обрушилась ему на горло, сминая кадык. Хрип оборвался.

Я развернулся. Остальные бойцы, те, что приближались с флангов, замерли. Они видели всё. Они были профи, но к такому их не готовили. Я не дал им времени. Сорвал с пояса убитого пистолет. Не целясь. Просто в их сторону. Не для того, чтобы убить. Чтобы заставить залечь.

Они упали за укрытия. А я уже двигался. Рывок к ближайшему дому, где засели снайперы. Дверь вылетела от удара ногой. Лестница наверх. Два пролёта за три секунды. Люк на крышу. Я не стал его открывать. Просто пробил головой. Осколки черепицы и дерева посыпались вниз.

Двое. Они даже не успели развернуть свои винтовки. Один попытался выхватить пистолет. Я был быстрее. Перехватил его руку, сломал её. Второй удар — в висок. Он упал. Второй смотрел на меня с ужасом.

— Не надо…

Я не слушал. Схватил его за голову и просто ударил о парапет крыши. Один раз. Второй. Хватило.

Спрыгнул с крыши. Приземление на ноги, асфальт под ботинками треснул. Группа из трёх бойцов, державшая периметр, открыла огонь. Я не стал прятаться. Просто побежал на них зигзагами. Пули проходили мимо. Слишком быстро.

Первый. Удар в грудь, бронежилет прогнулся, рёбра хрустнули. Он упал, захлёбываясь воздухом. Второй. Я вырвал у него автомат, ударил прикладом по лицу, разворачиваясь. Третий. Короткая очередь в упор. Прямо в голову. Брызги крови и мозгов. Свидетелей быть не должно.

Я обернулся. Парень в машине. Последний. Он смотрел на меня с ужасом, пытаясь завести двигатель. Я подошёл, разбил стекло кулаком и выдернул его наружу.

— Не убивай, — прошептал он, трясясь.

Я молчал. Просто свернул ему шею. Быстро. Без лишних слов.

Все. Тишина.

Пламя в глазах медленно угасало. Ненависть отступала, оставляя после себя ледяную пустоту и гул в ушах. Я оглядел поле боя. Тела. Девять тел. Десятым был Андрей, но он не в счёт. Он был просто шумом. Помехой.

Я медленно побрёл обратно. К Элле. Она всё так же сидела на земле, рядом с телом чиновника. Её не трясло. Она просто смотрела на меня. В её глазах не было ни страха, ни осуждения. Только пустота. Такая же, как у меня внутри.

Она поняла.

Я опустился на колени рядом с ней. Не для того, чтобы скорбеть по Андрею. Чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.

Я поднялся, отряхивая с колен пыль и чужую кровь. Тело Андрея — просто объект, помеха на газоне. Лишний шум. Главное — Элла была цела. Они целились в неё, пытались убрать ключевого члена моей команды. За это они и заплатили.

Мой взгляд метнулся к дому. Засада не была ликвидирована полностью. Там, внутри, оставались ещё. Я чувствовал их. Страх, напряжение, адреналин. Они слышали крики, выстрелы, а потом — тишину. И теперь они ждали.

— Элла, оставайся здесь, — бросил я, не оборачиваясь. — Не высовывайся.

Дверь была заперта. Массивная, бронированная, с электронным замком. Рассчитана на то, чтобы выдержать взлом или даже небольшой взрыв. Но она не была рассчитана на меня.

Я потянулся к атрибуту. Ненависть хлынула послушной, горячей волной, наполняя мышцы силой. Я не стал возиться с замком. Просто ухватился за края двери пальцами, которые под действием атрибута стали твёрже стали, и рванул.

Металл заскрипел, протестуя. Петли выгнулись, вырываясь из бетонной стены с сухим треском. Секунда — и дверь, весившая килограмм двести, оказалась у меня в руках. Я швырнул её в сторону, в кусты роз, ломая их и поднимая облако земли.

Внутри меня ждали. Трое. В холле. Они открыли огонь сразу же, не давая мне даже шагу ступить. Коридор узкий, укрыться негде. Пули впивались в тело, разрывая плоть. Боль была острой, но привычной. Регенерация уже работала, выталкивая свинец, затягивая раны с шипением. Я шёл вперёд, не замедляясь, как машина.

Их глаза под визорами шлемов расширились от ужаса. Они стреляли в неуязвимого монстра.

Первый. Я добежал до него за мгновение. Он попытался ударить меня приклáдом, но я перехватил автомат, вырвал его и сломал о колено. Второй рукой схватил его за горло и просто свернул шею. Хруст. Он обмяк.

Второй и третий стреляли, пятясь назад. Я швырнул в одного из них сломанный автомат — он попал ему в грудь, сбивая с ног. Третий успел выпустить ещё одну очередь, прежде чем я оказался рядом. Я не стал тратить на него время. Удар в висок. Он упал. Последнего, лежащего на полу, я просто добил, наступив на горло.

Всё. Тихо. Только моё тяжёлое дыхание и вой сирен где-то вдалеке.

Из глубины дома доносились крики. Истеричные, панические. Я пошёл на звук. Гостиная. Роскошная, с дорогой мебелью. И посреди неё — мужчина в генеральской форме, без кителя. Он метался по комнате с телефоном у уха, его лицо было белым от ужаса.

— Они здесь! Всех убили! Пришлите вертолёт, чёрт возьми! Эвакуацию! Немедленно!

Он увидел меня и застыл. Телефон выпал из его руки, глухо стукнувшись о дорогой ковёр. За его спиной, забившись за диван, дрожали женщина и парень-подросток. Семья.

— Не подходи! — взвизгнул он, выхватывая из кобуры на поясе пистолет. Руки его тряслись так, что он едва мог удержать оружие.

Я сделал шаг. Он выстрелил. Пуля ударила в плечо. Я даже не почувствовал. Ещё шаг. Он выстрелил снова. И снова. Бесполезно.

Когда я оказался в метре от него, в пистолете кончились патроны. Щелчок курка прозвучал в тишине комнаты оглушительно. Генерал с ужасом уставился на бесполезный кусок металла в своей руке, а потом на меня. В его глазах была чистая, животная паника.

Я не стал его бить. Просто протянул руку и коснулся его лба.

И потянулся Разумом.

Это было грубо. Я не пытался быть осторожным. Я просто проломил его ментальную защиту, как таран, врываясь в его сознание, в его память. Он закричал — беззвучно, только внутри своей головы. Его тело обмякло, глаза закатились. Я держал его, не давая упасть.

Информация хлынула потоком.

Его предупредили. Звонок раздался за пару часов до того, как мы пришли к Андрею. Мне удалось выцепить голос в трубке, который передавал информацию о том, что мы идём — он был смутно знаком. Где же я его уже слышал?

Кассандра… Точно. Андрей Петрович, предсказатель, который работал с капитаном Коноваловым. Почему я думал, что он уже давно мертв? Он развил свои способности до такой степени, что смог предсказать мои действия? Ну и зачем ему это? Если он действительно хорошо видит будущее, то понимает, что его нет, и должен понимать, что любые мои действия в данной ситуации оправданы. Я использую последний шанс, чтобы спасти всех.

Мысли генерала метались. Он знал. Он знал, что мы ищем Артёма. Но не знал, где он.

«Объект-7». Вспышкой промелькнуло название. Секретный бункер. Но где? Координат не было. Генерал их не знал. Доступ был только у узкого круга лиц. Но… он знал, кто знает.

Я отпустил его. Генерал рухнул на пол, как мешок с костями. Он не был мёртв. Но человеком он тоже уже не был. Я выжег из его разума всё — личность, волю, воспоминания. Оставил только пустую оболочку, способную дышать и переваривать пищу. Это было хуже смерти.

Я выпрямился, отряхивая с рук несуществующую пыль. Взгляд метнулся в угол комнаты, где, прижавшись друг к другу, дрожали женщина и подросток. Свидетели. Их ужас был почти осязаем, он висел в воздухе плотным, липким маревом. Мой Хаос внутри довольно заурчал, предвкушая. Но я его осадил. Убивать их было бы грязно. Неэффективно.

Я снова потянулся Разумом. На этот раз — тоньше. Аккуратнее. Я не стал ломать. Я просто стёр. Несколько последних часов. Они не помнят ни засады, ни меня. Они помнят только, как их отец и муж внезапно сошёл с ума, начал кричать что-то про предателей и скверну, а потом просто упал, уставившись в потолок пустыми глазами. Трагедия. Несчастный случай. Бывает.

Я подобрал ноутбук и папку из вскрытого сейфа.

— Элла, уходим.

Катя

Ночной город задыхался. Не от смога заводов, которые давно стояли мёртвыми остовами, а от страха. Он пропитал всё: холодный бетон спальных районов, пустые проспекты, заколоченные витрины магазинов. И в самом сердце этого страха, в гулкой тишине заброшенного цеха на окраине промзоны, Катя творила свой собственный, персональный ад.

Конвейер работал без сбоев. Орин наладил его с холодной, нечеловеческой эффективностью. Её родители, теперь до пугающего молодые и быстрые, двигались беззвучными тенями. Они приводили очередную партию — одиночек, выхваченных из темноты переулков, тех, кого никто не будет искать. Никаких семей. Никаких детей. Это был приказ Максима, единственная черта, которую они ещё не переступили.

Отец удерживал жертву. Его хватка, ещё недавно слабеющая от болезни, теперь была стальной. Мать аккуратно, почти нежно, запрокидывала им головы, обнажая бледную кожу на шее. А потом подходила Катя.

Она уже не чувствовала отвращения. Не чувствовала жалости. Когда она склонялась к очередной трепещущей глотке, в голове была только звенящая пустота и тихий, настойчивый шёпот голода. Укус. Короткий, точный, как укол хирурга. Она не рвала плоть, как дикий зверь. Она просто пила. Ровно столько, чтобы довести человека до грани, до того момента, когда жизнь почти покинула тело. А потом Орин давал им свою кровь, завершая обращение.

Один. Второй. Десятый. Пятидесятый.

Они выстраивались в молчаливые ряды в огромном цеху. Новообращённые. С пустыми, стеклянными глазами, в которых не было ни мысли, ни воли. Просто оболочки, ждущие приказа. Куклы в её личном театре ужасов.

Сотни. Их были уже сотни.

Катя отстранилась от очередной жертвы, вытирая тыльной стороной ладони подбородок. Вкус крови — медный, солёный, живой — всё ещё стоял во рту. Она посмотрела на свои руки. Бледная, почти светящаяся в полумраке цеха кожа. Идеальные ногти, которые она теперь могла отрастить до длины когтей за пару секунд. Сила, текущая по венам вместо крови.

Она подошла к разбитому окну, глядя на своё отражение в тёмном стекле. Оттуда на неё смотрела незнакомка. Хищница. Слишком яркие, горящие во тьме глаза. Слишком бледная кожа. И клыки, которые она чувствовала языком, даже когда рот был закрыт.

Кто это?

В памяти всплыл другой образ. Девчонка в потёртой байкерской куртке, со смешными шипами на плечах, которая спорила с родителями из-за плохих оценок и мечтала накопить на новый мотоцикл. Девчонка, которая плакала, когда её отца изувечила тварь из портала. Девчонка, которую застрелили в подъезде из-за глупой ошибки парня, которого она, кажется, даже любила.

Её убили. А это… это то, что восстало из мёртвых. Монстр.

Катя смотрела на молчаливую армию, выстроившуюся в цеху. Сотни пустых лиц. Сотни сломанных жизней. И всё это — её рук дело. Её и Орина. Её и родителей, которые теперь двигались с грацией хищников, будто никогда и не были людьми.

«Как так вышло?» — мысль была не криком, а тихим, ледяным шёпотом в глубине сознания. — «Как я превратилась в это?»

Она вспомнила слова Максима: «Нам нужна волна беспорядков, которая растащит все силы военных и полиции». Наименьшее зло. Спасти Сэма, спасти их всех, дать шанс вернуться в прошлое и всё стереть. Но какой ценой? Ценой сотен вот этих вот… кукол? Ценой превращения собственных родителей в убийц?

— Ещё одна группа, — безэмоционально произнёс Орин, появляясь рядом с ней. — Последняя на сегодня.

В проёме ворот показались её родители. Они вели пятерых. Четверо мужчин и одна женщина, испуганно озирающаяся по сторонам. Но среди них был ещё один. Маленький. Мальчик лет десяти, которого один из мужчин крепко держал за руку.

— Я же сказал, никаких детей, — голос Орина был холоден, как сталь. Он сделал шаг вперёд, преграждая им путь.

— Он увязался за отцом, мы не заметили, — виновато произнесла мать Кати.

Мужчина, державший ребёнка, упал на колени.

— Пожалуйста… не трогайте его. Заберите меня, делайте что хотите, только отпустите его.

Орин на мгновение замер. Катя видела, как он борется с собой. Его вампирская суть требовала не оставлять свидетелей. Но приказ Максима был важнее. Орин был его питомцем.

— Уведите его, — наконец сказал вампир, кивнув на мальчика. — И больше таких ошибок не повторять.

Отец Кати молча подхватил ребёнка и унёс его в ночь. Через минуту он вернулся один. Мужчина на коленях плакал, но в его глазах была благодарность.

Орин посмотрел на Катю.

— Твоя очередь.

Она глубоко вздохнула и пошла к ним. Голод снова проснулся. Она больше не думала. Она просто делала то, что должна.

Когда с последним было покончено, армия была готова. Почти четыреста вампиров стояли в идеальном строю. Молчаливые. Смертоносные. Ждущие.

Катя встала перед ними, рядом с Орином и родителями. Она окинула взглядом эту мёртвую рать. Её армию. Армию монстров, созданную ею, монстром.

«Наименьшее зло, да?..» — с горечью подумала она. Но пути назад уже не было.

Орин хотел было отдать приказ, но Катя его опередила. Она должна была сделать это сама. Взять на себя всю тяжесть этого решения.

Она сделала шаг вперёд, и её голос, усиленный вампирской силой, прорезал тишину цеха, как удар кнута.

— Вы — наша ярость. Вы — наш гнев. Вы — ужас, который поглотит этот город.

Она обвела их взглядом, в котором больше не было сомнений. Только ледяная пустота.

— Идите. Устройте панику. Убивайте. Громите. Перетяните армию на себя, отвлеките полицию. Сделайте так, чтобы они забыли обо всём, кроме вас.

Армия дрогнула. Сотни голов синхронно повернулись в сторону разбитых окон и выломанных ворот. В их пустых глазах на мгновение вспыхнул красный огонёк. Голод.

И они хлынули наружу. Не толпой. Единым, бесшумным потоком тьмы, который вытекал из цеха и растворялся в ночном городе. Катя стояла и смотрела им вслед. Она не чувствовала ни триумфа, ни ужаса. Только холод. Она сделала то, что должна. Она стала монстром, чтобы спасти тех, кого любила. И это было её проклятием.