Электро: Протокол "Тираниум"

21. Близость

Луч фонарика выхватил из полумрака моё лицо, и я невольно зажмурился от яркого света. Когда я приоткрыл глаза, Полина уже склонилась надо мной, её взгляд был полон тревоги и заботы.

— Твоя щека… — тихо произнесла она, и в её голосе слышалось искреннее беспокойство.

Не теряя ни секунды, она сбросила рюкзак и начала в нём рыться. Её пальцы быстро нашли то, что нужно — стерильные салфетки, антисептик, бинты. Но прежде чем приступить к обработке, она снова спросила:

— Можно?

Я лишь слабо кивнул, чувствуя, как пульсирует боль в повреждённой щеке. Полина, не дожидаясь ответа, уже начала действовать.

Сначала она создала тонкую струйку воды прямо над раной. Прохладная влага начала аккуратно омывать повреждённое место, и я почувствовал, как боль немного отступает. Её движения были точными и уверенными, словно она делала это уже не раз.

— Потерпи немного, — прошептала она, продолжая промывать рану.

Я наблюдал, как она работает: как внимательно осматривает края раны, как аккуратно направляет водный поток. Внезапно она замерла, её глаза расширились — она заметила, что края раны начали медленно стягиваться.

— Смотри… — прошептала она, не отрывая взгляда от процесса заживления. — Твоя регенерация работает!

Я почувствовал, как тепло разливается по щеке, а боль становится всё слабее. Полина, понимая, что мазь и повязка могут только помешать естественному процессу, ограничилась лишь лёгкой обработкой.

Она осторожно промокнула рану стерильной салфеткой, обработала края слабым антисептиком и наложила тонкую повязку, стараясь не мешать процессу заживления.

— Удивительно… — пробормотала она, наблюдая, как рана постепенно затягивается. — Твоя способность к восстановлению просто невероятна.

Через несколько минут повязка уже казалась лишней — рана заметно уменьшилась в размерах. Полина аккуратно сняла её, убедившись, что процесс заживления идёт полным ходом.

— Всё будет хорошо, — улыбнулась она, убирая медицинские принадлежности. — Твоя регенерация справится.

Я благодарно кивнул.

Полина склонилась ещё ниже, внимательно изучая края раны. Я почувствовал её тёплое дыхание на своей коже — оно пахло мятой и свежестью, и этот аромат мгновенно затуманил мой разум. Её лицо было так близко, что я мог разглядеть каждую ресничку, каждый золотистый блик в её глазах.

Близость этой красивой девушки смутила меня до крайности. Я замер, не в силах пошевелиться, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Полина, словно уловив моё состояние, лишь мягко улыбнулась, её глаза заискрились лукавством.

— Всё хорошо, — прошептала она, наклоняясь ещё ближе к моему уху.

И вдруг произошло то, чего я никак не ожидал — её губы легко, почти невесомо коснулись моих. Этот поцелуй был таким нежным, таким мимолетным, но он оставил в моей душе огненный след. Я ощутил тепло её губ, их мягкость, и на мгновение весь мир словно замер.

Когда она немного отстранилась, я всё ещё чувствовал её дыхание на своих губах, и это ощущение было настолько острым, что я смог лишь протянуть:

— Эмм…

— Что? — спросила Полина, всё ещё находясь непозволительно близко. Её голос был тихим, с лёгкой улыбкой. — Ты хорошо поработал и заслужил.

С этими словами она наконец отстранилась, но я всё ещё ощущал трепет в груди. Девушка открыла рюкзак и начала доставать еду, словно ничего особенного не произошло.

— Надо перекусить и двигаться дальше, — деловито произнесла она, раскладывая припасы.

Я лишь кивнул, всё ещё находясь в оцепенении от произошедшего. Моё тело было напряжено, сердце билось часто-часто, а в голове крутилась только одна мысль: «Что это было?»

Я принялся за еду, чувствуя, как голод снова даёт о себе знать. Каждый кусочек пищи казался невероятно вкусным, словно организм отчаянно требовал энергии для поддержания новых сил. Тиран превращал носителей способностей в настоящих проглотов — есть хотелось постоянно, и это наводило на тревожные мысли.

«А что, если еды не будет?» — эта мысль не давала мне покоя. Я вспомнил заражённых, их безумные глаза, их неутолимый голод. Вдруг носители нестандартных генов тоже могут пойти по тому же пути? Нужно всегда иметь при себе запас продовольствия, иначе…

Жуя сочный помидор, я открыл интерфейс статуса и замер от увиденного. Три тысячи двести единиц Тираниума — отличный результат за сегодняшний день. Мои пальцы дрогнули, когда я начал распределять ресурсы.

Первым делом я решил вложить пятьсот единиц в улучшение покрова. Знакомая боль скрутила живот, внутренности словно завязало узлом. Я стиснул зубы, стараясь не выдать своих ощущений. Постепенно привыкаю к этим мучениям, хотя каждый раз кажется, что боль становится всё сильнее.

Через несколько минут я почувствовал, как приятный зуд на ранах усилился — признак того, что улучшение работает. Теперь нужно переждать, пока есть время. Я планировал вложить ещё шестьсот единиц в тот же покров. Без этой характеристики невозможно было повысить остальные, к тому же она серьёзно увеличивала мою выживаемость.

Наблюдая за Полиной, которая спокойно ела неподалёку, я размышлял о её способностях. У неё не было характеристики «покров», но её стойкость явно превосходила человеческую норму. После удара током она пришла в себя удивительно быстро — возможно, её силы защищали её каким-то другим, более тонким способом.

Мои мысли вернулись к интерфейсу. Шестьсот единиц — серьёзная инвестиция в собственное выживание. Я представил, как укрепляется моя защита, как улучшается регенерация. Каждая единица Тираниума сейчас работала на моё будущее.

Полина, словно почувствовав мой взгляд, подняла глаза. Наши взгляды встретились, и я снова ощутил то странное чувство, которое охватило меня после её поцелуя. Быстро отвернувшись, я продолжил изучать интерфейс, стараясь сосредоточиться на важных вещах.

«Нужно развиваться дальше», — подумал я. Без постоянного улучшения способностей в этом новом мире просто не выжить. Тираниум — это не просто цифры в интерфейсе, это ключ к выживанию, к силе, к возможности защитить себя и тех, кто рядом.

Я продолжал есть, методично пережёвывая каждый кусочек, чувствуя, как питательные вещества буквально впитываются в организм. Еда действительно ускоряла процесс восстановления — раны на теле словно затягивались быстрее, а силы возвращались с каждым глотком.

Мысли о припасах не давали мне покоя. «Нужно срочно найти дополнительные запасы», — размышлял я, поглядывая на остатки провизии. В голове уже складывался план действий.

«Надо разведать другие квартиры», — решил я окончательно. Заражённые явно научились открывать двери изнутри. На нижних этажах наверняка есть открытые квартиры — там точно должны быть еда и вода.

Собравшись с мыслями, я открыл интерфейс и вложил шестьсот единиц Тираниума в улучшение покрова. Седьмой уровень — серьёзный прогресс. С каждым новым уровнем покров становился всё более совершенным, защищая меня от внешних угроз и ускоряя регенерацию.

Закрыв глаза, я попытался отвлечься от нарастающей боли, одновременно прощупывая энергетические потоки в квартире и за её пределами. Моё сознание словно расширялось, охватывая всё большее пространство.

Тишина… Никаких признаков заражённых. Казалось, они действительно оставили нас в покое. Но опыт выживания подсказывал — это ловушка. Эти твари всегда готовят что-то новое, всегда придумывают новые способы охоты на выживших. Их тактика постоянно эволюционирует, и мы должны быть готовы к любому повороту.

Постепенно боль утихла, и я открыл интерфейс статуса. Две тысячи сто единиц Тираниума — солидный запас, но использовать его нужно с умом. Мой взгляд упал на оставшиеся припасы — они таяли на глазах. Хватит ещё на одно серьёзное улучшение, а потом придётся отложить усиление до лучших времён.

После недолгих раздумий я решил вложить семьсот единиц в улучшение источника. Это повысит частоту использования моих смертоносных способностей, сделает меня ещё опаснее для заражённых. Как только энергия потекла по венам, я почувствовал знакомое жжение в жилах — словно жидкий огонь разливался по телу.

Боль была не такой невыносимой, как в той квартире на пятнадцатом этаже. Покров действительно работал — он не только защищал, но и делал другие улучшения более терпимыми. Я кивнул своим мыслям: без покрова невозможно усиливать способности.

Каждый пункт улучшения требовал тщательного планирования. Нужно держать баланс между защитой и нападением, между выживаемостью и силой. Только так можно остаться в живых.

Количество Тирана в крови достигло отметки в 450 единиц. Генерация повысилась до 40 единиц в секунду — ощутимый прогресс. Я улыбнулся, осознавая, что ещё одно улучшение источника позволит мне использовать громового феникса дважды без задержки. Правда, я всё ещё мог управлять только одним потоком электричества — предстояло усилить и электрокинез.

Нельзя было забывать и о громовом шаге. Мечта о квартире, усеянной смертоносными электрическими ловушками, всё ещё жила в моём сознании. «Эх, усилить бы всё и сразу», — подумал я с лёгкой досадой.

Способности четвёртого уровня требовали по шестьсот единиц Тираниума каждая. По логике вещей, переход на шестой уровень обойдётся уже в восемьсот единиц. Если это так, придётся активно охотиться на заражённых. Впрочем, это не казалось невыполнимой задачей — мои способности словно были созданы для массового уничтожения.

В отличие от меня, Полина не могла уничтожать заражённых столь же эффективно. Её водные способности, хоть и были мощными, требовали иной тактики и подхода.

Когда последняя пачка орехов была съедена, Полина тщательно отряхнула руки, затем с помощью своих водных способностей вымыла их и заставила сделать то же самое меня. Её забота о гигиене в этих условиях вызывала уважение.

Девушка окинула взглядом дверь, потом перевела глаза на ванну со сломанным сливным механизмом.

— Ну что? Выдвигаемся? — спросила она, глядя на меня.

Я кивнул,

Крепко ухватившись за край ванны, с натугой оттащил её от двери. Как только преграда была убрана, покосившаяся дверь с грохотом рухнула на пол под собственным весом. Полина, уже окутавшая руку водяным драконом, напряжённо вглядывалась в темноту, готовая к атаке в любой момент. Но тишина оставалась нерушимой.

Я активировал громового феникса вокруг своей руки — знакомая электрическая аура затрещала в воздухе, наполняя меня силой и готовностью к бою. Медленно, шаг за шагом, я вышел из ванной комнаты, переступая через неподвижные тела заражённых. Тактический фонарик в моей свободной руке выхватывал из темноты детали разгромленной квартиры.

Осмотревшись, я не заметил ничего подозрительного. Полина следовала за мной, держась настороже. Вместе мы подошли к развороченной входной двери. Пришло время разведки.

Я создал разведчика и отправил его на разведку площадки десятого этажа. Пусто. Ни движения, ни признаков жизни. Второй разведчик скользнул сквозь дверь, отскочил от двери соседней квартиры, затем влетел в мою разгромленную жилплощадь. Он пролетел через выбитую дверь, миновал коридор и углубился в комнаты — всё тихо.

Решив проверить нижние этажи, я отправил разведчика на девятый уровень. И снова — никого. Ни единого признака присутствия заражённых.

Это молчание тревожило меня всё больше. Слишком уж всё было тихо. В этом мире тишина часто означала лишь одно — готовится что-то действительно опасное. Заражённые никогда не отступали просто так, особенно после того, как почуяли добычу.

Я нахмурился, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок предчувствия. Что-то здесь было не так. Очень не так.

— Что-то не нравится мне эта тишина, — прошептал я, не отрывая взгляда от тёмного коридора. — Слишком уж всё спокойно…

Полина кивнула, её глаза тоже выражали настороженность. Она знала — в этом мире затишье часто предшествует буре.

Я тщательно проверил верхний этаж, но заражённых действительно нигде не было. Закрыв глаза, я попытался прощупать энергетические потоки, но так никого и не обнаружил. Лишь несколько тел мёртвых заражённых слабо светились в моём восприятии остаточной тиранической энергией — так бывало, когда существа были переполнены Тираном, и энергия выветривалась не сразу.

Полина вопросительно посмотрела на меня:

— Какой план? — тихо спросила она.

— Нужно найти открытую квартиру, — ответил я, создавая на пальце крохотного разведчика. Птичка скользнула через приоткрытую дверь, скользя по перилам вниз.

На девятом этаже все квартиры оказались заперты. Но вот на восьмом этаже обнаружилась открытая квартира. Я позволил разведчику проскользнуть внутрь. Входная дверь выглядела крепкой, внутри небольшой квартиры было всего одно окно, которое оказалось разбито. Это был идеальный вариант — удерживать одно окно от нападений будет гораздо легче.

Квартира внутри оказалась разгромленной, но это уже не имело значения. Я повернулся к Полине:

— Нашёл подходящую квартиру. Входная дверь крепкая, окно всего одно, и оно разбито. Это лучший вариант для обороны.

Полина на мгновение задумалась:

— Хорошо, это действительно может стать хорошим временным убежищем.

Я кивнул и медленно приоткрыл дверь, делая осторожный шаг наружу. Каждый мускул в теле был напряжён, готовый к любой неожиданности. Тишина подъезда давила на уши, и я постоянно ожидал, что вот-вот раздастся знакомый рык или шорох приближающихся заражённых.

Полина двигалась следом, держа руку в готовности активировать свои водные способности. Её присутствие придавало мне уверенности, но тревога не отпускала — слишком уж всё было тихо в этом проклятом доме.

Мы с Полиной медленно продвигались к лестницам, когда внезапно услышали шорох сверху. Адреналин мгновенно ударил в кровь. Я вскинул руку, готовясь к атаке, и луч фонаря выхватил из темноты источник шума — это было мёртвое тело заражённого, которое прокатилось по лестнице и остановилось на пролёте между десятым и одиннадцатым этажами.

Когда мы спустились на пролет ниже, картина стала ясной: лестница на девятый этаж была забаррикадирована мёртвыми телами заражённых. Именно их я почему-то не мог почувствовать своим энергетическим зрением! В этот же миг сверху, на десятый этаж, посыпались новые тела — мёртвые и живые.

Я рванул вверх, но было уже поздно. Заражённые, прятавшиеся в груде мёртвых тел и каким-то образом маскировавшиеся от моего восприятия, уже заполняли пространство десятого этажа. Из квартиры Петровича тоже начали выскакивать твари — их было много, слишком много.

— ВНИЗ! — крикнул я, выпуская громового феникса. Огненная птица устремилась вперёд, поражая самых быстрых и крупных заражённых электрическими разрядами. Воздух наполнился запахом озона и горелой плоти.

С пролёта одиннадцатого этажа продолжали падать тела — мёртвые вперемешку с живыми. Полина действовала молниеносно: она оказалась внизу и начала разрушать баррикаду из мёртвых тел мощными струями воды, которые хлестали по трупам, разбрасывая их в стороны.

Я тем временем готовился к столкновению с заражёнными, оставляя на ступеньках электрические метки — тонкие линии энергии, готовые в любой момент превратиться в ловушки. Пальцы дрожали от напряжения, но я продолжал плести сеть из электрических разрядов.

Один из заражённых из квартиры Петровича, попытался подняться. Я успел создать на лестнице электрическую растяжку как раз вовремя. Тварь прыгнула, проходя сквозь растяжку. Разряд тока на мгновение парализовал его тело, заставив застыть в воздухе. Я встретил его мощным ударом биты — хруст костей заглушил даже электрический треск.

Отступив вниз, я оставил ещё несколько электрических меток, готовый активировать их в любую секунду. Каждая метка требовала концентрации, каждая могла стать последней линией обороны. Заражённые продолжали появляться отовсюду, а мы оказались зажаты.

Когда баррикада из трупов внизу была частично разрушена, открывая нам путь вниз, Полина начала заливать лестницу маслом. Её способности создавали настоящий масляной щит, который превращал ступени в скользкую поверхность. Субстанция стекала по ступеням, создавая дополнительные препятствия для заражённых.

Я успел отбить атаку ещё двух заражённых сверху — их тела искрили от разрядов громового феникса, который я выпустил навстречу. Но твари не отступали, готовясь к массированной атаке. Полина рванула вниз, и я последовал за ней, оставляя электрические метки на ступенях. Каждая метка пульсировала слабым голубоватым светом, готовая в любой момент взорваться молниями.

На девятом этаже нас ждали заражённые, которые притворялись мёртвыми. Внезапно нога Полины оказалась схвачена одним из них — его пальцы впились в её кроссовок с нечеловеческой силой. Она потеряла равновесие и начала падать вниз, но я успел схватить её за топ. Ткань противно затрещала, не выдерживая нагрузки, но благодаря этой задержке девушка успела схватиться за перила.

— Не трогай их! — вскрикнул я, но было уже поздно.

Перила хрустнули, и Полина снова оказалась на грани падения, но я успел схватить её за талию. В этот момент я вспомнил, что эти перила были ещё одной ловушкой заражённых — когда-то я сам чуть не попался на них, а теперь едва не погубил Полину. Хорошо, что память не подвела меня в критический момент.

Времени на размышления не оставалось — сверху уже неслись заражённые, их рычание эхом отражалось от стен. Я мощным ударом биты отбросил схватившего Полину заражённого, и мы ринулись вниз, уворачиваясь от лежащих на ступенях тел. Некоторые из них действительно были мертвы, но другие начинали шевелиться и дёргаться при нашем приближении, словно ожидая своего часа.

Я отмахивался битой, целясь в головы заражённых, а Полина атаковала струями воды и масла, создавая на ступенях скользкую поверхность. Её способности работали как часы — вода смешивалась с маслом, превращая лестницу в настоящий каток. Активируя электрические ловушки, я замедлял заражённых, заставляя их корчиться от разрядов.

Мы с Полиной начали действовать по отработанной схеме: я бежал впереди, сканируя пространство энергетическим зрением, а она прикрывала тыл, делая лестницу практически непроходимой для преследователей. Каждый шаг вниз давался с трудом — ступени были мокрыми и скользкими, а заражённые продолжали наступать.

В какой-то момент я почувствовал, как Тираническая энергия в моём теле достигла пика. Пришло время использовать всё, что у нас было. Я активировал все оставшиеся электрические метки одновременно, создавая на лестнице настоящий ад из молний и огня. Голубые разряды плясали между ступенями, поражая заражённых одного за другим. Полина усилила эффект, направляя потоки воды прямо в электрические разряды, создавая короткие замыкания и мощные вспышки.

Мы продолжали спускаться, перепрыгивая через тела заражённых, которые пытались подняться. Каждый этаж приближал нас к спасению, но заражённые не собирались отступать. Их было слишком много, они словно появлялись из ниоткуда, готовые атаковать снова и снова.

В какой-то момент я заметил, что Полина начала отставать. Она была ранена — на её ноге виднелась глубокая царапина, из которой сочилась кровь. Но она продолжала побег

— Держись! — крикнул я, активируя новый разряд энергии. Громовой феникс взлетел над нашими головами, освещая тёмный лестничный пролёт.

Мы достигли восьмого этажа. Входная дверь квартиры, которую мы выбрали, была уже близко. Ещё несколько метров, и мы будем в безопасности… или так нам казалось. Потому что заражённые не собирались отпускать нас просто так. Они продолжали наступать, рыча и воя.

Я распахнул дверь квартиры, готовый к любой засаде, но помещение оказалось пустым. Обернувшись, чтобы посмотреть на Полину, я замер от ужаса.

Один из заражённых, притворявшийся мёртвым на ступенях, рванулся вперёд с невероятной скоростью. Его когтистые пальцы впились в ногу Полины, и она, потеряв равновесие, покатилась вниз по лестнице. Её крик эхом отразился от стен, а заражённые сверху, словно почуяв слабость добычи, ускорились, их рычание стало громче и яростнее.

Не раздумывая ни секунды, я бросился к Полине. Моя бита, окутанная электрическими разрядами, затрещала в воздухе и с силой опустилась на голову первого заражённого. Металл заискрил от напряжения, когда я начал без устали вколачивать его в плоть врагов. Каждый удар сопровождался электрическими разрядами, заставляющими тварей корчиться в агонии.

Внезапно чьи-то когти вцепились в мои руки, пытаясь повалить на пол. Я активировал электрические метки, оставленные на ступенях — они вспыхнули ослепительным голубым светом, создавая вокруг меня защитный барьер. Мои ноги начали окутываться электрическими разрядами, и каждый шаг теперь сопровождался небольшими взрывами энергии, на мгновение останавливающими заражённых.

Громовой феникс раскинул свои электрические крылья на кончике биты, жаля током всех, до кого мог дотянуться. Воздух наполнился запахом озона и горелой плоти. Удары биты заставляли врагов корчиться в конвульсиях, но я понимал — этого недостаточно. Ещё немного, и они окружат нас, разорвут на части.

В этот критический момент Полина, сумев подняться, подбежала к двери квартиры.

— В сторону! — крикнула она, и её голос прозвучал как приказ.

Я мгновенно отпрыгнул в сторону, и в ту же секунду в толпу заражённых ударил мощный поток воды, смешанный с маслом. Смесь создала на лестнице скользкую поверхность, заставляя тварей падать и скользить.

Не теряя ни секунды, я ворвался в квартиру. Мой громовой феникс взлетел в атаку,, но напряжения в нем оставалось небольшое, он поразил всего двух заражённых и растворился в воздухе с тихим электрическим треском.

С громким хлопком я захлопнул дверь и начал судорожно запирать все замки, чувствуя, как по рукам струится тёплая кровь. Почти вся моя одежда оказалась разорванной в клочья, тело покрывали многочисленные царапины и укусы, некоторые из них уже начинали пульсировать от боли.

Тяжело дыша, я прислонился к двери, прислушиваясь к ударам в неё снаружи. Заражённые продолжали ломиться, их когти царапали металлическое полотно, но теперь мы были в относительной безопасности.

Я направился к единственному окну в квартире. Оно было большим, но при должном старании его можно было защитить. Первым делом я потоптался возле окна, создавая сеть из электрических следов. Осмотревшись в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить дополнительным препятствием, я не нашёл ничего подходящего.

Встал напротив окна, ожидая появления первых заражённых. И вот они появились — из окон десятого этажа и этажа снизу начали лезть твари. Их глаза горели нездоровым блеском, а когти скребли по кирпичной кладке.

— Готовься, — сказал я, открывая глаза.

Полина, прихрамывая и стирая кровь с разбитого лба, кивнула и встала рядом. Её лицо было бледным, но решительным. Через минуту в окно заглянули первые заражённые.

Я моментально выпустил феникса — огненная птица с электрическими крыльями вылетела в разбитое окно и впилась в голову первого заражённого. Ведомый моей волей, феникс перескочил на второго, затем на третьего и четвёртого. Твари, поражённые разрядами, срывались вниз с восьмого этажа и разбивались о землю с тошнотворным звуком.

— Прибереги силы, — сказал я Полине. — Я успею накопить энергию для второго удара.

Девушка покачала головой:

— Нет, ты слишком далеко уходишь по развитию. Дай и мне накопить немного Тираниума, пока эти твари не поняли, что им нас тут не достать.

С этими словами она выпустила мощную струю воды в заражённого за окном, заставляя его сорваться вниз. Я пожал плечами и окутал руку молниями на всякий случай. Мне не казалось, что Полина слишком слабая — её способности не раз спасали нам жизнь. К тому же она явно стала сильнее с момента их первой схватки с заражёнными в её квартире.

Полина успела сбросить ещё как минимум четверых заражённых, прежде чем твари отступили, поняв, что не смогут добраться до двух выживших с прокачанными способностями. Их отступление сопровождалось разочарованным рыком.

Когда стало ясно, что заражённых больше не будет, девушка без сил опустилась на диван в зале. Её дыхание было тяжёлым, а руки дрожали.

Я подошёл к холодильнику. Квартира была студией — всё было под рукой. В холодильнике нашлись несколько банок консервированной кукурузы и гороха, одна банка с мясом, несколько шоколадных батончиков, упаковка молока, фрукты и овощи вроде моркови и картошки. Я сложил всё в пакет и поставил его на диван рядом с Полиной.

Мы, вымыв руки от крови и грязи, начали молча есть. Полина мыла фрукты и овощи, я открывал консервы. Квартира наполнилась звуками нашего тихого завтрака — позвякиванием ложек, хрустом овощей, бульканьем молока. Я смотрел в окно, за которым начинал разгораться рассвет. Первые лучи солнца пробивались сквозь пыль и дым.

Я внимательно посмотрел на Полину. По её бледному лицу стекала тонкая струйка крови, оставляя тёмный след на щеке. Её дыхание было неровным, а в глазах читалась усталость.

— У тебя… — начал я, но не смог закончить фразу. Вместо этого я быстро достал её рюкзак, извлёк оттуда аптечку.

Полина, понимая, что сейчас произойдёт, осторожно откинулась на диван, позволяя мне работать.

Я опустился перед её лицом на колени. Открыл аптечку, достал стерильные салфетки, антисептик и пластырь.

Сначала я аккуратно промокнул кровь чистой салфеткой, стараясь не давить слишком сильно. Кровь медленно остановилась, но рана оказалась глубже, чем казалось на первый взгляд. Она шла наискосок через весь лоб, начиная от линии роста волос и заканчиваясь у брови.

Я взял антисептик и, стараясь не причинить лишней боли, начал обрабатывать края раны. Полина слегка поморщилась, но не издала ни звука. Её дыхание стало более поверхностным, но она держалась стойко.

Затем я достал стерильный бинт и начал аккуратно накладывать его на рану. Я старался не торопиться, понимая, что от качества обработки зависит скорость заживления.

Закончив с бинтом, я закрепил повязку пластырем, стараясь сделать это так, чтобы она не мешала и не вызывала дискомфорта. Полина всё это время лежала неподвижно, лишь иногда вздрагивая, когда антисептик попадал на особенно чувствительные участки.

— Готово, — тихо сказал я, отходя на шаг назад, чтобы оценить свою работу.

Заметив еще и раны на ногах, я осторожно приподнял край её спортивной штанины, стараясь не делать резких движений. Полина лежала на диване, её лицо было бледным, а дыхание — прерывистым. На голени виднелась глубокая царапина от когтей — длинная, неровная, с запекшейся кровью по краям.

Расположившись рядом с ней на коленях, я начал с обработки раны на голени. Её нога слегка подрагивала под моими руками. Я смочил ватный диск антисептиком и начал аккуратно обрабатывать края раны. Полина вздрагивала от каждого прикосновения, но старалась не показывать боль.

Каждый участок требовал особого внимания — нужно было очистить рану от загрязнений и помочь регенерации в борьбе с микробами. Антисептик неприятно пощипывал, но это было необходимо. Я чувствовал, как её мышцы напрягаются под моими пальцами, как она старается сдержать стоны.

Закончив с голенью, я перешел к более серьезной ране на бедре. Здесь царапина оказалась глубже, и требовала более тщательного подхода. Полина лежала неподвижно, но её дыхание стало более частым, а пальцы впились в обивку дивана.

Когда я начал обрабатывать рану на бедре, между нами возникло особое напряжение. Её кожа под моими руками казалась особенно чувствительной, а каждое прикосновение вызывало едва заметную дрожь. Я старался сосредоточиться на работе, но не мог не замечать, как Полина реагирует на мои действия.

Обработка раны на бедре заняла больше времени. Я действовал медленно, тщательно очищая каждый миллиметр поврежденной кожи. Её тело словно электризовалось под моими руками, а глаза, встречаясь с моими, выдавали целую гамму эмоций.

Закончив с обработкой, я аккуратно наложил стерильную повязку и закрепил её пластырем. Когда я закончил, между нами повисло напряженное молчание. Полина лежала, не двигаясь, её щеки слегка порозовели.

Девушка медленно села на диване. Её плечи слегка дрожали, а в глазах читалась глубокая печаль. Я тоже сел рядом, рассеянно осматривая собственные царапины и укусы, которые действительно начали затягиваться прямо на глазах.

«Что же будет на десятом уровне характеристики?» — подумал я, проводя рукой по заживающим ранам. Представил, как раны будут заживать за час, а переломы — за пару дней. Потряс головой, отгоняя эти мысли. «Покров» казался слишком сильной способностью, но жаловаться было грех. Без него я бы точно сдох.

Полина повернулась ко мне, её взгляд был полон невысказанных слов.

— Знаешь, — начала она тихо, её голос дрожал, — я думала, что умру, когда тот заражённый схватил меня и я покатилась вниз. Это такое странное чувство — когда понимаешь, что смерть совсем близко, что всё кончено.

Я кивнул, вспоминая собственные моменты близости со смертью, когда время словно останавливалось, а мир вокруг растворялся в тумане.

— Когда мир закружился перед глазами, — продолжила она, её голос становился всё тише, — я подумала, что прожила такую короткую и, возможно, бессмысленную жизнь. Знаешь, что случилось, когда всё это началось?

Я молчал, не отрывая от неё взгляда, давая ей возможность выговориться, поделиться своей болью.

— В тот день я была не одна, — её голос дрогнул, в глазах появились слёзы. — Со мной был малыш. Паша, ему было всего три годика. Бойкий был пацан, весь в отца. Постоянно со мной дрался, показывал характер. — Она отвернулась к окну, её плечи задрожали.

Полина замолчала, собираясь с силами, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

— Он превратился одним из первых. Закричал у себя в комнате, начал биться в судорогах. А я… я ведь не понимала ничего, была в полном шоке. Подбежала, хотела помочь, а он вдруг… — Она показала на плечо, чуть сдвинув топ, обнажая старый, уродливый шрам от укуса. — Вцепился в плечо. Я его оттолкнула, а он схватил за бок и начал рвать, его глаза были такими чужими, незнакомыми.

Её голос дрожал, но она продолжала, словно выплёскивая наружу свою боль:

— Я ударила его кубком за второе место по шахматам, который стоял на тумбочке. Один раз ударила — а он всё грызёт, не останавливается. От боли и страха ударила ещё, и ещё, пока не отпустил.

Её плечи содрогались от беззвучных рыданий. Потом были эти сообщения о нестандартном гене и единицах Тираниума…

Она замолчала, слёзы текли по её щекам, смешиваясь с запекшейся кровью. Я молча протянул руку и вытер слёзы с её щёк, мои пальцы дрожали от нежности и боли за неё. Полина неожиданно подалась навстречу моему прикосновению, её тело словно жаждало утешения.

— Ты сильный, Костя, — прошептала она, её голос был полон восхищения и благодарности. — Твои способности — это что-то невероятное. Спасибо, что спас меня, что не бросил.

Не говоря больше ни слова, она подалась вперёд и поцеловала меня — по-настоящему, страстно, будто это был её последний поцелуй в жизни. Её губы были мягкими и податливыми, а поцелуй — полным отчаяния и надежды одновременно.

Я замер на мгновение, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди, а затем ответил на поцелуй, вкладывая в него всё то, что не мог выразить словами. Наши тела прижались друг к другу, и на мгновение весь мир перестал существовать, оставив только нас двоих в этом разрушающемся мире.

Её руки обвились вокруг моей шеи, притягивая ближе, а я обнял её, чувствуя, как бьётся её сердце. В этом поцелуе было всё: и боль потери, и надежда на будущее, и благодарность за спасение, и что-то большее.

Время словно остановилось в этот момент. Полина медленно отстранилась от меня, её дыхание всё ещё было учащённым. Она прижалась ко мне, положив голову на моё плечо, и я почувствовал, как её тело расслабляется в моих объятиях.

В этот момент я вдруг отчётливо осознал, насколько одинокой была её душа. Как и моя. Мы были двумя островами в океане отчаяния, двумя искрами света в темноте этого проклятого мира. Только сейчас я понял, что за её внешней силой и решительностью скрывалась глубокая потребность в человеческом тепле, в простом прикосновении, в ощущении, что ты не один.

Мы были словно два осколка разбитого зеркала, которые наконец нашли друг друга. В этом мире, где остались только заражённые, охотящиеся за нами, мы нашли друг друга. И это было больше, чем просто выживание — это было спасение от одиночества.

Я вспомнил, как часто думал, что остался совсем один. Как часто просыпался по ночам от кошмаров, чувствуя себя абсолютно одиноким в этом мире. Но теперь я понимал, что это не так. У нас были только мы. И этого было достаточно.

Сколько бы силы ни было у человека, как бы он ни был подготовлен к выживанию — ему всё равно нужно живое общение. Нужно чувствовать, что кто-то рядом, что кто-то понимает тебя без слов. Нужно просто знать, что ты не один в этом хаосе.

Постоянное напряжение, постоянный страх смерти — это могло свести с ума любого. День за днём жить, ожидая нападения, спать с открытыми глазами, есть, не чувствуя вкуса пищи. Это было невыносимо тяжело. Но теперь у Полины был я, а у меня — она.

Я крепче прижал её к себе, чувствуя, как нежность стремительно разливается по венам, как сердце наполняется теплом. Её волосы пахли чем-то родным, знакомым, словно домом, которого больше не существовало. Её дыхание согревало мою шею, а руки крепко обвивали мою спину.

В этом молчании было больше слов, чем в самых долгих разговорах. В этом объятии было больше правды, чем во всех обещаниях мира.